На крыльце у Марты было хорошо. Пахло нагретым солнцем деревом и луговой травой. Солнечные лучи целовали щеки и лоб. Толстая рябая курица неторопливо выклевывала что-то из пыли. Странник расслаблено прикрыл глаза, наслаждаясь минутами покоя.

Скрип деревянного колеса иглой вонзился в уши. Черныш заржал, приветствуя сивую сестру. Та не ответила. Мимо прошуршали юбки Марты, и Странник с неохотой поднял веки.

Черный Шут сидел на козлах своей ветхой кибитки и смотрел прямо на него. От этого взгляда в ладонях проснулась боль.

– Доброй дороги, – голос Марты звучал неизменно приветливо.

Казалось, она и Кривде так же улыбнется, доведись той оказаться на ее пороге.

– И тебе, Марта, добра под ноги, – отозвался Шут.

– Не мне одной, – Марта обернулась к крыльцу. – Странник, поздоровайся.

Странник притворился спящим.

>>>

Далеко-далеко, за границей последнего мира, стояли неприступные скалы. В глубину этих скал вела нехоженая тропа. Конец той тропы терялся в непролазной пещере. Чей вход охраняла Зеленая Обезьяна. Грозен и уродлив был ее лик, остер был ее ум, а гнев страшен. Никто не осмеливался приблизиться к тем скалам и встретиться с той обезьяной.

Бесконечные годы назад премудрые боги поручили Зеленой Обезьяне как зеницу ока хранить сокрытое в пещере. А что там было сокрыто и по сей день неведомо многим. И было бы неведомо никому. Но однажды нашелся храбрец, чье любопытство оказалось сильнее любого запрета и острее страха. Верхом на своем быстроногом жеребце, в компании верного пса он объездил уже все закоулки Мира, и только далекие скалы оказались им не изведаны.

Долго ли коротко ли добирался герой до заветного места, однако на закате доброго дня он оказался у подножья скал. Тут конь его забил копытом, затряс черной гривой – отказался дальше идти. Пришлось герою спешиться.

Он был опытным путешественником. Всякая дорога была ему рада, всякий путь для него открывался. Но даже ему было непросто на нехоженой тропе, что вела к пещере. Камни из-под ног выворачивались, корни растений напротив – под ноги подворачивались. Колючки впивались в пятку, пыль и песок до самых глаз поднимались. Но герой упрямо прибивал стопами тропу к земле, покуда не сдалась она и не легла песчаной лентой. А тут уже и вход в пещеру виднелся.

Тут пес его заскулил тонко, лег брюхом в дорожную пыль – отказался дальше идти. И последние шаги герой сделал в одиночку.

У самого входа сидела Зеленая Обезьяна. Неподвижная, как валун, мхами и лишайниками обросшая. Седые брови до земли отросли, в усах паутина скопилась. Некогда богатое платье прахом опало, остались одни только золотые браслеты, да драгоценные серьги в ушах.

При виде стража, остановился путник, поклонился ему в пояс. Да не стал ходить вокруг да около – напрямую попросил пустить его в пещеру, поглядеть на скрывающееся в ней сокровище.

Подняла Обезьяна затвердевшие веки, усмехнулась страшно:

– Пропустить тебя, Принц? Что ж, дело нехитрое. Коли отгадаешь мою загадку – пропущу.

Герой изведавший тысячи тысяч миров, считал, что ему ведомо все на свете, и потому он храбро согласился:

– Загадывай!

Еще страшнее улыбнулась Зеленая Обезьяна.

– Знай же, Принц, ежели не отгадаешь моей загадки – я положу тебе в рот черную жабу, и язык твой станет змеиным. Слова твои пропитаются ядом, и истина в твоих устах обернется горькой правдой.

Но и это не устрашило героя.

– Загадывай, – велел он.

И Зеленая Обезьяна заговорила:

– Я чернее ночи,

Холоднее льда.

Мной беду пророчат.

Моя суть – вода.

Коль сумел вернуться,

Ты себе не верь –

Стоит окунуться

И проснется Зверь.

