***

Ларе растянулась на роскошном отрезе узорчатой ткани. Тёмный шёлк брючного костюма шаами красиво контрастировал с лишь слегка позолочённой солнцем кожей. В длинном вырезе на спине посверкивал символ Соцветия, выложенный стразами между лопаток.

Справа от Ларе возвышалась четырёхугольная колонна из скреплённой магией земли размером с хорошую портальную будку. Кое-где её поверхность покрывали листы со схемами и таблицами, а с макушки неряшливыми клоками свисала некошеная трава. Рядом зияла глубокая яма. Ларе то и дело косилась на неё, видимо зачитывая особенно забавные строчки из миниатюрной иллюстрированной брошюры.

– Элиданцы считают, что пристально смотреть на чужие босые ноги так же неприлично, как и в декольте. Хотя гораздо неприличнее носить и то и другое. Уж не знаю, как мне теперь и быть, – Ларе глянула через плечо на свои сандалии и, заметив Талию, широко улыбнулась.

– Могу одолжить тебе носки, – донёсся из дыры приглушённый голос Сиамора.

– Носки. Под босоножки, – закатила глаза шаами.

– Бери, не прогадаешь. Патриотичная расцветка, отлично садятся по ноге, охлаждают кожу. Будешь ходить и олицетворять единение анлиморской и элиданской культур.

– М-м, звучит заманчиво, но я, пожалуй, всё-таки воздержусь.

– Зря, зря, – проскрипел Сиамор и добавил: – Доброе утро, Талия!

– Доброе! – откликнулась алайка, хотя было уже далеко не утро.

– Ты не сердишься за наше маленькое своевольство? – спросила её Ларе, повернувшись и подобрав под себя ноги. – Парвел сказал, что у тебя не было каких-то конкретных замыслов на этот день, что ты собиралась импровизировать.

– Да, так и есть, – тут же соврала Талия.

Ларе чуть заметно склонила голову набок и поджала губы. Глаза её смеялись.

– Ты заметила мои записи, когда приносила костюм, – шлёпнула себя по лбу алайка.

– Мне очень неловко. Когда я увидела их, было уже поздно что-то переигрывать, – повинилась Ларе; Талия почему-то только сейчас заметила, что волосы у неё не чёрные, а тёмно-фиолетовые, как небо сразу после заката.

– Я в любом случае тебе очень благодарна. Не думаю, что я сама сумела бы...

– Ты же не завтракала! – не дала ей договорить Ларе, предостерегающе распахнув глаза, будто Талия собиралась сказать гнусную скабрезность.

Шаами гибко потянулась назад и извлекла из-за складки ткани типично анлиморскую тарелку из распиленной надвое спиральной раковины, каждый из сегментов которой заполнял свой сорт закусок.

– Маленький презент от наших соседей – «Акульей улыбки». Очень вкусно.

– Это заведение кого-то из друзей Мобула Галола? – предположила Талия, присаживаясь на край подстилки.

– Нет. Им руководит пара очень любопытных людей.

– И чем же они такие любопытные?

– У них довольно интересные биографии, но я имела в виду их любознательность. Они не прочь узнать, что у нас здесь происходит, даже если ради этого придётся немного потратиться, п нам ведь не помешает, чтобы в городе заговорили о том, какие перемены назревают за этими стенами, верно?

Талия кивнула – говорить с набитым ртом было невежливо. Она чуть не подавилась, когда в яме что-то вдруг ярко заискрило.

– Что он там делает?

– Пытается разобраться в вашей магической системе. Но, насколько я поняла, модернизировать её вряд ли удастся. Я ведь права? – она повысила голос, но Сиамор не ответил.

Ларе поджала губы в деланном недовольстве и игриво подкинула на ладони большую фиолетовую сливу.

– Вдруг ты его отвлечёшь и там что-нибудь рванёт? – с сомнением посмотрела на неё Талия.

– Это же Сиамор – господин Предусмотрительность. Если бы его было опасно прерывать, он развернул бы какой-нибудь купол. Когда живёшь двести лет среди очаровательных созданий, каждое из которых при первой возможности норовит испортить твою работу, приобретаешь немало полезных привычек, – печально улыбнулась шаами и резко взмахнула рукой.

Слива отпружинила от соткавшейся при её подлёте магической плёнки.

– Видишь? Бдит. – Ларе встала, приподнялась на цыпочки, вытянула шею и заглянула в яму; Сиамора она явно не увидела, но ближе почему-то не подошла.

