– Но вернёмся к тому, о чём я говорила, – продолжила Талия. – Я хочу попытаться построить на идентичном фундаменте, – на этот раз её палец почтительно остановился в нескольких сантиметрах от обложки, – несколько иное здание с несколько иной целью. Мне хочется, чтобы мы избавили Элидан от необходимости разбираться со спорными, противоречивыми случаями, взяли всё это... копание в деталях на себя, дабы наши коллеги могли продолжать работать, не снижая темпа и охватов, и при этом интересы существ, чьи проблемы требуют особого внимания, тонкого, вдумчивого, взвешенного подхода, тоже были учтены.

Душеведы из отдела лицензирования разработали крайне интересную систему оценки благополучия обитателей одушевлённых предметов. Я попрошу их в ближайшие дни приготовить для нас презентацию о том, какие именно процедуры проводятся для этой цели. Опираясь на исследования, мы постараемся разработать подобные схемы и для других вещей, попадающих в нашу сферу ответственности: уместности модификаций тел, применения различных репродуктивных технологий и тому подобного. Это будет нашей основной целью. Для того чтобы достичь её, нам придётся наладить сотрудничество с научными центрами, академией Агадара, например, но это уже частности, которые можно обсудить позже, в менее торжественной обстановке. Наша цель номер два – просветительская. Она тесно сплетена с первой, но мне всё-таки хотелось бы сказать о ней отдельно.

– Но мы и так занимаемся этим – доносим до смертных и бессмертных слово Веиндора, – озадаченно проговорил кто-то из молодых жрецов.

– Не совсем. То есть да, конечно, вы проповедуете, доносите слово Веиндора. Но я говорю немного не о том. Вы чаще всего говорите... на языке догм, непреложных священных истин, духовных аксиом. А если и приводите аргументы, то такие, которые рассчитаны на вашу духовную родню. Ко множеству других существ нужен иной подход – более конкретный, приземлённый, поэтому мне хотелось бы, чтобы всякое существо, придя в эти стены, получило не только красивую, вдохновенную, но туманную лекцию о, скажем, великом таинстве созидания новой жизни, но и чёткие данные о том, в какой период душа представителя его вида попадает в тело, важно ли для неё общение с душами родителей, а для тех – с нею и так далее. Чтобы у обратившегося сложилась объёмная, целостная, детальная картина. Чтобы он понял, в чём тут соль, и при необходимости смог доходчиво объяснить это окружающим, понимаете? Аналогично и с тем, кто подумывает поменять своё тело. В идеале я бы хотела, чтобы у него была возможность, так сказать, изнутри сравнить состояние существа, долгое время находящегося в подходящей его душе оболочке, с состоянием создания, втиснутого в неподходящую.

– Ты хочешь основать архив воспоминаний? – впервые прозвучал голос со стороны душеведов.

– Именно. Я очень надеюсь, что смогу использовать наш, ан Камианский, архив. Но если не получится, будем организовывать свой.

– Полагаете, соплеменники вам могут отказать? – спросил кто-то из жрецов.

– Боюсь, что да. Скажу вам прямо, они там, в Бриаэлларе, не в восторге ни от моего назначения, ни от событий, которые к нему привели.

– Вы так и не просветите нас, что это были за события?

– Простите, но нет, не просвещу. Я бы рада, но это не только моя тайна, – развела руками Талия и поспешила увести разговор в иное русло: – Как мне кажется, одной из причин того, что Веиндор именно сейчас решил поставить эксперимент, частью которого мы с вами являемся, стали действия Тала – могущественной и злонамеренной силы, которая намыл... будет стараться использовать любой промах служителей наэй – реальный или мнимый – для дестабилизации положения в Бесконечном. В ход пойдут и правда, и ложь, и, что опаснее всего, ложь, замешенная на правде. Все заблуждения, все дичайшие сплетни о служителях Милосердного будут использованы против нас, а значит, нам нужно как можно быстрее лишить Тала этого оружия – донести до обитателей Энхиарга и других миров, чем мы на самом деле здесь занимаемся, как к ним относимся, к чему стремимся.

