15 ноября 2034 года

     В моей голове сегодня так много мыслей, что я даже не уверена, что смогу уместить их в такую тонкую тетрадь. К сожалению, найти что-то наподобие дневника довольно трудно, а сделать самостоятельно ещё сложнее. За это берёт стыд, так как единственное, в чём я хороша, это, наверное, только в стрельбе и в езде на лошадях. Помню, как засматривалась на соседскую девчонку, что со своими подругами шила одежду для нас, патрульных, во дворе своего дома. Заборы у нас невысокие, в основном такие стоят на границах города, защищая от заражённых, поэтому я видела всё. Они пытались пригласить и меня попробовать, но, боже, я так отшатнулась, словно она набросилась на меня с оружием. Видимо, именно после этого они стараются меня избегать. Неловко.

      Я не была создана для патрулирования отдельных участков с заражёнными, как трусиха, до сих пор стреляю только из винтовки, но мой отец очень долго и упорно готовил меня именно к этому. Тогда город ещё был слаб, и нам нужны были люди сильные, хитрые и умелые, чтобы мы смогли построить более лучшее будущее для всех нас. Будущее в безопасности. Я понимала это, поэтому никогда не противилась и не капризничала, всегда даже с удовольствием шла на новую тренировку. Тем более, там меня ждал мой лучший друг, от чего тренировка чаще всего заканчивалась нашим наказанием за слишком громкий смех или специально неправильно выполненные комплексы упражнений.

      Сколько себя помню, Конпимук рядом. Даже сейчас он недалеко, ищет бланк для заполнения посещения зоны, ведь старшие обязательно пойдут на проверку в конце недели. Отлынивать категорически запрещено. Одна ошибка может погубить всё то, что мы так долго восстанавливали. Самое забавное, что я пишу эти важные слова в дневник, явно отвлекаясь от патрулирования. Ох, надеюсь, небеса простят меня за это недоразумение, но, уверяю, сегодня мы зачистили зону и, по крайней мере, сейчас тут безопасно, так что, думаю, можно расслабиться. О, Бэм нашёл бланк, так что скоро мы уже должны будем вернуться в поселение. Не забыть бы покормить Игристую (моя любимая лошадка, надеюсь, она не замёрзла там, на улице, сегодня выпал снег) и Шанси, я обещала Улю, что в этот раз за ними ухаживаю я. Ненавижу эту дурацкую игру, которую мой друг называет «решением всех взрослых проблем». Ведь он прекрасно знает, что я всегда показываю только камень, как бы намекая ему на пару ударов по его классной челюсти.

      Я написала классной? Чёрт, даже тут я облажалась. Как мне перестать смотреть на него таким взглядом?

18 ноября 2034 года

      Внутри меня распустились бутоны его любимых цветов, когда он коснулся моей руки, мягко очерчивая ладонь большим пальцем. Я смотрела в его глаза и видела своё отражение. Мне стало невыносимо больно, потому что я не могу понять его. Почему он с такой ласковой улыбкой зовёт меня по имени? Почему он вообще подсел ко мне, одиноко сидящей у корней огромного дерева в центре новой зоны? Сегодня мы были не одни, пришлось взять пару новичков, чтобы показать им как проходят патрули. Мы с Бэмом лучшие в этом деле, да к тому же и молодые, подросткам явно веселее с нами, чем, например, с моим отцом. Но парень оставил их одних осматривать здание и сел ко мне, с интересом заглядывая через плечо. Было так стыдно, ведь эта страничка уже в который раз была посвящена одному ему. И моё сердце сделало кульбит, когда он со вздохом положил подбородок на моё плечо и резко хватанул меня за руку, когда я попыталась спрятать от него свои записи. Мы долго смотрели друг другу в глаза, боролись за этот чёртов дневник, но Конпимук, засранец, с улыбкой ввёл в ступор, пододвигаясь ближе. Как же я жалею, что я плоха в ближнем бою, так хотелось пару раз ему отвесить, но я застыла, как вкопанная, рассматривая его шоколадные глаза. Честно говорю, я погрязла в них, словно в трясине, и была даже рада этому. Вот так он меня и обманул, а мой дневник быстренько перекочевал ему в руки. Чувствую себя ещё глупее, ведь именно после этого его улыбка стала такой заразительной и мягкой, что я даже растерялась.