>>>

Проходя мимо, Марта состроила сердитые глаза. Странник сделал вид, что не заметил укора. Лишь проводил ревнивым взглядом молочную крынку в ее руках. Тратить добрую еду на Черного Шута он считал огромной глупостью. Не впрок ведь шла.

Черный Шут принял крынку в свои костистые руки, улыбнулся Марте, не размыкая синюшных губ. И вдруг плюнул в глиняное горлышко. Странник едва не вскочил, но вовремя заметил спокойствие Марты. А Шут меж тем достал из-за высокого голенища стальную ложку и щедро зачерпнул из сосуда густой сметаны.

Странник скривился и отвернулся. Во-первых, он сметану терпеть не мог. А во-вторых, он был готов поклясться подковами Черныша в том, что Марта проносила мимо него свежее молоко.

>>>

День и ночь бился герой над загадкой. И еще день, и еще ночь. Обезьяна не торопила его. Ожидание ее было терпеливее вечных скал, но и это терпение однажды иссякло.

– Я вижу, Принц, нет у тебя ответа, – изрекла Зеленая Обезьяна на закате четвертого дня.

На ее мшисто-морщинистую лапу прыгнула трехлапая жаба.

– Ты права, – вздохнул герой. – Ответа у меня нет. Но я заявляю о праве на отыгрыш.

– Отыгрыш, – усмехнулась Обезьяна и до поры отпустила жабу на волю. – Что ты хочешь мне предложить?

– Я тоже задам тебе загадку. И ежели ты ее не отгадаешь...

– Задавай! – весело согласилась Обезьяна. – Нет во всем Мире такого, что мне неведомо. Но давненько я ни во что не играла.

И герой начал загадку:

– Я везде и всюду,

Я извечно буду:

В молоке и хлебе,

В золоте и меди,

В звездах и планетах

Все, что солнцем грето.

Все, что видно оком

И творилось богом.

Я везде и всюду,

Я извечно буду,

В буре и покое –

Я всегда с тобою.

В гимнах и молитвах,

В музыкальных ритмах,

В выси поднебесной

В колыбельной песне.

– Это легко, – фыркнула Зеленая Обезьяна. – Это Материя и Дух – твои родители, Принц. То, с чего начался Мир.

– Это еще не вся загадка, – упрямо произнес герой.

– Хорошо, – кивнула Обезьяна.

И он продолжил:

– Я везде и всюду,

Я извечно буду.

Нити я сплетаю,

Все узоры знаю.

Все твои желанья,

Все твои страданья,

Цель, мечты о счастье

Мне одной подвластны.

– Еще легче, – поморщилась Зеленая Обезьяна. – Это старшая из сестер твоих – сама Судьба. Она воплощенная идея сотворения Мира.

Герой не отступил:

– Я везде и всюду,

Я извечно буду.

Под мои подковы

Мир ложится новый,

Стелятся дороги,

Тропы лижут ноги,

Карты моих странствий -

Это все пространство.

– А это ты, – кивнула Обезьяна. – Извечный Странник, Принц Пространства.

Она взглянула на понурившегося героя и велела:

– Продолжай.

Странник повиновался:

– Мы везде и всюду,

Мы извечно будем.

Наше столкновенье –

Вечное творенье.

Строим разрушая,

Любим убивая.

К смерти от рожденья –

Вечное движенье.

– Близнецы Хаос и Порядок в своем вечном конфликте, придающем движение потокам Мира, – Зеленая Обезьяна улыбалась все шире, радуясь давним воспоминаниям.

Герой понимал, что проигрывает, но отступить уже не мог.

– Я везде и всюду,

Я извечно буду.

Я и сам – суть вечность,

Знак мой бесконечность.

Что прошло, что будет,

Вероятность судеб,

Как могло, как стало –

Знаю я немало.

– Время, печальный твой брат, – вздохнул страж пещеры. – Продолжай, Принц.

– Я везде и всюду,

Я извечно буду.

Силы Мирозданья,

Мировые знанья,

Всех энергий токи,

И живого соки

Подчинятся снова

Правильному слову.

Силы обладатель,

Слову я создатель.

