В любимом китайском ресторане с отличным видом на светящееся в сумерках наступившего вечера колесо обозрения в парке напротив штаба Порта Чуя неторопливо превращает кусок жареной утки в неприглядное месиво, блуждая взглядом по виду за окном. Сидящий напротив него Достоевский этим вечером на удивление молчалив и только одаривает его изучающими взглядами поверх бокала с белым вином. Оно и понятно. Вечер среды - нетипичное время для их встреч. Обычно, если Чуя хочет отвлечься от работы и без двойного дна поговорить о том, какое мир полное дерьмо, они с Фёдором встречаются вечером понедельника. Эта устоявшаяся традиция существует уже несколько лет, и даже главный помощник Чуи всегда учитывает этот факт, когда составляет для него расписания. Даже сам босс Порта знает, что в восемь часов вечера по понедельникам Чую иногда нельзя найти в штабе, так что удивление и сокрытое нетерпение Достоевского вполне понятны и оправданы. - Что-то происходит, - в итоге говорит Чуя и отодвигает от себя тарелку с истерзанным ужином. - И я не знаю, что именно. - Подробности, - поводит бокалом Фёдор, и глаза его блестят в свете свечей истинным любопытством. - Это Дазай, - устало вздыхает Чуя. Откинувшись на спинку стула и закинув ногу на ногу, он достаёт пачку сигарет и зажигалку. Дазай ненавидит, когда от него пахнет табаком, но в последнее время гибрид так разошёлся, что одной склокой больше, одной меньше - без разницы. - Я пытался поговорить об этом с оне-сан, но она только повторяет раз за разом, что поведение гибридов весьма переменчиво, и в происходящем нет ничего удивительного. Вот только Кёка стабильна, как скала, и я не понимаю с чего такая уверенность. - И ты решил обратиться ко мне, потому что Николай, - со смешком констатирует Фёдор. - Не подумай, что я дурно думаю о твоём гибриде, - замечает Чуя, с блаженством затягиваясь никотином, - но он у тебя будто шторм. Он может смеяться, через секунду расплакаться, а ещё через секунду начать размышлять о глобальных философских вопросах, чтобы после заныть о том, что голоден и хочет жареные лягушачьи лапки, и сразу же после этого уснуть. Более непостоянного гибрида я в жизни не видел, так что... - Подробности, - повторяет Фёдор и от нетерпения подаётся вперёд. - Я уже рассказывал о прошлом, так что ты знаешь, каким Дазай был, когда был младше, - поведя пальцами с сигаретой, Чуя растирает переносицу и прикусывает щёку изнутри. - Он снова делает всё это. Капризничает, пакостничает, потрошит шкафы с моей одеждой. Он опять шипит на меня по поводу и без. Он опять начал бить кружки с молоком. Он это не делал больше трёх лет! И я бы решил, что у него очередная «кошачья фаза», вот только Дазаю уже не десять и не двенадцать. Ему - по крайней мере, внешне - семнадцать, и я не представляю, что с этим делать. Чуя и в самом деле понятия не имеет, что происходит и как с этим бороться. В последнее время всё было просто идеально. Они с Дазаем наконец-то зажили душа в душу. После того, как Дазай попросил у него ошейник, будто пали последние стены, и они стали близки как никогда. Дазай открылся ему ещё больше, начал делиться тем, что крутится в его космической голове. Чуя, в свою очередь, перестал так сильно параноить и начал чаще выходить вместе с Дазаем в люди. Они часто ездили в загородный дом Озаки, гуляли по городу, заходили в кафе и бывали в кино. Поначалу Дазай прятал свои кошачьи атрибуты под одеждой, под свободными шапками и толстовками, но после привык к тому, что Чуя всегда рядом, присматривает за ним, и стал обходиться без этого, с истинным достоинством игнорируя всех вокруг кроме самого Чуи. А ещё у них появилась традиция. В конце каждого месяца субботним вечером они приезжают в Токио и гуляют по местным океанариумам. И пусть места раз за разом повторяются, Дазаю очень нравится бродить по стеклянным коридорам и любоваться местной живностью. А уж в каком восторге гибрид от кормления акул... В нём определённо есть зачатки кровожадности, и Чуя далеко не уверен, нравятся они ему или нет. Вот только в последнюю пару месяцев всё изменилось. Началось всё с любимого занятия из детства Дазая - смятая одежда Чуи, ворохом вырытая на постель. После возобновилось шипение. И ладно бы работали старые правила, так нет. Теперь Дазай шипит даже в том случае, если Чуя весь день провёл в компании одного только Акутагавы. Помимо этого Дазай начал капризничать и привередничать, когда дело касается еды, отдыха, одежды, подарков. И не просто капризничать и привередничать, а ещё и язвить порой в ответ и даже показывать язык, будто ему пять лет! Это помимо того, что к Дазаю опять толком не прикоснуться - сразу скалит заострившиеся с возрастом клычки и распушает хвост, будто по шерсти ток пустили. - И ведь пытался с ним разговаривать, - вздыхает Чуя, когда сигарета заканчивается, и вдавливает окурок в пепельницу, подтягивая к себе бокал с красным вином. - Думал, что