      Похоже, это всё-таки взаимно.

19 ноября 2034 года

      Вчера мы так и не поговорили, нас отвлекли вернувшиеся новички, что, восторженно крича, выбежали из здания. Один из них, словно зомби, пошатываясь, с таким же диким смехом погнался за остальными, подхватывая одну изворотливую девчонку и игриво кусая за плечо. Глупые дети, мало того, что кричат, завлекая сюда ненужные уши, так ещё и отвлекли нас. Я была и зла на них, и завистью горела дикой. Посматривала всё на Бэма, но он не подавал никаких признаков того, что здесь вообще что-то произошло. Это почти признание, а он с ухмылкой отвернулся, почёсывая затылок. Какой же он дурак. Почему я вообще зависла? Нужно было сориентироваться и дать ему пару раз по голове, может быть, так мозги на место бы встали.

      С каждым днём, кстати, становилось всё прохладнее и прохладнее. Даже в доме не спасал зажжённый камин. Огонь ласкал подкинутые деревяшки, но тепло по максимуму отдавать не хотел. Как Конпимук. Чёрт.

      Знаешь, дневник, я вообще не понимаю, где началась вот эта отправная точка, когда я поняла, что рядом с ним подозрительно быстро стучало сердце. Просто в один момент пришло осознание моей влюблённости, и я так утонула в этом… Как не пыталась заглушить, становилось лишь больнее. Но ведь не время и не место для этой любви. Я должна волноваться о безопасности этих горожан, а не о своих любовных грёзах. Видимо, как и говорил мой отец, девчонку из меня не выбьешь. Говорила же, что я не создана для патрулирования. Особенно в паре с ним я только и делала, что пялилась на его широкую спину, замечательную улыбку и сильные руки. Представляла, как он прижимал к себе ближе и гладил по спине

      Погублю всех. Я уверена, это к добру не приведёт. И он будет первым, кого мои тараканы задушат. Держи в себе. Не позволяй. Просто прекрати любить, дорогая.

      Как же легко звучит, но как же сложно это сделать…

24 ноября 2034 года

      Бэм отвёл меня в сторону и попросил друга провести детишкам инструктаж. Мы не разговаривали несколько дней, избегали друг друга. Нам обоим нужно было подумать. Но как мои руки тряслись, просто уму непостижимо. Мне казалось, что прямо сейчас из меня выйдет моя душа и отправится на небеса, к Богу, где я буду в стыде крутиться в облаках, а небесный правитель тихо посмеиваться от моих нервозных движений. Со мной как в цирке! Всегда какая-нибудь клоунада.

      И Уль наверняка заметил мой бегающий взгляд, этот таец всегда так по-хитрому щурился, когда замечал во мне что-то нервное. Но обычно он отвешивал мне подзатыльники, ведь мой бегающий взгляд всегда говорил об одном — я что-то натворила. Но в этот раз он перехватил мою руку, переплёл наши пальцы и резко сорвался с места, утягивая за собой куда-то вглубь поверженных современных джунглей. Я видела, как горели его уши, но, уверяю, я ничем не отличалась от него в этот момент. Его друг, видя, как мы, сверкая пятками, удирали, лишь присвистнул нам вслед, отчего Бэм стартанул ещё быстрее, стараясь быстренько вывести нас с его поля зрения. Как же стыдно!

      Остановились мы только у старой церкви. Она была чуть подкошена, а огромная башня с колоколом уже давно обвалились. Колокол проломил потолок, поэтому многие фрески были повреждены. Но я была удивлена тем, что, несмотря на это, что-то сохранилось. Особенно молитвенный зал. Кстати, нам пришлось долго возиться с дверью — кто-то, возможно, из бывших выживших, завалил её мебелью, и Бэму пришлось попотеть, прежде чем открыть эту дверь.

