— Здравствуйте, вы заказывали столик? — спросила меня хостес, когда я зашла в ресторан, отряхивая пальто от снега. На улице шел снегопад, поэтому даже пара метров, пройденных от такси до входа, оказались критичными: пальто и волосы засыпало крупными хлопьями снега.

— Добрый вечер, меня ждут подруги, — сказала я, даже не посмотрев на девушку за стойкой. Я всматривалась вглубь зала с приглушенным светом, пытаясь найти рыжую и шоколадную макушки за одним из столиков у окна. — О! Они сидят во-о-он там! — протянула я, замечая своих девочек в дальнем углу зала. Я указала пальцем на нужный столик, и хостес тут же повернула голову, проследив за движением моей руки. В этот момент две девушки в роскошных нарядах обернулись на мой возглас и зазывающе помахали руками. — Привет! Сейчас! — одними губами проговорила я и посмотрела на работницу ресторана: — Я могу оставить пальто в гардеробной?

— Конечно. Пройдите прямо по коридору и направо, — проинструктировала меня девушка, жестом направляя в нужную сторону. Я кивнула в знак благодарности и пошла отдавать пальто гардеробщику.

В основном зале играла тихая и ненавязчивая музыка. Был будний вечер, поэтому ресторан почти пустовал. Бармен лениво протирал бокалы тканевой салфеткой, наблюдая за девушками, сидящими за стойкой. Они что-то шептали друг другу на ухо, хихикали и неспешно потягивали коктейли с замысловатыми украшениями в виде зонтиков и всяких фруктов — в зимнюю пору это показалось мне странным, потому что подобные украшения сразу переносили меня в воспоминания о песчаных пляжах Майями.

Подумав о прохладном море, горячем песке и красивом американце-спасателе, я расслабилась на мгновение и прикрыла глаза. И вот уже теплый ветер обдувает мои волосы, знакомые подзывают меня в сторону бара, где-то под листьями пальмы затерялась ракетка для бич-бола... А потом я вспомнила о промокших сапогах, и фантазия канула вспять. «Ну что за...» — недовольно подумала я. Уже неделя, как я вернулась в холодную Россию, и теперь моя реальность — грязные лужи и месиво из черной жижи под ногами. Меня передернуло от ужаса. К такой реальности никто не будет подготовлен, причем никогда.

По московской погоде я за два года не успела соскучиться совсем, а вот по лучшим подругам, которые ждали меня за столиком у окна в небольшом ресторанчике на Спиридоновской, очень даже. Удобнее перехватив в руках пакеты с подарками, я подошла к девочкам. Те сразу же повскакивали с мест и набросились на меня с объятиями, что-то визжа мне в уши наперебой. От их напора я чуть пошатнулась на месте и выронила вещи из рук.

— Любименькая наша американская студентка вернулась! — крикнула Соня прямо мне в ухо и крепко-крепко прижала к груди. Весь воздух выбился из легких от того, насколько резко она притянула меня к себе. Я закашлялась и похлопала подругу ладошкой по костлявому плечу.

— Сонька-а-а! — как-то задушенно протянула я, то ли радуясь встрече, то ли умирая от недостатка кислорода. — Велька! — тут же переключилась я на рыжую бестию, которая придавила меня бутербродом со спины. — Так соскучились, что решили удавить? — ворчливо спросила я, пытаясь отойти подальше от подруг, но те прилипли ко мне, будто суперклеем намазанные.

— Конечно! Мы два года не виделись! — обвиняющим тоном сказала Веля и даже для верности ударила меня в плечо. — Дура ты, Сень, сколько лет дружим, а ты все равно нос от нежностей воротишь. Все-таки не чужие!

— Я просто не такая... Эм, тактильная, — смущенно отозвалась я. — Да и к тому же мы с вами созванивались каждый день.

— Просто скажи, что ты тоже соскучилась, и не будь такой букой. — Соня железно решила, что не отпустит меня до тех пор, пока я не признаюсь, что временами я очень тосковала по дому. (Однако красиво тосковала: по утрам в потрясающей съемной квартире, с кружкой кофе и розовыми меховыми тапочками на ногах, а вечером на пляже или в ресторане на сороковом этаже с видом на море. Конечно же, я тосковала и во время учебы, но не так чтобы сильно, потому что за книжками думать о посторонних вещах сложно).

— Да, я очень сильно скучала, плакала ночами, умирала в дофаминовой яме, депрессовала и заедала горе чипсами во время просмотра фильмов, — чуть ли не слезно заверила я подруг, чтобы мне дали нормально вздохнуть. Девочки посмеялись и отошли от меня, качая головами. Я всегда была той еще занозой, но они принимали меня такой, какая я есть. Все-таки уже почти двадцать лет дружим, с третьего класса.

— Я все равно тебе не верю, — заявила Веля, которая все еще не спешила садиться за стол и стояла рядом, вцепившись в мою руку.

— А если я буду более убедительной? — Я потрясла перед носом Велеславы пакетом из Сефоры с разной зарубежной косметикой, о которой девушки в России могут только мечтать. У подруги тут же загорелись глаза. Она буквально вырвала пакет из моих рук и начала рассматривать все, что находится внутри. Я же тем временем перевела взгляд на Соню, которая вернулась за стол и как-то приуныла. — А ты чего скуксилась? Я тебя тоже собиралась подкупить! — Я протянула подруге крафтовый пакет без логотипов.

— Моя любовь не покупае... — чопорно начала она, но не успела договорить, потому что заглянула внутрь и пораженно ахнула: — Боже милостивый! Это же винтажная пластинка «Роллинг Стоунз»!

— Она самая! Купила, когда ездила с одногруппниками в Нью-Йорк на выходных полгода назад. Случайно зашла в винтажный магазин, а она там на самой верхней полке красовалась под толсте-е-енным, — я показала на руках, держа их на расстоянии чуть меньше метра, — слоем пыли! Чуть не умерла от астмы, пока доставала! Все ради тебя, дорогая.

— Да ты врешь, как всегда, — махнула рукой Соня, рассматривая пластинку.

— Ничего я не вру... — обиженно пробормотала я и нахмурилась, толкая Вельку к окну, чтобы она уступила мне место напротив Сони. — Ты бы сама пошарилась в винтажных магазинах Нью-Йорка, там просто находиться опасно! Вдруг там древнейшие вирусы среди пыли обитают, как подо льдами Антарктиды, о которых мы не знаем?! В Антарктиду, к примеру, даже людей не пускают без говнореестра, потому что там уже отдельная сформировавшаяся экосистема! Срать даже нигде нельзя, иначе все по пизде пойдет! Так же и эти винтажки! Опасно находиться! Ноу! Рэд флэг! — Я стала активно махать руками в воздухе, а в конце показала огромный крест.

— Ага, как же, — саркастично протянула подруга и кивнула несколько раз, якобы принимая мои слова за чистую монету. Она убрала пакет на соседний стул и с благодарностью посмотрела на меня. — Спасибо за подарок. Он мне очень понравился. Можешь считать, что я тебя простила, — усмехнулась она и поправила очки на переносице.

— Да за что простила-то? — опять заныла я в ответ, однако улыбка так и не сходила с моего лица.

— За все плохое, — шутя ответила Соня.

— Во имя Вселенной! Что это такое?! — завизжала мне на ухо Веля так, что я чуть не оглохла. В ухе зазвенело, поэтому я недовольно сморщилась, как виноград на сушке. Видимо, подружка добралась до самого главного подарка, помимо необычной помады синего цвета, поэтому так разволновалась. — Какие крутые! — Она разорвала упаковочную пленку, открыла коробочку с картами таро и стала рассматривать иллюстрации. — Рубашка на обратной стороне позолоченная! — восхищенно сказала она, смотря на меня как на одну из великих богинь Таро, которым она поклоняется в интернете.

— А чего ты на меня так смотришь? — смущенно проговорила я и молчаливо приняла из рук Сони меню, потому что до этого я бросала на него взгляд.

— Я просто думаю, сколько ты заплатила за эту колоду... — задумчиво проговорила Веля, водя указательным пальцем по краю верхней губы.

— Сколько надо, столько и заплатила, — отмахнулась я, возвращаясь к меню. «Где-то тут был мой любименький лавандовый раф...» — думала я, потому что глаза не должны были меня обмануть, раз уж зацепились за это название, как только я открыла меню на странице с напитками.

— Сеня-я-а-а, ну скажи-и-и, — протянула Веля, тряся меня за плечо.

— Не дороже денег. Все, отстань, — раздраженно фыркнула я и потрясла перед носом подруги меню. — Не видишь? Я пытаюсь выбрать напиток! Вы приехали раньше, поэтому уже что-то себе присмотрели! А я стояла в пробке, к тому же очень проголодалась!

— Хорошо! Тогда я в благодарность сделаю тебе расклад, — заверила она, на что получила наши с Соней полные скепсиса взгляды.

Ни я, ни Соня не верили в гадания на Таро и знаки вселенной, а вот Веля верила, даже работала профессиональным тарологом, астрологом, нумерологом... «Социологом, психологом, проктологом, филологом, маммологом, геологом, гинекологом, археологом, косметологом, трихологом... В общем, универсальным человеком!» — всегда думала я, опираясь на то, какие расклады она делала людям на прямых эфирах в социальных сетях.

