***

Лет сорок с лишним назад Талия, любопытная, как все котята, уговорила сестрицу Лаа показать ей личные покои элиданского короля. Воспоминание Лаа было на редкость детальным и пропитанным самыми нежными чувствами, но обстановка Талию, мягко говоря, не впечатлила. Один вид жёсткой, громоздкой старинной мебели заставлял ныть её нежный хвост. А от более современной, металлической, как и от серебристого камня стен, так и веяло могильным холодом. Разве что гравировка на оконных стёклах была хороша: казалось, над чешуйчатыми элиданскими крышами порхают призраки грозных драконов.

С тех пор здесь практически ничего не изменилось.

Не изменился и сам король. Прекрасная выправка, породистое, но не особенно приятное лицо без возраста. Он стоял возле окна, подписывая бумаги, лежащие на высокой деревянной конторке. Его короткие волосы отливали тёмным серебром.

Наконец он заметил гостью и жестом отослал её провожатого.

Талия потупилась, не зная, что сказать ему. Все заготовленные фразы вдруг показались неуместными. Возможно, дело было в том, что Л'атэнор не гневался, как она ожидала. Он выглядел растерянным.

– Госпожа ан Камиан, благодарю, что так быстро приехали, – первым заговорил король.

– Мне хотелось... как можно скорее разобраться с тем, что... случилось, – с трудом выдавила Талия. – Энаор...

Её язык словно превратился в кусок пемзы.

– Дело не в Энаоре. То, в чём он оказался замешан, безусловно, отвратительно и заслуживает всяческого порицания, но я вызвал вас по другому поводу.

– По другому? П-ростите, но я не помню, чтобы в последнее время я натворила что-то ещё.

Король медленно выдохнул.

– Веиндор говорил со мной. Он одобрил ваш поступок. Он... заинтересовался вами, госпожа ан Камиан.

– В каком смысле?

– Ваши поправки к закону об одушевлённых предметах, то, что вопреки запрету Неллейна вы помогли одному из наларов обрести тело, более соответствующее его душе – всё это показалось ему интересным. Он приказал мне не мешать вам. И сделать так, чтобы никто из моих подданных вам не мешал.

– Не мешал мне в чём?

– Во всём, чем бы вы ни посчитали нужным заняться, служа ему.

– Он что, хочет видеть меня своей жрицей?

– Да.

Талия прикусила щёку, чтобы не спросить короля, не шутит ли он.

– Вы уверены, что с вами говорил именно Веиндор? Что не какой-нибудь сильный телепат выдал себя за вашего владыку?

– Например, алайский?

– Мне неприятно делать такое предположение, но после мерзкой выходки Селорна и Энаора я ни за что не могу поручиться, – ковырнула ковёр мыском сапога Талия.

– Это был Веиндор, – без малейшего сомнения сказал король. – Мы общаемся со своим наэй иначе, чем вы или танаи. Или драконы Изменчивого. Его послание невозможно подделать. Мы воспринимаем его не глазами и ушами, а самой душой.

– Извините. Разрешите я сяду? – попросила Талия; у неё мутилось в глазах, и элиданская мебель уже не казалась алайке такой уж кошмарной.

– Да, конечно, мне следовало предложить вам раньше, – со странной смесью сочувствия и раздражения во взгляде указал ей на стул Л'атэнор. – Веиндор заговорил с нами впервые за тысячи лет. И о чём? Чем мы заслужили такое? – прошептал он, опустившись в кресло напротив.

Талию глубоко поразила горечь, прорвавшаяся в его голосе. Ей стало почти жаль своего могущественного собеседника, и она спешно проговорила:

– Возможно, вам не следует относиться ко всему этому так серьёзно. Ведь Веиндор ни в чём не упрекнул вас. Он не предложил вам, простите, брать с меня пример, а просто сказал, что ему любопытно и он хочет... поставить на мне небольшой эксперимент. А всякий эксперимент, как известно, может закончиться как успехом, так и провалом.

