– Добрый вечер, дорогие коллеги и смежники. Благодарю, что удостоили моё скромное выступление своим вниманием. Меня зовут явер Паой, я профессиональный душевед с более чем трёхсотлетним стажем, проходил обучение в Бриаэлларе и Змеином Глазе, некоторое время посвятил научным изысканиям, затем последовательно возглавлял кадровые службы нескольких торговых компаний Анлимора. В отделе лицензирования одушевлённых предметов тружусь с момента его создания – сначала по совместительству, затем на постоянной основе.

Госпожа ан Камиан попросила меня построить мою мини-лекцию так, чтобы она была понятна и интересна в том числе и существам со стороны, так что прошу меня извинить, если я буду касаться очевидных для вас вещей. Также оговорюсь, что для краткости и поддержания более чёткой структуры выступления я могу время от времени позволять себе делать определённые обобщения. Разумеется, в работе с одушевлёнными предметами есть множество нюансов и чрезвычайно интересных деталей, но, полагаю, разговор о них лучше отложить до следующих лекций. А с самыми примечательными случаями вы всегда можете познакомиться в ежемесячнике отдела. Он стоит недорого, а среди наших сотрудников распространяется, естественно, совершенно бесплатно.

Удобно откинувшись в надувном кресле, Талия с осоловелым умилением смотрела на сцену лектория. Явер Паой походил на тряпичную игрушку, сшитую из лоскута звёздного неба. Его облик вкупе с мягким, шелестящим голосом навевал мысли о летней ночи в стоге сена. Алайке то и дело начинали мерещиться стрекот сверчков и копошение мышей в соломе. Невыносимо хотелось спать, но стоило Талии смежить веки дольше, чем на мгновение, как сидящая рядом Ларе наступала ей на пальцы. Ножке шаами, конечно, недоставало весомости лапищи Эбы, зато её босоножки умели на редкость бодряще биться током. И Талия была премного благодарна им за это: она держалась из последних сил, ей не удавалось толком выспаться с тех самых пор, как они устроили генеральную прополку своих владений.

Следующим же утром Парвел растолкал начальницу ни свет ни заря, твердя, чтобы она немедленно поднималась, если, конечно, не хочет пропустить эпическую битву завхозов. Алайке тут же привиделся змеехвостый Домоправитель Стены Ошибок, фехтующий на половниках с Мяфоршей ан Иналасс прямо на её, Талии, веснушчатом предплечье. Битва вышла эпической, но безжалостный Парвел снова тряхнул благословенную госпожу, и странная парочка, бряцая оружием, укатилась куда-то под тумбу. Пришлось вставать.

Как выяснилось, роскошный подарок Мобула Галола произвёл одинаково сильное впечатление как на администраторов душеведов, так и на жреца-эконома Серебряного храма. И вместо того чтобы мертвецки уснуть после изнуряющего трудового дня, они ночь напролёт предавались сладким грёзам об использовании дополнительных площадей. А к рассвету каждому лагерю уже не терпелось презентовать свои проекты Талии – пока не подсуетились ушлые конкуренты.

Хотя у алайки были совершенно другие планы на первую половину дня, ей хватило одного выражения лица своего секретаря, чтобы их пересмотреть. Решив, что собирать заинтересованные стороны за одним столом пока будет слишком рискованно, Талия и Парвел попросили их письменно изложить свои пожелания, а потом засели за предварительный план распределения помещений. И это оказалась та ещё работёнка: от количества факторов, которые необходимо было учесть, голова шла кругом. Не облегчало задачи и то, что в комнату постоянно наведывались Парвеловы помощники с бесконечными донесениями, вопросами и документами на подпись. Хотя Парвел милостиво разрешал Талии не вникать в большую часть проблем, процесс всё равно рвался, идеи упархивали и их приходилось ловить заново. Солнце уже клонилось к закату, когда схемы, наконец, были дочерчены и отосланы заинтересованным сторонам для внесения корректив.