— Что? — спросила Веля, понимая, что никакого отклика от аудитории не дождется. — Колоду нужно напитать энергией, поэтому ею нужно воспользоваться прямо сейчас! — стала настаивать она. — К тому же кто, как не вы, мои родственные души, должны первыми пройти через колоду? Это очень важный этап!

— Ты ее хотя бы изучи, гений! — по-доброму рассмеялась Соня, жестом подзывая проходящего мимо официанта.

— Да я любую колоду уже в процессе узнаю, опыт как-никак почти пятнадцать лет, с седьмого класса! Делов-то! — горделиво заявила Веля и начала тасовать карты.

— Девушки, извините, но у нас приличное заведение, — дерзко заявил подошедший к нашему столику официант, косясь на Велю осуждающим взглядом, которая уже вовсю раскладывала веера из карт и делала пружинки, демонстрируя ловкость рук.

— А что, собственно, неприличного мы делаем? — спросила я, вздернув бровь и пристально посмотрев на нахального официанта, который без всякой причины обвинил меня и подруг в чем-то неподобающем. — Мы выглядим как-то оскорбительно или делаем что-то из ряда вон выходящее?

— Играть в азартные игры в нашем ресторане запрещено, — важно сообщил нам паренек лет восемнадцати, может, чуточку старше.

— Это не игральные карты, уважаемый! — оскорбленно парировала Веля и нахохлилась, одарив официанта мрачным взглядом. Она отложила карты на стол и вздернула подбородок, словно кидая вызов.

— Да, это карты Таро, — подтвердила я и указала на картонную коробку из-под карт. Вместе с моими словами Веля стала выглядеть еще более горделиво, задрав острый кончик носа к потолку.

— Я знаю правила вашего ресторана. И я знаю, что карты Таро не запрещены, — не осталась в стороне и Соня, коротким жестом поправляя очки. Она старалась говорить вежливо, чтобы сгладить впечатление от более эмоциональных подруг, меня и Вели, однако в каждом ее слове и жесте читалась холодность и надменность. Она не оценила преждевременные выводы работника ресторана.

— Нет-нет, что вы! Если это не игральные карты, то все в полном порядке, — залепетал молодой парень под грозным взглядом Софии Павловны. Мы с девочками переглянулись хитрыми взглядами и вернули все свое пристальное внимание официанту с бейджиком, на котором значилось имя... Артем.

— Артем, можете, пожалуйста, принять наш заказ? — нежным голосом спросила София Павловна, оставляя за кадром излюбленную фразу: «...и вернуться к своим прямым обязанностям», которой часто отчитывала работников офиса. Официант недовольно поджал губы, но понятливо кивнул. — Записываете, да? Только будьте внимательнее, потому что мы закажем много. Я не стану повторять дважды, — уточнила на всякий случай Соня, еле сдерживая улыбку. Мы с Велей чувствовали себя хуже, готовые расхохотаться в любой момент. Подруга откровенно издевалась над бедным Артемом в отместку за то, что тот полез с замечаниями раньше времени, предварительно не уделив внимание тому, что лежит на столе. — Тогда, Артем, пишите: английский луковый суп в хлебе с сыром, стейк средней прожарки с брусничным соусом, латте макиато... ну и десертик... — нарочно медленно проговорила она, когда официант на нее посмотрел. — Артем, а какие у вас на вкус сливки? — совершенно внезапный вопрос, который поверг всех в абсолютный шок. Мы с Велей поперхнулись. Артем хлопал коровьими глазами. Соня же выглядела совершенно невозмутимо.

— Что, простите? — глупо спросил официант, начиная покрываться бордовым румянцем.

— Сливки, Артем, сливки, — строгим голосом учительницы географии из нашей школы повторила Соня, указывая на позицию в перечне с десертами. — У вас в меню написано «панна-котта из деревенских сливок». Что за сливки?

— Эм, давайте я запишу все ваши пожелания, а потом уточню на кухне? — не растерялся он.

— Славно, тогда пишите дальше... — Соня вопросительно посмотрела на нас с Велей: мы помотали головами, понимая, что если раскроем рты, то испортим всю месть. Мы потыкали пальцами в меню, указывая на то, что бы хотели съесть, и дали возможность Соне сделать заказ. — Лавандовый раф... Но сделайте его максимально горячим, девяносто шесть градусов будет нормально. Я лично прослежу за точностью выполнения этого заказа, так и передайте бармену.

«О-о-о», — подумала я и одобрительно посмотрела на подругу, которая в точности помнит все мои предпочтения по поводу кофе. Несколько градусов до кипения — идеально.

— Утку по-пекински с рисом на пару и чизкейк, — тем временем продолжала перечислять Соня. — А нашей любимой неприличной даме, — усмехнулась она вновь, поблескивая глазами за стеклами очков, — лосось на пару с соусом из карамели, эстрагоном и дайконом, три вида эклеров, все, что у вас есть, и американо со льдом. Вопросы, Артем?

— Никаких, — ответил он и смылся на кухню, стоило лишь Соне отвести взгляд.

— Боже... Это напряжение в воздухе можно разгребать лопатами. Аплодирую стоя, — я насмешливо похлопала в ладоши и склонила голову.

— Я его урою, если он ошибется хоть где-то. Ишь, устроил тут школу благородных девиц! Клоун! А сам даже не подошел и не поприветствовал гостей, а сразу начал указы раздавать. Да кто его вообще сюда нанял! Я позвоню папе, он тут быстро порядок наведет! Распустились!

— Может, он новенький? — спросила Веля, пытаясь найти хоть какое-то оправдание для Артема, потому что мы трое прекрасно знали, что все невежливые работники летают по залу после каждого визита владельца ресторана, папы Сони.

— Ладно, уже проехали, — отмахнулась я, становясь совершенно безразличной к ситуации. — Оставим ему чаевые, чтобы хоть как-то подбодрить. А ты, моя сладкая, — повернулась я к Веле, которая внезапно прониклась сочувствием к молодому пареньку, — обещала мне расклад! Я хочу знать, какой человек хочет встречи со мной!

— Ну-ка, давай взглянем, — тут же взбодрилась Велеслава и закатала рукава кроваво-красной рубашки с золотой вышивкой на рукавах. Золотые и серебрянные браслеты на ее запястьях загадочно звякнули, будто реагируя на концентрацию магии в воздухе. Веля взялась за колоду и с закрытыми глазами перемешала карты, насыщая их своей энергией. — Прошепчи вопрос в колоду. Ты знаешь как.

Я убрала светлые волосы за уши, склонилась над колодой и прошептала: «Колода, какой человек хочет встречи со мной?». Было неловко шептать свой вопрос неодушевленному предмету, но все-таки это добавляло какого-то сказочного антуража. Веля любила создавать атмосферу магии, поэтому, в отличие от других тарологов, просила людей взаимодействовать с колодой.

— Отлично, а теперь тяни первую карту, — скомандовала Веля, протягивая мне колоду. Я уцепилась за карту, которая торчала почти по центру. Подруга помогла мне вытащить ее вперед и тут же положила на стол. — О-о-о, очень интересно... Это паж Пентаклей. Да у нас тут человек старательный, кропотливый и трудолюбивый, возможно, с целью начать что-то новенькое... возможно, это касается финансов или обучения. И если ты встретишься с ним, то общение у вас будет спокойным, без вот этих вот эмоциональных качелей, — она несколько раз обрисовала в воздухе рукой круг. — Ну-ка-сь, посмотрим, что еще. — Дальше Веля сама стала вытаскивать дополнительные карты, она их называла «пояснительными». — О, так у нас сегодня чисто Пентакли будут? Смотри, тут я вижу, что человек, который хочет встречи с тобой, готов демонстрировать свои чувства и не скрывать мысли, возможно, он хочет тебе сказать что-то важное. Так, мне нужно еще... Как же он выглядит? Кто он? — Веля перемешала карты и стала выкладывать дальше. — Ой, как интересно. Дорогая моя, а не загадала ли ты случайно любовь? — прищурившись и по-хитрому на меня посмотрев, спросила Веля. Я пожала плечами, потому что действительно представляла себе одного своего знакомого. — Не нужно было ни о ком думать, когда тянула карту! Весь расклад испортила! — возмутилась она. Хотя мне показалось, что Веля специально не предупредила меня о том, что нельзя загадывать конкретного человека. Все-таки она тот еще трикстер в человеческом обличии (и рыжие волосы тому доказательство!). — Король Жезлов! Это точно мужчина! Точно огненный знак! Ой, какой же он харизматичный, сильный, доминантный, умный, обаятельный... Возможно, у него высокий рост и темные волосы! Боже... Точно Лев по гороскопу, я тебе клянусь! И ты его знаешь, прям сто процентов! Может, он тебе в сообщения куда-то писал? Да, вы общаетесь в интернете! И говорили совсем недавно! — восхищенно вещала Веля, рассматривая карты. Она их несколько раз подвинула на столе и пересмотрела, чтобы убедиться, что все прочла верно. А потом она подняла взгляд на меня и посмотрела с интересом. — А теперь рассказывай, кто же он?

