***

Парвел обнаружился в покосившейся беседке. Лежащее перед ним пресс-папье создавало над столом купол, не дававший сквозняку разбрасывать бумаги, а любопытным коллегам – читать, что в них написано. Над стопкой журналов учёта на дальнем конце крышки зависли изображения Сарваха и Юнил – два движущихся, чуть просвечивающих бюста.

– А если... а если мы обязуемся стать убежищем на случай атаки? Власти же тогда должны будут возместить нам часть трат, верно? Я точно читал о чём-то таком, – услышала Талия возбуждённый голос Сарваха.

– Верно-то оно верно, но деньги тебе вернут не на руки, а через налоговый вычет. Причём вычет этот не может превышать какой-то смешной лимит – процентов двадцать, если не путаю, – скривила чёрные губы Юнил.

– Тогда это точно не наш вариант – мы полностью освобождены от налогов, – проговорил Парвел, продолжая сличать цифры в таблицах двух длиннющих, сложенных гармошкой свитков.

– В любом случае, власти так бы вас замучили проверками – «А где вы наших бесценных граждан станете размещать, а чем их намерены поить-кормить?» – что вы им сами готовы были бы приплатить, лишь бы они от вас отстали, – поморщилась Юнил.

– Ладно, умерим аппетиты. А если нам попробовать найти что-то бывшее в употреблении? – предложил генерал.

– Сарвах, тебе пиявки забились в уши? Я говорила ещё вчера: после катастрофы на Купаниях все спохватились и всё размели. Выскребли под-чис-ту-ю.

– Можно поискать в других городах, где ещё не спохватились и не выскребли.

– Я тебя умоляю...

– Всё, давайте потом – начальство пришло, – заметив Талию, поднял руку Парвел.

– Привет начальству! Здравствуй, Талия, – хором сказала налары и, прежде чем алайка смогла им ответить, растаяли в воздухе.

– И что это было? – спросила она Парвела.

– Этот твой генерал, при всём моём уважении, тот ещё параноик. Причём буйный, – не прекращая своего занятия, ответил он.

– Да?

– Да. Он считает, что мы должны превратить это место в крепость, причём немедленно. Вот, можешь ознакомиться со списком его рекомендаций, пока я заканчиваю.

От придвинул к ней исписанный сверху донизу листок. Буквы настолько плавно перетекали одна в другую, что Талия не сразу приноровилась различать их.

– Впечатляет, – протянула она, дочитав. – И впрямь, будто к осаде готовится. Хотя, думаю, иметь запас продовольствия не такая плохая идея. Мало ли что может случится.

– Я приценился к кое-чему из списка. Можешь глянуть на обратной стороне.

– Ого. Это столько у нас теперь стОят изолирующие купола? – присвистнула Талия.

– Это ещё скромно. Сарвах-то хочет щит военного класса, а «не драный зонтик от солнца». Зачем рыбе зонтик? Незачем. Смотри через строчку.

– Ого в квадрате. Разбаловался на казённых харчах. Нелегко ему тут с нами придётся, – фыркнула алайка. – А как вообще наши дела, господин ревизор?

– Чудовищно, – наконец-то поднял на неё глаза Парвел. – Я никогда бы не поверил, что у моих соплеменников может быть такой бардак в документации. Будто это бунт какой-то против анлиморской бюрократии. У них нет ничего: ни описи имущества, ни поэтажного плана зданий – пришлось заказать его в архитектурном комитете. Часть служащих – в основном техперсонал – никак официально не оформлены. Я посадил обоих помощников Мадона готовить новые трудовые договора – и для душеведов, и для неучтённых милосердников. А старшего секретаря Вимона – он, по счастью, чистокровный человек – отправил помогать жрецам с учётом.

Талия хихикнула, представив табличку «Закрыто на учёт» на дверях Серебряного храма, и чуть не наступила на что-то блестящее.

– Осторожно, не подскользнись, – предостерёг её Парвел.

Алайка осторожно раздвинула ногой траву. Вывалившиеся оконные рамы беседки давно сгнили, и теперь её окружала россыпь прямоугольных стекол, покрытых яркими лишайниками, точно предметные стёкла в лаборатории – образцами диковинных тканей.

