***

Анар открыл глаза и отшатнулся так резко, что едва не врезался в стену: над ним белело лицо Фай.

– ...но зато мы меньше спим, – сказала она, словно не заметив ни его реакции, ни того, что разговор с Анаром, который она ни с того ни с сего решила продолжить, прервался много часов назад.

Анар почувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. В который уже раз.

– Если мы не выходим на солнце, мы меньше устаём, как оказалось. Темнота – наш истинный дом, и четырёх-пяти часов нам вполне достаточно, чтобы восстановить силы. Ты скоро привыкнешь. Придётся.

– Я думаю, мы здесь ненадолго, – поспешно заверил её алай.

– Мне так не кажется, – излишне-ласковым голосом проговорила Такрен.

– Почему? – поднял бровь Анар.

– Почему-у? – переспросила она, присаживаясь на табурет рядом с тахтой и вновь пристально вглядываясь в его лицо. – Потому что найти что-то в Лэннэс куда сложнее, чем иглу в стоге сена. Ты только вслушайся в это слово: Бе-ездна-а, Бе-ездна-а.

Такрен сказала это с таким сладострастием, что Анар нахмурился, недоумевая, что с ней происходит.

– У неё нет не только дна, – мурлыкала алайка, прикрыв глаза и будто обращаясь к самой себе, – у неё, как у Энхиарга, нет никаких границ. Она – начало множества миров, её коридоры – дороги в иные вселенные, её окна – глаза мёртвых богов... Её тайны – конец и начало Бесконечного.

Некоторое время она молчала, потом неожиданно расхохоталась и в мгновение ока скользнула за ширму, оставив Анара приходить в себя.

Анар щёлкнул крышкой часов, посмотрел на полуоткрытый зрачок «глазок» и устремил взор к потолку: там, на поверхности, чудовищно далеко от Бездны, вставало солнце... Выбравшись из своего закутка, он, не желая встречаться с Такрен, не глядя цапнул со стола парочку фруктов и нырнул в соседнюю комнату. С полминуты он обозревал величественное сооружение, занимающее большую её часть, – двухъярусную кровать, высеченную из цельного куска прозрачного камня цвета морской волны; некоторые углы были сколоты, но это не лишало изысканности лежбище Мейва. Потом Анар решительно сгрёб в сторону хозяйское барахло, рухнул на нижний матрас и с хрустом прокусил толстую кожицу плода. В рот брызнул кисловатый ароматный сок пополам с мякотью. Анар посмаковал необычный вкус, но вдруг вспомнил, что было с ним и Мейвом вчера после сливояблок, остановился на полглотке и закашлялся, вытаращившись на коричневатое нечто. Нет, оно совсем не походило на волшебные яблочки Фай. Алай облегчённо вздохнул, отправил плод в мусорку и задумался.

Он не понимал, каким образом фрукты могли наделить его теми потрясающими возможностями, которые он обнаружил у себя вчера. Откуда эти сливояблоки взялись у Фай? И, главное, как этой безднианской кошке могло прийти в голову дать отведать их неподготовленным существам?! Ведь они с Мейвом запросто могли рехнуться от такого угощения.

– Она сумасшедшая, совершенно безумная кошка... – пробормотал он.

– Да, Фай чокнутая, но зато она такая затейница, – раздался голос с верхней кровати, а затем послышалось характерное шмыганье носом. – Да не ломай себе шею, вот он я, в обкусанном зеркале возле шкафа, – сказал Мейв, когда Анар привстал, чтобы взглянуть на него.

– Ну и как ты себя чувствуешь, поучаствовав в её вчерашней затее?

– Отвратительно, – признался Мейв, поворачиваясь на бок и натягивая одеяло на острое плечо. – Но ведь это того стоило, верно? Я так и знал, что Такрен способна на нечто подобное.

– На что?

– Заглядывать в память Бесконечного, конечно. Эх, если бы не моё неуёмное любопытство, будь оно неладно... – Он мечтательно уставился в потолок.

– Чем же оно провинилось?

– Тем, что довело меня до заворота мозгов. Я, как понял, что умеют эти сливки, так прямо ошалел от радости. И сразу захотел узнать всё – всё-ё! Метался от одного образа к другому, нырял всё глубже, пил их пил, впитывал кожей. А потом... стал захлёбываться. Мой мозг словно превратился в булыжник и потянул меня на дно, – Он резко потряс головой, как будто желая услышать, как его мозг бултыхается в черепе. – Вроде снова мягонький. Это хорошо. И пустенький. Это плохо. Стоп, а ты чего такой бодрый? Ты ведь тоже их ел?