Я задумчиво почесала лоб, потому что, даже несмотря на то что я довольно скептически относилась ко всей этой магии, все-таки слова Вели совпали с тем, что беспокоило меня долгое время. Конечно же, вему тому, что сказала подруга, я не доверяла на все сто процентов, потому что даже для меня некоторые факты из жизни человека, к которому я испытывала симпатию, были покрыты тайной. Да что там говорить, я даже не знала его имени! Ни имени, ни внешности, ни голоса... Ничего. Таковы уж случайные знакомства в интернете — я только разводила руками. И мне на удивление нравилось подобное общение: когда ты знаешь о человеке все, кроме имени, возраста, внешности, номера телефона, адреса и парочки других личных фактов. В этом есть какая-то недоступность, интрига. И я не спешила поднимать завесу.

Слушая расклад Велеславы, я почему-то представила себе именно того человека, с которым вела переписку более трех лет, еще до поступления на магистратуру в Америке.

Наше общение завязалось на форуме, когда я проводила опрос среди пользователей, чтобы выяснить самую частую причину конфликтов в отношениях. Я делала небольшое исследование для себя, поэтому почти целый месяц днями и ночами общалась с самыми разными людьми, выясняя их темперамент, тип личности, психологические отклонения, то, с какими партнерами они состояли в отношениях, и множество других сопутствующих факторов. Основной акцент я делала на здоровые пары, в которых люди не абьюзили друг друга, а наоборот, плавно развивались, гармонично сосуществовали и постепенно переходили из одной стадии отношений в другую. В числе людей, с которыми я вела переписку, затесался и мой незнакомец, которого я прозвала «Венсдей Адамс», потому что он показался таким же мрачным и замкнутым, как и героиня моих любимых фильмов про готическую семейку. Мне казалось, что он решил поучаствовать в опросе исключительно из интереса, чтобы под конец выяснить результаты моих стараний. Так вот и началась наша долгая переписка, изначальная цель которой потерялась под долгими рассуждениями обо всем на свете: книги, фильмы, статьи... Нам было неважно, о чем говорить. Казалось, что я просто нашла человека, который близок мне по духу.

Конечно же, я представляла, как встречусь с ним: мы пойдем в какой-нибудь бар поздно вечером или ранним утром уютно посидим в кофейне, обсудим все подкасты наших любимых авторов, выясним все-таки, какая антиутопия лучше, проанализировав всю классику от и до; наконец-то поспорим о важности Гарри Поттера для современной поп-культуры... Еще я бы обязательно сказала ему в лицо, какой у него ужасный музыкальный вкус, что нет лучше американского попа, а вот эта вот вся альтернативная и фольклорная братия вообще сосала в подвортне. Мы бы провели много часов за беседой, настолько долго, насколько бы ему позволила социальная интровертная батарейка. Мы бы без остановки говорили до тех пор, пока он не посмотрел бы на часы и не сказал: «Извини, у меня еще дела», — хотя и дел-то у него никаких могло бы и не быть. Но я бы точно поняла, что он элементарно устал от моей бешеной экстравертной энергии.

Влюбиться в человека, которого знаешь и не знаешь одновременно, — странно и неправильно. Это как полюбить фантазию, книжного героя или персонажа из фильма; представлять свои отношения с ними, придумывать отдельную жизнь, прекрасную, полную любви и понимания. Эскапизм во всей красе. Но в реальности все может оказаться совсем иначе. Иногда я представляла себе, как сильно разочаруюсь, если узнаю, что у него есть жена, дети... Или если он совсем не заинтересован в отношениях с девушками. А если в жизни он совсем не такой человек, как писал мне в личных сообщениях? Тогда иллюзия лопнет, как мыльный пузырь. И я разочаруюсь лишь в том, что сама себе напридумывала. И в этом не будет виноватых, только я.

— Никто. Мне кажется, что твой расклад неверный. Потому что я не знаю никого с темными волосами, родившегося под знаком льва, — призналась я, потому что это была кристально чистая правда. — Да и я ни с кем не общаюсь через интернет. Потому что мне сложно поддерживать любые отношения на расстоянии, — немного слукавила я. Однажды я сделала исключение и теперь расплачиваюсь за это пустыми и никчемными чувствами, которые мешают жить реальной жизнью.

— Но ты же звонила нам каждый день по видеозвонкам! — возразила Веля, потому что искренне верила в то, что ее расклады никогда не бывают ошибочными. Все, что она видела по картам, сбывалось. То ли легкая рука вытаскивала исключительно верные карты, то ли мистическая связь с космосом посылала ей верные мысли при толковании раскладов, то ли еще какая-то магия направляла ее, но расклады проигрывались без погрешностей.

— Так она же знала, что вернется в Москву! Да и к тому же мы дружим с третьего класса! Мы практически сестры! Это все равно что звонить родителям! Пф-ф-ф, сравнила она! — фыркнула Соня и отмахнулась от Вели, как от назойливой мухи, не видя в ее словах ни единой капли здравомыслия. — Вся эта твоя магия...

— ...полнейшая чушь, — шутливо закатила глаза Веля, продолжая уже избитую фразу Сони. Она повторяла ее настолько часто, что мы все ее выучили. — Да, ты можешь не верить, но это реально работает.

— Все эти расклады Таро, нумерология, натальные карты и прочее можно объяснить простой психологией и стечением обстоятельств. Обычные инструменты для рефлексии и только! Твои расклады могут подойти кому угодно, если человек будет искренне в это верить. Достаточно просто искать совпадения. Все это объясняется магическим мышлением, ложными причинно-следственными связями, тем же эффектом плацебо, самосбывающимися пророчествами и проекциями. Это первобытное познание мира. У ваших Таро нет крепкой доказательной базы, так что это бре-е-ед. — Соня постучала пальцем по столу в такт растянутой «е» почти в сантиметре от разложенных карт, так и не решившись к ним прикоснуться. Иначе это было чревато тем, что Веля могла взвизгнуть: «Не прикасайся к моим картам, если ты в них не веришь! Ты их оскверняешь своей злой энергией!» — а это случалось почти всегда.

Однажды, когда мы сидели дома у Вели, еще пока она жила с родителями. Соня просто из интереса решила полистать книги о магии и случайно, когда начала копаться в книжном шкафу, уронила с полки коробку с картами Таро и рассыпала их по полу. Она начала их собирать, а когда Веля зашла в комнату и увидела, что к ее картам прикасается рука «простого смертного», то устроила скандал. С тех пор без разрешения к ее картам мы не прикасались. «Нужны хорошие намерения, иначе вы наделите колоду губительной энергией, и она перестанет отвечать правильно», — говорила Велеслава из раза в раз.

— Не занудствуй! У магии в принципе нет доказательной базы! Это просто вера. Люди по тому же принципу верят в бога. Вера не нуждается ни в каком научном подтверждении. Это просто способ самопознания! — убежденно говорила Веля, попутно собирая карты обратно в колоду, беспокоясь, что на ее новое имущество опять посягают с каким-нибудь плохим умыслом.

— Девочки, не ругайтесь, помада у меня, — встряла я в спор, боясь, что это снова перерастет в конфликт. Когда дело доходило до спора между логикой и верой, то девочки могли спорить бесконечно, даже если знали позиции друг друга, даже если выучили назубок все аргументы противоположной стороны. Иногда мне казалось, что они ругаются исключительно ради забавы; оттого что больше нечем заняться.

Несмотря на то что Соня и Веля часто ругались из-за пустяков, они все-таки отлично ладили и не перестали общаться после того, как я уехала учиться в Америку. Я беспокоилась, что без меня, человека, который их подружил, они начнут ссориться в два раза больше и в конце концов пошлют друг друга на хутор бабочек ловить, однако этого не случилось, и даже, как мне показалось, за два года и пару месяцев они стали еще более дружными.

Да, я была той, кто смог подружить двух абсолютно противоположных личностей: школьную зануду, зубрилку с первой парты — и двоечницу с галерки, которая только и умела рисовать каракули на полях в тетрадке по математике. Между ними я стала средним звеном.

Мы начали дружить, когда родители перевели меня в частную школу, как рекомендовали врачи.

В восемь лет, когда я училась во втором классе, из-за проблем с усидчивостью и с плохой успеваемостью в классе учителя часто жаловались на меня. Они говорили, что я бегаю по классу на переменах, задираю мальчишек и девчонок, отказываюсь писать прописи на уроках, много балуюсь, не учу таблицу умножения. Они жаловались, что я выкрикиваю правильные ответы, когда меня не спрашивают, что не слушаю учителей или вовсе их игнорирую, а иногда и пою песни на уроках английского, потому что скучаю. В общем, я доставляла много проблем учителям, у которых в классе было более тридцати детишек, таких же озорников, как и я, но более управляемых. Проблем не оберись, жалоб от других родителей на меня не сосчитай, в общем, полная жопа. Меня чуть было не турнули из школы, но мои папа с мамой оказались быстрее.

Два года подряд родители уговаривали меня нормально учиться и подкупали игрушками, наказывали и отбирали все блага жизни: запрещали смотреть телевизор и играть в приставку, — но ничего не помогало. Хоть кнут, хоть пряник — это не работало. Тогда они повели меня к психологу и выяснили, что у меня СДВГ. Врач покачал головой, пожалел родителей, выписал успокоительные и посоветовал перевести меня в специализированную школу со словами: «Дальше будет только хуже, крепитесь!». Но родители решили иначе и запихнули меня в частную школу, где количество учеников в классе не превышало десяти и где к каждому ребенку искали индивидуальный подход в обучении. Они заплатили много денег директрисе, чтобы она взяла меня в третий класс, потому что по программе я ничего не знала. Так я и попала в третий «А», где учились Велька с Сонькой.