Но расслабляться было рано: Парвелу предстояло встретиться с замом главного репродуктолога Анлимора и поужинать с председателем клуба почитателей одушевлённых животных, а Талию ждали налары. Сарвах при каждом удобном случае намекал, что затягивать с обещанными преображениями не стоит: ситуация в кругах его соплеменников была «цунамиопасной».

– Даже если тебя не хватит сегодня, чтобы заняться их оболочками – ничего страшного. Главное, ты с ними поговори по душам, – через плечо увещевал он плетущуюся следом благословенную госпожу. – Пусть посмотрят на тебя вживую, услышат, что к чему, из первых уст. Постараемся...

– Умерить радикализм в рядах адептов святой Талии? – подсказала алайка.

– Да. Но при этом не растерять этих самых адептов, – многозначительно добавил Сарвах.

– Ясно. Будем ходить по тонкой грани, как мы, котики, любим.

Талия попыталась красиво пройти на мысках по полоске на ковре, но не сделала и пяти шагов, как потеряла равновесие и вцепилась в локоть налара.

– Я сейчас соберусь, – пообещала она, тут же выпустив его руку и конфузливо дёрнув ухом.

С детства приученная к труду, она никак не ожидала, что так быстро выдохнется. Сколько она провела в Анлиморе? Жалкие четыре дня. А казалось, что уже как минимум месяц. Когда она ехала сюда, голова её разрывалась от идей, всё внутри кипело от жажды деятельности. И куда всё подевалось теперь? Стыд и позор. Впрочем, к полуночи, когда двое из наларов обзавелись новыми телами, а все остальные – поводами для размышлений, Сарвах уже тоже нетвёрдо держался на ногах.

– Это тебе не кусты черенковать и не мальков из пруда в пруд пересаживать на закатном солнышке, да? – проскрипел он, умываясь в настенном фонтанчике.

– Ага. У мальков и черенков и то ума побольше, чем у половины ваших. Эх, молодёжь, вечно из крайности в крайность, – вместо алайки, собиравшейся заявить, что он определённо заслужил сегодня повышенный паёк, ответила тенью следовавшая за ней Эба.

Талия не смогла бы сказать, когда и как именно это случилось, но вскоре именно вездесущая каргнорианка оказалась ответственной за её распорядок дня. Причём Эба не только помогала составлять его, но и ревностно следила за соблюдением: Талия выходила из одного чиновничьего кабинета, и заботливая бабушка была тут как тут, чтобы провести её кратчайшим путём до следующего, скормив по дороге пирожок – точно выверенного размера, как раз на один коридор и пару лестничных пролётов. Талия заканчивала телепатический опрос очередной порции своих подчинённых и хотела утопиться в фонтане? Эба действовала на упреждение и топила её в сведениях об анлиморском этикете, тычками когтистых пальцев заставляя держать хвост и спину подобающим её статусу образом. У Талии каким-то чудом освобождалось полчаса? Эба как по волшебству оказывалась рядом, полная захватывающих идей, как потратить их с максимальной пользой. Казалось, что под каждой чешуиной у неё припрятано по какой-нибудь смете, докладной записке или резюме.

Поначалу Талия всё ожидала чудесного появления в расписании имён и мест, которые сама в него едва ли внесла бы. Может, вечно плутоватый прищур Эбы наводил её на подозрения, а может, собственное позорное прошлое, когда, подрабатывая гидом по Бездне, она не гнушалась завлекать своих подопечных в кабаки и лавки, где ей платили процент с покупок каждого приведённого клиента. Не на обеденный же стол кому-то она туристов заманивала, верно? Верно-то верно, но с другой стороны баррикад ситуация виделась... немного иначе. И оставалось благодарить то ли порядочность самой каргнорианки, то ли мастерство сотрудников службы внутреннего контроля Соцветия за то, что Эба ни разу не попыталась воспользоваться усталостью, растерянностью или неопытностью Талии в корыстных целях. Разве что для невинного развлечения: под конец дня она объявляла уже мало что соображающей алайке, что они отправляются в какое-нибудь уж совсем неуместное заведение, получала в ответ покорный кивок и таращилась на алайку до тех пор, пока та не осознает, на что согласилась. Талия досадливо икала, и Эба снисходительно гладила её по голове, заявляя, что такое доверие, конечно, лучший комплимент, но во всём нужно знать меру.