смогу решить проблему, если понаблюдаю за ним какое-то время. Ни черта не работает на этот раз. Будто тот же вирус, только модифицированный, и старая вакцина от него уже не помогает. - Знаешь, твой котёнок очень интересный, - туманно начинает Фёдор, глядя через окно на светящееся колесо обозрения и постукивая пальцами в такт льющейся из колонок едва слышной музыке. - У него в голове больше, чем у большинства людей. С одной стороны, это дар. С другой, если учесть его гибридность, проклятие. Будь у него только холодный рассудок, ему было бы куда проще, но его кошачья сущность постоянно заставляет его поддаваться инстинктам. Думаю, его это очень раздражает. - Ты ведь знаешь, что не помогаешь, верно? - вскидывает бровь Чуя. Фёдор только лукаво улыбается. - Знаешь, когда в России начали проводить опыты с гибридизацией и открыли первые «питомники», всё было хорошо. Я бы даже сказал, намного лучше, чем в большинстве стран. Гибридизация рассматривалась, в том числе, как избавление детей от болезней и внутренних пороков. Вот только nachali za zdravie, a zakonchili za upokoi, как говорится. Система в итоге прогнила настолько, что всем заинтересованным лицам пришлось спасать свои шкуры, пока не стало слишком поздно. - Ты говорил, что вкладывал деньги в развитие этого направления, - припоминает Чуя, и Фёдор кивает. - Верно. Вкладывал. Не по доброте душевной, разумеется. Это... Ммм... Подходило мне. Я видел в этом определённую выгоду. А потом во время одной из проверок я увидел Николая. То, что ты называешь «штормом эмоций» - последствия опытов, которым его подвергли, когда в ребёнке открылись способности эспера. - Николай - эспер? - не скрывая изумления, уточняет Чуя, на что Фёдор неопределённо пожимает плечами. - Это не так важно. Важнее то, что его чуть не замучили до смерти, и мне пришлось очень долго выхаживать его после того, как всё развалилось, и я забрал его. Мы оба не ожидали, что привяжемся друг к другу. Я хотел использовать его способности. Он понимал, что я - его билет на какую-никакую свободу. Просто не было, и я думаю, ты как никто другой поймёшь, через что нам обоим пришлось пройти. - Значит, все эти извращённые «стадии принятия» Николай тоже познал на своей шкуре? - Так ты это называешь? - усмехается Фёдор и подпирает подбородок ладонью. - Что ж, недалеко от правды. Когда люди дарят тебе одну только боль, сложно довериться кому-то. Мне двадцать семь лет, и за прошедшие с моего детства годы у меня есть только три человека, которым я доверяю: ты, Николай и Агата. Разумеется, Николай как гибрид вырос намного быстрее, а после его развитие также типично для гибрида и замедлилось. Однако за всё это время он подпустил к себе только меня. Не так давно он начал подпускать тебя. Его немного интересует Дазай, но не более того. Агату Николай так вообще терпеть не может. Он её всегда недолюбливал, и чем больше мы сближаемся, тем больше он её сторонится. Даже сейчас, когда мы с ним... Неважно. - Разве это не банальная ревность? - спрашивает Чуя, вглядываясь в лицо мужчины. - Ты мне скажи, - переводит на него взгляд Фёдор. - Твой котёнок опять ревнует тебя ко всем подряд, Чуя. Скажи мне, почему он это делает? Чуя только хочет отшутиться или даже огрызнуться, потому что эта ситуация и без того вымотала ему все нервы, но под спокойным взглядом Фёдора вспышка эмоций гаснет. Вместо этого Чуя вспоминает давний разговор с Озаки, во время которого женщина сообщила, что раз Дазай ревнует Чую, то всё между ними не так уж и плохо. Тогда он был очень удивлён подобным замечанием, но ведь с этого всё и началось, не так ли? Чуе пришлось поговорить с Дазаем на эту тему. Ему пришлось объяснить, кто такая Кёка, и заверить Дазая, что в посторонних запахах на его одежде нет ничего страшного, потому что это естественный ход вещей, который абсолютно ничего не значит. Именно с этого разговора - разговора о ревности - началось их с Дазаем сближение, и поэтому они в настоящем имеют то, что имеют. Но почему тогда... - Ему семнадцать, - акцентирует Фёдор, блуждая взглядом по лицу Чуи. - По человеческим меркам он подросток, и не важно то, что он развился гораздо быстрее, чем прошло достаточное количество лет. С учётом уровня его интеллекта вообще можно сказать, что тело стремится догнать развитие мозга. С таким разумом, как у Дазая, он едва ли вообще когда-то был ребёнком. Как и я. А даже если это и не так, в любом случае, как бы там ни было, в настоящем он уже не ребёнок, Чуя. - Что ты хочешь этим сказать? - напрягается Чуя. Фёдор одаривает его нечитаемым взглядом и вновь смотрит на свой бокал с вином. - Он знает тебя с детства. Он вырос у тебя под боком. Ты спас его. Ты защитил его. Ты опекал его. Ты говорил «я всегда буду рядом». Ты говорил «всё хорошо, это всего лишь кошмар», обнимая его тёмными ночами. Ты дарил ему своё внимание. Ты стал для него центром мира. Он даже позволил