София Никифорова всегда была отличницей и первой в списках на получение абсолютной любой грамоты за абсолютно любые дела: то она помогала учителю в классе, то лучше всех училась, то была самой активной, то быстрее всех отвечала на вопросы в викторине, то заняла первое место на спартакиаде, то получила первое место на олимпиаде по математике, то собрала больше всего баллов в «Русском медвежонке» среди начальных классов, то это, то то... Достижений у нее было выши крыши, а вот друзей, что удивительно, — бублик с дыркой. А вот Велеслава Полякова, наоборот, хоть и не могла похвастаться обширным портфолио, дружила со всеми в школе, и все вокруг знали ее как очень добрую и заботливую девочку. Она не любила учиться и в принципе довольствовалась баллом чуть выше среднего, за что ее часто ругали учителя, однако все одноклассники стремились помочь ей с домашней работой по всем предметам, кроме Софии, которая презирала лень и глупость.

Когда я попала в класс, то во время первого урока все дети с настороженностью присматривались ко мне, потому что коллектив у них был маленький и сплоченный, а новых лиц до меня еще не было. Но меня никогда не пугало пристальное внимание других детей, поэтому я чувствовала себя свободно. Меня посадили за одну парту с Соней, поэтому сразу же после первого урока я попыталась с ней познакомиться.

— Привет, меня зовут Ксения, но все друзья зовут меня просто Сеня. — Я протянула руку, чтобы поздороваться так, как меня учил папа, но соседка по парте скривилась в лице, поправила темные волосы, подвязанные белыми бантиками и сказала:

— Ксения, я удивлена, что у тебя есть друзья, ведь ты такая неопрятная. — Она брезгливо посмотрела на мою ладонь, снисходительно улыбнулась и протянула мне влажные салфетки, которые лежали у нее на парте. Я удивленно посмотрела на свою ладонь и заметила, что она измазалась в пасте, вытекшей из розовой гелевой ручки, которой я делала заметки в блокноте.

— Необязательно быть опрятной, чтобы заводить друзей, — на удивление мудро подметила я и приняла влажную салфетку из красивой упаковки с изображением единорогов. Я понюхала салфетку, которая пахла клубникой. София странно на меня посмотрела, отчего я почувствовала неловкость. — Вкусно пахнет, — пояснила я, а потом вытерла руку и еще раз попробовала закрепить новое знакомство, не теряя надежду.

— Меня зовут София Никифорова. Приятно познакомиться, — все-таки пожала мою руку София и даже улыбнулась в ответ.

— Мне тоже очень приятно, — улыбнулась я, радуясь новому знакомству. Папа сказал мне, что очень важно завести друзей в первый же день учебы, поэтому даже знакомство с брезгливой соседкой по парте — хорошее достижение. — Где ты купила такие салфетки? Они вкусно пахнут, и упаковка очень красивая. Было бы здорово, если бы у меня были такие же! Мы бы с тобой каждый день здоровались за руки, как мой папа с друзьями!

— За руки здороваются только мальчики, а девочки обычно целуются в щечку или обнимаются. Так мама говорит. — Соня поправила очки, съехавшие с переносицы, становясь еще более заумной, чем мне показалось с самого начала.

Я никогда не дружила с умниками в своей старой школе, потому что нам не о чем было поговорить, но в этот раз я была старше и опытнее; и мне нужно было влиться в коллектив как можно скорее. К тому же класс оказался маленький, всего одиннадцать человек, включая меня, поэтому нужно было располагать к себе людей с самого начала. После второго класса в старой школе мне казалось, что у умных людей всегда больше всего друзей, потому что они могу помогать одноклассникам по учебе. А на первом уроке, во время классного часа, Соня всегда самая первая поднимала руку и отвечала на все вопросы учительницы, поэтому я посчитала, что будет хорошо подружиться с ней.

— Но ты же поздоровалась со мной за руку... — совершенно не поняла я. — И мой папа...

— Да, потому что это вежливо, Ксения, — перебила меня Соня, — я просто предупредила тебя, чтобы в следующий раз ты не ошиблась.

— Я же сказала, что друзья зовут меня Сеней, — решила исправить Соню я, потому мне не нравилось, когда меня называют полным именем. Мама обычно звала меня так, когда хотела поругать за плохое поведение.

— Это же мужское имя. А ты девочка! — возразила Соня и показала рукой на меня, мол, посмотри: на тебе надеты белые колготки, юбка, туфельки розового цвета, бантики и жакет.

— И что? — сконфуженно спросила я. Я хотела возмутиться и сказать, что я сама могу выбрать себе любое имя, какое захочу, как рядом выросла, как из-под земли, девочка с рыжими волосами и веснушчатым лицом и затараторила так, что я еле разбирала слова:

— О! Привет! Ты новенькая? Меня Веля зовут! Ну, если точнее, то Велислава Полякова. Я заместитель президента класса. А президент класса как раз-таки Соня. Я слышала, что ты сказала, что тебя зовут Сеня. Очень приятно! — Она сразу же протянула мне руку, но не успела я поднять свою, как она просто ухватилась за мою ладонь, крепко сжала ее и активно потрясла. Я увидела яркую улыбку на лице новой знакомой, от уха до уха, и тоже широко улыбнулась, отсвечивая дыркой в зубах из-за недавно выпавшего клыка. — Ты же еще не познакомилась со всем классом? Елена Викторовна сказала принять тебя очень тепло, поэтому я взяла на себя обязанность познакомить тебя со всем классом! Соня не очень общительная, поэтому я буду твоим гидом по всей школе!

— Очень круто! — сразу расслабилась я, чувствуя в Веле кучу позитивной и такой родной, активной и бурлящей энергии. Рыжая девочка оказалась настоящим солнышком на фоне мрачной тучки-Соньки. Соня же нахмурилась на слова Вели и выпятила грудь, вставая из-за парты.

— Вообще-то, как ты и сказала, я президент класса! И я познакомилась с Сеней... — она немного запнулась и посмотрела на меня, а потом вновь обратила мрачный взгляд на Велю, — ...первая, поэтому я буду показывать ей школу. Все-таки это часть моих обязанностей — помогать Елене Викторовне и классу.

— А давайте вы вместе мне все покажете и расскажете? — постаралась я примирить двух девочек, которые, наверное, так и не сумели поладить за два года совместной учебы.

— Ну, можно и так, — нехотя согласилась Веля, поглядывая на Соню с неприязнью. Но и та тоже не выглядела довольной, сверля Полякову ответным презрительным и уничижительным взглядом.

Во время завтрака мы сидели всем классом за одним столом, Елена Викторовна наливала нам жидкую манную кашу в тарелки, а Веля тем временем представляла мне одноклассников, рассказывая интересные истории из жизни класса. Соня, которая села рядом со мной за стол, молча кивала, когда я на нее оглядывалась, и подтверждала все, что говорит Веля. Но Велеславе явно не нравился такой контроль со стороны Никифоровой, поэтому она всячески пыталась перетянуть мое внимание на себя или на какую-то другую девочку из класса, с которой она ближе всего общалась. Я не понимала этой вражды, особенно в маленьком классе, поэтому не вмешивалась. Но на следующей перемене Веля поймала меня в туалете, чтобы поговорить.

— А ты знаешь, что тебя посадили с Соней до Нового года? — спросила Веля, когда я стояла у раковины и мыла тряпку от мела, как попросила учительница.

— Да, и что? — спросила я, совершенно не понимая вопроса. Классная руководительница сразу предупредила нас на первом уроке, что рассадка неизменна до окончания первого полугодия.

— Ты поосторожнее с ней будь. Соня очень обидчивая, гордая, и самомнение у нее во-о-от такое. — Она вытянула руку вверх и встала на носочки, чтобы показать величину. — Поэтому с ней никто не хочет дружить. Даже на дни рождения никто в классе ее не зовет! Она очень грубая и злая! — запальчиво сказала Веля, повышая голос. Я же оглянулась по сторонам, беспокоясь, что нас могут услышать.

— Эй! Ты почему так плохо говоришь про свою одноклассницу? Мне вот она понравилась! — воспротивилась я, совершенно не понимая, почему Веля решила настроить меня против Сони. Папа всегда говорил, что нельзя отзываться плохо о людях и сплетничать, поэтому я всегда останавливала людей, когда они начинали говорить при мне дурно о других. Да и я предпочитала составлять мнение о людях самостоятельно.

— Да чем же она может понравиться? Тем, что всем говорит, как себя вести? Вон! Она тебе даже руки сказала вытереть перед тем, как с ней поздороваться! Я все слышала! Она чистоплюйка! Как с такой можно общаться? — продолжала настаивать Веля.

— Ну и что? По-моему, она искренняя, как и ты, но только по-своему. Она заботится о других, но просто не знает, как сделать это... Ну, знаешь? По-хорошему. И делает, как может! — стала защищать я Соню, хоть и не была с ней хорошо знакома. Мне почему-то показалось несправедливым, что Веля пытается настроить меня против одноклассницы. Меня тоже недолюбливали в старой школе из-за поведения, поэтому не все одноклассники хотели со мной дружить. Даже была девочка, которая пыталась настроить против меня полкласса, но у нее не вышло, потому что я никогда не давала в обиду ни себя, ни тех, с кем я общалась.

