– Ну, как тебе? – спросил Виктор, едва переведя дух после последней строки. – Интересно, правда? Мари? Ты еще тут, Мари? Чего молчишь, уснула? Слушай, это у меня что-то пикает в телефоне или у тебя?

– Девушка, ты переходить собираешься или нет? – какая-то старуха ткнула застывшую Марину в спину. – Встала как дура...

– Да, – машинально ответила Марина сразу всем. – Да, я иду. Я сейчас...

И сорвалась с места. Вслед ей понеслись ругань, обвинения в наркомании и психическом нездоровье, но она их уже не слышала. Марина летела по улицам, почти не касаясь ногами мокрого асфальта, не замечая луж и ям, не обращая внимания на цвет светофоров и сигналы машин. Ее сердце летело впереди, горя путеводной звездой.

Наверное, стоило приостановиться, собраться с мыслями, успокоиться. Сесть на маршрутку в конце концов и доехать в два раза быстрее. Но перед внутренним взором Марины вставали картины одна страшнее другой. Она уже видела, как чудовища ловят отголоски произнесенных слов и мыслей, как становятся на след, как приходят в тесную квартирку Виктора в самый темный час. И как вместе с книгой выносят из нее его горячее юное сердце.

Нет. Она не должна этого допустить!

– Куда?!

Марина не успела заметить ни очередного перекрестка, ни взвизгнувшей в испуге машины. Она и удара не почувствовала – просто что-то вдруг толкнуло ее вперед и вверх. На миг весь мир заслонил собой сухой шелест жестких перьев, пару раз хлопнули крылья, в лицо ударил теплый порыв ветра. И вот Марина уже стояла по другую сторону перекрестка, ловя прощальную нотку дешевых сигарет. Целая, живая.

– Ты куда прешь, дура! – орал ей вслед перепуганный водитель, но Марина не слышала и этого.

Она снова бежала.

>>>

Она буквально упала в коридор Викторовой квартиры, словно подстреленная птица, чудом дотянувшая до спасительного берега. Распласталась по линолеуму, прижалась горящей щекой к его прохладе. Глотала затхлый воздух, все никак не могла надышаться.

– Мари, ты чего? – Виктор присел перед ней на корточки, осторожно тронул за плечо. – Ты ко мне пешком бежала что ли? Вот дурная, а говорила, что не придешь.

– Нет, – сипло вытолкнула из себя Марина и заставила себя хотя бы сесть. – Нет. Я... просто.

Она уже видела – все в порядке. Виктор сидел перед ней живой и здоровый, улыбался растерянно, но довольно. В квартире чувствовался прежний древний запах, без каких-либо тревожных ароматов. Возможно, потому что ничего и не должно было случиться, не могла какая-то глупая сказка призвать гончих. А возможно потому, что Марина все-таки успела.

– Чай будешь? – спросил Виктор.

Марина только кивнула, все еще шумно дыша носом и пытаясь усмирить звенящую от кислорода голову. Когда поднялась с пола и шагнула в направлении кухни, ее даже слегка повело – пришлось ухватиться за дверной косяк.

Книга лежала на столе, на прежнем месте – там, где Марина ее видела в последний раз. Словно Виктор вообще ее не трогал. Не позволяя себе усомниться и потерять драгоценное мгновение, Марина почти не глядя сунула ее в наплечную сумку. Обо что-то уколола там палец, но побоялась сейчас заглядывать и проверять, потому что Виктор уже оборачивался к ней от плиты, держа в руках две чашки с ароматным напитком.

– К чаю только чай, – сообщил он. – У меня сейчас с деньгами не очень.

– Все в порядке, – Марина улыбнулась, обнимая чашку ладонями. – У меня тоже самое.

– Да ладно прибедняться, у тебя всегда какое-нибудь варенье есть.

– Зато хлеба вечно нет.

– Это да, – фыркнул Виктор.

Марина замерла, когда он сел и поставил свою кружку ровно на то место, где до того лежала книга. Все ждала его растерянного «а где?». Но Виктор, кажется, не заметил пропажи. Это было странной удачей – Виктор, при всей своей рассеянности не мог вот так взять и забыть о предмете своего увлечения. Но Марине было слишком важно сейчас не задаваться лишними вопросами, а защитить друга.

