– Давайте начнём наш цикл с рассказа о том, как существа попадают в одушевлённые предметы (дальше «ОП» для краткости) и что в зависимости от этого мы в отношении их предпринимаем, – коротко поклонившись, продолжал явер Паой.

В воздухе за ним повисла схема. От сиявших в самом верху слов «Вмещённые в предметы» отходили две стрелки, ведущие к «Заточённым» и «Добровольцам». Первые делились всего на две подгруппы – «За преступления» и «Безвинно», а вторые – сразу на пять: «Искатели бессмертия», «Бегущие от искушений», «Трудоголики», «Хранители» и «Прирождённые спутники».

– Основных путей два: насильственный и ненасильственный. Это деление условно, и ниже я расскажу почему.

– А я знаю! – вдруг раздался откуда-то сзади звонкий мальчишеский голос. – Существов могут заманивать в предметы обманом: они думают, что лезут туда для чего-то хорошего, а оказывается – для плохого. А назад уже никак.

Талия обернулась. В простенке между дверями стоял мальчик лет десяти с воздушным змеем на верёвочке. Игрушка была зачарована на редкость скверно и билась о балкон, как пойманная бабочка о крышку банки, немилосердно дёргая палец хозяина.

– Верно, юный господин, это одна из причин, – улыбнулся Паой. – Прекрасная дама вашего сердца, последние месяцы чахнущая на глазах, однажды проговаривается, что спасти её от насланного мимохожим чернокнижником ужасного проклятия может лишь магический амулет великой силы, для изготовления которого потребен чудовищный ингредиент – душа истинно влюблённого в неё юноши. Нет-нет, она ни о чём вас не просит, но вы, не в силах вынести её мучений, добровольно жертвуете собой. И даме, действительно, тут же становится разительно лучше. Глядя на её посвежевшее, воодушевлённое лицо, вы почти готовы смириться со своим печальным положением. Однако дальше всё начинает идти... как-то не так. Вместо того чтобы отправиться в уединённый горный городок и посвятить жизнь богоугодным делам, как собиралась, прелестница зачем-то мчится в столицу. Она не удостаивает вас и словом, но вы надеетесь на лучшее – до тех пор пока она не использует выдоенные из вас магические силы на то, чтобы, например, свести счёты со школьной врагинькой, а потом, на радостях, предаётся любовным утехам с предавшей ту стражей – не снимая при этом кольца с вашей страдающей душой со своего нежного пальчика. Трагедия из трагедий.

– Простите, – со сконфуженным видом стал пробираться к выходу Зиус Зиттевос.

– Это его внук, – шепнула Талии Ларе. – Мальчик родился от случайной связи. Мать – эморийская певичка. По какой-то причине она сохранила ребёнка, но, родив, вытерпела его где-то полгода, а потом подкинула отцу – в самом прямом смысле, оставив в корзине у порога.

– Надо же, – поразилась Талия.

Жрец ухватил мальчика за руку и силком вывел из зала, шёпотом отчитывая беднягу за желание совать нос в недетские вопросы. Дверь хлопнула, прищемив змею хвост. Зиттевос вернулся на место. Но уже через пару минут чуткие уши Талии уловили, как створка снова приоткрылась. Паой тут же заметил мальчишку. И тот заметил, что его заметили. Но дверь не закрылась: улучив момент, когда Зиус отвлёкся, лектор подмигнул вторженцу, давая понять, что не выдаст его.

– Для существ, прошедших первым путём, ОП – тюрьма. Соответственно, среди них процент тех, кто прижился в неорганических оболочках, ничтожно мал. За всё время существования отдела было всего два прецедента. Однако, работая с этой категорией, мы сталкиваемся с тонкостью... этического плана. Около двух третей душ оказывается заключёнными в предметы за какие-либо преступления, чаще всего – тяжкие. Именно поэтому владельцы подобных ОП с лёгким сердцем обращаются к нам за сертификацией: заточение в предметы кажется им достойной карой для массовых убийц, тиранов или, скажем, экспериментаторов над теми же душами. Они – владельцы, а не экспериментаторы, разумеется – пребывают в полной уверенности, что не совершают ничего дурного и наш эксперт постановит оставить всё как есть. И бывают весьма разочарованы, когда он принимается объяснять им, что Милосердный не приемлет такого рода наказаний. Ни для кого.