– Беспокойный брат твой – Маг, чьей воле подчиняется преображение всего сотворенного старшими. Хозяин волшебства творчества и творения. Что же, Принц, у тебя осталось совсем немного братьев.

– Я везде и всюду,

Я извечно буду.

Слезы и страданья,

Все твои желанья,

Все твои пороки

И мечтаний строки,

Смех, покой и ужас –

Все, что тебе нужно.

Всех эмоций маски,

Чувственные краски.

Всем стремленьям к выси

Я дарую смысл.

Зеленая Обезьяна прикрыла тяжелые веки.

– Вектор – Принц с бесконечными лицами. Тот, кто ведает целями, желаниями и страстями всего живого. Его я тоже знаю, Принц.

Герой облизнул пересохшие губы:

– Я везде и всюду,

Я извечно буду.

Дней твоих беспутных

Я последний спутник,

Счетчик дней бессметных,

Ключ дверей последних.

Я итог живого

И начало нового.

– Смерть, – тяжело обронила Зеленая Обезьяна. – Младший твой брат. Последний.

Дрогнул было герой, но тут же вскинул гордо голову.

– Нет, – сказал. – Это не конец моей загадки. Слушай же.

Я везде и всюду,

Я извечно буду.

Я на видном месте

Остаюсь безвестной.

Лишнею строкою

Я лишу покоя,

Комариным зудом

В чьих-то мыслях буду,

Неуместным смехом,

Маленьким огрехом,

Перебором точек...

И бессонной ночью.

>>>

Пестрая курица бросила ковыряться в пыли и принялась клевать сапог Странника. Это раздражало, но стоило прогнать ее – и Черный Шут поймет, что Странник все это время притворялся спящим, отчего он будет выглядеть глупо. Хотя куда уж глупее, чем сейчас? Нужно было сразу войти в дом, как только кибитка бродячего цирка остановилась на границе подворья. Не пришлось бы сейчас жариться на солнце, терпеть приставание курицы и слушать, как этот тощий урод неуклюже заигрывает с Мартой. Когда же у него наконец кончится сметана?

>>>

Сдвинула косматые брови Зеленая Обезьяна, заворочалась недовольно.

– Я наблюдала рождение Мира, мне ведомы все его тайны и я знаю всех старших детей Семьи. Не пытаешься ли ты обмануть меня?

– Кто лучше тебя может распознать ложь в моем голосе? – спросил Странник.

Обезьяна пожевала толстыми губами, прищурилась.

– Я буду думать, – произнесла она и сомкнула веки, застыв каменным изваянием.

Но едва только погрузился страж в свои думы, как Странник мышью проскочил в пещеру. Не со зла или корысти нарушил он правила игры. Но любопытство в его сердце горело столь жарко, что прожгло в нем червоточину.

А когда вошел он в заветную пещеру, сердце его наполнилось восторгом. И разгорелось в нем желание поделиться обретенным чудом. Выбравшись из пещеры, обошел Странник Зеленую Обезьяну и убедившись в том, что думы ее по-прежнему глубоки, со всех ног пустился в обратный путь.

>>>

Он все-таки задремал, разморенный теплым солнцем и мерным постукиванием клюва по загрубелой коже. Слышал сквозь дрему смех Марты. Чувствовал, как проходя мимо, она погладила его по волосам. Если б не спал – отшатнулся бы. Но дреме неведомы муки совести и боль незаслуженного прощения.

>>>

Недолгим был путь повелителя пространства. Совсем скоро он достиг ворот замка и ворвался в сад, где гуляла прекраснейшая из женщин.

– Мама! – воскликнул Странник, горя внутренним светом и радостью. – Скорее, мама, садись за моей спиной. Я покажу тебе нечто удивительное.

Улыбнулась ему женщина, протянула навстречу белые руки. Миг спустя они уже неслись по дороге, что сворачивалась лентой под волшебными подковами коня. Пройденный однажды путь становился для Странника в сотни раз короче, а потому были они у пещеры еще до заката дня.

При виде застывшей Зеленой Обезьяны, устрашилось было женщина, хотела назад повернуть. Но ласковые глаза сына убедили ее не бояться. Вместе вошли они в пещеру.

