Анар лежал поверх одеяла, потирая ушибленные шею и спину, и пытался унять гнев. Он запретил себе вставать до тех пор, пока не переборет желание прибить эту самонадеянную, наглую тварь... пока не сможет хотя бы думать о Фай в более приличных выражениях. Видать, не случайно прошлым утром он принял её за свою мать: Такрен повела себя в лучших традициях Её Святейшества Амиалис – ей было наплевать на жизни всех, кто не являлся частью её замыслов.

Анар отдёрнул занавеску, и первым, что он увидел, были насмешливые глаза Фай.

– Я должна истолковать твой смиренный вид так, будто ты всё осознал и сожалеешь о вчерашнем? – спросила она.

Не совладав с собой, Анар метнулся к столу... и тут произошло небывалое: что-то проникло в его разум, нащупало струны, связывающие сознание и волю Анара с силой его драконьей половины, и заставило применить свой дар «власти над ветрами» против себя самого! Анара отбросило назад.

Он замер, ошарашенно глядя на Фай. Мир перевернулся. Никакой инородец не мог безнаказанно использовать природную магию твоего племени тебе же во вред. А Фай сейчас нарушила этот закон: воспользовалась его – драконьей! – силой. Такрен Фай должна была бы упасть замертво, а она сидит целёхонькая и смотрит на него как на маленького ребёнка, который сунул руку в огонь и теперь хнычет, не понимая, почему красивенький цветочек жжётся.

– Не переживай, тебе не надо ничего переосмысливать, – наконец вздохнула Фай, – этого никто больше не умеет. И не должен уметь. Просто я знаю, как изготовить ключ к любой двери, или загадке, или силе. Так случилось, что мне удалось научиться этому... целую бездну лет назад. – Такрен ухмыльнулась, чуть прикрыв глаза.

– Что ты на самом деле такое? – поражённо выдохнул Анар.

– Хороший вопрос, да, очень хороший, – скрипуче промурлыкала Фай. – Но прежде чем задать его мне, тебе следовало бы спросить об этом самого себя, – её острый коготь упёрся в грудь алая, – и осмелиться честно на него ответить.

– Я знаю, кто я, – нахмурил брови Анар.

– О, правда? – изобразила удивление Такрен. – Ну что ж, позволь мне в этом убедиться.

– Как пожелаешь, – равнодушно пожал плечами алай.

– Хорошо. Тогда я задам тебе один вопрос... – Фай прикрыла на мгновение глаза и вдруг вытащила из-под стола на редкость уродливую куклу.

Казалось, какой-то нищий откопал на свалке дюжину игрушек, выброшенных детишками самых разных рас, распорол и, выбрав наименее истрепавшиеся части, сметал их крупными неровными стежками. Это чудо смотрело на Анара пятью разноцветными глазами, улыбалось, свесив на чешуйчатую грудь раздвоенный белый язык, и доверчиво протягивало к нему розовое щупальце, человеческую ручку и усыпанную пуговицами мохнатую лапку.

– Почему ты так похож на это создание? Сотни лоскутов, сшитых кем-то воедино... Кем? Легко догадаться: наша прекрасная богиня не потрудилась как следует скрыть особой заинтересованности в твоей персоне. Но вот – для чего? На этот вопрос ответить труднее.

– Не вижу никаких лоскутов, – возразил Анар.

– Ложь, – уверенно, но без раздражения сказала Фай, не сводя с него испытующего взгляда. – Впрочем, не будет вреда, если я и объясню. – Она посадила своё «наглядное пособие» на стол и стала задумчиво водить пальцем по швам, очерчивая части, унаследованные им от разных кукол. – Сын царственной алайки-предательницы, потерявшей свою Кошачесть, и дракона, который, сам того не желая, лишил Веиндора Милосердного одной из его жриц; внук Грезящей из Долины Снов. Забывший своё детство, лишившийся старых друзей, по таинственной причине изгнанных из Энхиарга, тот, чей Путь един с Путём сианай, воплощения Аласаис. Я перечислила не всё – далеко не всё! – но и этого более чем достаточно... Верно?

Она подняла глаза. Анар, больше всего пораженный тем, что ей известна истинная природа сианай, замер и, вопреки желанию, ловил каждое её слово.

– И... и что я, по-твоему, должен делать со всем этим? – выдавил он наконец.