Талия завидовала своей неутомимой надзирательнице чёрной завистью, чувствуя себя на фоне её могучей, пышущей энергией фигуры вдвойне тщедушной и хлипкой. Впрочем, кому она сейчас не завидовала? Ей мозолили глаза и жрецы Милосердного, на удивление быстро обретшие покой, растворившись в привычной священной рутине. И шумные новосёлы-анлиморцы, днём погружённые в захватывающие тайны душ, а вечером отправлявшиеся в город на поиски развлечений. И привычный к бюрократическим приключениям Парвел. И Сарвах, в отличие от неё не утративший способность чувствовать вкус того, что ест. И лощёный Сиамор, который, покончив с дневными заботами, устраивался где-нибудь в уголке с чашкой бульона и томиком пространственных головоломок, от одного вида которых Талию начинало мутить. И конечно, Ларе.

Если все остальные держались просто раздражающе бодро, то шаами буквально сияла. Она походила на невесту, с головой нырнувшую в предсвадебные хлопоты. Ларе пересматривала бесконечные буклеты мебельных распродаж с таким упоением, будто вместо подержанных стульев, бракованных ламп и контрабандных ковров на их страницах красовались шикарные подвенечные наряды; составляла меню для столовой, выискивая вкусные и недорогие блюда, точно жаждала поразить придирчивую свекровь своей рачительностью; подбирала новоприбывшим комнаты, помогала им обустроиться и найти общий язык с таким терпением, словно обихаживала собственную любимую родню.

– Дорвалась! – одобрительно глядя на неё, бурчала Эба, а Талия никак не могла уложить в голове, как кому-то может нравиться такая муторная кутерьма.

За исключением решения специфически духовных вопросов, трудно было найти дело, оставшееся без внимания Ларе. Заглянув к Талии и Парвелу, корпящим над многострадальным планом расселения, шаами не ограничилась тем, что вытащила из пальцев благословенной госпожи изгрызенный карандаш и заменила его грибным печеньем. Аккуратно отодвинув в сторону ворох листов с набросками, она с тем же безмятежным видом, с которым до того расставляла стаканы и блюдца, положила на стол два стеклянных треугольника, над которыми тут же засияли объёмные изображения храмового комплекса и здания, занимаемого сейчас отделом лицензирования. Оба были настолько подробными, что Талии стало не по себе, и она изумлённо обернулась к Ларе.

– Обычно они ещё детальнее. Но я посчитала, что в нашем случае это будет не совсем уместно, – улыбнулась ей шаами.

– Зачем – ещё? – спросил Парвел, явно разделявший чувства своего начальства.

– Чтобы потерянное всегда находилось, – сказала Ларе, протягивая жрецу его часы, точно специально откладывала их возвращение до этого момента.

– И где же я их?.. Я же все диваны перерыл, даже в мусорку заглядывал.

– Они лежали возле клумбы перед домом. Замок сломался, пришлось его заменить. Такой вариант, думаю, будет надёжнее.

– Не стоило беспокоиться...

– И нет, Парвел, ничего лишнего в твои часы при этом не попало. Но я не обижусь, если ты попросишь Талию проверить ещё раз, – положив длинные пальчики ему на плечо, добавила Ларе.

Затем она как ни в чём не бывало показала, как можно переносить отдельные предметы мебели или даже наполнение целых комнат с модели на модель, и устроилась на широком подоконнике, листая какие-то каталоги. Увлечённые работой, Талия и Парвел вскоре забыли о её присутствии, но стоило им зайти в тупик с одним из самых лакомых залов, как Ларе снова напомнила о себе.

Она посоветовала Талии поскорее поделиться с коллегами своими планами превратить большинство выходящих на улицы помещений первого этажа – к которым принадлежала и спорная комната – в своего рода витрины их предприятия, сказав, что это решит множество проблем.