тебе надеть на себя проклятый ошейник. Он сам попросил об этом. Он был готов принять его из твоих рук. Ты стал его солнцем, Чуя. А теперь он вырос. Вырос, зная только тебя, подпуская только тебя и считаясь только с тобой. Вырос в зависимости от тебя. Человек или кот - неважно. Важен только ты, Чуя. - И что всё это значит? - устав от этих шарад, раздражённо спрашивает Чуя. - Он вырос и стал сознательнее, разве не так? Сейчас он должен куда лучше понимать картину мира вокруг. Понимать, что есть неизбежные вещи, на которые ни я, ни он не в силах повлиять. - Неизбежные вещи, - эхом повторяет Фёдор и улыбается, поднимая на него взгляд. Вот только улыбка эта кривая и ломкая, натянутая. - Ты прав. Неизбежные вещи случаются. И когда такая вещь приключилась со мной, я не придумал ничего лучше, чем как отослать Николая в закрытую частную художественную академию. Он отучился там без возражений и споров. Только после выпуска исчез без следа, и я искал его больше полугода по всему миру. Тогда-то я и понял, какую ошибку совершил, и как он был важен для меня на самом деле. - Он сбежал от тебя? Но почему? - растерянно спрашивает Чуя, понимая, что совершенно запутался в нитях их скачущего разговора. - Николай обожает тебя. И как он вообще смог сбежать? Гибрид, совсем один, без денег и связей. Ты ведь сделал для него документы. Если бы он воспользовался ими, ты бы сразу выследил его, разве не так? - Со способностью Николая не нужны ни документы, ни деньги, - вздыхает Фёдор и, бросив взгляд на часы, выпрямляется и начинает застёгивать пуговицы на пиджаке. - Извини, мне уже пора идти. - Это был ужасный разговор, если хочешь знать, - бросает Чуя, растирая лицо ладонями. - Ты не дал мне ни одного совета и только ещё больше запутал. - До тебя всегда туго доходят такие вещи, и не моя в том вина, - бросает со смешком Фёдор, вставая из-за стола. - Но я уверен, что скоро ты догадаешься, на что я пытался тебе намекнуть. Прости, говорить прямо не в моём стиле. К тому же, кто знает, как ты себя поведёшь, если на тебя вот так сразу вывалить всю правду. Я вот поступил весьма опрометчиво. - Просто уходи, - стонет Чуя и вжимается лбом в сложенные на столешнице руки. Фёдор негромко смеётся и уходит, бросив лёгкое прощание. Мимо проходящий официант взволнованно интересуется, не принести ли Чуе воды. Чуя остро жалеет, что в меню этого ресторана нет книги со всеми ключами и паролями к живущему у него дома ушастому дьяволу. Вместо воды он заказывает ещё вина.

***

В квартире царит тишина. Часы на прикроватной тумбе показывают начало четвёртого ночи. Вставать скоро на работу, да и день был тяжёлым, но Чуя никак не может уснуть. Из гостиной едва слышно доносится звук работающего телевизора - Дазай опять смотрит любимое ночное шоу про жизнь акул. Плавают ли они с дайверами или пожирают дайверов на этот раз, Чуя не знает, зато знает, что после встречи с Фёдором был встречен очередным шипением. При виде него Дазай вздёрнул нос и отвернулся, всем своим видом показывая, что его внимания достоин только телевизор, без всяких исключений. Чуе только и осталось, что принять душ, выпить кофе и рухнуть лицом в подушки на своей постели.Собственно, в Дазае и заключается проблема его неспособности уснуть. В памяти так и роятся многочисленные счастливые воспоминания, разделённые с Дазаем на двоих. У них ведь даже альбом появился. Дазай однажды увидел такой у Озаки в загородном доме, полный фотографий Кёки и их совместных поездок и отдыха, и потребовал у Чуи завести такой же. С учётом того, что они стали чаще выбираться куда-то вместе, Чуя посчитал это отличной идеей. Дазай рос очень быстро, и Чуя порой думал о том, как жаль, что детство Дазая закончится так скоро, но почему-то в его голову никогда не приходила идея запечатлеть все эти уходящие дни на плёнку.«Уходящие дни», - эхом повторяется в голове, и Чуя переворачивается на спину, сверля взглядом потолок.Мысль об этом заставляет в который раз вспомнить разговор с Фёдором и прокрутить его в памяти. Что ж, это верно, что Дазай уже не ребёнок. И, вероятно, Фёдор сказал правду, когда заявил, что Чуя является для Дазая центром мира. Это прозвучало вполне логично. Все эти слова о спасении и защите, о привязанности и о доверии... Разумеется, Дазай так относится к Чуе, потому что Чуя был первым и единственным человеком, протянувшим ему руку. Посмотревшим на него. Увидевшим его. Единственный человек, которого Дазай видел с детства и которого знает с детства - это Чуя. Но разве это плохо?

- Твой котёнок опять ревнует тебя ко всем подряд, Чуя. Скажи мне, почему он это делает? - Ему семнадцать. Он уже не ребёнок, Чуя. - Он даже позволил тебе надеть на себя проклятый ошейник. Ты стал его солнцем, Чуя. А теперь он вырос. Вырос, зная только тебе, подпуская только тебя и считаясь только с тобой. Вырос в зависимости от тебя. Человек или кот - неважно. Важен только ты, Чуя.