– Ты их не собирай, они уже известно куда пойдут. Говорят, это очень редкие, ценные виды. Если снизу посмотришь, увидишь, что они прямо через стекло проросли.

– Всё-то у вас схвачено, всё размечено, всё куда-то уже распределено, – упёрла руку в бок Талия. – Почему ты меня не разбудил?

– Ты сама пустила в наш дом эту женщину. Теперь расплачивайся, – ничуть не смутился Парвел.

– «Эта женщина», надо понимать, шаами Ларе?

– Она, – с мечтательным вздохом, кивнул жрец. – Ты не представляешь, что она здесь устроила. А я, дурак, всё не понимал, почему ты её братию так нахваливаешь. Беру все свои слова обратно. Великий Бесконечный, ведь я ещё утром отговаривал её выходить, боялся, что наши не удержат язык за зубами – по поводу Соцветия и тому подобного.

– А она?

– А она заявила, что уже большая девочка, у неё богатый опыт в организации подобных мероприятий и к тому же ей очень важна эта возможность проявить себя. И, знаешь, это прозвучало так искренне, проникновенно, что я не смог ей отказать. Поэтому я тебя и не разбудил.

– Интересно, на кого она хочет произвести впечатление.

– Да хоть на того же эзлура Сепхора. Он сейчас пристально следит за нами, значит, и Ларе неизбежно попадётся ему на глаза. Я подумал, не влюблена ли она в него – в её голосе было что-то такое личное...

– Всё может быть. У них тут своя атмосфера, – пожала плечами Талия. – И чем же она так покорила тебя?

– О-о, ты представь: она за одну ночь сумела буквально собрать досье на всех наших сотрудников. И не просто родился-женился, а детальное – вплоть до детских увлечений и нынешних хобби. Кто что ест, кто что пьёт, кто не выносит пыли, солнца или лягушачьего кваканья, кто к кому как относится, у кого есть что-то общее во взглядах и биографии. Потом она всё это проанализировала, расписала, кого, куда и вместе с кем лучше назначить, и разослала сотню официальных приглашений от твоего имени. Да ещё и на разное время – чтобы плохо совместимые господа нигде не пересекались. С бумажными приглашениями – это просто отличный шаг. Позор мне, что я сам до него не додумался.

– Чем же он так хорош? – спросила Талия, рассматривая протянутый ей Парвелом образец приглашения, подписанный «Шаами Ларе с позволения благословенной госпожи Талии, Верховной жрицы Веиндора Милосердного на анлиморских территориях».

– Тем, что придаёт делу... приятной солидности – и в глазах анлиморцев, и в глазах элиданцев. И те и другие любят, чтобы всё было правильно обставлено – даже разгребание завалов. Тогда им не зазорно в этом участвовать. Это трудно объяснить... в общем, она пригласила всех как полагается, а потом встретила как следует. Причём она молодец: если анлиморцам она всячески демонстрировала, что всё про них знает, и они от этого млели, то элиданцам на свою осведомлённость даже не намекнула – почувствовала, какая может быть реакция.

– И о чём же она с ними говорила?

– В основном – об искусстве и о том, как она счастлива здесь работать. Если бы я не знал всей подоплеки, то решил бы, что она и впрямь всю жизнь ждала шанса поучаствовать в таком наэеугодном деле под руководством столь вдохновляющей особы, как ты.

– Она так и сказала?

– Нет, она выразилась изящнее... сейчас, я тут даже законспектировал несколько фраз.

– Ты записывал за ней, как правильно меня хвалить?

– Ну да. Если это настраивает всех на конструктивный лад, почему бы не похвалить? Я после её выступления за целый день не слышал ни одной остроты в твой адрес. Ты, определённо, была права, что взяла её: на анлиморцев она действует просто магически. Будто нам с тобой знак качества какой-то выдали. Меня несколько существ уже спросили, когда сюда можно будет переехать. А кое-кто уже и комнату себе застолбил. Чистое волшебство! Правильно говорят: дом без женщины пуст.