– И вы просто отправляете души всех этих подонков к Веиндору? – поморщился Сарвах.

– Не всегда. Да, изначально мы собирались поступать так и только так, но великий эзлур Сепхор, да правит он вечно, подсказал нам куда более интересный способ решения этой деликатной проблемы: мы стали предлагать владельцам «тиранических» ОП купить для заключённых в них душ новые тела и оплатить услуги мага, который на определённый срок – в зависимости от тяжести преступлений – заставит преступника работать на свою жертву, возмещая урон. Разумеется, эта схема применима только в тех случаях, когда владелец ОП сам является пострадавшей стороной или как-либо связан с нею.

– И они раскошеливаются?

– О да. Иногда сами, иногда прибегая к помощи благотворителей. Как вы знаете, в Анлиморе немало тех, кто готов изрядно потратиться, чтобы поучаствовать в том, что представляется им справедливым возмездием. – Паой выразительно закатил глаза и продолжил:

– Существам, совершившим нетяжкие преступления – чаще всего это пойманные воры – мы предоставляем выбор: отправиться к Веиндору или же приобрести тело в кредит с обязательством компенсировать причинённый ущерб. Невинные создания – к ним мы, кстати, с перевесом всего в один голос решили относить и уличённых в измене мужей и жён, а также их любовников – просто получают кредитное тело. Часто нам удаётся найти спонсоров, так что оно достаётся им с большой скидкой или вовсе бесплатно.

Паой с громким бульканьем отпил из огромной кружки. С каждым глотком его тело колыхалось, точно студень, а «звёздочки» на гибких стебельках выпячивались из кожи.

– А теперь перейдём к нашим самым сложным клиентам: тем, кто оказался в предметах добровольно. Что же толкает разумных созданий на подобный поступок? Бессменный лидер здесь – нежелание умирать. Существует великое множество миров, обитатели которых пока не овладели искусством изготовления запасных тел, а привязывать души к различным вещам уже научились. Подавляющее большинство вмещённых с подобной мотивацией оказывается просто счастливо воспользоваться нашей «программой переселения».

– В кредитные тела, – буркнул кто-то из жрецов.

– Увы, мы не располагаем ресурсами Серебряного храма, – вздохнул Паой. – Хотя, даже если бы и обладали... Доставшееся в дар редко ценится, почтеннейший. Так стоит ли обесценивать возможность нового воплощения? Насколько мне известно, и служители Милосердного далеко не всегда работают бесплатно, например с теми, кто злоупотребляет добротой их Владыки, начиная относиться к своей оболочке с пренебрежением. И с каждым новым воплощением цены растут.

– Мне однажды пришлось продать такой потрясающий магический лук, чтобы заплатить за новую тушку для Энаора, – притворно всхлипнула Талия. – Мы были очень далеко от дома, тело нужно было срочно...

– Я бы и за целый пучок ваших магических луков не стал его воскрешать, – отчеканил Нерт. – Превратить смерть в развлечение! Просто оскорбительно.

– Итак, большинство вмещённых данной группы с радостью оставляют свои вместилища, – поспешил вернуть разговор в прежнее русло Паой. – Некоторые из них, пройдя курс реабилитации, изъявляют желание работать с теми, кому прежде служили. А ещё они часто просят отдать им на память их прежние обиталища. Мы не отказываем.

Вторая большая группа «добровольцев» – это желающие избавиться от влияний тела: потребностей, влечений и так далее, по той или иной причине кажущихся им неуместными. Больше всего в ней кого? – пытливо склонив голову на бок, полюбопытствовал Паой.

Талию так и подмывало поднять руку, но она сдержалась. Зато не сдержался кое-кто другой.

– Жрецов и вообще всяких верующих. Которые боятся искушений, – донёсся голосок из дверной щели.