– О! – взлетел вверх коготь алайки. – Вопрос задан. Теперь тебе осталась самая малость – найти на него ответ.

– Как и любому существу, разве нет?

– Разумеется, нет! Обычные существа ищут своё призвание, дело жизни, а такие диковины как ты – то, для чего они были призваны и сделаны. Чуешь разницу?

– Не чую. И, честно говоря, не горю желанием, – вызывающе усмехнулся Анар: ему очень не нравился трепет, который вызывали в его душе слова Такрен Фай.

– Меня устраивает и моя родословная и... мой Путь.

– Твой Пу-уть? Рановато ты взялся о нём судить, ты даже не представляешь себе, что она тебе уготовала... Но пусть так: пока он тебя устраивает. А что будет потом?

– Когда потом?

– Когда рука, тянущая тебя на незримом поводке через всю твою жизнь, окончательно ослабеет и исчезнет.

Фай отвернулась и долгим, пристальным взглядом посмотрела куда-то сквозь занавеску, отделяющую комнату от спальни Мейва. Из-под узорчатой ткани показалась недовольная морда Фонаря. На неловких лапах, то и дело зевая, он доплёлся до Такрен и упал на бок рядом с её стулом. Она нагнулась почесать его за ухом, но кот как бы невзначай отстранился ровно настолько, чтобы она не смогла дотянуться. Алайка усмехнулась, убрала руку и обратилась к своей прежней «жертве»:

– Итак, ты готов ответить мне?

– Нет, не готов. И я не хочу рассуждать о том, что бы произошло, если бы та, что не может умереть, умерла и выпустила из своих рук то, чего не существует!

В этот момент раздался негодующий кошачий вопль: это Фонарь вдруг взвился в воздух, отчаянно мотая головой и выпустив крючья когтей.

– Поводок неосязаем, пока не натянут, и кот не чувствует его, даже не подозревает о его существовании, – сказала Фай, поигрывая концом сотворённой ею магической шлейки. – Как четвероногий кот, так и двуногий.

– Уверяю тебя – двуногий уж как-нибудь сумел бы распознать поводок на собственной шее! Да если бы он даже существовал... ты говоришь, что хозяйка вот-вот выпустит его из рук? Значит, проблема решится сама собой.

– И ты думаешь, что на этом всё закончится?

– Думаю, да. Двуногий кот отлично справится со своей свободой.

– Со своей свободой, – повторила Фай почти печально. – Ну что ж, смотри, – она бросила поводок на пол.

Пару раз тряхнув головой на пробу, «освободившийся» Фонарь прилизал манишку и неторопливо направился за утешением к миске. Он прошёл уже половину пути, но тут Такрен поднялась.

– То, что исчезла рука, державшая поводок, не означает, что пропал он сам, – заявила она, в два шага догнала незримый для кота ремень и наступила на него. Фонарь дёрнулся пару раз к такому близкому лакомству, недовольно мявкнул и покорился судьбе, снова брякнувшись на бок.

– Видишь? И сделать это с тем, за кем тянется поводок, выпущенный из рук прежним хозяином, могут многие. Могут удержать его... или, наоборот, повести туда, куда пожелают. Твой драгоценный Путь, сотканный Тиалианной уже при твоей жизни на заказ, по подробному эскизу Аласаис как личности, – сродни этому поводку. Хуже того – сам твой дух – вросший под кожу ошейник.

Не сводя глаз с Анара, она протащила упирающегося Фонаря до пылающего камина и обратно.

– И... – начал Анар, но Такрен жестом остановила его.

– Выбор здесь небольшой. Всего две возможности – конечно, если ты не предпочитаешь становиться безвольной марионеткой в руках всякого, кто достаточно хорошо осведомлён о природе твоего поводка, чтобы схватить его, и достаточно умён и силён, чтобы удержать.

Анар так наморщил нос от отвращения, что тот стал раза в три короче; Фай лишь подняла бровь, отмечая его реакцию.

– Первая возможность – оборвать поводок. Сейчас, прямо сейчас.

Как по команде, Фонарь вновь принялся пятиться и остервенело мотать башкой. Анар собрался было уже возмутиться, но алайка сама отпустила поводок. Несчастная живая иллюстрация полосатым мячиком отлетела к камину и шмякнулась об решётку. Запахло палёным. Анар взял кота на руки, отряхнул от сажи, успокаивающе пригладил взъерошенную шерсть и посадил на пол рядом со своим стулом.

