Марта бежала через лес. Бежала легко, не полувдохе, почти не касаясь ногами замшелой земли, не тревожа плечами сырых ветвей, не сбивая с них бусин дождевой воды. Растрепав косу по ветру, не глядя перескакивая старый валежник, проносясь по-над трясиной, что протянула длинные пальцы глубоко в лес.

Где-то позади осталась брошенная в чаще корзина, почти до края полная грибов. Туда же за спину упорхнул расшитый платок, становясь подарком лесному духу. Марта не оглянулась даже – не жалко, пусть берет. Лишь бы помог, выровнял тропу под ногами, запрятал следы беглянки.

Болотная тина жадно чавкнула и утянула ботинок с ноги. Хороший был ботинок, новый совсем. Красная кожа, расшитый нос, точеный каблук. Марта на ходу скинула второй. Пусть его, забирай. Только задержи, не пусти, не дай догнать. А босиком по вечернему мху бежать даже легче. Пятки от холода резвее скачут.

Марта бежала из последних сил. В груди огнем полыхал воздух, стискивал ребра медвежьими объятьями, теснил сердце.

За спиной раздались гневный треск сучьев, да плеск трясины. И вместе с ними – ругань и вой. Лес принял ее подношения, и помог, чем сумел, встал зеленой защитой. Марта бросила все силы на последний рывок.

Вот и родная ограда – первая преграда тому, кто идет следом. Марта с разбегу упала грудью на плетень, вдохнула с хрипом и свистом, едва устояла на задрожавших ногах. Позади предупреждающе трещал лес, медлить было нельзя. Марта вошла в первый круг и обновила черту в земле железным ножом. Сам нож вонзила в столб калитки до середины лезвия.

Увидала тень на границе леса, заметила белый отблеск и снова сорвалась в бег.

Пробегая мимо курятника метнула за спину горсть зерна и мела – второй круг.

На остатках сил взбежала на крыльцо, ввалилась в дом. Защелкнула задвижку, подперла дверь печной кочергой, да поверх натянула красную шерстяную нить. Вот и третий круг.

Едва завязала узел – дверь вздрогнула от удара, ухнула тяжело.

– Марта! Открой!

Марта выронила клубок. Красный шерстяной шар закатился за лавку, словно солнце за стену леса.

– Открой!

Марта подошла к двери. Прижалась к струганному дереву ладонями и лбом. Слышала, как тяжко и надсадно дышали по другую сторону, как скреблись ногтями.

– Марта, открой, – прозвучало много тише.

Она закусила губу. Зажмурилась.

– Марта...

– Уходи, – выдохнула Марта. – Уходи с миром.

– С Миром и уйду. Но сначала дай мне войти.

– У меня нет того, что ты ищешь.

– Но ты знаешь, где это найти.

– Год за годом по Миру ты рыщешь,

Здесь не будет финала пути.

Уходи не тревожь мою душу...

– Да открой ты заклятую дверь!

А не то все преграды порушу,

К тебе выйдет не путник, но зверь.

– Не грозись, не пугай понапрасну -

Нить упруга, а слово крепко.

За твоею спиной солнце красно,

Уходи – твоя цель далеко.

– За моею спиной Пустошь шепчет

И железные цепи звенят.

Год от года становятся крепче,

Двери что заперты для меня.

Отвори...

– Не проси и не требуй,

Не пронзай мое сердце тоской.

Я бы вынесла соли и хлеба,

Но ведь Кривда идет за тобой.

На твоем увидала запястье

Ее шелка кровавую нить.

– Мы могли бы найти себе счастье,

Если б дверь ты посмела открыть.

– Уходи, не растрачивай время,

Ведь тебе еще долго идти.

Тяжек грех, что несешь ты как бремя.

Пусть хранит тебя Мир на Пути.

– Коль меня не пускаешь к порогу,

Укажи мне хотя бы тот путь.

Помоги отыскать мне дорогу,

К той, кого я желаю вернуть.

– Даже если б дорогу я знала

На уста наложила б печать.

Не тебе она принадлежала -

Не тебе ее и возвращать.

Ваши души и судьбы прошиты,

Вьется в вечность кровавая нить,

Имена ваши будут забыты...

– Нас никто не посмеет забыть!

Пускай в пыль изотрутся подковы,

Пусть до крови сотрется стопа -

Я ищу ее снова и снова,

Вьется в вечность слепая тропа.

Я найду ее, рано иль поздно!

– Ты найдешь, чтобы вновь потерять.

Мне свидетели небо и звезды,

Пусть же Космос услышит меня!

Не любви ты желаешь, но мести.

И, покуда горит в тебе злость,

Не бывать вам с избранницей вместе,

Сколько б лет мимо не пронеслось.

Будешь вечно ходить ты по кругу,

Обретая и снова скорбя.

Ни врагу не поверишь, ни другу,

Даже если умрут за тебя.

– Сколько зла, о добрейшая Марта,

Слышу я в твоих жгучих словах...

– Отрекись ты от мести азарта,

И слова те рассыплются в прах.

Марта открыла глаза и обнаружила себя сидящей у двери, прижавшейся к ней мокрой от слез щекой. Сквозь щели в досках просачивался иней, пол холодил ноги сквозь тканый коврик. Она с трудом поднялась, обтерла лицо дрожащими ладонями, оглядела сияющую комнату. Лунный свет голубой водой лился в окна и затапливал пространство до самого потолка, увешанного пучками трав.

Марта хотела было убрать кочергу, но поостереглась. Вместо этого выглянула в окно. И ахнула.

Небо было чистым и колко-звездным. Снег лежал повсюду. До самого горизонта простиралось его пушистое синее одеяло, стеганное следами от волчих лап. Стежки убегали вдаль. И там, на самой границе между небом и землей, в центре белой стаи еще виднелся удаляющийся силуэт Волчьего Князя. Но через миг он исчез, растворившись в последней слезе Марты.