Более того, я хочу, чтобы наши подопечные могли не только пассивно внимать, но и высказываться. Нет ничего ценнее рассказов от первого лица, живых историй конкретных существ. Так что нам понадобятся не только лектории, но и дискуссионные клубы, какие-то площадки для обмена опытом. В общем, я намерена всеми силами вовлекать существ в жизнь храма, чтобы они обогатили наши... проповеди бесценными иллюстрациями, помогли нам наметить направления работы, а сами с новой силой ощутили себя важной частью Бесконечного.

– Да ты только посмотри на эти мины – они в жизни не стерпят, чтобы какие-то торгаши и шлюхи, перекроенные тушечниками вдоль и поперёк, прикасались к святому своими грязными языками, – покосившись на милосердников, вывалил язык едва ли не до пупа один из душеведов.

– Да, тут у нас, действительно, большая проблема, – склонила голову Талия. – Скажу прямо: одна из главных опасностей видится мне в том, что на данный момент учение Веиндора чересчур срослось с элиданской культурой. Многим существам кажется, что, не будучи единомышленниками с элиданцами, не разделяя их ценностей, они становятся, мягко говоря, второсортными в глазах Веиндора. Увы, но некоторые жрецы ещё и укрепляют их в этом мнении. На вверенной мне территории я приложу все усилия, чтобы ничьи моральные воззрения больше не выдавались за воззрения Веиндора. Прошу вас всех это учесть. – Талия сама удивилась, как строго, веско, по-взрослому вдруг прозвучал её голос. – Причём для меня не будет иметь значения, займётся ли некто подобной подменой, стоя на вот этой кафедре или сидя за столиком в кафе, сделает это прямо или же ограничится многозначительными полунамёками. Если же вы, в свою очередь, заметите, что я примешиваю к учению Милосердного что-то алайское или безднианское или какое-то ещё, я жду, что вы скажете мне об этом. Желательно лично и в корректной форме, но, если вдруг случится, что я... зарвусь и до меня не дойдёт, можете позверствовать. Я, как и все прочие, не должна забывать, что долг служителей каждого из наэй – заботиться обо всех существах без исключения. Нравятся ли они нам или нет. Встречаясь с любым из жрецов Тиалианны, Веиндора или Аласаис, наши подопечные должны чувствовать, что для нас нет существ второго сорта, все достойны внимания в совершенно равной степени – и элиданская матрона, и анлиморская шаами, и эморийская певичка из кальянной. Есть ли здесь кто-то, кто не согласен с этим тезисом?

Таковых ожидаемо не нашлось.

– Прекрасно, – уважительно склонила голову Талия. – Нас ждут довольно серьёзные перемены, однако это не значит, что я намерена разрушить все порядки, которые сложились здесь до моего прихода. У меня много недостатков, но я не склонна к реформаторству ради реформаторства. В Элидане есть множество прекрасных традиций, которые помогают поддерживать атмосферу, способствующую плодотворному труду служителей Милосердного. Много полезных организаторских находок есть и у анлиморцев. Без некоторых из них нам в нынешние суровые времена вовсе не обойтись. Я отдаю себе отчёт в том, что в наши ряды могут захотеть вступить как агенты того же Тала, так и те, кому захочется использовать нас, чтобы свести счёты с Элиданом – да-да, есть и такие товарищи. Поэтому я намерена просить каждого из нынешних и будущих сотрудников пройти собеседование под телепатическим контролем. Наше здание пока очень хрупко, и мы обязаны исключить возможность саботажа. Да и просто должны понимать, на кого и в какой мере можем рассчитывать.

Анлиморцы одобрительно закивали. От оскорблённых элиданцев повеяло холодом.

– Я постараюсь взять лучшее откуда только возможно и слить в единое гармоничное целое. Получится ли у меня... у нас – никто не знает. Но я верю, что может получиться. Если вы тоже считаете, что у нас есть шанс – я буду рада видеть вас в своей команде. Даже если вы пока настроены скептически и полагаете, что он ничтожен. Если же ваши души категорически не принимают такого подхода, то я не стану винить вас за намерение покинуть эти стены. Я без разговоров подпишу все прошения о переводе. И кстати – об интересных традициях, – выдержав паузу, улыбнулась Талия. – Как вы знаете, благодаря щедрости Мобула Галола, наши владения выросли почти втрое. А денег на то, чтобы привести их в порядок, у нас нет. И они вряд ли появятся в ближайшем будущем, так что...