– Я терпеть не могу грызунов, даже священных. А у него там целый выводок, – передёрнула плечами шаами, заметив вопросительный взгляд Талии. – Так что, если захочешь когда-нибудь за что-нибудь меня отблагодарить, не приноси мне, пожалуйста, мышек под дверь. Что угодно, только не мышки.

Она смешно поджала пальцы ног, и они спрятались в складках широких штанин – будто нелюбимые ею грызуны юркнули в тёмные норки.

– Ей не положено никаких мышек, Талия, – вдруг вкрадчиво донеслось из ямы. – Она уже заграбастала себе две лучшие комнаты на западной стороне. И отгородила кусок общего балкона.

– Ты подлый доносчик, Сиамор.

– Привычки юности, привычки юности, что поделать.

Ларе поискала, чем бы ещё в него запустить, но не нашла ничего подходящего и села обратно. А Талию ноги, разумеется, уже несли смотреть мышей и распотрошённую магическую систему. Опустившись на колено, она заглянула вниз.

– Можно?

– Спускайся! – приглашающе мотнул головой Сиамор.

Талия спрыгнула на гладко вытоптанное дно. Внизу царил прохладный полумрак, пахло землёй и сочной, свежесрубленной древесиной. Сиамор стоял в дальнем конце ямы и с восторгом разглядывал плавающий в воздухе светящийся клубок разноцветных магических нитей, концы которых уходили в боковые стены. Некоторые из них, колеблясь, начинали отблёскивать металлом, словно на изломе показывалась скрытая внутри проволока.

– Настоящий раритет. Не думал, что такие ещё сохранились где-то, кроме музеев. Видишь, там внутри опорная сетка? – спросил Сиамор; Талия кивнула. – Их перестали использовать задолго до моего рождения. Знаешь почему?

– Нет. По идее, она же должна делать систему более устойчивой, стабильной.

– Она и делает. Но ровно до тех пор, пока враг до неё не добрался. А если добрался и перервал – плохи твои дела. Рвануть всё, может, и не рванёт, но о самовосстановлении чар можно забыть. Так что я бы от этой штуки избавился как можно скорее. Сарвах, кстати, того же мнения.

– А ты сможешь извлечь её, не повредив? – донёсся сверху задумчивый голос Ларе.

– Если очень постараюсь, – крикнул ей Сиамор.

– У меня возникла одна идея.

– Ты можешь сказать толком?

– Нет, – прозвенела Ларе и, видимо, направилась куда-то.

– Прекрасная и загадочная, – хихикнула Талия.

– О да, – насмешливо прищурился Сиамор. – Не удивлюсь, если она уже к вечеру загонит твой антиквариат какому-нибудь музею колдовской истории.

Он стянул зачарованные перчатки и устало провёл рукой по лицу. Талия уставилась на его ноги. Носки у Сиамора действительно были что надо: ядовито-яркие, бирюзово-оранжевые, как анлиморский флаг.

– Я дезактивировал самые подозрительные участки. Переведу дух и начну выводить сетку. Ты не против, если я заберу одну из струн? У нас есть подруга, которая коллекционирует рукотворные материалы.

– Нет конечно. Спасибо, что возишься со всем этим.

– Не за что. Это мы пришли к вам за помощью, а не вы к нам.

– Да какая же разница.

– С бытовой частью дела обстоят повеселее, – продолжал Сиамор. – Сама по себе она функционировать, конечно, не сможет, но в умелых руках...

– О-о, у меня как раз есть на примете подходящие лапки. Заодно наглядно продемонстрируем всем серьёзность наших намерений, – воодушевилась Талия. – Моим бриаэлларским домом управляла одна довольно эксцентричная, но ответственная и... практичная душа. Новые жильцы ей не понравились, но позвать её сюда хозяйствовать в Серебряном храме я, конечно, не могла. А теперь ведь у нас есть не только сам храм, но и куча всего другого! Будет где разгуляться.

– Ларе расстроится, – вздохнул Сиамор.

– Она не любит одушевлённые предметы?

– Нет. Она давно мечтала заполучить в свои руки какое-нибудь большое хозяйство.

– Думаю, работы здесь хватит на всех желающих. И на не желающих тоже.

– У Ларе большие аппетиты, – протянул Сиамор.

– Даже не сомн... – Талия осеклась, наконец-то заметив «мышей».

Слева от неё, на уровне пояса, темнел срез норы, в которой вповалку спали некрупные грызуны с неестественно-золотистой шкуркой в причудливых складках, с огромными, выступающими вперёд зубами и трогательными крошечными ушными отверстиями.

– Кто это? – присев на корточки, спросила Талия.

– Это озолочённые землекопы, – ответил Сиамор.