– Без женщины? – хохотнула Талия, обняв себя хвостом за бедро. – Я сейчас, видимо, открою тебе страшную тайну, но вот эта штука у меня между ног – это хвост, а не кое-что другое. И, ты не поверишь, у Эбы – тоже. И даже у госпожи Бев...

– Я имел в виду женщин, которые женщины, – не на шутку смутился Парвел. – Тьфу! Женщин, которые...

– Которые шаами, – сжалилась Талия.

– Да. Которые, как шаами, но не обязательно шаами. Хотя лучше шаами.

– Так-так-так, – постучала когтем по опоре беседки Талия. – Чувствую, тут у нас назревает обмен. Я умыкнула у Соцветия двоих стражей, придётся отдать ему секретаря.

– Скажешь тоже! Но, честно, я всё думаю, сколько бы мы могли сделать, если бы умели так крутить существами. Вот уж действительно – как своим хвостом. Неудивительно, что она настолько любит Соцветие – получить подобный дар... Всё, чего бы ты ни пожелала – немедля к твоим ногам.

– Ещё один охальник! Вы только послушайте его! – вдруг донеслось из кустов. – Какой срам, слышать такое прямо посреди Анлимора!

Парвел и Талия обернулись. По тропинке размашисто вышагивала Эба. На голове её, как экстравагантная шляпа с вуалью, лежал десяток секций ржавой, обтянутой паутиной решётки.

– Если бы шаами Ларе, не приведи Линола, пришло бы в голову использовать свой дар в личных, а уж тем более дурных целях, она лишилась бы его в считанные месяцы, – осуждающе глядя на Парвела, изрекла Эба. – Но здесь, в Анлиморе, и до этого бы не дошло – прежде чем она успела бы как следует набедокурить, гнильцу в её душе почуяли бы мы, шипы Соцветия. И моя дивная карета оказалась бы запряжена не парой, а тройкой.

Парвел недоумённо взглянул на Талию, но тут каргнорианка чуть посторонилась, обходя гору вывороченных камней, и из-за её могучей спины показалась массивная тачка, которую из последних сих тянула пара изящных человекообразных созданий – белокожих, темноволосых, с огромными завораживающе-чёрными глазами.

– Тпру! – скомандовала Эба.

– Кто это у тебя? – спросила её Талия.

– Взяла вот, так сказать, работу на дом, – пророкотала каргнорианка, сгрузив решетку в тачку и уперев руки в бока. – Братец и сестрица, телепаты-природники, завивали мозги честным гражданам и получали от них всё, что хотели. Сначала промышляли в одном из наших протекторатов, потом решили попробовать себя в самом Анлиморе. Тут-то мы их и сцапали. Их бы казнить, конечно, стоило, да по меркам их расы они ещё несовершеннолетние. Поэтому вот – пытаюсь воспитывать.

– Но ведь наше очарование – это ниспосланный богами дар. Мы такими родились, как можно винить нас за это? – вяло возмутилась девица, устало привалившись к плечу брата.

Они оба явно не надеялись на спасение и просто пользовались этой перепалкой, чтобы хоть немного перевести дух.

– А у меня от природы острые клыки и когти. Это что, повод выпускать кишки всем подряд? И набивать ими брюхо прямо посреди мостовой? – хищно сверкнула глазами Эба.

– Но мы же никого не убивали, мы только дарили любовь. С нами существа могли ощутить то, что никогда бы не... – поддержал сестрицу брат.

– Ты, милок, насильник, – с леденящей кровь ласковостью сказала каргнорианка. – И ходить тебе с этим поганым клеймом всю жизнь, под какой романической чепухой ты ни пытался бы его прятать. То, что ты приводил своих жертв в беспомощное состояние с помощью чар, а не подливая им в сок танайской бормотухи, ни на чешуину тебя не оправдывает. А напарница твоя ещё хуже – она ещё и наживалась на своих жертвах.

– Они просто были признательны мне. И ведь было за что, – упрямо вздёрнула нос девица.

