Как и многие другие, Ирера до сих пор не могла уложить случившееся в голове. Одна из серебряных драконов – послушных, безликих, бесстрастных инструментов наэй Перерождения Веиндора Милосердного, защитников и проводников душ умерших – подпала под влияние тёмной силы, доселе неведомой жителям Энхиарга, и начала использовать дарованную создателем власть над жизнью и смертью в собственных интересах... весьма далёких от бескорыстия и великодушия. Она изготовила лоэдаарский кинжал – страшное оружие, повреждающее саму душу существа, не позволяя ей более воссоединиться ни с одним телом – и убила им сианай Эталианну, обвинив её попытке подчинить себе самого Веиндора. На деле же вся «вина» Эталианны состояла в том, что она была соплеменницей алайки Амиалис, некогда вставшей между драконицей и её возлюбленным. Нелепая, безумная логика...

Спасаясь от гнева Веиндора, предательница сбежала из Энхиарга. Никто, даже сам Милосердный, по сей день не смог отыскать её. Она затаилась в каком-то из отдалённых миров. Но жители Энхиарга имели все основания опасаться, что она не остановится на достигнутом: её собственная месть роду алайскому была не завершена, да и новый покровитель драконицы вряд ли позволит простаивать такому ценному приобретению. Поговаривали, что она уже приложила лапу к организации прокатившейся по Энхиаргу волны «лучезарных» убийств, когда во вспышках пламени погибли сотни существ, ни одно из которых так и не удалось воскресить.

Наступили страшные дни. Ни единая душа, оставшаяся без тела, не могла больше чувствовать себя в безопасности. В сущности, остальные тоже не очень-то могли, но дела у мертвецов (как предупреждали жрецы Веиндора) обстояли особенно плохо, потому-то и плыли следом за ледяным кубом трое носилок с останками погибших в этой экспедиции алаев и адора.

В отличие от них Мелтарис мог передвигаться самостоятельно – струя огня попала ему в грудь, но руки и ноги эала, хотя и были обожжены, не утратили подвижность. Мыслил он тоже довольно ясно и сумел, несмотря на ужасные раны, сохранить речь и телепатический дар.

Ирера отпустила свою жертву, предоставив удовольствие разбираться с ней непосредственному начальству. Потирая шею и поправляя растянутый воротник, картёжник тут же начал жаловаться. Разумеется, он делал это не вслух, но Ирера и так знала, какие гадости в её адрес щедрым потоком льются сейчас в сознание Мелтариса. Сама того не замечая, грозная «госпожа арсенал» обиженно надула губы и опустила плечи.

Вдруг Мелтарис расхохотался. Это был жуткий звук – неестественный, глухой хохот трупа, но заговорил телепат уже своим обычным голосом и, надо сказать, с большой долей иронии:

– Друг мой, если б она требовала от тебя производить подробный анализ породы и в процентном отношении сообщать о вероятной реакции данных минеральных пластов на соприкосновение с магией куба, я бы первый встал на твою защиту. Но Ирера этого не просит, тебе надо просто не задевать кубом за стены – и всё. Это не так сложно, чтобы устраивать дискуссию.

Ирера в очередной раз поразилась выдержке Мелтариса. За то время, пока он говорил, она уже десять раз успела бы придушить дрянного кота, не скрывающего ехидства. А про то, что сделал бы с ним её отец, лучше было и вовсе не думать...

– Хорошо, – буркнул наконец картёжник и снова не удержался: – Но всё-таки это противоестественно. Мы кошки и должны делать всё по-кошачьи!

– Так, фраза, конечно, достойная воспитанника патриарха Селорна, – как-то нехорошо покачал головой Мел. – Но скажи-ка мне, кот, помнишь ты сталактитовую рощу, что вчера так некстати нас задержала?

Картёжник неуверенно кивнул.

– Помнишь. Тогда задам тебе другой вопрос: сколько бы ты, как истинный алай, когтями вырубал её? Не знаешь? Так давай дойдем до следующей – и я дам тебе возможность установить это опытным путём.

– И всё равно... – отважный защитник Кошачести вдруг осёкся на полуслове.