Вздохнув, Чуя переворачивается на бок и вглядывается в огни города через панорамное окно. Слова Фёдора всё крутятся и крутятся в его голове. К ним же примешивается рассказ мужчины об отношениях с Николаем.Неизбежные вещи... Что такого произошло, из-за чего Фёдор, обожающий своего белоухого гибрида, отослал его от себя? И почему после этого Николай сбежал? Привязанность, зависимость... Раз за разом повторяя мысленно эти два слова, Чуя постепенно вспоминает все свои обещания, данные Дазаю, и хмурится. Возможно ли, что проблема именно в этом и есть - в привязанности и зависимости? Ведь в своё время Чуя пообещал научить Дазая всему, что нужно для выживания в людском мире, для самостоятельной жизни, но в настоящем Дазай даже не знает, как покупать продукты в комбини.«И когда такая вещь приключилась со мной, я не придумал ничего лучше, чем как отослать Николая в закрытую частную художественную академию», - эхом проносятся в памяти слова Фёдора.Что ж, это действительно могло показаться верным шагом. Почему нет? Вдали от дома, среди людей и в новой обстановке. Каждое учебное заведение, особенно частное - маленький мир со своими правителями и законами, правилами и наказаниями. Это как людской мир в миниатюре, где каждый занимает своё место и иногда продвигается вверх или вниз по иерархии. Форма, расписание, создание связей с коллективом и преподавателями - всё это вполне способно послужить обучением на практике тому, что до этого было знакомо только в теории. Но Фёдор сказал, что после Николай сбежал от него. Фёдор сказал, что совершил ошибку. Фёдор признал, что поступил опрометчиво.В любой другой ситуации Чуя бы посмеялся и, возможно, немного позлорадствовал. Такой человек, как Фёдор Достоевский, и сел в лужу? Настолько же нелепо, насколько уникально в своём роде. Но в этом-то и кроется причина нервозности Чуи. Фёдор Достоевский, видящий людей вокруг насквозь, способный подобно его боссу - и, вероятно, Дазаю - продумывать всё наперёд, оплошал в своих выводах и планах. Очевидно, что мужчина оттолкнул от себя Николая. Очевидно, что он принял неверное решение, неправильно понял или оценил сложившуюся между ним и гибридом ситуацию. Что же тогда остаётся Чуе? Он научился читать Дазая и спустя пролетевшее время всё лучше и лучше понимает его молчаливые взгляды, но в голове Дазая - безграничный космос, который Чуя никогда не сможет понять до конца. Если гений в лице Фёдора оплошал с Николаем, то что остаётся Чуе, которому, наоборот, нужно понять, что же происходит в голове гения и как-то проблему разрешить?Осознав, что уснуть всё равно не получится, Чуя выбирается из постели и бесшумно выходит через коридор в гостиную. В его планах горячий сладкий чай с кардамоном и лоджия, но при виде сидящего на диване Дазая все эти планы рушатся карточным домиком. Гибрид не спит, внимательным взглядом наблюдая за происходящим в экране телевизора, где большая белая акула кружит вокруг дайвера, но вот его поза... Чуя хорошо знает эту позу: сжаться в клубок, спрятаться за своими коленями, прижать кошачьи атрибуты как можно ближе к телу. Когда Дазай пытается вот так сжаться, это означает ощущение одиночества и тоски. Он всегда сворачивается в клубок, будто хочется сжаться в крошечную точку или и вовсе исчезнуть, когда у него на душе пасмурно до такой степени, что контролировать кошачью сущность не получается.- Дазай? - негромко зовёт Чуя, выходя из тени коридора.При виде него Дазай на мгновение весь выпрямляется, но после вновь сжимается в комок. Его взгляд, пристальный и нечитаемый, вкупе с позой и поникшими ушами... Чуя чувствует, как неприятно тянет в груди.Такой вид Дазая всегда пробуждает самые худшие воспоминания. Как гибрид смотрел на него, когда Чуя сковал его своей способностью в Сурибачи - их отношения начались со слёз котёнка. Как Дазай смотрел на него в парадной многоэтажки, когда пытался сбежать. Как он смотрел, когда впервые опрокинул кружку с тёплым молоком - тогда это была всего лишь случайность. Подкидывает память воспоминания и о кошмарах Дазая. Гибрид никогда не подпускал Чую, не позволял себя утешить, и лишь однажды сон напугал его до такой степени, что котёнок позволил взять себя на руки. На его ресницах блестели слёзы. Обнимая его, крепко удерживая в своих руках и вслушиваясь в сопение мокрого носа, Чуя остро жалел, что не может изменить прошлое жмущегося к нему ребёнка, и поклялся сделать всё, что в его силах, чтобы изменить его будущее, дать шанс на лучшую жизнь.И Чуя не может сказать, что не сдержал своего слова. Он вырастил Дазая, заботился о нём и делал всё, чтобы раны котёнка затянулись, чтобы рубцов и шрамов осталось как можно меньше. Он понемногу познакомил Дазая с миром вокруг. Он понемногу социализировал его, насколько это возможно с учётом отвращения Дазая к людям и обществу в целом. Он озаботился образованием Дазая, и у того благодаря гениальным мозгам в столь юном возрасте уже есть все необходимые корки, потому что в отсутствие Чуи дома Дазай только и делал, что от скуки проглатывал книги и пособия одно за другим. Осталось только, как запоздало понял Чуя, озаботиться простыми бытовыми вопросами, и всё, Дазай в общем и целом будет готов выйти в мир. Вот только... Чуе совсем этого не хочется.