Она постучала пальцем по закрывавшему нору магическому экрану, но зверьки не шелохнулись.

– Он непрозрачный с их стороны и глушит звуки – мы и так уже замучили их своим топотом. Они столько лет жили здесь в тишине и покое...

– А тут ввалилось наше слоновье стадо, – втянула голову в плечи алайка.

– По легенде, их предок помог Линоле найти кольцо, обронённое в саду, – рассказал Сиамор, ловко выскользнув из светящейся паутины.

Он что-то нажал на своём многофункциональном браслете и уселся на возникшую позади него летающую сидушку. Талия поспешно отвернулась, стараясь во что бы то ни стало сохранить безмятежный вид.

– И Линола в благодарность озолотила его и всех его потомков?

– Не совсем так. Она озолотила его авансом и не только озолотила. Это типично анлиморская легенда, благословенная госпожа, с шантажом и манипуляциями.

– Звучит интригующе, – сказала та, повернув к нему оба уха.

– Линола так плакала о своём кольце, что её слёзы затопили нору землекопа. Его почтенная супруга сидела по шею в воде и сварливо бранилась, а их дети и все припасы плавали вокруг неё, как заправка в супе. Так что господин землекоп пошёл разбираться. Узнав причину грусти Линолы, он тут же предложил ей свою помощь, но дело у него не пошло. Он вернулся к Прекраснейшей и пожаловался, что у него слишком слабые лапки, чтобы искать её пропажу с надлежащим проворством. Линола сорвала клевер и, поцеловав его, скормила землекопу. И лапки у него тут же окрепли, а когти на них стали острыми и прочными – почти как у кошек Аласаис.

Талия прыснула.

– Затем землекоп стал сокрушаться, что у него слишком тонкая шкурка – её царапают острые камни, колют колючки, жгут кислоты да яды, которые нерадивые маги так и норовят слить во всякую канаву и водосточную решётку. Линола понимающе вздохнула и на сей раз угостила землекопа заколдованным лютиком. Но кольцо всё не находилось. В третий раз землекоп получил от Линолы цветок триллиума и у него прорезалась третья ноздря, которой он и его потомки чуют драгоценности.

Тут Сиамор, видимо, воспользовался своим телепатическим даром: старший землекоп поднял мордочку и широко раздул все три свои ноздри, пытливо втягивая воздух.

– Значит, байка про третью ноздрю, которой энвирзы чуют выгодные сделки, имеет под собой почву? – спросила Талия.

– Как видишь. А в четвёртый раз землекоп вернулся уже с кольцом. И ничего не попросил в награду, лишь только выразил сожаление, что, случись у Линолы в будущем ещё какая-нибудь пропажа, его, увы, наверняка уже не будет в живых, чтобы помочь ей, ведь отмеренный его виду срок так краток. Но он непременно заповедует своим детям не отказывать доброй госпоже в помощи. Тогда Линола взяла землекопа на руки и поцеловала его в нос. И теперь озолоченные землекопы живут по сотне лет.

– Надо понимать, кольцо он нашёл ещё до первой своей просьбы? – глянув на рассказчика через плечо, предположила Талия.

– Да, – кивнул тот, – в одном из вариантов так и было. Но он у нас, сама понимаешь, популярностью не пользуется. И для детского чтения не рекомендован.

– Почему? Так ведь намного смешнее.

– Смешнее, но аморальнее. Линола же Первая Шаами, а как можно пользоваться бедственным положением прекрасной дамы из Соцветия? Вот если бы переговоры с землекопом вёл, скажем, Вознёсшийся Эзлур, а лучше его недотёпа-секретарь, вот тогда – да, всё было бы в порядке. В таком виде её чаще всего и издают.

– А хулить Вознесшегося, значит, можно? Разве это не оскорбительно, что его смог провести какой-то зверёк? – поразилась Талия.

– Вариант с Эзлуром читается так, будто он одарил зверька из уважения к его хитрости и деловой смекалке – ведь землекоп-то не шаами и не госслужащий, ему сам Вознесшийся велел быть себе на уме и везде искать выгоду. А с секретарём – да, ну случился у Линолы тупой секретарь, бывает. Там ещё добавляют, что Прекраснейшая взяла его к себе по блату – вняв уговорам дальней родственницы. Так что получается ещё и поучительно.

– Весело вам тут живётся, – только и смогла сказать Талия, глядя на потягивающихся землекопов, вяло скребущих когтями по «стеклу» своего вольера.

– Чрезвычайно, – вполне искренне ответил Сиамор и вдруг спросил с деланной озабоченностью: – Надеюсь, их вид не оскорбляет твои чувства преданной служительницы Милосердного?