На этот раз наставник Зиттевос ограничился лишь суровым взглядом через плечо. Дверь захлопнулась.

– Верно, верно. Среди последователей многих – условно – добрых божеств найдётся немало созданий, грезящих об идеальной, чистой жизни, которая, по их представлению, возможна лишь при полном отсутствии соблазнов. Сделать мир совершенным никому не по силам, какие жёсткие законы ни устанавливай, сколько ни топи и ни сжигай всех, кто развращает общество. Так почему бы не изменить себя? Вот они и меняют. Отсекают, так сказать, лишнее – уязвимое, податливое, страждущее и трепещущее. И в девяноста случаях из ста не получают того, что рассчитывали обрести, – мягко развёл руками Паой. – Для них это становится трагедией: они принесли в жертву всё мирское, отринули себя, но не приблизились к духовному совершенству. Как же так!? К счастью, у нас есть ответ на этот вопрос.

Чтобы преподнести его максимально наглядно, мы отводим – или относим – их на экскурсию в павильон Благословенных Искусителей. Поясню для наших неместных слушателей: это своего рода музей, где представлены аллегорические изображения различных «живых ловушек», которые может встретить на жизненном пути типичный анлиморец. Там есть Взяткодательница, Коварный Льстец, Амбициозный Любовник и Соблазнительница Мужей, Подвыпившая Красотка и Богатый Ротозей, чьи декольте и карманы так и манят запустить в них пальцы, Папаша-непотист и его дочурка Пиявка-карьеристка – эти двое стоят в одинаковых позах и смотрят друг на друга через овальную раму, изображающую зеркало. Очень сильная скульптура! Но мне, признаюсь, всегда сложнее всего пройти мимо Приятеля-бездельника. Так и хочется завалиться рядом с ним на подушки и есть виноград, позабыв о делах. Да, нужно сказать: для пущего эффекта на все эти изваяния наложены эмоциональные чары. Они притягивают вас, манят. Нужно совершить ощутимое усилие, чтобы не застрять рядом с ними на долгие часы. Зато когда вы выходите из павильона, вы чувствуете необычайное удовлетворение: вы смогли, вы устояли, вы большой молодец. В жизни всё устроено точно так же: только преодолевая преграды – внешние и внутренние – можно обрести подлинно сильный дух. А в идеальных, стерильных условиях ничего особо путного не вырастишь. Увы, увы.

Те, кого осознание этого факта... вдохновляет на подвиги, получают новые тела. Те, кто ощущает, что даже при поддержке лекарей душ не сможет смириться с таким положением вещей – отправляются к Веиндору.

Но есть в этой подгруппе и существа с более... глубокой, взвешенной мотивацией. Они также стремятся к личностному совершенству и желают угодить своим богам или, если они не религиозны, послужить избранной идее, однако для них «овеществление» не трусливое бегство от искушений, а разумно выбранный из прочих вариантов способ служения. Этих господ видно сразу – их духовные сферы ярки, плотны и целостны. Важно понимать, что они сформировались ещё до смены оболочки – то есть души этих вмещённых уже многое сделали и многое преодолели в жизни. Искушения им уже не страшны, однако они всё ещё чувствуют ограничения, которые накладывает обычное тело: ему нужно спать и есть, его легко повредить и так далее. Они по опыту знают, что в состоянии работать вопреки этому, но... им хотелось бы работать эффективнее. В некотором роде это существа-функции. Помимо священнослужителей, среди них немало судей, преподавателей, телохранителей и, конечно же, учёных. Их душам органично быть сфокусированными на единственном деле. Всё... бытовое, тварное воспринимается ими как досадная помеха, эдакая стайка назойливых мух – она не представляет опасности, но мешает.

Среди подобных существ процент отказов от переодевания в плоть очень велик. Если они и бывают недовольны оболочкой, в которой находятся, причина кроется не в её... неплотскости, а, скорее, в несовершенстве конструкции. У нас в штате есть мастера, которые могут предложить ряд модификаций: сделать её более подвижной или оснастить дополнительными средствами коммуникации и восприятия.