- Я могу тебя обнять? - спрашивает Чуя, подходя ближе к дивану и осознавая в этот момент, что на самом деле очень соскучился по физическому контакту с гибридом.Раньше, когда Дазай не давался в руки, кончики пальцев так и зудели от желания приласкать колючего мальчишку. Когда Дазай сам пошёл на контакт, когда доверился Чуе окончательно и полюбил объятия и поглаживания по спине, и пальцы в своих волосах, и ненавязчивую ласку кошачьих ушей, Чуя и вовсе впал в зависимость. Дазай под боком. Дазай с головой на его коленях. Дазай, подныривающий под руку, заставляющий приобнять себя за плечи. Дазай, растёкшийся по его спине во время ленивых валяний на диване в выходные дни. Дазай, пристраивающий голову на его груди, вжимающийся ухом в районе сердца, тихо тарахтящий от удовольствия. Да, Чуя определённо стал зависим от всего этого.Именно поэтому он выдыхает с таким облегчением, когда Дазай после недолгого размышления кивает. Он сдвигается в сторону, позволяя Чуе сесть рядом, но этого мало. После дней и недель бойкота так особенно. Поэтому Чуя откидывается на подушки, вытягивая ноги между спиной гибрида и спинкой дивана, а после тянет Дазая на себя, заставляя улечься себе на грудь. Дазай сначала деревенеет всем телом, будто готовится вот-вот удрать, но в итоге растекается по всему Чуе, утыкаясь ему лицом в грудь, обнимая просунутыми под спину руками и обвивая хвостом его бедро. Всё это говорит Чуе о том, что Дазай тоже скучал по их близости, поэтому он крепко обнимает гибрида и зарывается пальцами в его кудри, поглаживает мягко по кошачьим ушам и притирается щекой к тёплой макушке.Хорошо. Вот так лежать с Дазаем, чувствуя его тепло, сердцебиение, и слыша его тихое сопение - хорошо. Ещё лучше от того, что в какой-то момент Дазай начинает едва слышно мурчать из-за поглаживания по кошачьим ушам, и у Чуи будто гора с плеч исчезает. Значит, не так всё и плохо. Значит, не всё потеряно. Вот только как начать разговор, раз уж атмосфера располагает, Чуя не знает. Он всегда был плох в таких вещах, и лучше со временем не стало. Стоит ли попытаться и всё испортить? Или же лучше просто наслаждаться происходящим, а дальше будь что будет? Нет, не вариант. И дело не только в том, что Чуя никогда не пасовал перед трудностями, но и в том, что если проблему не решить, она так и будет висеть дамокловым мечом. Уж у Чуи достаточно в этом опыта, накопленного за счёт Дазая в прошлом.- Дазай? - в итоге решается Чуя и легко щекочет основание кошачьего уха кончиками пальцев. - Ты расскажешь мне, почему опять капризничаешь?Без изысков и прикрас, зато ясно и понятно. В конце концов, в прошлом Чуя тоже никогда не толкал пространственных речей. Все эти словесные игры с боссом и Коё-оне-сан иногда интересны и развлекают, забавляют время от времени, но не с Дазаем Чуе тягаться в подобных шарадах. К тому же, между ними и без того всё слишком сложно, чтобы усложнять ещё больше на пустом месте. Может, Чуя и не всегда понимает Дазая и может расшифровать его очередное послание, выражающееся через пристальные взгляды и хождение по пятам, но зато он может подарить гибриду искреннее желание разобраться с вопросом и решить любые проблемы, которые возникли.Дазай после его вопроса предсказуемо напрягается. Его спина каменеет, как и плечи, и пальцы под спиной Чуи впиваются в его лопатки. Но Дазай не сбегает, не шипит и не пытается отгородиться. Вместо этого спустя какое-то время он неловко приподнимается на локте и заглядывает Чуе в глаза. В синих и голубых отсветах телевизора прочитать выражение лица Дазая не так-то просто, а из-за тени совсем не разобрать его взгляд. Однако для Дазая темнота не играет никакой роли из-за его кошачьей сущности, и он смотрит, смотрит и смотрит в лицо Чуе до тех пор, пока тот не склоняет немного голову к плечу и не поглаживает гибрида по затылку, чтобы напомнить о том, что ждёт ответа.- Если не хочешь, можешь не отвечать, - после продолжительного молчания сдаётся Чуя. - Я просто... Не понимаю, что происходит. Ты уже вёл себя так и не раз, но мы всегда решали возникшие недоразумения и проблемы, верно? Если тебе что-то нужно... Если тебя что-то не устраивает... Если тебя что-то волнует... Ты можешь просто сказать об этом. Знаю, говорить ты не любишь и предпочитаешь действия, но я и вправду не умею читать мысли, Дазай. Если что-то не так, ты можешь просто сказать мне, а я посмотрю, что мы можем с этим - чем бы оно ни было - сделать.Но Дазай так ничего и не говорит. Вместо этого он решает удивить Чую новым жестом, когда склоняется к нему и осторожно трётся носом об нос. Это... Странно, непривычно, необычно и немного щекотно. После этого Дазай вновь утыкается лицом в шею Чуи и притихает. Анализируя произошедшее, Чуя вновь начинает поглаживать Дазая по кошачьим ушам, понимая, что ответа на этот раз от гибрида не добьётся.Новый жест всё ещё крутится в его голове, когда под вновь послышавшееся урчание Дазая Чуя постепенно проваливается в сон. Он совершенно не понимает, что происходит, но слишком вымотан не только прошедшим днём, но и множеством предыдущих, чтобы и дальше продолжать думать об этом.