– Это чем же? – удивлённо фыркнув, обернулась к нему Талия.

– Ну как же – спонтанная модификация тел целого природного вида, произведённая богиней прямо посреди Энхиарга...

– Да ещё и в корыстных целях, – понимающе покивала алайка. – Поистине ужасно. Но, увы, мне пока придётся оставить это гнусное самоуправство без внимания: заварить кашу всегда проще, чем её расхлебать. Боюсь, у меня сейчас просто не хватит времени перецеловать их всех в носы, возвращая исконный облик.

– Я передам главе бюро находок – землекопы у нас числятся его внештатными сотрудниками – что он может пока выдохнуть.

– Пока, – подняла коготь Талия. – Я ещё не вошла во всю мощь и не готова схлестнуться ни с местными богами, ни уж тем более с самим бюро находок.

– Это правильно. Я бы тоже не отважился – с их-то коллекцией опасных артефактов. Гиблое дело, – вздохнул Сиамор и добавил: – Особенно в моём печальном положении, верно?

Он посмотрел на Талию так проницательно и лукаво, что она стушевалась и буркнула:

– Ну ты, к сожалению, не какая-нибудь сволочь, уж извини...

Её слова звучали как бред, но, вместо того чтобы посоветовать собеседнице сунуть явно перегревшуюся голову в лужу попрохладней, Сиамор только улыбнулся. Как показалось Талии – понимающе, но она всё же решила объяснить:

– В смысле, врать сволочам проще. Или скрывать от них всякое. А так у меня вечно всё на лице написано, позорище.

– Я, видимо, не многим лучше. Моя... проблема так заметна? – перейдя на беззвучную речь, спросил её Сиамор.

– Нет. Сегодня я бы ничего не разглядела, – поспешила заверить его алайка. – Я заметила вчера вечером, когда ты хотел показать мне запись допроса Оттива и «передумал» проецировать её на стол. И то, наверное, только потому, что несколькими часами раньше видела, что сделали с Освером... с его душой. На тебя напала такая же штука?

– Нет. Это случилось в тот же день, но как-то иначе. Я до сих пор не могу понять, как именно. Кручу наши воспоминания так и эдак, и всё равно не могу поймать момент, когда меня... понадкусывали.

– Вот ужас. Разве такое вообще возможно?

– В интересное время живём, – криво усмехнулся Сиамор. – Парвел или кто-нибудь ещё знает?

Талия отрицательно помотала головой:

– Не думаю, чтобы неалай это заметил. Да и алай вряд ли. Ты отлично замаскировался и держишься так здорово, будто ничего и не произошло. Или... – Она подозрительно нахмурилась. – Или это что, такой трюк, да? Ты... сфабриковал эту травму, чтобы выглядеть уязвимым и спровоцировать кого-то на что-то? Ловишь на живца, а заодно и я попалась?

– Чем же я заслужил такие чудовищные подозрения? – деланно оскорбился Сиамор.

– Порочащими связями, полагаю. Одна, вступив в преступный сговор с моим собственным секретарём, растаптывает все плоды моих ночных бдений. Вторая мне завуалированно угрожает. Так чего же ждать от третьего?

– Завуалированно? Это что-то новенькое.

Талия, плавно повернув руку ладонью вверх, предъявила ему Эбу, грозящую ей публичной расправой, кровожадно зыркая сквозь паутинную вуаль. Сиамор рассмеялся, а Талия в какой уже раз почувствовала себя неловко: если она была неправа в своих подозрениях насчёт его симулянтства – а, судя по всему, она была неправа – её картинный жест мог показаться довольно вызывающим, будто она специально демонстрировала Сиамору, что способна играючи делать то, чего он не смог вчера и неизвестно, сможет ли в будущем. Он посмотрел на неё, видимо, разгадал выражение её лица и чуть не подавился смехом.

– О, я понял, понял, дело в том, что, по твоему мнению, благословенная госпожа, будь я действительно ранен, мне сейчас следовало бы кататься по полу, выть и когтить в отчаянии мебель?

– Ну хотя бы выть. Другие же воют, даже когда знают, что лишились способности колдовать лишь на время. Я своими глазами видела, что с линдоргцами в таких случаях творится. Причём это были те, кто там просто учился, а ты в нём вырос и должен был пропитаться всем этим «без магии я ничто» куда сильнее.