      Хотя кого я обманываю, всё равно влезли через окно, просто потому, что дверь явно не открыть. Хорошо забаррикадировались, молодцы.

      Конпимук не хотел, чтобы я поранилась, когда спускалась с подоконника, поэтому он подхватил меня за талию и перенёс на деревянную скамейку, после отряхиваясь. Это плюс погибель для меня, потому что его руки необычно тёплые и большие. Мне пришлось незаметно постучать по груди, чтобы сердце перестало так явно шалить. Тем более, стояла такая тишина, что стало казаться, будто мой бешеный стук слышно за километр. Как глупо!

      Парень подал мне руку, когда я начала вышагивать по краю лестницы, и так провёл меня до центра. Всё это происходило в такой тишине, но мы всё время встречались глазами, а это заменяло тысячи слов и звуков. Я не знаю, смогу ли я описать тот спектр эмоций, что я чувствовала в тот момент. Холодели ладошки, по спине бегали мурашки, а мой взгляд был прикован к нему. Очерчивать глазами его профиль до жути приятно, ведь Уль просто невероятно красивый. Нос с легкой горбинкой, чуть пухловатые губы и такой игривый взгляд — всё это про него, и всё это то, что мне в нём нравилось. Его линия челюсти, его щёчки, скулы, шея и всё, что ниже… Голова кружилась, потому что до сих пор перед глазами его образ. Каждый день видеть его и сладость и мучение.

      Опять я о своём…

      В общем, в той церкви произошло сегодня многое. И это место навсегда останется в памяти нас обоих, связанное с самыми счастливыми моментами. Как же я хочу вернуться в прошлое, чтобы снова сесть рядом с ним около статуи Бога, чтобы он положил голову на мои колени. И чтобы я снова склонилась к нему, легко целуя в губы. Я бы сделала эту тысячу раз, и он, наверняка, так же в тысячный раз прижался ко мне сильнее, углубляя поцелуй.

      Мои губы даже сейчас горят огнём.

23 декабря 2034 года

      «Я не хочу счастливый конец, я хочу бесконечное счастье» — эта фраза очень сильно запала мне в душу. Она такая правильная и наталкивает на размышления. Я не думала, что Бэм такой философ. Он говорил это с серьёзным лицом, сжимая мои руки в своих тёплых. А потом снова превратился в дурака, заваливаясь на меня и взъерошивая волосы. Он и раньше так делал, но сейчас это стало чем-то более интимным.

25 декабря 2034 года

      Нашу церковь подорвал кто-то из подростков, тайно пробравшихся ночью на вылазку. Часть детей тяжело пострадала от взрыва, остальные погибли под обломками. Зачем они решили играть в героев и пойти ночью в эту местность, которую мы ещё не до конца исследовали? Ладно я, Бэм или кто-то из нашего отряда, мы обучены, но эти дети… Ах, руки так трясутся, не уверена, что смогу потом разобрать собственный почерк.

      Самое страшное, что этот взрыв мог привлечь кого-то из заражённых. Как бы Бэм меня не успокаивал, я уверена, что скоро нам стоит ждать беды.

2 января 2037 года.

      Мы прорвёмся.

13 января 2037 года

      Я хочу передать эти слова тем, кто найдёт этот дневник, потому что я уже не знаю, выживу ли.

      Всё началось двадцать седьмого июня двух тысячи двадцатого года. Именно в тот роковой день по миру пронеслась волна вируса-паразита, который оседал у людей в организмах, питаясь за их счёт и делая из людей обыкновенный сосуд. Они мертвы, но вирус не позволял им полностью разлагаться.

      Мы держали оборону несколько лет, старались расширить границы, ведь росло количество людей и нам нужно было больше места. Но после взрыва церкви мы навлекли беду на себя со стороны мутировавших монстров из лесов и близлежащих зон, которые нам только предстояло зачистить. Первое время мы справлялись, но они победили количеством и смогли пробраться через высокие стены в город.

