Репортёров был много. Собственно, как и полиции, которая, пыхтя и удерживая толпу назойливых журналистов, ослепляющих глаза вспышками камер и оглушающих бесконечными вопросами и окликами.

Последний месяц зимы подходит к концу, но погода всё равно продолжает печалить жителей Сеула, насылая на город противный дождь, позже превратившийся в ливень.

По этой причине, гости, покидающие свои дорогие машины, сразу бегут под большие чёрные зонты, которые им любезно предложила охрана.
Ступая по красной мокрой дорожке, они пропадают в дверях шикарного зала, сияющего золотом и пафосом. Будто дворец небесного царя.

Ким Тэхён прибывает на фуршет раньше Чанёля, бесконечно радуясь такому факту, ибо теперь шансов наладить контакт с президентом гораздо больше.

Однако розовые мечты черноволосого разбиваются о действительность, когда он узнает, что господин Квон, нынешний глава государства, занят в кабинете с иностранными послами. Пока он освободится Южные точно прибудут на место.

Тэхён, одетый в официальный костюм от известного модельера Парижа, занимает своё место, поправляя красный бархатный пиджак и изучая приглашённых гостей.

С многими из них он хорошо знаком, с кем-то до сих пор в ссоре, других же предпочитает игнорировать, относя к грязью под ногтями.

Они все фальшиво улыбаются друг другу, важно держа в руках бокалы с напитками и тихо хихикают.

Музыка скрипки впервые нервирует Тэ, и он криво натягивает уголок рта, решая перестать разглядывать атмосферу вокруг. Его взгляд падает на небольшую фигурку рядом с собой.

Больше всего на свете Ким Джису не хотела появляется в свет в сопровождении Северного, потому как сразу по Корее разлетятся слухи о скорой свадьбе. А это... конец! Но придурок Ви наплевал на желания девушки, ещё и позируя перед папарацци у входа, сдержанно отвечая на любопытные вопросы.

Одним словом, карты на стол. Уже завтра утром весь интернет и прочие СМИ будут трубить о том, что Ким Тэхён и Ким Джису сыграют свадьбу в следующем месяце. Просто зашибись.

— Хватит так зырить. Раздражаешь, — фыркает Джи, даже не посмотрев в сторону парня.

Он слегка улыбается, прищуривая глаза.

— Почему я не могу полюбоваться своей красавицей-невестой? Тебе очень идёт это платье, — выпивает шампанского Тэ, облизывая нижнюю губу, — я сделал правильный выбор.

Также Ким ненавидит сегодняшний наряд на себе, так как его выбирал Северный. Это длинное воздушное платье с вырезом «лодочка», обнажающее изысканные ключицы девушки и немного плечи. Цвет морской пены явно был создан для прекрасной кожи кореянки, ибо они гармонировали друг с другом.

— Оно неудобное, — отрезает Джису, отворачивая голову в противоположную сторону от жениха.

Неподалёку от их стола находится место Пак Чимина, Феликса, Юнги и Джексона, которые, вальяжно сидя на стульях, о чём-то переговариваются, глазами указывая на смеющихся молоденьких девушек у колон.

— Перестань дуться, солнышко, — неожиданно для Джи Тэхён наклоняется к её уху, почти касаясь губами мочки, отчего в груди Джи похолодело, — тебе не подходит такое выражение лица.

Фыркнув, она отталкивает рукой от себя парня. Да что он возомнил о себе? Ви правда считает, что Джису теперь будет нормально относиться к нему, после произошедшего? Он — монстр!

— Тебя я забыла спросить. Я не твоя собака, чтобы слушаться. Приказы отдавай своим шестёркам, понятно?

— Помереть хочешь? — усмехается черноволосый, удивляясь ядовитому язычку невесты и её сумасшествию. — У меня сегодня хорошее настроение, поэтому я тебя не стану наказывать, но впредь, Ким Джису, — он повторно наклоняется, хватая рукой подбородок скривившийся девушки, — не забывай, кто я. Я сделаю тебя покладистой. Обещаю, солнышко...

Закусив губы, дабы сдержать чувства, кореянка опускает голову, поливая в уме матом черноволосого. Её бесит, что он станет ей мужем. Почему судьба так жестока с ней? Почему у кого-то есть право выбора, а кто-то вынужден идти на поводу Северных? Если бы только она нашла поддержку, защиту, то непременно бы сбежала из тюрьмы Кима.

Тем временем снаружи слышится новая волна движения толпы, окликающей чьё-то имя. Взгляды собравшихся метаются к высоким дверям, где пафосно появляются Южные во главе с Пак Чанёлем.

Словно в замедленной съёмке, они важно шествуют в центр богатого зала, рассматривая своё отражение на мраморном полу молочного цвета.