– Можно подумать, тушечники не предлагали вам взяток, – тут же перебил её Нерт.

– Вы можете мне не верить, но в этот раз – нет, не предлагали. Видимо, я достаточно доходчиво отказала им в прошлый.

– Значит, в прошлый раз всё-таки было?

– Так я этого никогда и не скрывала, – недоуменно пожала плечами Талия. – Я вам больше скажу: предложи они мне сейчас денег не за тупую отмену всех возможных ограничений в области модификаций тел, а за, скажем так, смягчение риторики и разумное расширение сферы допустимого, я бы эти деньги взяла. Но, увы, на такие вещи никто из них раскошеливаться не готов, так что лишних средств у нас нет и, как я уже сказала, не предвидится. Соответственно, приводить свои новые владения в порядок нам придётся своими силами. Поэтому я предлагаю, по доброй адорской традиции, собраться всем трудовым коллективом завтра в парке с утра пораньше и постараться совместными усилиями привести здесь всё в более-менее удобоваримый вид. Не забудьте одеться во что-нибудь немаркое... ну, те, для кого это актуально, – добавила Талия, окинув правую половину зала лукавым взглядом.

Несколько жрецов позволили себе едва заметные улыбки, покосившись на серые одеяния соседей. Талия сочла это своей маленькой победой и, постучав когтями по конторке, сказала:

– Всем хорошего вечера. И лёгких сборов тем, кто всё же предпочтёт нашему опытному саду более традиционные грядки.

Сказав ещё несколько прощальных слов, благословенная госпожа на плохо гнущихся ногах спустилась с платформы, юркнула за колонну и привалилась к ней, переводя дух. Вскоре к алайке присоединился и Парвел. Несколько минут он отрешённо пялился в пространство, а потом выдавил:

– Вроде ничего получилось?

Талия кивнула, нервно прикусив губу.

– А по мне – так могло и поживее пройти. Никто даже не подрался, – фыркнул Энаор.

– Явер Мадон велел передать тебе, что ты не прощена, но представление ему понравилось.

– Как любезно с его стороны. Я тронута.

– Надо было его, наверное, одёрнуть. Но я растерялся, – признался Парвел.

– Мы все сегодня не в лучшей форме... Этот Зиттевос меня просто спас. Не знаю, что бы я делала, если бы он не вмешался. Та ещё получилась бы склока.

– Я переслал ему планы Нерта и той лупоглазой парочки, – скромно глядя куда-то в сторону, сообщил Парвел. – Его ожидаемо покоробило такое неуважение к церемонии, вот он и решил вмешаться. Так что можешь его не благодарить – он сделал это не ради тебя. Лучше поблагодари меня. – Он довольно улыбнулся и вдруг спросил: – Скажи, а это правда? Про сарафан?

–Ты только посмотри, и этот туда же! А подавал надежды, – простонал Энаор.

– Да захлопнись ты, наконец, – случайно вслух рыкнула Талия.

– Извини, – озадаченно нахмурился Парвел.

– Это я не с тобой, – шлёпнув себя по губам, поспешила объяснить Талия.

– А с кем?

– С голосами в голове, – сдуру призналась Талия, но тут же исправилась: – Шучу. Есть у меня тут один суфлёр доморощенный. А про сарафан – да, чистая правда. Я и не думала... хвастаться. Мне в голову не могло прийти, что будет такой эффект. Ох! Бедная моя голова. – Поморщившись, она сжала ухо в кулаке.

– Выглядишь неважно.

– Для меня сегодня слишком много потрясений. По-хорошему, мне надо бы прилечь, – сказала Талия, отлепляясь от колонны. – Ты же справишься тут пока без меня?