– Да, но у меня... более умеренный аппетит. «Стол» был настолько чудно сервирован, что мне показалось неприличным... нажираться, – с трудом подобрал слова Анар и посмотрел на Мейва: не обиделся ли тот на такую метафору?

Куцехвост не обиделся.

– Так значит, у тебя получилось выбирать самые лакомые кусочки? – с долей зависти подыграл собеседнику безднианский алай. – Ты смог дотянуться до чего-то определённого, а не просто скользить от образа к образу? Надо же, а меня как-то сразу подхватило и затянуло... ужас, ужас, – он зашуршал по одеялу обрубком хвоста.

– Я мог бы, наверное, но я не стал, – покачал головой Анар. – Эти знания, они не принадлежали мне. То есть – они не были предназначены для того, чтобы я ими пользовался. Они были чужими. Пользоваться ими, особенно без сколько-нибудь важной цели было бы просто непорядочно, неправильно, – сказал Анар и подумал, что вся эта ситуация была донельзя неправильной – вместо того чтобы тревожиться о духосдиральном зелье Наполнителей и думать о том, что им всем теперь делать, они с Мейвом болтали о каких-то сливояблоках. Как Фай вообще пришла в голову мысль ставить на них эксперименты в такой момент?!

– Как это? – свесился со своей верхотуры Мейв.

– Как... – Анар пытался облечь свои ощущения в обыденные слова, но на ум приходили одни патетичные фразы. – Ну, копаться в чужой памяти – не самое лучшее дело. Я, признаться, не подумал, что это может быть память Бесконечного. Но так ведь ещё хуже. В конце-концов, все мы – его части, и не уважая его, мы не уважаем самих себя.

Мейв бестактно зевнул, влажно блеснув клыками. Анар почувствовал: если мгновение назад Куцехвост завидовал ему, то сейчас испытывал едва ли не презрение к такому образу мыслей.

– Да-а, не сошлют тебя в Бездну, никак не сошлют, – сочувственно покачал головой Мейв, будто его собеседник с детства бредил жизнеописанием алаев-изгнанников и мечтал повторить их судьбу.

Игнорируя удивлённый взгляд Анара, Куцехвост, всё с тем же видом скорбящего о дурных нравах молодёжи старца, потянулся к полке над кроватью, где раздражающе мерцал ночник. Отодвинув стакан с букетиком маринующихся в остром илтейском соусе мышиных хвостиков, он с тихим скрипом открыл витражную дверку лампы и в комнату пахнуло сладковатым ароматом. Послюнявив пальцы, Мейв положил конец агонии фитиля, тонущего в кратере огарка, осторожно, боясь расплескать лавандовый воск, достал догоревшую свечу, поставил её на полку и поселил в фонарь новую, цвета молодой листвы.

– Это почему же не сошлют? – переспросил Анар.

– А потому, что мыслишь ты с подобающей всякому добропорядочному алаю ограниченностью, – глуховато, из-под натягиваемой им рубашки, ответствовал Мейв.

– Вот те раз, – весело фыркнул Анар.

– А как же? – одёрнул помявшийся воротник Куцехвост. – Если бы дело обстояло иначе, тебя бы отправили прямёхонько сюда. Как нас с Фай.

– Тебя тоже сослали? Я не знал. И ты хочешь сказать, что вас сослали... за инакомыслие?

– Вроде того, – хмыкнул тот. – И никакое расположение к нам тогдашних бриаэлларских властей, ни искреннее их желание помочь нам выпутаться из того, во что мы ввязались, не помогло.

В голосе Мейва не было и намёка на обиду, видимо, он считал своё изгнание справедливым и разумным решением Совета.

– А ты знаешь, что Фай была одной из Преображённых? – вдруг спросил он.

– Да.

– Это хорошо. Так вот, она всегда была немного иной, чем другие. У неё не было в мозгах неких... запретов. – Он сделал таинственную паузу и, входя в свой обычный рассказчицкий раж, упредил вопрос Анара, воскликнув: – И брось ты эту свою привычку как эхо повторять последнее слово – я сам объясню! Вот ты, мой золотоухий друг, к примеру, когда-нибудь всерьёз задумывался о том, куда деваются твои вещи, когда ты принимаешь кошачий облик? И двуногая тушка тоже?

– Задумывался, но я быстро бросил эту затею.

– А вот – почему ты её бросил? – склонил голову к плечу Мейв.

– Не знаю, она какая-то... бессмысленная, да и, как мне кажется, бесполезная, – ответил несколько сбитый с толку Анар. – Я слышал, линдоргские маги копали глубже, даже платили кому-то из алаев за возможность изучать эту нашу способность.