– Не всё равно, – произнёс Мелтарис. – Ирера, безусловно, нетипичная эалийка. Её душа – не душа Чувствующей. Однако годы, которые она провела, выполняя задания патриарха Селорна – её отца и нашего с тобой повелителя – не прошли для неё даром. Она, может, и не почует, хребет какого из раомпов не натрёт твой нежный хвост, но в способности предвидеть опасность ей нет равных. Тут «неалайская», искусственно взращенная ею интуиция спихнёт с ветки твою – папой-мамой данную. Так что, назначая Иреру нашим командиром, Селорн не левой задней лапой думал. Или ты не согласен?

– Согласен, – быстро кивнул картёжник.

– Прекрасно. Ирера, мы тут, кажется, обо всём договорились, – проговорил Мелтарис, – но, боюсь, тяжесть раздумий над услышанным не позволит нашему другу совмещать их с управлением кубом. Я возьму это на себя.

Удивление отразилось на лицах всех, кто услышал его слова. Даже Ирера не удержалась:

– Ты уверен, что справишься?

– О, могу тебя заверить, смерть отвлекает от работы куда меньше карт, – невесело усмехнулся где-то в недрах своего капюшона Мелтарис. – Справлюсь. Самому мне колдовать не придётся, а без этого нагрузка пустяшная.

– Тогда решено, – кивнула эалийка и выжидающе протянула ладонь. – Медальон.

Картёжник что-то пробурчал себе под нос, но тут же стянул с шеи драгоценную цепочку и передал её Ирере. Она мгновение повертела её в пальцах и обернулась к Мелтарису, который склонил голову с видом рыцаря, принимающего награду за отвагу из рук своей королевы.

Ирера решила подыграть ему и уже придала лицу соответствующее выражение, но в последний момент, взглянув на ужасные ожоги друга, остановилась.

– Может быть, будет лучше, если ты понесёшь его в руке? – немного смутившись, спросила она, но телепат только усмехнулся и ещё сильнее вытянул шею.

Если бы он оставил себе возможность чувствовать боль, она уже свела бы его с ума. И всё же Ирера очень осторожно надевала медальон на шею Мелтариса; парочка нашкодивших котов за её спиной гаденько зафыркала. Чуть слышно. Эалийка и ухом не повела, но стоило Мелтарису выпрямиться, как она обернулась к разгильдяям:

– Я видела какую-то живность в туннеле слева. Если не сгодится нам, так хоть раомпов накормим. Ты у нас теперь свободен от прежних обязанностей, вот и давай, займись своим делом, – приказала она недодушенному картёжнику.

– Правильно, и не тревожь больше сон мёртвых... в моём лице, – поддакнул Мелтарис и снова зарылся в ворох тёмных складок плаща.

Ирера с благодарностью посмотрела на него, но тут куб, за судьбу которого она только-только успокоилась, опять остановился.

– Что случилось? – рыкнула задёрганная «госпожа арсенал».

– Не знаю, что-то впереди, – послышалось из-под плаща, – наверное, опять сталактиты. Надо послать кого-нибудь особо разговорчивого нарубить дровишек в каменном лесу. Эх, жаль защитничка Кошачести отослали – его когти нам бы пригодились, – намеренно громко проговорил он, и повернувший было обратно «охотник» быстренько скрылся во мраке.

Ирера почувствовала, что её старый друг улыбается, и на душе у неё полегчало...

***

Туннель, где застрял отряд, был довольно узким. Расстояния между его стенами и гранями куба хватало, чтобы пройти, но обжигаться об излучающую жуткий холод глыбу никому не хотелось. Не чувствуя впереди острой опасности, алаи медлили, сгорая от любопытства. Но сколько они ни ёрзали в сёдлах и как ни вытягивали шеи, увидеть им ничего не удалось: излучение куба мешало и обычному, и тепловому, и магическому зрению. Связаться с едущими впереди телепатически тоже почему-то не получалось. Из-за морозного облака доносились встревоженные голоса, какой-то странный шум и... приглушённые смешки.

Внезапно на той стороне что-то крикнули, куб резко опустился, зависнув в паре пальцев от пола. В следующее мгновение над ним пронеслось нечто большое, едва различимое в сиянии ледяных граней. Кошки задрали головы: на потолке «стоял» заиндевелый раомп с покрытым снежной корочкой алаем на спине. В том, что зверь смог туда забраться, не было ничего особенного – камень под ногами подземных слонов «оживал», становился пластичным и при каждом шаге крепко прихватывал ступни раомпов, словно чашечка хищного растения попавшую внутрь муху.