– Вырос, это верно. Но у меня было одно огромное преимущество перед всеми остальными беднягами: я был не один, я был с мамой. А матушка моя, знаешь ли, умеет вправлять мозги не хуже патриарха Селорна, хоть и предпочитает куда менее травматичные методы. К тому же магия, к счастью, не единственный мой талант. Но даже если бы это было не так, – он расправил плечи и выпятил подбородок, – всякий достойный госслужащий должен быть только рад возможности проявить творческие дарования и изыскать новые способы послужить родине в изменившихся обстоятельствах. Так у нас говорят подпавшим под сокращение штатов, но и в моём положении сойдёт.

– И... что ты теперь собираешься со всем этим делать, герой с агитплаката? – полюбопытствовала Талия.

– Разбираться. А пока разбираюсь – маскироваться. Буду врать, что взялся поучаствовать в тестировании прототипов оборудования, раз уж мы вынуждены сидеть без дела. Мой отчим, явер Касьяр, одно время плотно сотрудничал с уравнителями, у него с тех пор осталось немало интересных наработок. Да и кое-что из его нынешних, думаю, можно будет приспособить.

– Но он ведь, кажется, занимается судостроением? – удивилась Талия.

– Да, его верфь одна из лучших. Они вместе с «Гласом глубин» удостоились чести работать над новой лодкой эзлура. И селзирских построили больше десятка. А яхты эти оснащают так, что они сохраняют весь свой функционал, даже если на борту нет ни единого мага.

– Зачем? Они не доверяют колдунам?

– Подавляющее большинство селзиров магически неодарённые. Им приятно сознавать, что при желании они могут управлять главными символами своего могущества без посторонней помощи и творить чудеса, которые мало какому волшебнику под силу.

– Надо же.

– О, у селзиров масса забавных бытовых причуд. Ты можешь расспросить Ларе, она во время учёбы написала целую серию эссе как раз на эту тему.

– Хорошо хоть про бытовые, – пробормотала Талия, почувствовав приступ дурноты от одной мысли, что кто-то мог вот так задокументировать её причуды, да потом ещё и анализировать их, сопоставлять с чужими, чтобы... что? Да даже если из самых благих намерений, всё равно ужасно.

– Про небытовые до Ларе уже всё разобрали. Ей всегда не хватало... хваткости, – невозмутимо откликнулся Сиамор. – Шучу. Ей просто хотелось взять какую-нибудь незакрытую тему, которую можно пообсуждать с кем-то, кроме своих наставников.

– Погоди, – тряхнула головой Талия, пытаясь не дать мыслям утечь не в том направлении, – ты хочешь попробовать внедрить какие-то из этих... магических систем для кораблей в собственное тело?

– Может быть, что-то и удастся применить. Но начать мы хотим с органических контуров времён уравнителей, у отца есть пара интересных идей. Если тебе интересны такие вещи, то твои таланты Веиндоровой жрицы нам бы очень пригодились. Сама понимаешь, мы сейчас мало к кому можем обратиться за помощью.

– Секретность, кругом одна секретность, – фыркнула Талия. – Конечно, я буду рада помочь. «Органические контуры» звучит очень интригующе.

***

Оставив Сиамора терзать защитную систему, Талия отправилась искать себе занятие по душе. И довольно быстро нашла. Один из душеведов, явер Хилихор, оказался большим любителем ботаники. Сад почему-то не впечатлил его, зато, пройдясь по зданию, он обнаружил множество интересных экземпляров, пробившихся к солнцу в самых неподходящих местах. Пометив особенно ценные палочками с яркими лоскутами, Хилихор попытался было уговорить коллег помочь с пересадкой, но не сумел, потому как требовал, чтобы они действовали руками, а не чарами, «проявляя к растениям должное уважение». На его счастье, Талия ничего не имела ни против безобидных чудачеств, ни против совков, горшков или того, чтобы её подробно инструктировали, как именно следует обихаживать каждого из переселенцев. Одни из них отправились в сад, другие обосновались на подоконниках, а третьим повезло перебраться наверх, в оранжерею на крыше. Алайка бодро вышагивала по залам, лавируя между завалами и теми, кто их разгребал, подбирая на ходу тесёмки для подвязки и время от времени награждая себя разрешением сунуть любопытный нос в особо таинственный чулан, шкаф или на антресоль.

К вечеру у неё рябило в глазах от вершков, корешков и рукописных бирок. В ушах звенело от бесконечных споров о том, во что можно превратить очередную кучу мусора и какие чары лучше применить для отдирания обоев, удаления старой штукатурки или снятия паркета. И всё же этот суматошный день надолго стал для Талии лучшим из тех, что она провела в Анлиморе.

_____________________________________

Огромное спасибо  за чудесную иллюстрацию :)