Северные закатывают глаза, разглядывая вырядившихся Южных. Казалось бы, ничего примечательного, однако появление вышло на отлично. Каждый выделяется из массы: Чанёль в бежевом костюме, который непременно идёт ему, Бэк в своём традиционном цвете, в тёмно-синем; О Сехун, натянувший пафасную улыбку, одет в чёрную водолазку и строгие брюки, а на груди его красуется брошь в виде жука скарабея.

Дальше по списку идут БэмБэм, Кай и Розэ, уместившаяся между ними. И самыми последними, наряду с улыбающимся камерам, идут Хосок и Чонгук.

Макнэ, открыто игнорирует как и прессу с людьми вокруг, так и свод правил, например, дресс-кода: он надел чёрную кофту, поверх которой оказалась кожаная куртка. Это было смешно. Ну, и если смотреть на сегодняшний наряд Чеён, чьи белокурые волосы собраны в высокий хвост. Она специально надела кожаный костюм? Вот же...

Теперь, ворчит у себя в голове Гук: они похожи на парочку, а это глупость.

Они, наконец, проходят на свои места, после чего зал вновь погружается в гвалт.

Кто распределял план посадки?

Тэ недоволен, ибо Южные сидят прямо напротив его стола, и теперь Ким вынужден буравить взором затылок Чанёля.

Вечер обещает быть полон сюрпризов и насыщенных выходок.

— Президент здесь? — спрашивает Бэкхёна у Пака, поправляя пиджак.

За одним столом уселись только трое, остальные Южные заняли место слева от главаря.

— Да, я видел его машину, — вместо пепельноволосого отвечает Сехун, подзывая к себе официанта с подносом, — есть что покрепче?

Молодой парень с бабочкой отвечает «нет», после этого О недовольно цыкает и всё же берет бокалы шампанского для себя и друзей.

— Кто это рядом с Тэхёном? Я помню её ещё со дня сходки, — почесывая ухо, спрашивает Бэк, мельком глядя на недовольное лицо Джису, которая пытается не умереть со скуки.

Чанёлю не нужно было оборачиваться, чтобы понять о ком идёт речь. Только войдя в помещение, он сразу пересекся взглядом с королевой Джи. Пак совсем её не знает, однако к девушке уже появились определенные чувства — жалость. Связаться с Ким Тэхёном... Не завидное положение у неё.

— Невеста его, — коротко отвечает Чанёль, рассматривая кафедру с микрофоном на сцене, позади которой включён прожектор с различными картинками Сеула, да и вообще Кореи.

— А она ничего, — оценивает Сехун, улыбаясь той, когда их глаза находят друг друга; к несчастью парня, девушка морщиться и закатывает глаза, — только видно, что высокомерная дрянь.

— И как ты это понял? — усмехается Бэкхён.

— А ты не знал? Я экстрасенс...

Пока друзья обсуждают пассию Северного, за соседним столиком растёт напряжение. Хотя никто этого и не замечал, за исключением двух человек, которые по року судьбы умудрились сесть друг напротив другу, отчего вынуждены теперь смотреть куда угодно, только не прямо.

Чеён, лениво проводя указательным пальцем по бокалу, считает пузырьки газа в шампанском, краешком уха слушая веселые истории Хосока о прошлогодней поездке в Германию. Он точно подметил, что язык грубоватый, и иногда кажется, словно вас ругают, в то время как просто пытаются спросить элементарное: «Как дела?».

Кай, одетый в красный костюм, поправляет уложенные волосы и громко смеётся, привлекая на себя излишние взгляды со стороны.

Бэм хмыкает.

— Смотри, как эти пялятся, — намекая на компанию Феликса и других Северных, замечает таец.

Чонин, Хосок и Гук одновременно поворачивают головы в бок, вмиг избавляя лица от улыбки. Вот это взоры... Будто пытаются выпустить пули из глаз или лазер, а может даже ракету.

После объявления временного перемирия, Север и Юг пытаются держать себя в руках, дабы не устраивать беспорядки, но никто не запрещал немо поливать друг друга грязью.

— Высокомерные ублюдки, — звучит за разными столами.

За Южными — говорит Бэм, за Северными — Джексон. Повезло, что их одновременное замечание не прозвучало слишком громко, иначе бы... Не стоит думать об этом.

— Чеён на тебя брат смотрит, — обращается к блондинке Кай, и та удивлённо окаменевает, не решаясь поворачиваться за спину.

И что? Пусть смотрит. Он всегда так делает, продолжая ненавидеть.

— И ещё кое-кто... Джексон Ван, если не ошибаюсь? — щёлкает пальцами Бэм.

Устав пялиться на Северных, ребята решают вновь поболтать, затрагивая опасную тему для Пак. Её щёки загорели от волнения, и во рту пересохло, потому она отпивает глоток шипящего шампанского, зажмурившись.

Чонгук глядит на девушку сквозь ресницы. Он сидит, перебросив одну руку через стул, а голову чуть наклонив вниз, из-за чего чёлка в виде запятой небрежно уложена на лбу. Боже правый...