— Нет, она просто не хочет ни с кем дружить! Поэтому отпугивает от себя людей. Я тебя предупредить же хочу, — надулась Веля, потому что искренне хотела позаботиться обо мне. Похоже, что у нее были плохие отношения с Соней и она не раз обожглась, когда пыталась с ней подружиться, поэтому сейчас хотела предостеречь меня.

— Может быть, у вас просто недопонимание? — спросила я с надеждой, потому что, даже несмотря на мое негативное отношение к навязыванию определенных мыслей со стороны Вели, я постепенно начинала ей верить, уж очень ее жалобный голос звучал убедительно. — Так же часто бывает, когда люди ссорятся! Один сказал одно, другой понял другое, и так замешивается этот снежный ком, который катится по дороге и катится, пока не превратится в огромную катастрофу и не учинит аварию! Мне кажется, что вам нужно начать сначала! — Все-таки мой неумолимый оптимизм пробился ярким лучиком света сквозь затуманенный сомнениями разум.

Прозвенел звонок, и мы, так и не договорив, поспешили на урок. Выходя из туалета, я заметила спину Сони, которая скрылась за дверью в класс. Кабинет располагался рядом с женским туалетом, но я не подумала, что Соня могла нас подслушать; она могла идти откуда угодно — хоть с первого этажа, где были раздевалки со шкафчиками для личных вещей, хоть из буфета, хоть из зала Славы, где можно было отдохнуть на уютных диванчиках, — но уж точно не стоять у туалета просто так. Но когда я зашла в класс и села за парту, то увидела ее напряженное лицо, сжатые кулаки, спрятанные быстро под стол, чтобы я не заметила, и немного покрасневшие глаза. Я сразу сложила два и два, однако лезть с расспросами не стала, хоть и очень хотела.

На следующий день, когда родители отвезли меня в школу и я пошла переодеваться в раздевалку нашего класса, то нашла в своем шкафчике упаковку новых влажных салфеток с запахом клубники и бумажный голубой стикер с запиской: «Спасибо, что защищала меня вчера. Хочешь со мной дружить?» — имя, конечно же, не написали, но я и так поняла, от кого это. Ответного подарка у меня не было, но мама положила мне на полдник с собой два Молочных ломтика, поэтому я решила, что поделюсь одним с Соней.

— Доброе утро, Елена Викторовна! — поздоровалась я с учителем, когда зашла в практически пустой класс. Никто еще не пришел в школу. В такую рань в кабинете могла сидеть только классная руководительница, ну и отличница, у которой уровень ответственности выше, чем у директора, наверное.

— Доброе утро, Ксюша, заходи! Мы сейчас с Соней собирались пить утренний чай, присоединяйся! — предложила Елена Викторовна и указала рукой на дальнюю часть класса, где был расстелен ковер, стоял огромный буфет, рядом с ним розовый детский столик и пять стульчиков. В буфете, как я выяснила вчера на продленке, прятались настольные игры, альбомы для рисования, карандаши, чайник, чай, печенье и белые кружки, подписанные, на весь класс, но некоторые принесли свои. Вот, к примеру, у Вели была фиолетовая кружка со слоненком из мультика «Дамбо», а у Сони — розовая с ручкой в форме сердца. Я тоже захотела принести свою, поэтому попросила маму купить «что-нибудь повеселее».

— Хорошо, — согласилась я и кинула портфель с учебниками на парту.

Сони не было в классе, однако ее вещи лежали на парте. Судя по всему, она пошла мыть свою кружку, поэтому я тоже достала из буфета чью-то чужую, позаимствованную, и направилась в туалет. Соня, засучив рукава белой рубашки, как раз стояла у раковины и тщательно намывала губкой и моющим средством не только свою кружку, но и чужие три.

— О, подружка! — крикнула я прям над ухом Сони, и та от неожиданности чуть не выронила посудину из мыльных рук. Я звонко рассмеялась сконфуженному виду Никифоровой и обняла ее со спины. — Моешь за этими грязнулями? Надо было им просто щелбан в лоб дать за то, что ленятся!

— Ой, — выдохнула она, — ты так неожиданно... Привет! Я им вчера сказала помыть за собой, но никто не стал этого делать, — пробурчала Соня, смотря на меня через зеркало. — И ты тоже, — обиженно добавила она.

— Так это не мои кружки, — сказала я, пытаясь снять с себя всю ответственность. — Да и вчера я даже чай допить не успела, а за мной уже водитель приехал, который должен был отвезти меня на плавание. Исправляюсь! — Я потрясла в воздухе белой чашкой, из которой пила вчера. По центру красовалась аккуратно выведенная лаком для ногтей надпись «Харитонов». Края чашки были покрыты коричневым налетом; наверное, кто-то из одноклассников под шумок допил мой чай, а кружку помыть забыл и убрал ее обратно в буфет.

— Постой-ка... — до еще не проснувшейся Сони-засони стал доходить смысл моих слов, поэтому она обернулась, чтобы посмотреть на меня, и приоткрыла рот в удивлении. По глазам было видно, как в ее голове завертелась центрифуга. Я была довольна собой. — Так мы... Мы теперь подруги?

— Ну да, я же так и сказала? — то ли спрашивала, то ли утверждала я, потому что вопрос Сони заставил меня сомневаться: а сказала ли я так, как подумала? Вдруг я сказала что-то не то? Я никогда не следила за своей речью, поэтому иногда это приводило к неприятным последствиям.

— Да, — кивнула Соня и, поставив мыльную кружку на раковину, кинулась обниматься. — Я так рада! У меня еще никогда не было подруг!

— Что-о-о??! — пораженно протянула я басистым голосом, словно съела Деда Мороза. — Не может такого быть! Как жить без друзей? Даже в детском саду не было?!

— Нет, в детском саду у меня был друг, мальчик, — нахмурилась Соня и отошла от меня на шаг, разрывая объятья.

— А-а-а, ну да, точно, верно, — закивала я, понимая, что сказала глупость. «Подруги — это девочки. Друзья — это мальчики», — эту простую мысль я прокрутила в голове несколько раз, зациклившись на ошибке. Стало неловко. Соня стояла напротив и ждала, пока я соберусь с мыслями и перестану трясти головой, как болванчик. — Ну, в любом случае, теперь у тебя есть я. — Я улыбнулась и гордо указала на себя рукой, приложив ладонь к груди, а потом протянула вперед мизинец. — Теперь мы должны принести клятву на мизинчиках... — Я уже собиралась озвучить условия клятвы, как Соня меня перебила, не сдержав любопытство:

— Что это за клятва? Я никогда о ней не слышала.

— Клятва на мизинцах? Никогда не слышала? — Я тоже поставила кружку на раковину, рядом с остальной батареей, и заправила короткие волосы за уши. — Это самая сильная и могущественная клятва, которую может дать человек! Если принесешь ее однажды своей подруге, то ты никогда не должна ее нарушать! А если нарушишь, то будешь проклята! И у тебя больше никогда! Никогда в жизни! Не будет друзей! — мрачным голосом, будто рассказывая страшную-престрашную тайну, проговорила я. — И подруг, — на всякий случай добавила в конце я, но уже более озорным и насмешливым тоном, указав пальцем на свое отражение в зеркале.

— Это бред. Ты мне рассказываешь какую-то чушь, похожую на магию. А магии не существует! Я точно знаю! — уверенно и серьезно сказала Соня и поправила оправу очков.

— Одна девочка тоже так говорила, а потом она прожила в одиночестве до самой смерти, а из друзей у нее был только тарантул Гоша! — припомнила я мамин рассказ о соседской бабушке, у которой действительно никогда не было никаких подруг, потому что она была затворницей. А из друзей у нее был только кот. Гоша.

— Тарантул? — переспросила Соня и выпучила глаза. За стеклами очков они показались мне еще больше, чем должны были, поэтому я проказнически улыбнулась, едва ли сдерживая смех.

— Ага, паук такой, — пояснила я с серьезным видом. — Большой и страшный. Он ее чуть не съел, — заплетала профессионально мульки я. Ну не могла я прожить без выдумок и преувеличений ни секунды! Потому что мне нравилось смотреть на удивленные физиономии друзей: они всегда недоверчиво мотали головами и повторяли в страхе, как заведенные, «нет» да «нет». Соня тоже мне не поверила и даже махнула рукой, мол, я несу какой-то бред. — Ну так что? Трусишь?

— Надейся! Говори слова клятвы! — после ее отважных слов на моих губах расцвела неотразимая улыбка и осветила всю комнату для девочек. Я вновь оттопырила мизинец и подождала, пока Соня сделает то же самое, а потом торжественно произнесла слова клятвы, делая вид, что читаю президентскую речь на первом канале:

— Мы будем крепко дружить, никогда не предавать, в беде не оставлять, принимать друг друга со всеми недостатками и делиться сладостями до конца жизни! Ну и по мелочи там можно что-то добавить, но эти пункты са-а-амые главные! — Я приносила клятвы дружбы настолько часто, что слова сами срывались с языка, как заученные. Соня согласно кивнула и переплела свой мизинчик с моим. — Клянусь! Клянусь! Клянусь!

— Клянусь! Клянусь! Клянусь! — повторила она за мной. И в такт этим словам мы три раза потрясли руками вверх-вниз.

