Когда через час они добрались до дома Фай, Анар чувствовал себя полностью разбитым. Возможно, дело было в непривычном магическом фоне Бездны, а может быть, сказывалось то, что пытаясь узнать у своих спутников хоть какие-то подробности об их расследовании, Анар точно бился лбом о каменную стену. Фай демонстративно игнорировала его вопросы – кто такой Фримлак, как им удалось внедрить к Наполнителям своего агента и есть ли шанс получить от него больше информации, ведь они совсем ничего не знают об этой... секте, а как бороться с тем, кого вовсе не понимаешь? Она лишь ухмылялась и заявляла, что рассказала Анару абсолютно всё, что ему следует знать, и клятвенно обещает поступать так и впредь. Мейв же, пытаясь сгладить ситуацию и в то же время не прогневить Такрен, нёс просто непередаваемую белиберду. С шутками, прибаутками и экскурсами в безднианскую историю.

В общем, так дурно Анару бывало разве что после двухсуточного бодрствования во время церемонии Искупления в Руале. Рухнув в кресло, он тут же опустил тяжёлую голову на стол и, растерянно потирая шею, попытался сообразить, что его так вымотало. Сколько он пробыл в Бездне? Часов десять, значит, он проснулся всего лишь полдня назад. Конечно, впечатлений за это короткое время он получил больше, чем в своей прошлой, руалской, жизни – за месяц, и всё-таки не должен был устать до такой степени. Анар даже не расслышал, как к нему подошёл Мейв с урчащим, только что покормленным Фонарём на руках.

– Мдя-я, – выдохнул Мейв, разглядывая гостя, – умучили кошку лэннэсские мышки.

Анар с трудом поднял на него глаза. Куцехвост успел уже не только задать корму своей животинке, но и переодеться. Теперь на нём красовалась белоснежная рубаха, вышитая по вороту зелёной нитью. Плюхнувшись на соседний стул, он подтянул под себя босую ногу и с видом знатока изрёк:

– Ты не переживай – так всех в первый день плющит. У нас тут очень специфический магический фон – то ли из-за озёр, то ли ещё из-за чего – вот все и проходят через такую мерзкую акклиматизацию. Меня самого три для наизнанку выворачивало.

Анар попытался изобразить на лице сочувствие, но, как ни печально, единственным, кто сейчас на самом деле вызывал у него жалось, был он сам.

Из-за его спины, подобравшись так же незаметно, как и Мейв, появилась Фай. Она аккуратно опустила на стол поднос с тарелками. По краям его украшали загнутые внутрь крючочки тонких рогов – чтобы горка посуды не разъезжалась в стороны.

Мейв молчал всю трапезу, щадя ноющую Анарову голову. Фай тоже не была расположена к беседе. Она ела с подчёркнутой аккуратностью, так, словно сегодня пища доставляла ей особенное наслаждение, и как добропорядочная хозяйка не забывала предлагать Анару то или иное блюдо. Мейва это явно настораживало, Анара – тоже.

Она ещё только отщипывала ложечкой первый кусок кислого чёрного желе, когда Куцехвост, расправившись со своим десертом, заозирался в поисках, чем бы ещё наполнить тарелку. Взгляд его упал на глубокую миску в самом центре стола. Стиснутая другими блюдами и плотно прикрытая матерчатой салфеткой, она так и осталась нетронутой. Мейв поспешил исправить эту досадную оплошность. Внутри обнаружились четыре больших синевато-фиолетовых плода, формой похожих на яблоки. В них не было ничего примечательного, но они тут же завладели вниманием как самого Анара, так и Куцехвоста.

– А это, Фай, что у нас за сливы-переростки? – спросил Мейв, с деланной подозрительностью обнюхивая бархатистую кожицу одного из них.

– Я бы на твоём месте положила её обратно. Это для нашего гостя, а тебе, боюсь, эта... слива не понравится, – предупредила алайка, не надеясь, впрочем, что Куцехвост отнесётся к её словам серьёзно.