– Я знаю, ты неглупая девочка, Талия. Но ты определённо не осознаёшь, чем нам всё это грозит.

– Так объясните мне, Итер! Я, как и вы, в полной растерянности. И тоже хочу, чтобы никто и ничто не пострадало.

– Хорошо. Поговорим по именам. В конце-концов, ты практически член семьи, – криво усмехнулся король.

– Я не собираюсь никак использовать это в своих интересах, – поспешила заверить его Талия.

– И на том спасибо. Я поставлен в крайне сложное положение. Веиндор не отдал мне прямого приказа, но, по логике вещей, чтобы дать тебе ту свободу действий, которой он потребовал, я должен прямо сейчас посвятить тебя в верховные жрецы... жрицы и ввести в Совет.

– И... многим это не понравится? – спросила Талия; почему-то от этой идеи её продирало холодом.

– Всем, – отрезал Л'атэнор. – Это не понравится абсолютно всем. И вместо того чтобы решать действительно важные вопросы, мы увязнем в обсуждениях твоей персоны: какими ухищрениями тебе удалось проникнуть в святая святых, каковы твои подлинные мотивы и намерения. Ты не сможешь сделать ничего полезного, тебе попросту элементарно не дадут работать. На каждого, кто поддержит тебя, мгновенно падёт подозрение, что он находится под телепатическим контролем. Совет расколется. В городе будут волнения. И всей моей власти не хватит, чтобы их пресечь. Ты понимаешь?

– А что если нам пойти от обратного... – пожевала губу Талия, вспоминая свои недавние слова. – Давайте не будем никого убеждать в том, что я стану прекрасным дополнением в жречеству Милосердного. А вместо этого сделаем акцент на том, что Веиндор ставит на мне эксперимент. И более того – что у этого эксперимента, скорее всего, есть подспудная цель: Милосердного утомили голоса реформаторов вроде меня и он пожелал, чтобы я наглядно продемонстрировала несостоятельность моих идей. И от остального своего жречества он требует не мешать мне именно потому, что хочет, чтобы я провалила дело сама, без чьей-либо помощи, чтобы я впоследствии не смогла свалить собственные промахи на кого-то ещё, и поэтому вы требуете, чтобы никто не пытался кидать колючки мне под лапы.

Талия не заметила, как начала помогать себе жестами, грубо нарушая этикет. К счастью, Л'атэнор этого не видел. Он смотрел в пол, чуть заметно качая головой.

– Ты всё так складно придумала, – с какой-то странной интонацией проговорил он наконец.

– Извините, если я сказала какую-то глупость, я не слишком хорошо разбираюсь в элиданских порядках, – смутилась Талия. – Например, я, честно говоря, вообще не понимаю, почему, если Веиндор говорил с вами, вы думаете, что он не пресечёт эти волнения, объявив свою волю остальным?

– Аласаис сделала бы именно так, – печально улыбнулся король.

– Конечно. Если бы была здесь. А в её отсутствие это сделала бы одна из её Теней. Или Тиалианна.

– Веиндор, Талия, это не Аласаис и не Тиалианна. Он... иной. Да, он важная – важнейшая! – часть нашей жизни, мы общаемся с ним каждый день, соизмеряя каждый наш поступок с его учением, но наше общение духовно, сакрально, а не обыденно.

– Вы не можете предугадать, как он себя поведёт, – понимающе кивнула Талия.

– Да, мы не сможем проникнуть в его замыслы, даже если дерзнём попытаться, – король болезненно сжал челюсти.

– И вас коробит, что я посмела строить прогнозы насчёт желаний Веиндора? – предположила Талия. – Простите, я не имела в виду ничего дурного. Но надо ведь хоть как-то истолковать то, что происходит – и для себя, и для других.

– Тому, что Веиндор опустился до подобных... экспериментов нет никакого достойного, разумного объяснения.