Она сделала маленький глоточек и сообразила, что все еще сидит в уличной обуви. А еще, что ей нельзя сейчас задерживаться здесь, иначе друг захочет почитать ей еще что-нибудь. И уж тогда-то...

Марина поднялась, не зная, как объяснить свой поспешный уход после того, как прибежала сюда через половину города. Огляделась в поисках подсказки. Взгляд зацепился за яркий квадрат на выцветших обоях.

– Здесь была картина, – произнесла она прежде, чем вспомнила, почему так не хотела смотреть в ту сторону.

– Я ее выбросил, – ту же пояснил Виктор. – Толку с нее – сплошное темное пятно, уже и не понятно, что на ней. А смотрелось жутко. По-моему, даже тебя она напугала.

– Да, – кивнула Марина. – Жуткая была вещь.

Сейчас ей подумалось, что не выброси друг картину, и она не успела бы. Гончие вышли бы прямо из нее. Смоляной жижей вытекли бы сперва на стену, а после сгустились в углу, обросли жесткой шерстью, проросли зубами и когтями. Марина даже зажмурилась, чтобы перестать видеть эти страшные кадры в своей голове.

– Главное, вынес к мусорным бакам, бросил и только тогда вспомнил, что пакет с мусором в коридоре так и остался. Пришлось второй раз спускаться, выбрасывать. Смотрю, а картины нет уже – утащил кто-то. Наверное, из-за рамки. Рамка-то там хорошая была, зря не вытащил. Хотя, на кой она мне? – продолжил вещать Виктор.

Сердце в груди дрогнуло. Марина зажмурилась еще крепче, стараясь не думать о том, кто мог позариться на такой ужас. Может быть и правда кому-то приглянулся старый багет, а холст так и канет в пучины свалки? Марине очень хотелось в это верить.

– Мари, ты в порядке?

– Нет, – призналась Марина и открыла глаза. – Наверное все-таки не стоило мне...

Она обернулась и сбилась, потому что Виктор оказался слишком близко. Совсем близко, так, что она едва не ткнулась носом в пуговицу на его рубашке. Он наклонился и тронул губами ее лоб.

– У тебя жар, Мари.

Она могла бы сказать, что все еще не остыла после бега, что в груди все еще кололись тысячи иголочек, а ноги гудели от усталости. Но ремешок сумки оттягивал плечо, а собственные сапожки казались раскаленными железными башмаками для Золушкиной мачехи.

– Мне нужно домой, – кивнула Марина. – Отлежаться, отдохнуть. Зря я, наверное...

– Я вызову тебе такси.

– У тебя же денег нет.

– На это найду, – отрезал Виктор, открывая приложение. – Я тебя в таком состоянии вообще бы из квартиры не выпустил, но у меня тут тесно и пыльно, и положить тебя некуда толком.

– Спасибо, – прошептала Марина.

>>>

Дома она наконец-то разулась. В очередной раз повздыхала над прохудившимся сапожком и снова отложила визит к башмачнику до завтра. Стоило сесть на диван, и силы окончательно оставили ее. Да еще и Дымка придавила сверху неподъемным грузом.

Запустив пальцы в мягкую шерсть, Марина второй рукой дотянулась до сумки. Потянула молнию. Сумка перекосилась на бок и из нее ворохом полетели черные перья. А следом вывалилась книга. Марину дернуло все телом от запоздалого испуга, от вспыхнувшего в памяти рывка и визга шин. Она огладила перья дрожащей ладонью.

Не собиралась брать сказки в руки, не хотела к ним прикасаться. Но книга сползла по краю дивана и шлепнулась на пол. Из нее выпорхнуло несколько оторвавшихся страниц. Марина подняла одну и машинально прочла первую строку. А за ней еще одну. И еще.

«Жила-была большая семья. Прямо большая-пребольшая, как королевская семья из сказки про двенадцать лебедей или воронов – тут уж кому как. Да и семья эта тоже была, можно сказать, королевская (а можно и не сказать, а только подумать. А уж если представить...). Были там сыновья и дочери, братья-сестры, да один родитель. Отец...»