Отдельно стоит сказать о существах, которые, прекрасно понимая, на какие страдания их это обречёт, заключили себя в предметы, чтобы совершить нечто важное, что, как им кажется, без них неосуществимо. Часто это души не только не предназначенные для существования в неорганических оболочках, но вдобавок ещё и устающие, не созданные для вечной жизни, а значит, мучающиеся двойне. Они рады бы уйти на перерождение, но не могут бросить что-то или кого-то.

Когда речь идёт о некоей скромной фамильной реликвии – скажем, кольце с душой основателя семейства, побоявшегося оставить потомков без своих мудрых советов и магической помощи, – то направление наших действий более-менее ясно. Мы подключаем лекарей душ, которые, беседуя и с архидедушкой, и с архивнуками, доносят до них, что процветание семьи возможно и без подобных жертв, главное – упорно трудиться. Близкие трогательно прощаются, а затем души обретают долгожданную свободу. Есть, конечно, и те, кто решает остаться вопреки всем уговорам. Мы, опять же, предлагаем им модификации оболочек и работаем с их хранителями (понимаю, звучит как жуткая тавтология – хранители хранителей, но в данном контексте мы по понятной причине предпочитаем избегать слова «владельцы»), объясняем, что перед ними не вещь, не существо принципиально иной природы, а точно такая же личность, пусть и в другой оболочке.

Куда сложнее обстоит дело с ОП, на которые завязаны по-настоящему глобальные вещи – например защита целых поселений от врагов или стихийных бедствий.

Паой даже не взглянул в сторону Инона, но Талия спиной почувствовала, как тот внутренне напрягся.

– Как поступать в таком случае? Что должно превалировать: право одной души на достойное воплощение или же интересы тысяч? Особенно, если оная душа добровольно принесла себя в жертву общему благу.

– Разумеется, право души. Тут не может быть двух вариантов, – с места отрезал Нерт.

– Тогда почему же Милосердный до сих пор не проявил милосердия к Мефриону Источнику? – с каким-то неожиданным азартом подался к нему Паой. – Его душа, без сомнения, страдает от пребывания в подобном противоестественном состоянии. Она повреждена, она изъята из великого круговорота. Так почему он до сих пор не освобождён от своего бремени?

– Вы собираетесь оспаривать решения Веиндора? – вместо ответа недоброжелательно проскрипел Нерт.

– Вовсе нет. Я лишь интересуюсь, в чём вы – лично вы или, возможно, кто-то из ваших коллег – видите причину наличия столь яркого исключения из правил?

– В том, что мы, скромные служители, не можем постичь всей глубины, красоты и сложности замыслов Веиндора, – вместо промолчавшего Нерта, ответил Зиттевос. – Он оставил простые инструкции нам, неспособным своим скудным умом верно оценить все нюансы дела, но это не значит, что он, обладая разумом его масштаба, должен действовать строго по схеме.

– А что по этому поводу думает благословенная госпожа? – перетёк поближе к Талии Паой. – Не кроется ли причина в том, что наэй так и не сумели создать источник магии сравнимой мощности? И, оценив гипотетические последствия, решили оставить всё как есть?

– Честно говоря, я впервые слышу о попытках создать альтернативный источник магии... – собираясь с мыслями, проговорила алайка. – Возможно, ты прав, и они действительно были вынуждены принять такое непростое решение. А может, положение Мефриона на самом деле не настолько печально. Да, его душа пострадала, но блаженство от того, что он видит плоды своих трудов, оказывается сильнее боли от травмы. Я бы тоже хотела узнать, но, увы, все, кто допущен к Мефриону, молчат как рыбы.