Фай равнодушно наблюдала за всеми этими нежностями.

– В процессе ты можешь обломать когти и зубы, запутаться так, что не сумеешь развязать затянутых самим тобой узлов... или даже свернуть себе шею. Такой путь опасен и труден, но это – твой шанс, и шанс весьма приличный! – обрести свободу раз и навсегда. Правда, эта свобода будет означать, что ты окончательно и безвозвратно порвал со своим прошлым. Ты ослабеешь, утратишь почву под ногами. Ведь многое, очень многое из того, что дано тебе сейчас, не что иное, как действие заклятий твоей... доброй хозяйки, наложенных на этот самый поводок – для пущей сохранности питомца и устрашения тех, на кого она намерена его спустить. Тогда Тиалианне придётся перейти к плану «Пятая лапа»... Но это уже не будет тебя касаться.

Что же до второй возможности, – Такрен чуть опустила ресницы, – она куда интереснее.

Фонарь вновь встрепенулся. С необычным для него проворством толстый кот вскочил на лапы и начал крутиться вокруг себя, лихорадочно водя носом по полу, словно учуял какой-то волнующий запах. Анар выжидающе поглядывал на Такрен Фай, уверенный, что дело не закончится завалившимся под половик кусочком мяса. Наконец Фонарь наткнулся на поводок, взял его конец в зубы, потом подхватил образовавшуюся петлю посередине и с гордым видом зашагал к своей миске.

– Тебе надо выждать, – заговорщицки проговорила Фай. – Выждать, пока Аласаис – то, что от неё ещё осталось, – закончит проверять тебя, спокойно умрёт окончательно и выронит поводок. Так можно сохранить всё, что он даёт тебе, и избавиться от всех ограничений, которые он накладывает – от всего того, что она пожелала выдать за твою природу. Хотя и придётся изо дня в день быть настороже, чтобы не выпустить его ненароком из своей па... – она со странной пародией на кокетство шлёпнула себя по губам, – из-под своего контроля. В любом случае, ты должен для начала принять существование этого поводка и осознать, что порой его магия исподволь навязывает тебе чуждое твоей душе отношение к... к самым разным вещам.

– Это лишь твои собственные домыслы, Фай, – фыркнул Анар. – Мне царапает слух, когда ты называешь мой Путь поводком. Я ещё мог бы говорить... о кусочке колбасы, который Аласаис тянет на веревочке перед моим котовьим носом. И свой выбор – побежать за ним – я, уверяю тебя, сделал вполне осознанно.

Фай поморщилась, и Анару нетрудно было догадаться отчего.

– И вовсе не потому, что я настолько изголодался в Руале, чтобы не задумываться, куда она заманивает меня этим кусочком. Я думал об этом. Но, знаешь, Фай, я понял, что доверяю ей, несмотря на моё руалское прошлое.

– Ты доверяешь не ей, а Аниаллу, полагая, что она и Аласаис – одно и то же.

– Возможно, и так. Как бы там ни было, я свой выбор сделал. Безусловно, я ощущаю, что Аласаис возложила на меня некую... миссию. Может быть, она состоит в защите её Тени, Аниаллу, а может – в чём-то ещё, о чём я сейчас просто не догадываюсь. Но как бы то ни было, я почту за честь быть частью её замыслов.

– Какой очаровательный фанатизм!

– Называй, как тебе угодно. Но сбить себя с пути я не позволю.

– Сбить с пути? О нет, мой дорогой, – притопнула сапогом Такрен, откровенно забавляясь его реакцией. – Я не Аласаис, чтобы решать за тебя. Я лишь предлагаю послужить тебе зеркалом. Чтобы ты смог увидеть, кто ты есть на самом деле.

– Да какая тебе разница, кто я есть? Для тебя я должен быть просто магом, которого прислали в Бездну, чтобы помочь выслеживать харнианцев. И только. Какое отношение все эти поводки, зеркала и куклы имеют к нашей охоте? Почему мы часами обсуждаем всё это и ни разу толком не поговорили о нашей настоящей миссии? Я хожу за вами туда-сюда в полном неведении и... вот тут уж, действительно, чувствую себя глупым зверьком на поводке! Почему вы не делитесь со мной...