– Мама, смотри!

Гладкие стены пещеры блестели антрацитом, переливались темными радугами. По их поверхности плелись бесконечные узоры – устрашающие и притягательные изображения невозможных метаморфоз. Они тянулись вверх до купола потолка, до крошечного слюдяного окошка, сквозь которое сочился неверный свет. Он был настолько слаб, что его ни за что бы ни хватило на освещение огромных залов. Но везде и всюду, из трещин в каменном полу, из малейших щелочек – росли невиданные цветы. Их лепестки (листья? ветви?) мерцали незнакомыми красками, сияли таинственным светом. Меж зарослей порхали крохотные создания, своими прозрачными крылышками издавая нездешний звон.

В самом центре сада возвышалась чаша из черной стали, пронзенная черным же мечом. И в чаше той кипела, исходя ледяным паром, черная как смоль вода. Пар клубился, не в силах преодолеть барьера из начертанного на полу серебряного круга.

– Мама, посмотри, – Странник шагнул в круг и зачерпнул воду пригоршней. – Она холодная, ма...

– Не трожь! – запоздало вскрикнуло материнское сердце.

Глаза прекраснейшей из женщин наполнились ужасом. Лик ее стал белее мела.

– Мама? – любимый сын единым шагом оказался рядом.

Коснулся щек мокрыми руками, оставляя на мраморе кожи черные разводы. Чернота стекала до запястий, но там ей дорогу преградили материнские руки.

– Мама, ты чего?

Она держала его крепко, до боли, не давая отнять ладоней от собственных щек. Странник наконец заметил, как стремительно черная вода впитывается в кожу. Как тонкие ручейки бегут вверх, к носу и глазам прекраснейшей из женщин.

– Мама, нет! Отпусти!

Он рвался, но мать держала крепко, принимая всю черноту на себя. Пока та не заволокла некогда ясный взгляд. И тогда мама опала в его омертвевшие ладони.

Не замечая боли в оскверненных руках, Странник подхватил драгоценную ношу и ринулся к выходу.

– Это ошибка! – бросилась ему под ноги Зеленая Обезьяна. – Погрешность в расчетах, допущение в правилах, опечатка в законах Мира. Ее не должно быть! Ее не должно было быть! Это ошибка! Ошибка!

– Нет, – прошептал Странник сквозь слезы раскаяния. – Неверно...

– Это ошибка, – простонала Зеленая Обезьяна и расплакалась.

>>>

Упавшая на лицо тень разбудила Странника. Он поморщился, приоткрыл один глаз и вздрогнул, встретившись взглядом с Черным Шутом, что сгорбился над ним подобный уродливой кочерге.

Марты нигде не было.

– Хорошо ли спится тебе? – прошелестел Черный Шут, склоняя голову к острому плечу.

– Не жалуюсь, – буркнул Странник.

– Ты никогда не жалуешься, – вздохнул Шут, скорбно качая головой.

Странник подобрался, сел ровнее, освобождая на крыльце пространство. Шут молчаливым приглашением не воспользовался, и Странник втайне был этому рад.

– Мне ли жаловаться? У меня все хорошо.

– Болят? – Шут беспардонно ткнул пальцем в сторону мертвенно-синих ладоней.

– Тебе ли не знать? – огрызнулся Странник.

– Если бы я мог знать все, – улыбка Шута была настолько кривой, что походила скорее на гримасу боли.

– То что?

– То отрубил бы тебе руки заранее, – вдруг зло сощурился Шут. – А лучше ноги.

Странник встретил его пронзительный взгляд внешним спокойствием.

– Значит, мне повезло, что ты всего не знаешь.

Черный Шут хохотнул, оценив шутку.

>>>

Долго ли коротко ли вез герой свою драгоценную ношу, и в какую сторону Мира увез их добрый конь – то неведомо никому. Потому как пути Странника неисповедимы простым смертным. Но с тех пор никто более не видел прекраснейшую из женщин ни среди живых, ни среди мертвых.

Бесконечна Мировая скорбь. Неистребима во всем сущем скверна. И болят-болят-болят Странника синие руки.