И он тут же оправдал её ожидания.

– Плофхо ты феня знаешь, Пфай! Офень фкуфные слифки, – с набитым ртом проговорил Мейв.

Глядя на него, Анар не удержался от улыбки: бледная кожа и острые клыки, перепачканные соком плода, мякоть которого оказалась красной, как свежепойманное мясо, делали Мейва похожим на насосавшегося крови вампира. Фай тоже усмехнулась, как бы говоря: «Ну, мы ещё посмотрим...» Понаблюдав с минуту за этой безумной парочкой, Анар уже в который раз проиграл битву со своим любопытством и рискнул попробовать «сливу».

Вкус сочного, ароматного плода оказался очень необычным: сладким, с ноткой горечи, пряным и одновременно свежим, как молодая трава. Было в нём что-то неуловимо знакомое, волнующее, словно связанное для Анара с каким-то очень важным событием, которое он никак не мог вспомнить. Как если бы ему дали понюхать апельсин: он бы тут же ощутил дискомфорт, ещё до того, как воскресил бы в памяти мучительный обряд Очищения – с непременным натиранием свежевыбритых ушей апельсиновым маслом. Но с чем был связан вкус сливы Фай?

Анар мог поклясться, что никогда не ел такого плода, даже не видел его, откуда же тогда?..

– О, моя бедная головушка! – простонал кто-то.

Нехотя приподняв веки (он и не заметил, когда они сомкнулись), Анар увидел навалившегося на стол Куцехвоста. Его больные глаза с укором смотрели с совершенно зелёного лица на Фай, стоявшую рядом, со сложенными на груди руками.

– Что... что это за сливы такие? – с трудом разлепил он подрагивающие губы.

– Такие вот сливы. Я же говорила: тебе они не понравятся, – её голос прозвучал почти сочувственно.

Куцехвост скривился:

– Но ты не сказала, что мне после них помереть захочется!

– Не сказала, – со всегдашней своей омерзительной многозначительностью кивнула Такрен. – Пойдём-ка, я помогу тебе лечь.

С этими словами она обвила плечи Мейва своей цепкой рукой. Опираясь на алайку, Куцехвост кое-как поднялся на ноги и поковылял к себе.

Оставшись один, Анар поспешил проверить плоды на наличие яда. Ничего опасного. Сливояблоки Фай были странными, очень странными, но не ядовитыми... по крайней мере в привычном для него смысле этого слова.

– Что с ним случилось? – спросил Анар вернувшуюся Фай.

– Он просто переел. Перекормил свой мозг, – она собрала пальцы щепотью на переносице и медленно развела их в стороны.

Анару показалось, что у него во лбу распустился ледяной цветок. Прохладные лепестки надавили изнутри на его глаза, стебель начал разрастаться, обвивая холодными кольцами позвоночник.

– Что это за яблоки? – резковато спросил он, передёргивая плечами, чтобы стряхнуть озноб.

– Яблоки? Вас не поймёшь – то сливы, то яблоки, – Фай взяла одно из них, немного повертела в пальцах и откусила кусочек. – Ну, пусть будут яблоки. Чудесные, очень редкие и опасные... особенно для алаев. Как они тебе?

– Вкусные. Но... Необычный вкус... словно тысяча вкусов, – проговорил Анар, растерянно глядя, как его рука сама собой потянулась за фруктом и отправила его в рот. – Это сложно объяснить, – уже жуя, пробормотал он.

– И не надо, – снисходительно улыбнулась Такрен, похлопав его по руке. – Не всему в Бесконечном так просто отыскать объяснение. Например тому, что, после переезда в Бездну, все наши вибриссы удлиняются в полтора раза или...

Фай что-то говорила, но Анар уже не слушал её, не замечал напряжённого выражения её лица. Он жевал яблоко. Нет, не беспокойство за здоровье Мейва заставило его сделать это. Что-то другое... что-то неуловимое во вкусе этих плодов не давало Анару покоя. Он откусил ещё немного и принялся сосредоточенно растирать мякоть по нёбу – он должен, должен был вспомнить, что связано с этим сложным, дразнящим память ароматом.