– Ну, маги – это маги, – неприязненно махнул рукой Куцехвост. – Они тут хоть тыщу лет рыть будут, а ничего не нароют. С нами – другая песня... но я не об этом. Тебя не удивляет то, что столкнувшись с чем-то подобным при решении другой проблемы, ты бы из шкуры выпрыгнул, чтобы разгадать загадку, любопытство бы замучило, а здесь – тишина, молчит оно, неугомонное, как могильный камень, – разволновавшись, хлопнул себя по коленкам Мейв.

– Да... Ведь и правда так! – воскликнул Анар.

Прежде он был склонен объяснять это своим жреческим воспитанием: его не раз предупреждали о наличии в мире тайн, тайн священных, пытаться разгадывать которые – богохульство, грозящее страшными карами. Теперь же это объяснение казалось нелепым.

– Вот, а у Фай не так, – продолжил Мейв. – У неё мозги по другому думают, и она говорит, что, если докопаться до истинной сути этой самой обыденной для нас вещи, можно узнать такое, перед чем померкнут все знания Энхиарга. И обрати внимание: даже зная это, ты сейчас всё равно не кинешься разбираться со своими способностями! – выразительно поднял палец разошедшийся кот.

– М-да, – пробормотал Анар, поскрёбывая когтем переносицу. – Ты меня озадачил.

– То ли ещё будет! – хмыкнул Куцехвост. – Фай за тебя ещё толком и не взялась, вот как возьмётся... Ты только смотри не пытайся её убить – добром не кончится.

– Не буду, – тут же пообещал Анар. – А скажи, разгадала-таки она тайну исчезновения наших вещей и тел?

– Разгадала. Только со мной не поделилась – родился я поздновато, когда она уже должна была молчать о своих открытиях, – вздохнул Мейв. – А узнала она ещё многое. Просто смотрела внутрь себя, задавала вопросы и получала ответы... Потом ей явилась сама Тиалианна. Она сказала, что даже Аласаис признаёт, какой опасности подвергла всех, когда наделила свою расу этой способностью к познанию вещей, для них не предназначенных... ну и другими дарами тоже. Конечно, наша наэй не была уж слишком неосмотрительна: благодаря врождённым «ограничителям» большинство алаев никогда не заглядывает за грань запретного, но исключение – вот оно, ходит, смущает умы остальных, правильных, кошек, а со своего ума, кажется, уже спятило. – Куцехвост потёр ладони, словно они замёрзли. – Тиана не стала лишать Фай памяти и отнимать у неё её дар – да и, кто знает, могла ли она? – но взяла с Такрен клятву молчания: никто, чьим ушам не предназначено её знание, не должен завладеть им.

– И пообещав ей это, Фай отправилась сюда – в место, где она каждый день рискует нарваться на телепата, способного вывернуть ей мозги наизнанку, – язвительно прокомментировал Анар.

– Дослушай, а потом фыркай! – возмутился Мейв. – Бездна – особенное место. Не потому, что она шенавен – шенавенов великое множество и в Энхиарге, и в других мирах, но здесь совершенно необычная атмосфера. Что создало её – никто не знает, но она есть, и благодаря этому духу Бездны, в ней может существовать то, что отторгается верхним миром и даже самим Бесконечным! – с благоговейной серьёзностью поведал алай. – И Фай тоже может жить здесь, не тяготясь своим опасным даром, освободившимся из плена интуиции, – тоскливо выдохнул он и замолчал.

– Ты рассказал мне про Фай. А сам-то ты как докатился до жизни такой?

– Я? Я пошёл по её стопам. Нет, мне никогда не сравняться с Такрен в смысле великих и таинственных открытий, но пару шагов по этой тропке я сделал – придушив свою кошачесть, которая вопила: не ходи! И вот я здесь, – заключил Мейв, обводя широким жестом свою уютно захламлённую комнату.

– И тебе тоже являлась Тиалианна, чтобы взять с тебя обет молчания? – полюбопытствовал Анар.

– Нет, не являлась, – грустно покачал головой Куцехвост. – Я сам понял, что надо остановиться. Видишь ли, я всегда мечтал быть, как Фай. В котячестве я читал о ней, а потом придумал, как с ней связаться. Все вокруг в то время казались мне – не смейся! – жалкими, зашоренными рабами своего естества, и я не хотел жить, как они. Но я же алай, у меня же – тел алаит, и она вовсю пыталась оградить меня от ненужных мыслей. А как заставить её заткнуться, я не знал. Это была первая задача, которую я перед собой поставил. – Мейв помолчал, а потом глухо спросил: – Что делают люди, когда пытаются заглушить свой внутренний голос? – И тут же сам ответил: – Они напиваются. Алаи так не могут. Не могли. До тех пор пока я не нашёл способ: достаточно было немножко, совсем чуть-чуть изменить природу нашей аланаи, – он горько усмехнулся. – Нашёл и этим так навредил своей кошачести, что теперь боюсь выдыхать слишком сильно, чтобы остатки моего духа Кошки не вылетели из этого тела вместе с душой.