– Увы, увы, – покивал Паой. – Но я озарился бы счастьем, если бы благословенная госпожа хотя бы задумалась о том, чтобы, воспользовавшись своим уникальным положением, сделать хоть что-то для этого мученика. – Он встряхнулся, пойдя искристыми волнами. – Что же, вернёмся к нашей классификации. Представителей вышеописанной категории не следует путать с так называемыми прирождёнными спутниками, которые отлично чувствуют себя в ОП. Эти существа не хотят жить своей жизнью. Они стремятся стать частью чей-то. Они могут помогать своему носителю магией, давать ему ценные советы, заботятся о нём, но не желают... задавать курс. Звучит знакомо, да, шаами Ларе? – подмигнул он заулыбавшейся женщине. – Спутникам мы в первую голову устраиваем экскурсию в Соцветие. И где-то треть уже с этой экскурсии не возвращается. Во всяком случае – в прежнем облике. Они влёт проходят вступительные испытания, Соцветие оплачивает их новые оболочки и заботится об их дальнейшей судьбе. Ещё треть, разобравшись в себе с помощью наших лекарей душ, просто осознаёт, что может получить желаемое и не втискивая свои души в неподходящие вместилища. Тут в ход опять идут вышеупомянутые кредитные тела. А для оставшейся трети мы не можем сделать ничего, кроме как предложить подобрать более продвинутую магическую оболочку и пройти профессиональную переподготовку. Один из наших «выпускников», например, сейчас управляет кораблём селзира... не скажу какого. И у Талии, насколько я знаю, есть бестелесный мажордом.

– Да. Он у меня самоучка, но я не знаю, как справлялась бы с домом... без Дома. Я бы и сюда его радостно переманила, если бы у него не было фобии на жрецов, – развела руками алайка.

– Не нас ему стоит бояться, – буркнул Нерт.

– Что ещё можно добавить о нашей работе?.. – задумчиво передвигая пальцем листочки с записями, проговорил Паой. – Для оценки состояния наших подопечных, помимо собственно душевидения, мы используем различные разговорные методики из стандартного лекарского арсенала. Мы предпочитаем подводить наших подопечных к осознанию необходимости перемен путём диалога, а не давить на них, склоняя к нужному решению. И уж тем более не действовать насильно.

Да, ещё отмечу: нашу задачу заметно усложняет то, что большинство обитателей ОП – маги или обладатели выдающихся духовных способностей, поэтому вмещающие их артефакты весьма и весьма ценны. И, разумеется, владельцы редко когда бывают готовы расстаться с ними добровольно.

– Как же эти вещи попадают к вам? – спросил кто-то из жрецов.

– Чаще всего как военные трофеи наших селзиров или таможенный конфискат, – ответил Паой. – Владельцы «забывают» задекларировать их, прячут по пространственным мешкам или даже вживляют в собственные тела. Единицы неанлиморцев обращаются к нам сами, желая узнать, не ведут ли они себя аморально, пользуясь ОП. Как метко сказал один из них, «я хочу узнать, не эксплуататор, не рабовладелец ли я». Так, у меня всё, теперь к вашим запискам.

Он запустил руку в шапку и извлёк из неё три туго свёрнутые бумажки.

– Какие вы нелюбопытные, право слово! «Возвращаете ли вы деньги тем, чьи одушевлённые предметы не смогли пройти экспертизу?» Да, возвращаем. Изначально мы не собирались этого делать, но благословенный эзлур Сепхор в своей великой милости... ну вы понимаете. Идём дальше.

«Кто контролирует вашу деятельность?»

Прежде её никто не контролировал. То есть наше руководство, конечно же, регулярно проходило ЦТОБ – централизованный телепатический опрос на благонадёжность, как и все чиновники высшего ранга. Но за исключением бесценных советов эзлура, о которых я, исполненный благоговения, рассказал вам выше, никто в нашу деятельность не вмешивался. Теперь у нас появилась Талия, а больше, насколько я могу судить, ничего не изменилось.

О, и мой любимый вопрос: «Почему вы выбрали эту работу?». Я от рождения был способен видеть души и всегда любил всё чинить, так что не придумал ничего лучше, чем выучиться на лекаря душ. Потом меня увлекли несколько иные материи, но тоже «душные». Я в очередной раз повышал квалификацию в Бриаэлларе, когда Талия предложила мне эту работу. Почему я согласился? Думаю, я всегда в глубине своего сердца хотел быть первопроходцем, и вот передо мной открылась область совершенно неисследованная. Я фигура объёмистая, а здесь есть, где развернуться, не приходится ни с кем толкаться плечами.