– Тупой ан Камиан! – рассмотрев всадника, в лучших традициях своей породы процедила Ирера.

Под действием магического холода, испускаемого обратившимися в ледяную скульптуру животным и всадником, потолок начинал крошиться. Вот-вот «изваяние» рухнет на пол и разобьётся.

Ирера предостерегающе зашипела. Её испугало отнюдь не то, что Алрис ан Камиан рисковал расколотить об пол свою пустую голову. Она опасалась, что сейчас какой-нибудь обормот обязательно попытается левитировать эту замёрзшую парочку, магия скал среагирует на чужеродное волшебство, и тогда всем им придётся несладко.

Эалийка порывисто оглянулась, одновременно освобождая притороченную к седлу сеть, и точно – рыжеглазая Азара растолкала своего напарника, который, спросонья не разобравшись что к чему, уже протянул руку, готовясь прочесть заклинание. В следующее мгновение рукоять брошенного Ирерой кинжала врезалась несчастному в лоб. Другой рукой оскалившаяся эалийка метнула сеть, и та, подхватив в полёте сорвавшихся таки животное и всадника, всеми четырьмя утяжелёнными углами намертво прилипла к потолку.

– Метко, – похвалил Иреру оставшийся картёжник и получил в ответ такой взгляд, что предпочёл больше не комментировать таланты своей предводительницы, не говоря уже о её недостатках.

Несколькими минутами позже, глядя, как добровольцы снимают пострадавшего Алриса, с трудом отдирая сеть от потолка, Ирера всё ещё тщетно пыталась успокоиться. Конечно, она отдавала себе отчёт в том, что, командуя алаями, надо быть готовой к подобным «забавным» инцидентам, что они будут происходить постоянно, хотя, скорее всего, и без сколько-нибудь плачевных последствий. Но нарочитая расслабленность, разнеженность спутников бесила её так сильно... как, наверное, она сама бесила их.

Куб снова пришёл в движение, он поднялся на прежнюю высоту и сместился вправо. Сияние его грани, выходившей в образовавшийся проход, несколько потускнело, словно на пути холода появилась какая-то преграда. Через секунду стало понятно, ради чего кто-то из ехавших впереди волшебников возвёл, к новому ужасу Иреры, этот щит: из просвета показалась морда протискивающегося мимо глыбы раомпа. Зверь втянул бока, став едва ли не в два раза уже. Его рослому седоку пришлось прижать колени к подбородку, балансируя на вздыбившемся позвоночнике. Выбравшись на открытое место, подземный слон резко встряхнул всеми своими складками, словно вылезший из воды пёс, но всадник легко удержался – Танаону ан Руалу, бестиологу отряда, за его долгую жизнь довелось ездить и не на таких тварях.

– Что там происходит? – крикнула Ирера. – Какого лиара этот безмозглый делал на потолке?

– Ерунда, – тряхнул густой чёрной гривой Танаон; его смуглое лицо выражало недовольство, но глаза смеялись. – В туннель залетела птица... или что-то другое, я не видел. А раомпы голодны, вот один из них и погнался за ней, влез на свод, и тут его всадник окончательно проснулся – вниз головой. Ну и... – Бестиолог выпустил когти на пальцах ног, торчащих из обгоревших мысков сапог. – А дальше вы уже видели: раомп метался по потолку, пытался стряхнуть Алриса, приложил его башкой о какой-то камень и выскочил к вам. Юлмеарн едва успел опустить куб, а то замёрзли бы оба насмерть.

– Да и пусть бы, – проворчала Ирера, – может, остальные взялись бы за ум. А то – как на крышу под луной прогуляться вышли!

– Их, в общем-то, можно понять, не кошачье это дело – ползать по подземельям. С непривычки не то что на потолок полезешь...