На ум пришёл рассказ Аниаллу о том, как Ирсон, изобретая какой-нибудь новый вкус или запах для напитка, бывало неделями не успокаивался, пока не придумывал, как воплотить задумку. Начинал танай свои терзания с поиска (обычно безуспешного) чего-то хотя бы отдалённо напоминающего его замысел. Анар тоже стал перебирать все известные ему фрукты, овощи и ягоды, начав с хорошо знакомых по Руалу и постепенно добравшись до пробованных раз или два в Бриаэлларе. Их оказалось куда больше, чем он ожидал. Образы, вспыхивающие в его сознании, были неожиданно яркими, объёмными, он не просто ощущал вкус и запах, но и чувствовал пальцами прикосновение кожуры, стручков и скорлупок. Этот процесс так увлёк Анара, что тревога и нетерпение покинули его, он потерял ощущение времени и места и едва не забыл о своей цели...

Приятное покачивание на волнах памяти длилось до тех пор, пока Анар не поймал себя на том, что может ясно представить себе пушистый кустик фур-фар. Вареньем из его ягод он угощался у Тинойи, но само растение – он это точно помнил! – не видел никогда. «Видение?» – подумал он. Да... но как сильно оно отличалось от прежних! Никогда Анару не удавалось так полно управлять полётом своей мысли: стоило ему захотеть, и он мог заставить пронестись перед глазами не только образы фруктов, пахнущих наподобие выбранного им, но и увидеть деревья, на которых они росли, тех, чьи руки собирали эти плоды, блюда, которые из них готовили, столы, за которыми их ели...

Потоки сверкающих яркостью и новизной впечатлений стремительно текли через сознание Анара. Его разум не впитывал эти видения, они проходили сквозь него, почти не оставляя следов в памяти. Это было чудо, настоящее чудо, пьянящее ощущение свободы и, вместе с тем – необъяснимое чувство покоя, уюта, упоительное сознание того, что всё теперь отныне будет легко и просто... всегда.

«Наплававшись», Анар вынырнул на поверхность этого восхитительного моря образов и, раскинувшись на его мерно вздымающейся поверхности, принялся любоваться выуженным из него плодом Фай. Теперь он знал, что такие «яблоки» не растут ни в одном из миров Бесконечного. Только в саду безднианской кошки, под стеклянным колпаком, охраняемые ею, как зеница ока... Но Анару сейчас не было никакого дела до Такрен. Ему было настолько хорошо и спокойно здесь, что он забыл и про отравленного Мейва, и про свои собственные беды, и даже про те невообразимые возможности, обещание которых слышалось ему в шёпоте этого бескрайнего моря. Наверное, так налар, лёжа на поверхности воды и ощущая себя единым целым с океаном, буквально кожей чувствует, «видит», как в прибрежной полосе прибой ворочает камешки. Только вместо яркой гальки у Анара были целые миры, готовые открыть перед ним все свои секреты. Нужно лишь протянуть руку и... но он не протянул её.

Анар всегда был натурой деятельной, ему было мало просто созерцать нечто интересное, хотелось везде сунуть свой нос, поучаствовать, извлечь максимум пользы из ситуации, проявить, усовершенствовать, обогатить себя. Но только не в этот раз. Его нынешние ощущения были настолько ценны сами по себе, что думать о каком-то практическом применении этого состояния не хотелось. Более того, это было как-то неправильно, противоестественно...

И вдруг он осознал почему. Он находится вовсе не в некоем хранилище образов – в чём-то вроде Сокровищницы Драконов, где его соплеменники собирали воспоминания о своих путешествиях по иным мирам. Магия слив Фай забросила его в чужую живую память. Он был в чём-то разуме. Анара обожгло мучительным стыдом. Утешало лишь то, что он не успел увидеть ничего из личных воспоминаний этого потрясающего создания – древнего, всезнающего и сейчас почему-то совершенно беззащитного перед ним.