***

Дазай успокаивается сам. Так же внезапно, как всё началось, в квартире вновь воцаряется мир и покой. Первое время Чуя готов рвать волосы на голове и беспричинно громко кричать, чтобы выпустить нервное напряжение, но вместо этого в два раза чаще спарингуется с Акутагавой, а после вновь пытается проанализировать ситуацию и понять, что произошло. Но в том-то и дело, что не произошло ничего странного за исключением очередной вспышки активации режима капризной принцессы у Дазая.После того, как период капризов и шипения закончился, в их жизни ничего не изменилось за исключением того факта, что теперь Дазай прощается с ним утром и приветствует его вечером потиранием носа об нос. С учётом того, что содержимое шкафов Чуи вновь в целости и сохранности, он склоняется к мысли, что таким образом Дазай помечает его своим запахом. Странно, конечно, но это же Дазай, так что вот уж что-что, а удивляться точно не стоит. Вот только на этом всё, и у Чуи голова болит от мыслей о том, что на этот раз он не получил никаких ответов и в следующий раз будет совсем не подготовлен к очередному периоду пакостей на пустом месте.- Кошки - маленькое ушастое зло, - заявляет Чуя во время очередного спарринга, стараясь не думать о том, что в последнее время слишком много жалуется всем вокруг.- Вы обожаете своего гибрида, Чуя-сан, - отвечает Акутагава, уходя в сторону от его удара ногой, и позволяет себе пусть и едва заметную, но ехидную улыбку. - До безумия.Это правда. Чуя обожает Дазая. Как бы сложно с ним ни было, как бы Дазай порой ни пакостил, Чуя обожает его. Он и не помнит уже, каково это - жить в одиночестве. Каково завтракать за пустым столом без обвившегося вокруг ноги пушистого хвоста и уткнувшегося в плечо лба. Каково уходить из квартиры только после того, как Дазай потрётся кошачьими ушами о щёку и ткнётся носом в нос. Каково возвращаться домой и не чувствовать тут же обвившихся вокруг осьминогом рук и ног, и хвоста. Каково возвращаться из командировки и не падать на задницу, потому что Дазай каждый раз запрыгивает на него с разбега с громким тарахтением в грудной клетке под ехидные смешки Коё. Каково проводить выходные дни в звенящей тишине квартиры: без разбросанных кусочков новых пазлов, свернувшегося в клубок тела под боком и ощущения уюта, наполнившего квартиру с появлением второго жильца.«Я искал его больше полугода по всему миру. Тогда-то я и понял, какую ошибку совершил, и как он был важен для меня на самом деле», - то и дело всплывают в памяти слова Фёдора.Чуя не может не думать об исчезновении Дазая без содрогания. Судя по всему, Фёдору потребовалось остаться без Николая на какое-то время, чтобы осознать его ценность, но Чуе это без надобности. С тех пор, как Дазай был беспомощным котёнком, Чуя знал, что этот гибрид изменит его жизнь. Так и произошло, и именно поэтому в настоящем Чуе всё сложнее и сложнее обучать Дазая бытовым вопросам. Чем ближе Дазай к окончанию социализации, тем ближе сам Чуя к тому, чтобы вновь остаться в одиночестве, и стоит только подумать об этом, как настроение разом портится.Конечно, вряд ли Дазай исчезнет без следа - в нём кошачья сущность, которая признала Чую своим человеком, и уж иногда, но Дазай будет заглядывать в гости. Вот только это «иногда»... Этого так мало. Чуя даже не испытал ещё этого, а уже знает - мало, чертовски мало. Ему этого никогда не хватит, потому что Дазай - часть его жизни. Дазай - это ворчание по утрам и уткнувшийся в плечо лоб со спины, пока Чуя готовит завтрак. Дазай - это дремота за столом и присёрбывание молока из высокого стакана. Дазай - это любовь воровать из его тарелки, ненависть к овощам и подозрительные взгляды на расчёску в руках Чуи, потому что волосы Дазая постоянно сами собой превращаются в гнездо, а вычёсывание колтунов - не самое приятное ощущение. Дазай - это сонные глаза, когда Чуя будит его, уснувшего на своих коленях, и припухшие со сна розовые щёки, напоминающие клубничные моти. Дазай – это тепло и покой на душе, а ещё...- Чуя-сан!Окрик заставляет опомниться, но поздно. Расёмон врезается в живот, и Чуя не успевает выставить блок и отлетает в сторону. Маты смягчают падение, но вдохнуть сразу не получается, и Чуя беззвучно закашливается, а после сипло выдыхает и чертыхается. Акутагава уже рядом и смотрит сверху вниз цепким взглядом, оценивая нанесённый ущерб. Покачав головой, Чуя медленно вдыхает, а после раскидывается по матам звездой и устремляет взгляд в потолок тренировочного зала.- Всё хорошо. Сам виноват, - роняет Чуя и проводит тыльной стороной ладони по мокрому от пота лбу. - Не стоило отвлекаться.- Вы рассеянны сегодня, - замечает Акутагава и садится рядом, придвигая к нему бутылку с водой. - Что-то не так с вашим гибридом?- Нет, - качает головой Чуя и тоже садится, открывая бутылку и делая пару глотков. - Нет, с Дазаем всё хорошо. Даже очень хорошо. Думаю, скоро он будет готов уйти.- Если позволите, Чуя-сан, - негромко начинает Акутагава и после кивка продолжает, - я не понимаю, почему вы так уверены в том, что ваш гибрид уйдёт. Я не знаю его так хорошо, как вы, и не разбираюсь в психологии гибридов, но... Ваши отношения всегда были необычными. Не такими, какие возникают между типичными гибридами и их хозяевами. Со стороны вы больше похожи на семью.- В самом деле? - усмехнувшись, спрашивает Чуя, но Акутагава отвечает очень серьёзным и пристальным взглядом.- Да. Помимо этого, каждый раз, когда вы показываетесь где-то вместе, ваш гибрид очень ясно даёт понять, что не подпустит к вам никого постороннего. Он принимает только очень узкий круг людей, но и их держит на расстоянии. К тому же, в последнее время в ваших отношениях произошли явные перемены, и они несовместимы с вашими опасениями по поводу того, что ваш гибрид собирается вас покинуть.