– Да, да, это может сработать! – тут же поддержал её Парвел. – Я прямо слышу Нерта: «Быть выставленными напоказ, как какие-то колбасники?! Чтобы все видели, что мы не подмешиваем в фарш собачьих потрохов? Серебряный Храм не предоставляет услуг, нуждающихся в общественном контроле качества, Талия ан Камиан, он проливает на разумных благодать Милосердного, коею надо принимать со смирением и почтительной благодарностью».

– Жри, что дают, – хрюкнула Талия.

– Не суй свой мирской нос в сакральный вопрос, – не опуская задранного в нертовской манере подбородка, глянул на неё сверху вниз Парвел.

– А анлиморцы будут только рады возможности показать себя и плоды своих трудов. Так что всё само собой уладится, – откинула волосы с обнажённых плеч Ларе и вдруг прибавила: – Вам обязательно нужно придумать, как вы теперь будете использовать старое здание отдела, и уведомить об этом город до того, как вы подадите заявку в стражу на сопровождение открытия порталов для переезда.

Талия чуть не подавилась печеньем.

– Иначе город прознает сам и решит, что, раз у вас есть новое здание, прежнее вам больше не нужно и ему можно найти какое-то другое применение. А лишняя недвижимость вам ведь не помешает, верно? – закончила свою мысль шаами.

Ларе умудрилась приложить руку даже к такой, казалось бы, далёкой от её очаровательной персоны вещи, как телепатическая проверка сотрудников. Уже объявив всем, что им придётся пройти через эту пренеприятную процедуру, Талия озадачилась тем, кто же, собственно, будет её проводить. Затянуть пояса ещё туже и нанять телепата? Попросить отдел одолжить одного из своих спецов? Ни то, ни другое не подходило – жрецы ни за что бы не подпустили к себе никого со стороны. А в их рядах подходящей кандидатуры тоже, разумеется, не наблюдалось.

– Я был уверен, что ты сама этим и займёшься. Кто тут ещё сможет поладить и с теми, и с другими? – недоумённо посмотрел на Талию Парвел, когда она поделилась с ним своими сомнениями.

– Поладить? Поладить?! – горько рассмеялась алайка, содрогаясь от того, в насколько щекотливое положение себя поставила.

Это ей-то, бросившей всех вертихвостке, допытываться у сотрудников отдела, достаточно ли они надёжные товарищи? А не допросишь душеведов – вполне закономерно возмутятся жрецы. Шах и мат. Вдобавок оставалась ещё и «плакатная» троица из Соцветия. Талия даже не знала, чьей реакции боится сильнее – грозной Эбы или нежной Ларе...

Но отступать было некуда. Прекрасно понимая, что ситуация не рассосётся сама собой, алайка решила начать с малого – со списка возможных вопросов. Тут тоже нашлось над чем поломать голову: не желая чересчур глубоко вторгаться в чужие мысли, Талия намеревалась ограничиться простым распознаванием лжи и недомолвок, так что подбор формулировок был крайне важен. К счастью, отыскать подходящую литературу оказалось несложно. Бессонная ночь, пара обедов всухомятку, пропущенная прогулка – и вот перед Талией лежали несколько мелко исписанных листков со схемами вариантов ведения беседы.

Талии мучительно хотелось обсудить их с кем-нибудь сведущим, но прошли почти сутки, прежде чем она сообразила, что под одной крышей с ней теперь живёт буквально профильный специалист: свою карьеру в Страже Соцветия Сиамор начинал как раз с должности дознавателя в отделе внутреннего контроля. Пробежав глазами листки, он похвалил пару вопросов, раскритиковал с полдюжины других, указав Талии на таящиеся в их построении лазейки для злоумышленников, а потом намекнул, что помог бы и больше имей на то право, но ей ничего не мешает набраться хороших идей, ненавязчиво расспросив Ларе, уже не раз проходившую подобные проверки в Соцветии.