– Потому что никто не станет доверять столь ценную информацию тому, кто сам себе не принадлежит, – перебила его Фай. – Чья душа стиснута, скована. И он вполне доволен этим. Мы не оправдали твоих ожиданий? Что ж, ты тоже не оправдал наших. Я полагала, что твоя работа на мазабров в Бриаэлларе – вся эта детская возня с порталами – лишь прикрытие для чего-то большего. А оказалось – нет. Ты просто не пожелал найти для себя нечто более достойное. Предпочёл сидеть и ждать, пока чья-то рука вновь не рванет за поводок, направляя тебя в нужную сторону. Хочешь быть частью нашей команды? Соответствуй!

– Тебе не кажется, что сейчас не самое подходящее время, чтобы заниматься самокопанием? У нас есть...

– Не роняй моё мнение о себе ещё ниже! – строго стукнула когтем по столу Фай. – Неужели руалские приключения совсем ничему тебя не научили? Что помешало Талу подчинить себе тебя и Аниаллу? Что? Ну, что же? Сила вашего духа. А дух не берётся из ниоткуда. Существо обретает его, когда задаёт себе неприятные вопросы и не прячет голову под половик, получив ответы, какими бы пугающими они ни были.

– И моим должен стать вопрос: «Для чего меня создала Аласаис?»

– Если ты так пожелаешь.

– А ты знаешь ответ на него?

– В некотором роде.

Анар мысленно зарычал.

– Тогда почему не скажешь прямо?

– Потому что не всегда самое главное – найти ответ на заданный вопрос. Иногда главное сокрыто в самом поиске.

– Опять загадки!

– Хорошо. Хорошо, Анар. Объясню проще: если я возьму и сейчас – откровенно, лаконично – расскажу тебе о планах Аласаис на твой счёт, в лучшем случае ты почувствуешь себя оскорблённым, а в худшем – испытаешь облегчение. Но если я, рискуя показаться тебе безумной безднианской стервой, оставлю тебя наедине с этим вопросом, то, размышляя о своих дарованиях и предназначении, ты почти наверняка сумеешь найти для себя цели, куда лучше тех, что наметила Аласаис.

– Я? Лучше, чем Аласаис? – переспросил Анар.

– Мне, как и тебе, Анар, неприятно это признавать, но за последнюю тысячу лет наша наэй приняла немало... спорных решений, – вздохнула Фай. – Она всегда была довольно легкомысленна, неосмотрительна, склонна к авантюрам, но, пока Тал не набрал силу, это сходило ей с рук. Теперь не сойдёт. Все эти скверно спланированные эксперименты с разделением своей личности не могли закончиться ничем хорошим. Такими вещами нельзя баловаться, к ним нужно подходить со всей серьёзностью. Аласаис забыла об этом и сама загнала себя в тупик. Надо отдать ей должное, она сумела осознать, какой опасности подвергла Бесконечный, до того, как стало слишком поздно. И начала искать способ исправить содеянное.

– И нашла?

– Во всяком случае, она верила в это, – пожала плечами Фай. – Верила настолько, что была готова умереть ради того, чтобы залатать прорванную ткань мироздания. Печальный конец. Но, увы, закономерный. За всё надо платить. Даже если ты наэй. Однако меня больше волнует не судьба Аласаис, а её наследство. Её больше нет, и инструменты, которые она создавала столетиями, в том числе и для грядущей борьбы с Талом, остались бесхозными. Страшно подумать, что будет с ними, если они попадут не в те руки.

– Надо понимать, что я имею честь входить в их число? – поморщился Анар.

– Да. Ты создавался как инструмент, Анар. Как средство достижения определённой цели. Но общее горе обернулось для тебя нежданной удачей: ты обрёл свободу. И если вслед за телом ты сумеешь освободить и свой разум, тебе станет доступно многое, очень многое. Нужно лишь протянуть руку и взять, перестав искать мнимые отговорки, что это опасно, неблагодарно... или невежливо. Вопрос в том, действительно ли ты отличаешься от своего бывшего раба Када? Предпочтёшь ли ты привычное, уютное рабство сомнительным дарам свободы, или рискнёшь повзрослеть?