      Я помню страшные вопли, дикие крики и звук отрывающейся плоти. Всё это застыло звоном в моих ушах, и я лишь дрожала от страха, когда Конпимук старался защитить меня. Он огораживал, уводил и прятал. А я стояла столбом, не в силах помочь ему. В моих глазах застыло отчаяние и разрушенная надежда на мир. Даже папа, к которому мы позднее присоединились, не смог включить меня в реальность. Наверное, я очухалась тогда, когда услышала раздирающий связки крик Бэма.

      Его укусили, вырывая кусок кожи и поваливая на землю.

      Только тогда я схватилась за оружие и выстрелила несколько раз, со слезами умоляя Бэма выжить. Мне никогда не было так страшно, я прямо сейчас хочу закрыть глаза и просто понять, что всё это лишь сон. Просто сон. И я открою глаза, а напротив меня чуть заспавшийся Бэм, который почёсывает свой живот и нежно целует меня в нос.

      Но в реальности он умирал. Задыхался от крови, тянул ко мне руки и пытался выговорить моё имя. Я судорожно рвала на себе одежду, тянула его в ту мелкую комнату и с испугом смотрела на папу, что закрывал за мной с Улем дверь, подпирая её огромным диваном.

      Я не видела ничего из-за слёз, пыталась перевязать его плечо, я задыхалась вместе с ним.

      Он умер на моих руках. Умер, рассказывая о том, что будет жить долго вместе со мной где-то у моря. Он говорил, что хотел девочку, чтобы она была моей маленькой копией. Мечтал о том, чтобы мы сыграли нормальную свадьбу. Шептал, как сильно любил. Я, рыдая, долго целовала его лицо, прижимая к себе.

      Я верила в всевышнего ровно до этого момента. Но если Бог существует, тогда ему придётся умолять меня о прощении.

***

      — Боже, где ты откопала этот дневник? — девушка невысокого роста сморщилась, двумя пальцами вырывая вещь из рук своей подруги, что ошарашено застыла, обдумывая всё, что прочла. — Это тихий ужас! Наверное, кто-то решил пошутить, поэтому оставил это тут.

      — История и вправду жуткая, — другой парень смешно дёрнулся, но поскользнулся на камнях и мусоре, падая и взвывая от боли. — Эта заброшка меня угробит!

      — Больше всего меня пугает число, написанное здесь, — она потянулась к подруге, указывая на последнюю страничку в дневнике. — Здесь сегодняшняя дата.

      — И что теперь? Говорю же, шутка! — та толкнула её локтем в бок и нервно пожала плечами, откидывая каштановые волосы в сторону. В воздухе чувствовался её нервозность и испуг. Она подобное просто ненавидела, даже сюда согласилась пойти, просто потому что с ними не так страшно, да и этот парень, что сейчас отряхивался, уже давно числился её объектом желаний.— Всё, хватит с меня приключений, пойдёмте домой.

     — Если бы это была шутка… — на лице ни тени улыбки, поэтому друзья насторожились, испуганно разглядывая лицо подруги. Выглядела она такой же растерянной, а пальчики, что она сложила в замок, слегка подрагивали. — Моего младшего брата зовут Бхувакуль.

      — Издеваешься? — парень цокнул языком, рассматривая девушек из-под длинной чёлки. Как же бесила его вот эта мечтательная черта в старшей. Что ей так неймётся везде увидеть что-то страшное? — Это всего лишь шутка.

      — Стоп, погодите, вы слышите это? — все застыли, прислушиваясь к звукам. Где-то вдалеке звучала сирена скорой помощи, и друзья одновременно выдохнули, смотря друг на друга. На губах проскользнули улыбки, и все весело засмеялись, разворачиваясь и шагая в сторону выхода.

      В другой комнате послышалось непонятное скворчание и звук ломающихся костей. И старшая застыла, всматриваясь в темноту.

      — Тут кто-то есть?