Талия поблагодарила его и отправилась, куда послали. Услышав её просьбу, Ларе на мгновение поджала губы, точно на что-то решаясь, стрельнула глазами на лежащие на столе карандаш и блокнот, отвернулась к окну и принялась нарочито неторопливо, в подробностях живописать, как Соцветие проверяло её на верность своим идеалам.

Тронутая её доверием и в то же время терзаясь подозрениями, что подобная откровенность может навредить шаами, Талия не знала, как поступить и, наверное, остановила бы Ларе... если бы не заметила, что та время от времени поглядывает куда-то вниз и будто бы щурится от веселья. Выглянув во двор, алайка увидела расположившегося под кустом сирени Сиамора, тоже с трудом сдерживающего улыбку.

– Развлекаетесь, да? – уперев руки в бока, смерила она взглядом коварную парочку.

– Прости, невозможно было удержаться, – призналась Ларе, спрятав нос за буклетом, точно за веером. – Мы так редко встречаем существ, настолько мало знающих о заведённых у нас порядках...

– Ну отлично, тогда и я не буду сдерживаться. Просвещусь заодно. С вас и начнём, – заявила Талия.

– Что? – не поняла Ларе.

– Допрос с пристрастием, разумеется.

– Но мы же правда всё это уже проходили, в Соцветии... – запротестовала было шаами.

– Соцветие – это Соцветие, – отрезала Талия. – А тут у нас совсем другая контора. Тем более что ведёте вы себя донельзя подозрительно: перемигиваетесь, шепчетесь, провокации вон какие-то непонятные устраиваете. С такими держи ухо востро.

Ларе смиренно кивнула, дала усадить себя за стол и отвечала на вопросы Талии с таким кротким, безвинно обиженным видом, что у любого защемило бы сердце. К счастью, сердце Талии провалилось с досады куда-то в кончик хвоста и болезненно пульсировало там, безучастное ко всему внешнему. После Ларе досталось и Сиамору. В отличие от подруги, он приложил все усилия, чтобы усложнить Талии задачу: вышучивал её вопросы, давал свысока непрошеные советы, юлил, мастерски уходя от прямых ответов. Алайке казалось, что она пытается пришпилить к столу вымазанную маслом гадюку тупой двузубой вилкой. Однако Талия была всё ещё слишком раздражена, чтобы стесняться показаться чересчур въедливой или напористой, так что, несмотря на все Сиаморовы увёртки, довела дело до конца.

– Не так уж страшно, верно? – неожиданно тепло улыбнулся ей алай, когда она, выдохнув, откинулась на спинку стула.

Оторвавшаяся от своего чтения Ларе тоже взглянула на благословенную госпожу с чрезвычайно довольным видом.

– Вы... вы это специально, – ошарашенно выдохнула Талия.

– Злость иногда бывает неплохим союзником, – сказал Сиамор.

– Начало успешно положено, дальше будет уже проще, – посулила Ларе. – Вдобавок после того как мы позволили тебе протестировать нас, никто из анлиморцев уже не решится увиливать. Так. – Она взглянула на часы. – Всё, мне пора бежать, через десять минут у меня встреча с аукционистами. Я присмотрела потрясающие портьеры и зеркало. Линола, какое зеркало! Хочу попробовать выкупить их до начала торгов. Пожелайте мне удачи!

И она скрылась за дверью прежде, чем кто-то успел вымолвить хоть слово, но Талия не сомневалась: шаами и без всяких напутствий сумеет заполучить желаемое.

Как тут было не восхищаться... и не раздражаться?

Более того, к вечеру у Ларе ещё и оставались силы на творчество. Одну из своих комнат она набила собранными со всех частей комплекса полуистлевшими диковинками и время от времени мастерила из них что-нибудь эдакое – одна или с приятелями. Их стараниями в столовой особняка появилась диковинная доска для заметок, составленная из нескольких манекенов, словно сросшихся фетровыми боками, на кухне – люстра, собранная из обрезков труб и пучка кое-как обмотанных толстой проволокой кристаллов – временных светильников, прежде болтавшихся на потолочных крюках по всему зданию, а в холле – совершенно хулиганский розовый кожаный гарнитур, вдохновлённый одним из экспонатов в прихожей бывшего модного дома – подушкой с образцами пупков. Ларе лично расхаживала по зданию с комками гипса, предлагая всем желающим поучаствовать в создании произведения искусства. И имела при этом настолько серьёзный и одухотворённый вид, что даже некоторые из жрецов согласились вытащить рубашки из-за ремней.