– Пару часов как-нибудь продержусь. Может, даже и все три, – пообещал Парвел, аккуратно оттесняя алайку от двери и поворачивая ручку, раз за разом выскальзывавшую из её неловких пальцев. – Давай-ка я тебя провожу.

Талия не стала отказываться. Её мутило, мысли путались, перед глазами всё плыло.

– Ой, чуть не забыла – вы всё записали? – уже на пороге своей комнаты спохватилась она.

– Да, разумеется. С нескольких точек.

– Чудесно! Тогда смонтируй, пожалуйста, из моих слов что-нибудь удобоваримое и выведи прямо на фасад. – Талия представила свой звенящий от волнения голос, разносящийся над сонной анлиморской аллеей и поморщилась. – Нет, так мы всех переполошим. Выведи только картинку, а...

– У храма есть разрешение на звук, – перебил её Парвел. – Ему даже уведомление властям не надо подавать, я точно помню. Прежнее руководство не раз этим пользовалось.

– Да. И соседи, конечно, были этим донельзя довольны, – кисло улыбнулась Талия. – Не всё, что дозволено – уместно, помнишь? Будем хорошими, вежливыми ребятами, не станем лезть горожанам в уши без крайней надобности.

– А как же тогда... Устроить дублирующую трансляцию внутри? Уже со звуком.

– Можно так. А можно просто поставить перед входом чашу с какой-нибудь мелочью, которую можно подержать в руке или вставить в ухо, и направить звук на неё. Ой, я знаю!

Талия распотрошила одну из коробок, извлекла со дна подушку и, распоров когтем наволочку, выгребла из неё горсть овальных серебристо-серых комочков.

– Вот, зачаруй их, – гордо протянула она Парвелу свою находку.

– Что это? – спросил тот, повертев в пальцах один из катышков.

– Это бусы из Тинойи, – улыбнулась своим воспоминаниям Талия и, пока жрец не решил, что она окончательно спятила, добавила: – Мой дядя Малаур – прекрасный тушечник, ты же знаешь. В детстве он и нас с Тэлиан пытался приобщить к этому делу. Тэлиан не понравилось, а мне очень даже. И однажды он доверил мне сделать кошачье тело для Эйтли Тинойи. Оно вышло отличное, ей очень понравилось. Но линючее – страсть. А почему – мы так и не дознались. Вот она и повадилась ходить ко мне за компенсацией недоработок – в смысле вычёсываться. Ну и посплетничать, конечно. Думаю, она хотела вызнать у меня что-то в обмен на свои рассказы, потому и не избавилась от того тела, но это к делу не относится. Какой бы поганкой-интриганкой ни была Тинойа, шерсть у неё чудесная, жалко было выбрасывать, вот я и подумала, что стоит наделать из неё украшений для ещё какого-нибудь аукциона. Бусин вот наваляла, но ни снизать их, ни уж тем более продать руки как-то не дошли. А сейчас, кажется, они будут к месту. В этом есть что-то символическое: тут и кошачья шерсть, и серебро, и появились они у меня в результате того, что я впервые... соприкоснулась с делом из сферы влияния Милосердного.

Парвел как-то странно посмотрел на Талию. Потом перевёл взгляд на бусину. Поскрёб её ногтем, ещё немного покатал по ладони, видимо проверяя, не выпадают ли шерстинки, поднёс к глазам и, наконец, понюхал.

– Да они стерильные! Это же Тинойа, – фыркнула на него Талия.

– Почему?

– Потому что регулярно... стерилизуется, – хихикнула алайка, – чтобы никто по следам на шерсти не догадался, где её носило. Я же говорю – поганка-интриганка, записная скрытница.

– Ну... я подумаю, ладно? – пробормотал Парвел.

– Слишком экстравагантно, да?

– Да. Шерсть – в уши... не знаю. Может, всё-таки прибережёшь их для благотворительного базара? А сейчас мы ограничимся чем-нибудь попроще, попривычней, хорошо?

Талия подняла руки, сдаваясь. Бедным жрецам сегодня и так крепко досталось, нечего было добивать их ещё и бусами из Тинойи.