- Явные перемены? Что ты имеешь в виду? - настораживается Чуя, разворачиваясь всем телом к Акутагаве.- Ничего, - на автомате отвечает Акутагава.Это настораживает Чую ещё сильнее. У них с Акутагавой довольно близкие отношения, и вне работы их даже можно назвать приятелями. Акутагава знает, что Чуя приветствует прямолинейность и отсутствие недомолвок, но так же и сам Чуя знает о том, что Акутагава очень щепетилен в личных вопросах и старается не совать нос не в своё дело, в том числе - в чужую личную жизнь за пределами штаба. До этого его замечания об их с Дазаем отношениях носили общий характер, потому что Чуя, сам того не замечая, очень часто упоминал Дазая или рассказывал что-то о нём. В связи с тем, что в последнее время они с Дазаем всё чаще появляются на разных мероприятиях вместе - потому что Дазай заявил, что не позволит Чуе одному сходить с ума в этом болоте с пираньями - слухов об их отношениях с учётом попустительства Чуи и дерзкого поведения Дазая в обществе ходит достаточно. Но что такого могло появиться в их отношениях, видное со стороны, что Акутагава отреагировал вот так - замолчал, будто осознал, что чуть переступил какую-то невидимую грань?- Акутагава, тебе лучше сказать прямо, - припечатывает Чуя, пронзая подчинённого пристальным взглядом. - Мне этих шарад и с Дазаем хватает, у которого что ни день, то новый способ потрепать мне нервы.- Я не... - под потяжелевшим взглядом Акутагава не заканчивает оправдание. Вместо этого он отводит взгляд от Чуи, и его бледные щёки трогает прозрачный румянец. - Не сочтите за оскорбление, Чуя-сан, но это сложно не заметить. В конце концов, вы оба и не скрываете этого, не так ли? Все эти интимные жесты даже на глазах у толпы...- Интимные жесты? - переспрашивает Чуя. И, встретившись с косым взглядом вновь отвернувшегося Акутагавы, вдруг ощущает, как в его голове начинает зарождаться головная боль. - Акутагава, какие ещё интимные жесты? Что за чёрт?- Разве нет? - хмурится теперь уже Акутагава. - Этот жест, которым вы постоянно обмениваетесь. Эскимосский поцелуй. Разве это недостаточно интимно? Особенно с учётом того, что их объект - гибрид?Когда-то давно, когда Чуя ещё только присоединился к «Овцам» и пытался взять гравитацию под контроль, он переборщил с облегчением собственного веса, и его неслабо впечатало затылком в потолок их убежища. Точно так же Чуя ощущает себя сейчас, когда смысл слов Акутагавы доходит до его измученного мозга. Эскимосский поцелуй?- Что за...Чуя так и не договаривает. Жест, к которому в последнее время пристрастился Дазай, сам всплывает в голове. Потирание носом об нос или носом об щёку - Дазай обожает это. Дома он постоянно пытается притереться к щеке Чуи, а на людях действительно то и дело пытается привлечь внимание Чуи к себе, невзначай подкрадываясь и притираясь носом к его носу, выскакивая прямо перед лицом, как чёрт из табакерки. Но Чуя никогда не обращал на это серьёзного внимания. То есть... Он пару раз задумывался о том, что лицо Дазая так близко, с его сверкающими глазами и залитыми румянцем щеками, выглядит очень красиво, будто наполненное светом изнутри в моменты подобных контактов, но никогда Чуя не думал, что у этого есть какой-то глубокий смысл. Первоначальная мысль о том, что это ещё одна причудливая попытка пометить его своим запахом, укоренилась в мозгу сразу и прочно. Сейчас Чуя осознаёт, как эта мысль глупа, однако он никогда и не утверждал, что является экспертом в понимании повадок гибридов.- Вы не... Вы не знали? - осторожно спрашивает Акутагава, отслеживая смену эмоций на его лице.- Нет, - честно отвечает Чуя и поднимается на ноги, зарываясь пальцами в волосы на затылке. - Акутагава, ты не мог бы...- Конечно, Чуя-сан. Приятного вам вечера.Акутагава исчезает быстро и незаметно, как тень. Оставшись в одиночестве, Чуя невольно начинает нарезать круги по тренировочному залу, раз за разом обдумывая то, что только что узнал. Конечно, всё это может ничего и не значить, вот только Дазай... Дазай очень умный и никогда не делает ничего просто так. Когда Чуя спросил, что происходит, когда сказал, что Дазай может признаться ему, Дазай впервые сделал это - потёрся носом об его нос. После этого он начал делать это постоянно и сразу же успокоился, перестал шипеть, скалить клычки и показывать свою... Ревность.«До тебя всегда туго доходят такие вещи, и не моя в том вина», - вспоминается вдруг замечание Фёдора, и Чуя подбирается и хмурится сильнее.Стоит только вспомнить разговор с Фёдором, и всё внутри леденеет от неясного, но хорошо ощутимого тошнотворного страха. Чуя разом вспоминает все пространственные рассуждения и замечания, и как Фёдор увиливал от прямого ответа. Слова о том, что Дазай уже не ребёнок, о том, что Чуя - центр его мира, о привязанности и зависимости, о неизбежных вещах... Слова Фёдора о собственной ошибке. Значит ли это, что Николай... Полюбил? Значит ли это, что Фёдор не принял его чувств и поэтому сослал в закрытую академию? Значит ли, что поэтому Николай после и сбежал? Решил ли он, что больше не нужен Фёдору? Злился ли из-за того, что не получил взаимности? И те слова об ошибке... Понял ли Фёдор свои собственные чувства во время поисков гибрида или же просто решил дать Николаю то, чего тот желает, чтобы сделать его счастливым?И будто мало всего этого свалившегося на голову дерьма, Чуя вдруг вспоминает свой самый страшный кошмар, в котором маленький Дазай раз за разом замерзает в лачуге посреди Сурибачи, укутанный по самые синюшные губы саваном из белоснежного снега. Не раз и не два Чуя видел этот кошмар после вспышки температурного бреда и не раз и не два задумывался и боялся того, что однажды сделает что-то не так, оттолкнёт Дазая, и тот всё-таки воспользуется его доверием и сбежит. Осознание того, что в этом вопросе нельзя допустить ошибку, что это будет фатально, новым дамокловым мечом повисает над головой Чуи. Сколько их уже накопилось? Не счесть.