— А теперь тема для обсуждения, — тут же начала я, как только мы отстранились друг от друга. Я встала возле раковины, взяла освободившуюся губку и начала мыть кружку. Соня заинтересованно посмотрела на меня.— Это так, между нами, подружками, — подмигнула я ей через зеркало. — Какая кошка пробежала между тобой и Велей? Вы давно с ней цапаетесь?

— Никакая. Я просто ей в первом классе не стала помогать с окружающим миром, а она обиделась. Я всегда делаю домашнюю работу сама. Почему я должна давать кому-то списывать? — риторический вопрос прозвучал с долей обиды.

Я пожала плечами, потому что я настолько прониклась ленью в прошлом учебном году, что не просто никогда не списывала домашнюю работу, я о ней даже не знала. Но к началу третьего класса мама подарила мне блокнотик со словами: «Солнышко мое, планирование должно помочь тебе в учебе. Постарайся в этом году учиться лучше, чем в прошлом. Я не требую хороших оценок, но я хочу, чтобы ты поняла, что можешь достигнуть величия при правильном вложении сил». Поэтому я решила, что буду записывать все домашние задания, чтобы потом делать их с репетиторами. В первый же день учебы я морально подготовилась к тому, что мне придется хоть как-то изучить школьный список литературы, который нам выдала учительница к началу учебного года, поэтому оформила читательский дневник наклейками. На этом моя домашняя работа закончилась, но я планировала к ней вернуться в ближайшее время.

— Это же неправильно! — продолжила размышлять вслух Соня, наблюдая за тем, как я мою кружку. — Ты краешек сбоку от ручки плохо помыла, — не удержалась от ворчливого комментария моя новая подруга.

— Сонь, я же вижу, не слепая, — раздраженно ответила я, закатила глаза и потерла ободок второй раз. Со стороны послышалось тихое бурчание: «Ага, видит она». — Продолжай, — попросила я, — внимательно тебя слушаю.

— Я сказала, что если она чего-то не понимает, то я могу ей объяснить задание из учебника, но она даже слушать меня не стала! Назвала вредной! Да и к тому же! В учебнике по окружающему миру в первом классе был наглядный рисунок того, как видит стрекоза. Его нужно было просто перерисовать в рабочую тетрадь! Ничего сложного! А она даже поленилась прочитать задание!

— Ну песня! И поэтому вы не ладите? Потому что поругались из-за ерунды в первом классе? — изумилась я, потому что такие проблемы решала, еще когда под стол пешком ходила. Соня посмотрела на меня как на одноклеточное создание потупее Иванушки-дурачка, но на всякий случай согласно кивнула. — Ой, боже, господи помилуй... Случай, я вам скажу, тяжелый, не один школьный психолог ногу сломит, — резюмировала я и стряхнула с рук капли воды на пол. — Это же было еще до нашей эры! Динозавры уже трижды после этого вымерли, а мамонты пять раз шерсть сбросили, а вы все в куклы играете!

— Вообще-то... — хотела возразить моим придуманным на ходу фактам Соня и даже подняла указательный палец вверх, но я остановила ее жестом руки:

— Это образно, — я описала круг в воздухе и продолжила говорить: — Можно было уже миллион десятков тысяч раз помириться! К тому же у вас одна должность в классе на двоих! Нужно слаженно работать, а вы ссоритесь не по дням, а по часам!

— Тебе просто говорить, а ты попробуй с ней общаться! Она невыносимо глупа и ленива! — все-таки настаивала Никифорова и даже обиженно сложила руки на груди.

— Ой, да хватит чушь городить! Я тоже не гений! Ты бы видела мои вступительные тесты в вашу школу! Но ты же захотела со мной дружить? — Я раскрыла ладонь и указала ею на Соню, вопросительно вздернув бровь. Она пожала плечами и отвела взгляд в сторону, как бы говоря, что даже не стала об этом думать изначально. — Во-о-от! — громогласно подвела черту я, наконец находя корень проблемы. — Значит, этого нет в твоей... этой... как ее? — Я забыла слова и стала щелкать пальцами, пытаясь пробудить память, чтобы она подкинула мне фразу мамы, которую я услышала однажды. — О! Этого нет в твоей системе ценностей касательно дружбы! — справедливо подметила я. — Тебе просто не понравилось, что она неуважительно отнеслась к твоим стараниям. Я же права?

— Права, — подтвердила Соня, краснея, как помидор. Наверное, ей стало стыдно, что она все это время держала зло на Велю из-за пустяка. — Но я все равно не хочу с ней дружить. Она настроила против меня весь класс, поэтому, когда я прошу кого-то о чем-то, то меня никто не слушает! Даже вчера! Я напомнила всем слова Елены Викторовны, чтобы никто не забыл помыть за собой кружки, но все проигнорировали меня!

— Это легко поправимо, если Веля публично займет твою сторону, — тихо сказала я, будто по секрету, и даже для убедительности склонила голову к уху Сони, прикрывая рот ладошкой. — Вам надо просто найти общий язык! И знаешь что? У меня есть идея!

— Какая же? — одноклассницу явно заинтересовали мои слова. Конечно! Она не станет упускать возможность поднять свой статус в глазах одноклассников, потому что она отличница, которая всегда стремится к идеалу. Ей важно одобрение общественности.

— Я хочу дружить с Велей. А она хочет дружить со мной. Мы могли бы делать домашнюю работу вместе, но вот незадача! Она тоже плоха в математике! — нашла выход я, потому что еще днем ранее я выяснила, что мы с Велей обе ничегошеньки не понимаем ни в умножении, ни в вычитании, ни в сложении: когда учительница вызвала нас параллельно решать одну и ту же задачу у доски, ни я, ни она так и не смогли узнать, сколько же грибов было в корзине, при том что Ванечка собрал шесть, Юлечка — на пять больше, а Сашенька — на десять меньше, чем Ванечка и Юлечка вместе. Тупили мы с середины урока до самой перемены, пока учительница не сжалилась над нами. А говорили, что повторение — это просто. Ничего подобного, потому что я даже не знала таблицу умножения!

— И ты хочешь взять меня в команду Тотали Спайс третьей, получается? — безо всякого энтузиазма поинтересовалась Соня, забирая кружки с раковины.

— Ее третьей, вообще-то, — напомнила я. Соня вопросительно выгнула тоненькую черную бровь, тогда я пояснила: — Мы с тобой уже подружки. То есть теперь ты и я — это уже один и два. Но поскольку Веля еще не подружилась с тобой, то мы ее запишем карандашем третьей. В банде важно, чтобы все решения были согласованы между всеми членами, смекаешь?

— Да, я поняла, о чем ты, — покладисто отозвалась Соня, и мы с чистыми и блестящими чашками вернулись в класс, чтобы попить чаю.

Во время перемен, когда я оставалась сидеть за одной партой с Соней и что-то обсуждать, Веля не подходила слишком близко и не спешила начать диалог, однако всегда ошивалась где-то неподалеку: то сверлила во мне взглядом дырку через весь класс, то дышала огнем мне в спину, то стояла напротив, у доски, и сжимала кулаки, то дулась у входа в класс, планируя, судя по всему, улететь из школы на заполненных воздухом щеках. А мы с Соней специально лишь распаляли ее интерес и перешептывались по поводу и без, лишь бы накалить ситуацию. Мы планировали подойти к Веле после дневной прогулки и предложить ей вместе посидеть в зале Славы и поделать домашнюю работу за общим столом.

И наш капкан сработал идеально, потому что когда я подошла к Веле после прогулки, она сразу приободрилась, засветилась и даже положительно отреагировала на мое предложение поучиться вместе с Соней. Ей уже было все равно на то, что Никифорова будет сидеть в нашей компании, главное — пообщаться со мной.

Я поняла, что Велеслава очень любопытная и общительная девочка, поэтому не упустит шанс сблизиться с новым человеком в классе. Я из-за своей новизны была очень интересна для ее обыденной и давно понятной школьной жизни. Я стала эдаким глотком свежего воздуха, которым не могли насытиться. Но Веля оказалась не только любопытной, но и жадной, а еще самолюбивой. Поляковой стало до ужаса завидно и обидно, что она не оказалась первой, с кем я заговорила и завела более тесное знакомство, хоть она и старалась привлечь мое внимание всеми доступными способами.

После прогулки мы отпросились у Елены Викторовны в зал Славы. Она нас отпустила туда только потому, что Соня ручалась, что мы сделаем всю домашнюю работу под ее контролем и даже принесем тетради на проверку. Елена Викторовна доверяла Никифоровой больше всех, поэтому мы быстро получили положительный ответ и отправились занимать места для самостоятельной работы.

В зале Славы хранились награды учеников, каких-то старших классов, школьные кубки, общие фотографии, грамоты и другие интересные вещи. А по центру стоял огромный круглый стол, за которым, как рассказала Соня, проводились собрания школьного парламента, в который можно было вступить с пятого класса. Соня мечтала стать президентом школьного парламента, когда перейдет в старшие классы, а Веля рассказала, что хотела бы заниматься школьными мероприятиями или взять ответственность за медиапространство — радио и газету. Я же ничего не знала о новой школе, поэтому просто слушала их рассказы и думала, а нужно ли мне участвовать в активной школьной жизни?

В общем, обсудили нашу будущую школьную жизнь и сели за домашнюю работу по математике:

— Я не понимаю эти равные множества! Эта глупая домашняя работа! А это! Ты только посмотри! «Нулевое множество»! Что это вообще? Весь урок это проходили, а я так и не поняла! — проныла я, опустив голову на стол и накрывшись учебником сверху. — Все, я в домике! Не буду учиться!