– Но почему? Что плохого в том, чтобы попробовать что-то новое, постараться что-то улучшить?

– Ты и впрямь не понимаешь?

Талия энергично помотала головой.

– Улучшить можно лишь то, в чём есть изъян. А ставить опыты приходится тем, кто не знает ответов наперёд.

Он стиснул сплетённые пальцы так, что они побелели. Талия теребила полу жилета, силясь осмыслить его слова.

– Мне трудно представить, насколько вам тяжело сейчас, – сказала она, не поднимая глаз. – Я выросла с пониманием того, что Аласаис не всеведуща и не всемогуща. Я никогда не видела её, но много читала о ней, слушала рассказы своих близких, которым посчастливилось работать с ней или участвовать в её приключениях. Я знаю, что она замечательная алайка... чудесное существо и справляется со своими обязанностями перед Бесконечным, как никто другой бы не справился. Этого мне вполне достаточно.

Л'атэнор молчал, глядя на Талию, словно ждал от неё чего-то.

– А вот о Веиндоре как о личности я не знаю вообще ничего. Но меня восхищает и вдохновляет то, что он делает для Бесконечного. Пусть я... и вижу простор для усовершенствований.

– Ещё позавчера я выставил бы тебя из своих покоев за святотатство, – с нескрываемой тоской сказал король. – Усомниться в абсолютной мудрости Веиндора – это... это немыслимо.

– Я, кажется, начинаю понимать вашу логику: если то, что предлагаю я, может оказаться правильным, значит, то, что прежде делали вы, было неверно, так? – Талия снова закрутила пальцами и звонко шлёпнула себя по руке. – Я много думала об этом. Мне кажется, дело здесь не в том, что Веиндор допустил какую-то ошибку. Просто, когда он попал в Энхиарг, перед ним встал выбор между, простите, количеством и качеством. Он выбирал, позаботиться ли ему о большем числе душ и при этом пренебречь нюансами вроде прав тех, кто желает и способен обитать в неодушевлённых предметах или искренне жаждет вверить решение о своём посмертном существовании обожаемому божеству. Или же помочь меньшему количеству существ, но зато подойти к их нуждам более... индивидуально, если можно так выразиться. У обоих вариантов были свои достоинства и недостатки. Веиндор выбрал первый.

– А теперь вдруг передумал.

– Ситуация меняется. Бесконечный не стоит на месте, – пожала плечами Талия. – Вероятно, Милосердный счёл, что время спешки прошло – он устранил очаги особо ужасной несправедливости и пришло время немного притормозить. А может быть, дело в Тале, этом тёмном наэй. Его приход поставил весь Бесконечный с ног на голову. Было бы странно, если бы вас это так или иначе не коснулось. Или... – она замялась.

– Скажи, что хотела, Талия.

– У меня нет никаких доказательств в пользу такой версии. И, боюсь, она покажется вам оскорбительной, но, раз вы спросили... Мне иногда думается, что он не переходил от первого этапа ко второму потому, что ждал некоего сигнала, обратной связи от вас, его жрецов. Вы ведь сами говорили – Веиндор особенный наэй, он не включён в обыденную жизнь так, как Тиана или Аласаис. Вы – его связь с миром. И, раз вас всё устраивало, он считал, что можно не спешить с переменами. Или ему было важно, чтобы вы сами осознали необходимость этих перемен и первыми отважились заговорить о них – например потому, что это помогло бы вам обрести совершенно особенный дух, необходимый для воплощения его дальнейших замыслов. Но это всё только мои фантазии, – закончила Талия.

Л'атэнор смотрел на неё так, будто до сих пор не мог поверить, что она сидит здесь, перед ним, и смеет разглагольствовать на все эти «высокие» темы. А потом его лицо вдруг застыло. Талия хорошо знала этот взгляд – король получил телепатическое послание. Очень неприятное, судя по всему.

Пол чуть ощутимо тряхнуло, и в следующее мгновение на окна начали опускаться двойные металлические ставни.