Конечно, слова Акутагавы не обязательно должны быть истиной, и всё это притирание носами может не нести в себе никакого подтекста, но что, если это не так? К тому же, Фёдор не станет болтать попусту. Он всегда всё видит, всё знает и понимает больше других. Если он сказал всё это Чуе, значит, так и есть, и не его вина, что Чуя действительно полный профан в таких вопросах, чтобы понимать столь тонкую материю, как чувство влюблённости.К тому же, Коё тоже уже несколько раз впадала в расплывчатые рассуждения о любви и привязанности гибридов к своим хозяевам после прилюдных выходок Дазая. И пусть тогда Чуя ничего не понял, решив, что наставница просто в очередной раз недовольна тем, что Чуя не умеет проявлять к Дазаю строгость в плане воспитания и привития манер, в настоящем он только злится и испытывает острое раздражение. Какого чёрта его окружают люди, которые не умеют говорить прямо о том, что думают? Спасибо хоть, Акутагава наконец-то открыл рот.Чуя никогда никого не любил в романтическом смысле. Сначала на первом месте было выживание, а после - поиски своего места. Он никогда не был типичным подростком, у которого есть время на развлечения. С детства он выживал в трущобах. После пятнадцати под опекой Озаки обучался быть мафиози. В шестнадцать на его плечи легла ответственность за теневые каналы сбыта и обеления и перепродажи нелегальных драгоценных камней, поступающих на рынки Портовой мафии. Дальше были только работа и учёба, и снова работа, и взбирание по карьерной лестнице, и новые цели и планы, а в конце приз - место Главы Исполкома и ласковая и полная гордости улыбка босса, ставшего для Чуи примером и едва не с первой же встречи заменившего фигуру отца.Когда Чуя оказался на вершине, у него осталась только одна задача, одно рвение - работать на благо Порта и защищать близких и дорогих людей. Конечно, постепенно он немного расслабился, особенно когда тесно сблизился с Фёдором из-за одного совместного проекта между Портовой мафией и «Крысами мёртвого дома», но в его жизни так и не появилось места даже для мимолётных интрижек. Чуя просто не видел в них никакого смысла. Даже когда Озаки невзначай знакомила его с молодыми леди, дабы любимый ученик отвлёкся от работы, Чуя не обращал на них особого внимания. Он ходил по ресторанам, театрам и картинным галереям, но девушки под боком были декорациями, приложением. Картины и голоса оперных певиц увлекали его куда больше якобы случайных прикосновений и нежного румянца на девичьих щеках.- Чуя, милый, так нельзя, - сказала однажды Озаки.- Позволь мне решать самому, оне-сан, - ответил Чуя, и на этом вопрос был закрыт.Когда в жизни Чуи появился Дазай, сама жизнь Чуи вполне его устраивала. Работа, тишина и одиночество его квартиры, редкие посещения банкетов, кипучие зачистки, обсуждение с Фёдором за бокалом вина того или иного вопроса, растянутое на целые вечера. Иногда во время отпусков Чуя уезжал из страны. Со своей предрасположенностью к языкам и упорству, он освоил помимо английского итальянский и французский, поэтому пропадал то в одной стране, то в другой, находя своё очарование в каждой из культур. Иногда к нему присоединялась Озаки, иногда - Фёдор.В одной из поездок к нему даже присоединилась Гин, и они отлично провели время, гуляя по виноградникам «Фрателли Вогадори» семейства Вогадори. Одетая в лёгкое белое платье, с распущенными волосами и без привычной маски и припрятанного где только можно и нельзя оружия, Гин выглядела ослепительно, и Чуя тогда поклялся, что обязательно пригласит её хотя бы на один банкет Порта в качестве своей спутницы. И слово Чуя сдержал. Гин была очень рада, Рюноске удивлён, а Озаки весь вечер сияла солнцем. Но перестала, когда Чуя сообщил, что с Гин его связывают чисто рабочие отношения, разбавленные лёгкой ненавязчивой приязнью вне её. Женщина вновь повторила, что так нельзя. Чуя вновь ответил, что это его и только его дело.Чувства Дазая... Наверное, Фёдор прав, и это было неизбежно, если задуматься об этом конкретно. И не имеет значения пол, не имеет значения, кто - человек, а кто - наполовину кот. Когда ты знаешь только одного человека, когда видишь только его, когда строишь свою жизнь вокруг него, когда этот человек проявляет к тебе исключительно доброту, внимание, заботу и ласку, влюбиться легко. Привязаться психологически легко. На этой последовательности элементов строится множество историй, множество признанных шедеврами своего времени романов и драм. Иногда там счастливые концы. Иногда - нет. Но эти истории существуют, существуют эти чувства, и никогда ничего из этого в сюжетах историй не решается просто и легко.Именно поэтому Чуя в ужасе от открывшихся перспектив. Это страшнее слёз Дазая и его шараханья, его недоверия и невозможности уснуть рядом с Чуей. Это страшнее его жалобного мяуканья, сжавшегося в комок тела и торчащего из «безопасного угла» третьи сутки хвоста. Это страшнее всего, что только может быть, потому что все прошлые ситуации так или иначе давали разные варианты развития событий, даже если среди них были те, что Чуе не нравились. Но они были. Сложившаяся ситуация в настоящем имеет всего два варианта: либо всё будет разрушено, либо нет, и от подобных перспектив Чуе хочется выть.- Побег - не выход, - не раз и не два поучала его в своё время Озаки.Направляясь в раздевалку с решительным настроем привести себя в приличный вид и отправиться прямиком в кабинет босса, чтобы выпросить очередную командировку, Чуя обдумывает эти слова и кивает сам себе. Да, не выход, и он это очень хорошо знает. И всё же... Всё же Чуя собирается сбежать.

|...|