— Я тоже ничего не поняла. Я не понимаю вот эту картинку-пример. — Веля открыла учебник на странице с изображениями животных. Я заинтересованно подняла голову и посмотрела на картинку: два ряда животных — в одном были только зебры, жирафы и антилопы, а во втором зебры, жирафы, антилопы и попугай.

— Я сейчас объясню. — Соня встала между мной и Велей и склонилась над учебником. Я сняла бумажную крышу с головы и выпрямилась, готовясь слушать объяснение второй раз. — На картинке неравное множество. Эти трое, — она указала на антилопу, жирафа и зебру, — есть и в первом множестве, и во втором, а вот попугай только во втором. Он лишний. Поэтому множества не равны. А нулевое множество, — Соня повернулась ко мне и указала на другую страницу учебника, — это множество, в котором нет ни одного элемента. Вот сколько пальм на улице у школы?

— Ни одной, — обернувшись в сторону окна, сказала я с сомнением. Потому что а вдруг на улице появились пальмы, пока мы учились? Нужно было проверить на всякий случай!

— Верно. Ни одной. Поэтому множество пальм около школы нулевое. Их просто нет. Поняла? — спросила Соня, поправив съехавшие очки с переносицы, отчего стала похожа на нашу учительницу по математике. Я неловко улыбнулась и кивнула. — Хорошо! Тогда вот вам пример! Кто ответит быстрее, тот получит конфету! — Соня порылась в маленькой сумочке, которую носила через плечо, и достала оттуда барбариску. Мы с Велей переглянулись, чувствуя дух соперничества, и приготовились слушать, что скажет Соня. — Готовы? Тогда будьте внимательны! Множество «А» — круг, треугольник, квадрат, а множество «Б» — круг, треугольник, трапеция. Они равны?

— НЕТ! — раньше меня выкрикнула Веля и даже подняла руку вверх, подскочив на стуле.

— Почему? — встретила ее с вопросом Соня.

— Потому что «квадрат» и «трапеция»! — впопыхах выпалила Веля, не особо заботясь о том, правильно ли она озвучила свою мысль, потому что я открыла рот и собиралась ответить за нее быстрее.

— Можно считать, что верно, — снисходительно улыбнулась Соня и протянула Веле конфету. — Видишь, как просто!

— Ты правда гений! Так быстро и легко все объяснила! А я слушала учительницу, но ничего не поняла! — задобренная конфетой Веля стала отпускать комплименты направо и налево, совершенно того не замечая. Мы с Соней обменялись взглядами.

— Да нет, я просто внимательно слушаю на уроке и все запоминаю, — начала скромничать Соня. Она опустила взгляд в пол и заправила выбившиеся из прически волосы за уши.

— Не-а! — уверенно стала отрицать Веля. — Ты учишься лучше всех в классе! По всем предметам! Это очень трудно вообще-то! Ты точно гений, я знаю! — слова слетали с ее языка легко и просто, казалось, что она совсем не задумывалась над ними и говорила от души. Увлеченная сдиранием прилипшего к конфете бумажного фантика, Веля даже не заметила, как переменилось лицо Сони: всегда серьезный и холодный взгляд постепенно потеплел и замерцал какой-то детской наивностью и надеждой, а вечно поджатые пухлые губки расплылись в мягкой улыбке.

— Ты правда так думаешь? — и все-таки вопрос Сони прозвучал недоверчиво и настороженно, как будто она до конца не верила своим ушам.

— А? — Веля подняла глаза на Никифорову, а потом, закончив наконец-то с фантиком, засунула конфету в рот и спрятала за щекой. — Ага. Ты такая умная! Я фсегда хотела друшить с тобой, но ты была такая фредная! А сейчас фроде бы не фредная. Нормальная. Класс! Во! — она показала большой палец.

— Вот оно как выходит... — протянула задумчиво Соня, краснея до самых кончиков волос от смущения, становясь похожей на помидор. Она села на стул, взяла учебник из моих рук и стала обмахиваться им на манер веера. — Я тоже думаю, что ты... нормальная, — подобрала она слово из лексикона Вели, не зная, что и сказать. — У тебя много друзей, и ты умеешь найти подход почти к каждому человеку. Это заслуживает уважения. Я тоже считаю тебя крутой, потому что у меня не получается так хорошо общаться с людьми.

— Я тебя фсему научу, не ссы в компот, — простодушно махнула рукой Веля.

— В таком случае... — Соня встала со стула и нервно обтерла влажные ладошки о юбку. Она подошла к Веле и протянула ей мизинчик. — Мир?

— Только если нудить много не будешь, то да, — начала назло ерничать Веля. Соня тут же нахмурилась и резко опустила руку, спрятав ее за спину. — Эй-эй-эй! Я же пошутила! — Веля подняла две руки кверху, выражая свою капитуляцию. — Все! Мир! Мир!

— Если ты так будешь шутить, то я не хочу больше мириться! — ощетинилась Соня и даже отошла на два шага назад. — И это еще ты говорила, что я злая? — Обида затопила ее до глубины души, а кончик носа и глаза покраснели. — Я же первая пошла на перемирие... Несмотря на то, что ты настроила против меня весь класс! Никто со мной дружить не хочет из-за тебя!

— Эй! Это не я вела себя как всезнайка! Это раздражает всех вокруг, а не только меня! Так что я никого не настраивала против тебя! Они сами так решили! — возмущенно прокричала Велеслава и подскочила с места, делая шаг вперед. Я тоже не усидела на месте, подумав, что начнется драка. Полякова сжимала кулаки. У Никифоровой забегали зрачки. Она панически поглядывала то в сторону выхода из зала, то обратно на оппонентку.

— Я слышала, как ты в туалете пыталась подговорить Сеню не дружить со мной. И я слышала многие другие твои разговоры с другими твоими подругами. И я не глупая, чтобы понять, что ты настраивала их против меня, — едва ли сохраняя последние капли самообладания, спокойным голосом произнесла Соня. Но даже издалека я заметила, как глаза, скрытые за стеклами очков, заслезились — она практически плакала. Только сильная выдержка и несгибаемый, упрямый характер не позволял ей проронить ни единой слезинки. — Извини, но мне нужно выйти. Если хочешь сказать что-то еще, то мы можем обсудить твои дальнейшие оправдания позже. — И с гордо поднятой головой Соня вышла вон (даже не хлопнув дверью, хотя я бы хлопнула. «Вот это — да, вот это — роковая женщина», — так сказал бы папа).

— Вот она, зазнайка! — фыркнула Веля и сложила руки на груди, смотря сквозь стеклянные стены зала Славы, как Никифорова ускользает за поворотом коридора, ведущего в женский туалет.

— Не зазнайка, а человек, который уважает свои личные границы, — на языке психологов, на котором обычно общалась со мной мама, подметила очевидный факт я, направляясь в сторону двери. — Могла бы и придержать язык. Ей было непросто предложить тебе мирное сосуществование, — пристыдила я Велю, шипя сквозь зубы, и покинула ее общество вслед за Соней.

С треском распахнутой двери, которая чуть не слетела с петель от моей силы, я ворвалась в женский туалет. Я услышала тихий плач, да вот ревы-коровы нигде не было видно. Я стала открывать кабинки одну за другой, пока не дошла до самой последней двери. Я агрессивно постучала, но Соня оказалась недосягаема.

— Нашла из-за чего плакать! — возмутилась я, хоть и прекрасно понимала чувства Сони. — А ну хватит! Еще соплями подавишься, кто тогда тебя откачивать будет? Я, что ли? — пыталась приободрить я Соньку, но та совсем скуксилась и начала рыдать в три ручья, попутно завывая одиноким волком на еще не взошедшую луну. — Ты девочка, в конце-то концов! А девочки по пустякам не плачут! Особенно умные. Подумаешь! Шутка неудачная! Не стоит она твоих слез! — попыталась я перекричать рев и снова постучалась в дверь. — Знаешь, что папа мне говорит, когда люди так шутят? «На всех дураков не напасешься кулаков»! Это значит, что нет смысла обижаться и что-то доказывать, — решила внести я долю разумности во все, что произошло. Соня затихла. — Ну, Царевна Несмеяна? Выходишь?

— Не называй меня так! — обиженно пробурчала Соня и громко высморкалась. У меня даже уши заложило.

— Если не выйдешь, то я буду называть тебя так до конца дней твоих суровых! — пригрозила я, потому что больше идеи в голову не шли, а Соньку нужно было как-то на белый свет вытаскивать: вдруг она в унитазе утонет, залившись слезами?

— Выхожу я, выхожу, — жалобным голосом протянула Никифорова, а затем щеколда на двери клацнула и дверь открылась. А ларчик-то просто открывался!

Стоило сопливому носу показаться снаружи, как я не удержалась и резко прижала Соню к груди, крепко ее обнимая. От такого проявления заботы моя новая подружка вновь разревелась, но уже оттого, что растрогалась. И все-таки, несмотря на холодный с виду характер, Соня оказалась очень чувствительной и восприимчивой девочкой. Даже я никогда не плакала, когда меня утешали. А мне казалось, что это у меня хрупкие чувства.

— Ничего, ничего. Это нормально — обижаться, в этом нет ничего такого, — в этот раз уже совершенно искренне сказала я, чувствуя, что так правильно.