– Мейв, я... – начал было Анар, сожалея, что расстроил его.

– Нет, это я, всё я, – затряс ушами тот. – Когда, после того как я чуть не умер, Лекари Душ вытащили меня из кошмара, в который я сам себя загнал, и сказали, что теперь мне придётся покинуть Бриаэллар, я пытался свалить вину на Фай. Лепетал что-то про то, что это всё она, это её слова разбудили во мне мысли, которые не должны просыпаться в алае, но мне ответили: «Ну вот, если она их будила, значит они уже спали в твоей голове. Не Фай их тебе внушила, ты сам к ним пришёл». Так и есть. Я сам в это влез, мне самому и выкорябываться. Сначала было тяжко, а потом Бездна пролила свой бальзам на мои душевные... духовные раны, и я успокоился. Прижился! – Мейв улыбнулся своей прежней лукавой улыбкой.

– Это хорошо, что прижился, – сказал Анар. – Признаюсь, твоя история меня потрясла. Я не ожидал услышать ничего подобного. Это так странно... и жутко. Просто жутко странно.

– Жутко – это мы да-а, – довольно протянул Мейв. – А вот насчёт «странно» – ты нам не намного уступаешь.

– Я? – повернул к нему уши Анар.

– Ага. Алай, идущий одним Путём с сианай, пусть и самой непутёвой – да одно это уже делает тебя живой легендой.

– А что в этом такого?

– О, я не буду лишать Фай возможности самой прогрузить тебя измышлениями на эту тему, – криво усмехнулся Мейв. – А у неё есть что сказать, будь уверен. Я – так уже наслушался, по правде говоря, мои уши так и норовят заткнуть себя своими собственными кончиками, чтобы не пускать это всё в мою бедную голову.

– Мейв, но если ты пытаешься... исцелиться от своей болезни, то зачем же ты остаёшься рядом с её носителем, рядом с ней? – вскинул на него глаза Анар, вдруг отчётливо ощутив, что и сам сейчас не прочь сложить рюкзачок и утечь куда-нибудь подальше.

Куцехвост снова помрачнел.

– Не знаю, что тебе и ответить. Дело не столько в привязанности и не столько в страхе остаться наедине со своей... неправильностью. Это нечто более глубокое. Я чувствую, что должен оставаться рядом с ней. Иначе случится что-то очень плохое. По её вине, – тихо закончил он.

«Да-а, во что же это мы опять вляпались?» – мысленно обратился Анар к заманенной им в Бездну жене, но образ Алу в его сознании только насмешливо наморщил нос: «А то я не знала, с кем связываюсь!» И стоило ему подумать об этом, как на пороге комнаты, словно отрезая ему путь к отступлению, появилась Фай.

– Я на твоём месте была бы поосторожнее в высказываниях, Мейв. Не потому, что я рассержусь на тебя, нет. Просто разум нашего бриаэлларского друга в последнее время подвергся серьёзным испытаниям. Да, он достойно выдержал их. Но мы никогда не знаем, какой крошечный шажок, какая случайная мысль приведёт нас в бездну, – промурлыкала Фай и снова исчезла.

– Я не слишком люблю, когда меня кто-то для чего-то испытывает. И далеко не все загадки, Фай, мне интересны, – последовав за ней, сказал Анар.

– Увы, Бездна любит испытывать своих гостей, ничего с этим не поделаешь, – проговорила Такрен, в такт словам постукивая коготками по крышке стола.

– Меня испытывала не Бездна. А ты.

– А есть ли разница?

– Разумеется, есть. Например, я не могу спросить у города, зачем он это сделал? А у тебя могу.

– Можешь. Но я не в силах дать тебе то, что способен предложить любой из черепов Лэннэс. То, что тебе действительно нужно.

– И что же это?

– Эхо. Эхо, которое вернёт твой вопрос в твои же собственные уши. А потом, глядишь, и в разум.

– Почему Мейв едва не умер от твоих яблок, а я – нет? – решил зайти с другой стороны Анар.

– Некоторым дозволяется заглянуть туда, где другие не найдут ничего, кроме безумия и гибели. Каждый должен знать своё место. Алай – особенно, разве тебе это неизвестно? – Она улыбнулась неожиданно мягко и, завидев потягивающегося Мейва, взяла со стула сумку. – Идёмте, у тебя ещё будет время подумать, а нам есть чем заняться сейчас. У Наполнителей происходит что-то странное. Лучше сходить посмотреть.

– Срежем через Озёрную? – предложил Мейв.

– Почему бы и нет, – пожала плечами Фай.