Устало прикрыв глаза, эалийка вздохнула, с нежеланием признавая его правоту. Бестиолог не позволил себе ни намёка на поучительный тон, но Ирере и так было понятно, на чей хвост хотела наступить его лапа. Это она потащила неподготовленный отряд в недра Адорских скал. И она же постоянно цеплялась к своим спутникам, упрекая их в отсутствии необходимых в походе навыков, благополучно забывая, что они и не должны были всего этого уметь.

Отряд Иреры был направлен в Адорские скалы отнюдь не поохотиться на огненных драконов. Их призвали, чтобы допросить уже пойманных адорами и заточённых в ледяные глыбы харнианцев: зачем, откуда и каким именно образом «дети Огня» попали сюда, не связаны ли они с другими врагами кошек и так далее. Поэтому телепаты отряда специализировались на извлечении информации из чужих голов, волшебники – на расшифровке следов магических воздействий. Обладая многовековым опытом работы в своих областях, они всё-таки мало подходили для боевых заданий. А некоторых кошек – тех же Тинойю и Алриса ан Камиана – и вовсе включили в состав «делегации» с одной только целью: пока остальные будут заняты делом, ненавязчиво, что называется – за бокалом молока, донести до как можно большего числа адоров истинное положение дел в Энхиарге, о котором кошки по воле случая были осведомлены более всех остальных. По правде говоря, сама Ирера тоже была из числа этих «некоторых», с той лишь разницей, что ей надлежало просвещать не рядовых жителей здешних мест, а их правителей. Расчёт патриарха Селорна оказался верен. Ирера, от рождения полная недостатков, но сумевшая преодолеть их и найти способ послужить своему народу, внушала добросердечным адорам глубокие сочувствие и уважение. Они с вниманием отнеслись к её словам. Ирера, как могла хорошо, исполняла непривычные дипломатические обязанности... до тех пор пока телепаты не выяснили, что память пленников чиста, как белый лист, причём стёрта – наигрубейшим образом.

Ирере будто колючка попала под хвост. Её охватило непреодолимое желание спуститься в подземелья, где адоры также заметили харнианцев и самолично разобраться, что к чему. Это желание было настолько абсурдно, что даже окажись на месте Иреры анэис, и той пришлось бы немало потрудиться, чтобы заставить алаев прислушаться к голосу её интуиции. И всё же она настояла на своём – после двух часов уговоров кошки почти поверили, что смогут найти в Адорских скалах нечто из ряда вон выходящее.

Увы, трофеи оказались невелики: два харнианца, дракон и пяток склянок из безднианского стекла с горстками невзрачных камешков внутри. Глядя на эти банки, можно было предположить, что харнианцев послали в Адорские скалы собирать образцы пород. Можно-то оно можно, но уж слишком не вязался образ агрессивно-сумасшедших детей Огня с таким мирным родом деятельности.

Сами образцы так и лучились волшебством. Маги утверждали, что оно как-то связано с пространственными перемещениями, возможно, с порталами, но ничего больше об этих камнях пока узнать не удалось. Разве что Алрис ан Камиан сообщил, что на вкус они напоминают муку из драконьих костей – основу драгоценной пудры эморийских модниц. Ирера решила по возвращении домой показать их кому-нибудь из драконов Изменчивого.

Новая порция харнианцев тоже ничего не помнила о своей прошлой жизни и цели визита во владения адоров. Обследовав большую пещеру, по которой до появления кошек (по словам головного дозора в лице всё той же Тинойи) бесцельно слонялись дети Огня, телепаты предположили, что память харнианцев пала жертвой столкновения переместивших их сюда чар с собственной магией скал.

Такой скромный улов никак не оправдывал риска, которому Ирера подвергла своих подчинённых, так что дома её ждала не самая тёплая встреча.

Караван снова двинулся. Усталые раомпы зашагали живее, их всадники бодро расправили плечи: залетевшая в туннель птица была верным знаком, что скоро утомительному, тоскливому путешествию придёт конец. Алаи выберутся наконец-то из этого треклятого подземелья к так любимым ими травке, птичкам, мышкам и солнышку. Хотя нет – солнышка там как раз и не будет: поглядев на чудом уцелевшие часы на запястье Мелтариса, Ирера увидела что зрачок на их миндалевидном циферблате распахнут во всю ширь, а это значило – на поверхности царит ночь. Что же, звёздочки и Глаза – это тоже совсем неплохо...