Эба тихо зарычала, смешно встопорщив пластины на щеках, и вдруг поманила Талию пальцем:

– Подойди, подойди-ка сюда, детка. Может, хоть так до них наконец дойдёт. Вот, полюбуйтесь – Талия ан Камиан, алайка, дочь прекрасной Аэллы, первейшей обольстительницы Энхиарга. Могла бы поискать лёгких путей: заявиться без докладу к любому из наших селзиров и уже сейчас – как там этот охальник выразился? – крутить им как своим хвостом. Причём долгое время совершенно безнаказанно: в отличие от ваших, её природные чары неуловимы для самых сильных телепатов. Мы бы её, разумеется, всё равно со временем разоблачили и примерно наказали, но откуда ей об этом знать? Соблазн соблазнов. И что мы видим? Приличную юную особу, которая всего добивается своим трудом и, если и использует свои таланты, то только для того, чтобы воодушевить впавших в уныние коллег. Самая дурная наследственность, самое скверное воспитание – ничто, когда существо твёрдо настроено вести себя достойно. – Горячее дыхание каргнорианки неприятно щекотало ухо Талии, а предостережение, скрывавшееся за похвалами – её успокоившиеся было нервы.

Но девица не смотрела на Талию. Всё внимание её было обращено на Парвела, в котором она, видимо, учуяла слабое звено. Улучив момент, когда Эба отвернулась к её братцу, она шагнула к жрецу и упала перед ним на колени:

– Прошу вас, добрый господин, не слушайте её! Мы лишь несчастные заложники своей сути.

Девица издала печальный, сладостно-горький вздох, глядя на свою жертву через занавес смоляных прядей. Не подкреплённые чарами, её ужимки выглядели смешно и жалко, но Талия прекрасно видела, какой силой обладает пленница Эбы, и понимала, какой вред она могла причинить. Но, естественно, не Парвелу. Существу с его духовной бронёй ничего не угрожало, так что алайка даже не шелохнулась, почуяв разошедшуюся от незнакомки волну магии. Парвел и бровью не повёл, а вот сама девица вдруг рухнула в траву и забилась в судорогах – чёрный кожаный браслет на её плече заискрился, видимо среагировав на недозволенное колдовство.

– Твой добрый господин пожаловал на наши берега из Элидана, – наконец выпустив плечо Талии, проворковала Эба. – Из миленького такого островного городка, в котором за ваши делишки из вас попросту повырывали бы души и спровадили их прямиком к Веиндору – пусть они перед ним жеманничают.

Девица затихла, злобно глядя на Эбу из-под бровей. Правый глаз её дёргался от нервного тика.

Талия жалостливо поморщилась.

– Расправь-ка свой нос, дорогуша, а то конопушки слипнутся, потом не разлепишь, – неодобрительно зыркнула на неё каргнорианка. – Понимаю, выглядит не очень, но если кому-то угодно прикидываться зверушкой, полностью находящейся во власти инстинктов, то с ним и обращаться приходится как с опасным животным. Вот мы и вырабатываем условный рефлекс. Отрицательное подкрепление, все дела. Колданула – получила.

– Эба, это точно необходимо? Уверен, есть более гуманные методы, и дама твоих выдающихся талантов... – попытался было умиротворить Эбу Парвел.

Но она была непреклонна.

– Гуманные методы для тех, кто сам обратился за помощью. Известное же дело: не можешь сам направить особенности своей души или тела в конструктивное русло – иди к специалисту. Но нет, нам же хочется красивой жизни, полной порочных страстей, как в дешёвом романе. Ну что же, был любовный романчик – стал серьёзный производственный роман. Впрягайтесь, голубки! А тебя, дорогой, – посмотрела она на Парвела, – ждут в предполагаемом буфете. Если поторопишься, есть шанс, что от него ещё что-то останется. Пойдём, поделишься по дороге твоими дерзкими фантазиями о том, на что ещё восхитительная леди из Соцветия может употребить свои таланты.

Парвел, не иначе в самом деле испугавшись за судьбу старинной мебели, тут же сделал купол над своим столом непрозрачным и приготовился идти.

– Тебе же, моя прелесть, – царственно обернулась к Талии Эба, – я думаю, следует пойти и поблагодарить Ларе за все её усилия. Она на лужайке во-он за теми деревьями.

– Да, госпожа, – присела в реверансе Талия, давясь смехом от абсурдности всей этой ситуации.

– Вот и умница.