Нет ничего такого в том, что иногда мы обижаемся на какие-то пустяки. Потому что иногда за пустяками скрываются разные проблемы, большие и маленькие, с которыми нам неприятно сталкиваться. Один непримечательный ключ может открыть дверь в пропасть, где летает множество вещей, как в кроличьей норе из Алисы в Стране чудес. Падая в пропасть с совершенно неизвестными, парящими вокруг да около предметами, мы можем цепляться за них ногами и руками, набивая шишки. Важно собрать эти предметы во время падения и, приземлившись, найти им место. Но, так или иначе, ударов не избежать, особенно если натыкаешься на что-то огромное для своего маленького и незначительного роста. Открыть в себе какие-то чувства — это столкновение с летящим в пространстве объектом, а узнать его принадлежность и свойства, найти ему место и применение — это уже принятие. Иногда мы сталкиваемся с неизвестными нам предметами, поэтому, чтобы впредь их не бояться, их нужно изучать. Чувства — такие же предметы, только неосязаемые. Мы должны понять их и принять, пристроить их в своем сознании, душе, найти им полочку или даже целую комнату.

Не успела Соня успокоиться, как снаружи послышались быстрые шаги, которые внезапно оборвались совсем уж близко с туалетом. Я повернула голову в стороны выхода и увидела Велю, застывшую в дверях. Она замялась на пороге и нерешительно посмотрела на меня, будто спрашивая, можно ли зайти. Я пожала плечами: место-то общественное. Кто я такая, чтобы указывать?

— Сонь, — позвала Веля, обнимая себя одной рукой. — Соня, — попыталась она во второй раз, потому что Никифорова перестала упираться лбом мне в плечо и просто отвернулась в сторону окна с видом, выходящим на задний двор школы. Старшеклассники гоняли мяч по футбольному полю, но Соня наблюдала за игрой без всякого интереса. Она смотрела вниз совершенно бездумно, лишь бы отвлечься на что-то. И все еще хлюпала носом.

— Чего пришла? — раздраженно отозвалась Соня спустя какое-то время: то ли до этого она боялась говорить, потому что ее голос мог звучать заплаканно, то ли просто собиралась с мыслями.

— Прости, я не со зла. Я не хотела обидеть тебя, — перешла сразу к делу Веля, переступая порог и закрывая за собой дверь.

— А выглядит так, как будто хотела, — прохладно сказала Соня и все-таки, поддавшись любопытству, повернулась лицом к Велеславе.

— Да, я знаю, что поступила плохо. Я просто пошутила, но вышло немного агрессивно, потому что я все еще обижаюсь. И я знаю, как тебе трудно было переступить через обиду. Нужно быть очень смелой, чтобы предложить мир и первой закопать топор войны. А я так не могу! — призналась Веля. — Потому что я хотела дружить с тобой с самого первого дня в школе, но ты никого к себе не подпускала. Я все время пыталась подружиться с тобой, но ты просто фыркала на все и делала замечания. А потом мы поругались из-за домашней работы, и ты назвала меня ленивой и глупой! Это было так грубо! Хотя я старалась быть милой!

— Да! Потому что ты хотела воспользоваться моими знаниями, чтобы самой ничего не делать!

— Это называется помощь! Друзья помогают друг другу! Люди помогают друг другу! Это нормально!

— Если бы я тогда дала тебе списать, ты бы и дальше садилась со мной на продленке только для того, чтобы списывать!

Девочки еще долго высказывали друг другу свои обиды. Поэтому я, устав стоять на одном месте, просто села на подоконник, свесила ноги и стала внимательно слушать, чтобы в какой-то момент вмешаться и предотвратить неприятные последствия (возможную драку). А еще мне все-таки хотелось узнать, к чему все это приведет. В какой-то момент они же устанут кричать и докапываться друг до друга? Значит, за этим последует либо брейк, либо перемирие. Я считала, что древняя вражда должна была привести обеих девочек к чему-то хорошему, потому что с самого начала единственной причиной их размолвки стало недопонимание. А так они вполне бы могли дружить, как мне казалось.

И вот еще минут десять София и Велеслава говорили на повышенных тонах, выпуская пар, а потом, выслушав друг друга, постепенно успокоились, остыли и пришли к какому-то пониманию.

— Ладно. Мы обе были неправы, — признала очевидный всем факт Веля. — Я не должна была говорить о тебе плохо всему классу и обижаться из-за пустяка.

— А я могла бы быть и помягче с тобой, все-таки ты действительно старалась общаться со мной приветливо и дружелюбно, — признала свою неправоту Соня.

— Тогда все-таки мир? — с надеждой спросила Веля. — Потому что мне правда уже надоело с тобой постоянно ругаться. В прошлом году даже Елена Викторовна говорила мне, что мы должны заканчивать эту вражду!

— А почему? — подала голос я с подоконника настолько неожиданно, что обе девочки вздрогнули, совершенно забыв о моем присутствии.

— Потому что мы подрались из-за грамоты, которую нам вручили на двоих, — объяснила Соня и от стыда даже покраснела — настолько неловко ей было говорить о том, что случилось во втором классе.

— Да! Мы обе были помощницами учительницы, поэтому она напечатала одну грамоту на двоих, чтобы поставить в класс. Но мы хотели показать родителям наше достижение, поэтому стали решать, кто возьмет грамоту домой раньше. Соня считала, что имеет право показать родителям грамоту первая, потому что она занимала должность президента класса и во всем помогала учителю. Но поскольку я, как вице-президент, делала больше для поддержания хорошей атмосферы среди одноклассников, то я хотела взять грамоту раньше Сони... И мы не договорились, а впоследствии и подрались... И в итоге родителей вызвали в школу, поэтому не было смысла уже нести грамоту домой. Они ее созерцали воочию, повешенную в рамочку на стену в конце кабинета.

— Да, было дело, — неловко протянула Соня. Ей, наверное, редко приходилось выставлять себя в плохом свете перед другими, поэтому и смущалась. А вот Веля говорила даже с какой-то гордостью, будто это очередная веселая история из ее жизни, которой она обычно хвастается перед друзьями. — В любом случае это уже в прошлом, поэтому нам надо обняться и принять друг друга со всеми недостатками!

— Это уж точно, — улыбнулась Соня и обняла Велю в знак примирения.

«Оу-вау! Я помирила двух заклятых врагов за два дня пребывания в новой школе! Поверить не могу! Как же я крута!» — думала тогда я, даже не представляя, что потом проведу с этими двумя девочками следующие девятнадцать лет своей жизни и даже стану называть их родными сестрами от других родителей.

И вот, сидя в ресторане, я спустя более чем два года разлуки снова наблюдаю, как мои названые сестры ругаются из-за очередного пустяка. Я чувствовала себя так, будто наконец-то попала домой. С тех пор, как я вернулась из заграницы, прошла неделя. Из-за работы никто из нас не мог найти время пересечься и наконец-то встретиться, но теперь, когда все трудности позади, мы снова проводим досуг вместе, как в старые добрые времена.

— Сень, ты чего задумалась? — спросила Веля, наконец-то закрывая очередную перепалку с Соней.

— Да так, просто только сейчас осознала, что я наконец-то в Москве, в кругу лучших девушек на свете. Вы и представить себе не можете, как я рада, что мы снова вместе. — Я протянула обе руки девочкам, и они вложили свои ладони в мои, тепло мне улыбаясь.

— Ох, ну наконец-то ты пришла в себя! А то каждый день звонила нам по телефону и рассказывала, как тебе плохо в этой Америке! — рассмеялась Веля.

— Да, ты теперь в Москве, поэтому я хочу позвать тебя проводить консультации для наших клиентов из агентства. Это мой новый проект, который должен тебя заинтересовать, как практикующего психолога! — не смогла удержаться и не рассказать о своих дальнейших планах на меня Соня. Я удивленно на нее посмотрела и вздернула бровь, спрашивая:

— Ты серьезно? Это же великолепно! Я с удовольствием приму участие! Это большая честь для меня! — сразу же согласилась я, чувствуя, что моя новая жизнь в Москве разбавится чем-то необычным. — Нужно за это выпить! — решила я, замечая, что официант уже мчится с нашими напитками на подносе.

— Отлично! Тогда жду тебя завтра в офисе! Я напишу время, — сразу же поймала меня на горячем Соня.

Остаток вечера мы обсуждали все подряд: и Сонин проект, и мою учебу в Америке, и Велины отношения... Мы смеялись и веселились, пребывая в потрясающем настроении. И никто не ожидал, что под конец встречи, когда я расплачусь за ужин, демонстрируя невиданную щедрость, Соня внезапно, ни с того и ни с сего, с совершенно серьезной миной на лице скажет:

— Я хочу развестись с мужем. — И мы все резко замолкли, даже девушки за барной стойкой перестали раздражающе хохотать и повернулись в нашу сторону. Бармен перестал шуметь кофемашиной и прислушался.

У нас с Велей отвалились челюсти и полетели куда-то на пол, пробивая тоннели до противоположного полюса земного шара. «Добро пожаловать в прямую кишку», — подумала я, учитывая то, насколько спокойно объявила эту новость София. Сказка о самом счастливом браке, о котором я когда-либо слышала, развеялась прахом по воздуху на моих же глазах.

— Какого хрена? — мой вопрос упал камнем в тишине.