Но главным её произведением, пожалуй, был на данный момент этот самый лекторий. Его спешно обустроили на месте главного демонстрационного зала, из обстановки которого, увы, уцелела одна-единственная огромная люстра и та слишком помпезная, чтобы оставить её на месте. Ларе сбилась с ног, пытаясь найти подходящую мебель по приемлемой цене. Она просмотрела десятки вариантов: от студенистых пуфов из частного океанариума какого-то разорившегося торговца, партии мягких кресел, выпотрошенных таможенной службой, и лаконичной «начинки» линдоргской аудитории до – к полному восторгу Энаора – скамей из закрывшегося цирка в Змеином Глазе. Скамьи, кстати, оказались что надо – строги и прекрасны, но Инон ожидаемо встал на дыбы, так что и радость Ларе, и Энаорово счастье были недолги.

Однако шаами не сдалась. Вспышка Инона напомнила ей о так ценимом элиданцами символизме. Двумя часами позже она потеснила Талию в нише за горшком с кактусами, где та корпела над очередной речью, и вручила ей пёстрый набросок.

– Не знаю, почему я так зациклилась на том, чтобы купить всё одним комплектом, – повинилась Ларе. – Можно же обставить всё намного интереснее – во всех смыслах. Мы ведь планируем говорить там в первую очередь о разнообразии – душ, тел, путей обретения гармонии между ними – так почему бы не отразить это и в убранстве? А отделку, наоборот, сделаем очень строгой – серый камень, металлические бордюры, скрытые светильники, всё как элиданцы любят. Можно позаигрывать с главным залом храма, раскидав, как и там, кое-где плиты разной высоты. А некоторые, возле стен, сделать повыше и разместить в них витрины с предметами по теме лекции.

Идея Талии понравилась, и Ларе отправилась охотиться на мебель. Добыча её превзошла все ожидания: помимо нескольких десятков вполне обычных стульев, диванчиков и кресел, ей удалось раздобыть и безднианский костяной шезлонг, и элаанский кокон-гамак, точно сплетённый из лучей света, и причудливую драконью сидушку, представлявшую собой целую россыпь парящих в воздухе упругих плоскостей, и дарларонское... нечто, будто слепленное из дышащих сгустков смолы, и многое, многое другое. В довершении всего Сиамор притащил ей настоящий трон, на поверку оказавшийся старым капитанским креслом с селзирской яхты.

Увидев всю эту коллекцию, Талия даже оживилась, представив, как устроится рядом с шаами на разбросанных по сцене подушках и будет играть мебелью в пятнашки, но, увы, у Эбы были другие планы на её многострадальную персону. Всё, что успела алайка, это краем уха зацепить, как Ларе обещает наградить Сиамора за труды самой большой картонной коробкой.

Отделку закончили буквально вчера вечером, так что Талия увидела финальный вариант убранства лектория вместе с остальными слушателями. Но она и тогда толком не рассмотрела его: наблюдать за реакцией входящих оказалось куда интереснее. Анлиморцы, в основном, улыбались с долей сочувствия – отдавая должное таланту декораторши и досадуя на то, как сильно она ограничена в средствах. Элиданцы сначала хмурились, словно оскорблённые этим неуместным буйством красок, переводили взгляды на милые их сердцам серые пол и стены, а затем, считав замысел Ларе, заметно смягчались.

– Недурно. Весьма недурно, – даже обронил кто-то из них, и шаами с польщённым видом подмигнула Талии, будто жрец рассыпался в похвалах.

Алайка улыбнулась ей в ответ, довольная уже тем, что никто не выискал повод учинить скандал. Хотелось верить, что и сама лекция пройдёт без эксцессов.

Пока так и было.