Розэ успела подумать, какой брюнет горячий, когда выглядит так... Однако стоп! Она не хочет замечать подобные вещи. Пусть Лиса займётся его сексуальностью. А блондинка наладит свою жизнь и убежит из Кореи.

— Это тот, кому Розэ влепила пощечину? — уточняет Чон Хосок. — Вай, вот это был удар.

— Ты умеешь драться, Чеён? — спрашивает Кай.

— А ты как думаешь? — давится смешком кореянка, приподнимая одну бровь.

— Надо бы это исправить, — задумчиво протягивает Бэм. — Чонгук! Ты можешь научить её.

Чон и Пак переглянулись, но после сразу отвели взоры.

Сердце блондинки затрепетало, и в этот момент она ощутила бабочки в животе от волнения.

— Я не подписывался на это, — отказывается парень, сжимая челюсть.

— Да ладно тебе. Чего такой грубый? Ты хорош в этом. Научи её пару приёмам, — бодает локтем макнэ Кай, фыркая.

Розэ ощущает себя не в своей тарелке, желая покинуть стол и спрятаться где-то в чулане.

— Сам учи. У меня нет ни желания, ни времени.

Вдруг крайние двери зала отворяются, обращая на себя взоры всех гостей, которые мигом поднялись со своих мест, встречая важных персон.

Господин Квон, его компаньоны и иностранные послы, улыбаясь чему-то, проходят вперёд.

Тэхён хищно прищуривается, изучая нового президента.

Человек средних лет с густыми короткими волосами, морщинами на лице, заметными мешками и глубоко посаженными глазами.

Он, поправляя галстук и рукава пиджака в полоску, поднимается на сцену и умещается за кафедрой, принимая бурные аплодисменты от зала.

Выглядит безобидно, но так ли это на самом деле?

Сканируя господина, Северные и Южные пытаются понять: возможно ли с этим орешком договориться?

Жестом президент просит всех занять свои места, и овации прекращаются. Музыка больше не играет, никто не хихикает. Абсолютная тишина, в которой витает множество мыслей. Все ждут речь новоиспечённого главы государства.

Чеён в этой суматохе незаметно для всех успевает поглядеть в сторону Чимина, который, перебрасывая ногу на ногу, важно кладёт руки на колени, принимаясь слушать господина. Никаких эмоций на этом красивом лице...

— Добрый вечер, уважаемые коллеги и гости. Меня зовут Квон Дон Джэ. В первую очередь мне хочется поблагодарить вас за то, что уделили мне время и пришли на сегодняшний фуршет. Прежде чем приступить к своим обязанностям как президента республики Корея, — все повторно хлопают, отчего мужчина сдержанно улыбается, — спасибо. Гм, моя задача создать оптимальные условия для проживания в стране, чтобы народ, в первую очередь, чувствовал себя в комфорте и безопасности. Эту цель перед собой ставит не только президент, но и каждый из вас: предприниматели, бизнесмены, политики, военные и государственные деятели... Заняв кресло в Синем доме, я почувствовал большую ответственность за судьбу нашей страны. Я ощутил вес такого понятия как «власть». Если мы хотим видеть нашу республику как одну из самых развитых стран мира, нужно работать. Работать до седьмого пота. Уверен, парламент и правительство станут солидарны в моем выборе... Как вам известно, — откашливается Квон, складывая руки на кафедру, — господин Пак подписал документ об отставке с поста мэра, связи с проблемами со здоровьем. Он многое сделал для нашего с вами города, столицы, лица республики Корея. Думаю, господин Пак заслуживает аплодисментов. Спасибо...

Сехун наклоняется к Бэкхёну, устало вздыхая:

— Почему так нудно-то?

— Тихо. Лучше прислушайся. Это важные вещи.

Черноволосый не согласен с другом, поэтому лишь закатывает глаза, возвращая внимание на выступающего.

— Хочу сообщить вам хорошую новость, что я уже нашёл достойную замену господину Паку, и место мэра города Сеул не будет пустовать. Сегодняшний фуршет организовал он, желая познакомиться с членами парламента и общественными деятелями нашей республики. Прошу вас, — мужчина указывает рукой в сторону, вмиг хлопая в ладоши и отходя от кафедры.

Все, не скрывая любопытства и удивления, поворачивают шеи в сторону дверей и встают со стульев, встречая громкими аплодисментами новоиспеченного мэра.

И лишь Тэхён с Чанёлем хмурят в недоумении брови, предчувствуя подвох. Их взгляды на секунду встречаются и этого хватает, чтобы они убедились в собственных мыслях.

Стук каблуков лакированной обуви никто не слышит из-за какофонии. Народ затаил дыхание, поедая глазами появившуюся в помещении высокую фигуру в чёрном деловом костюме, но на удивление с ярким цветом волос.

Челюсть Пак Чанёля и Ким Тэхёна, кажется, отвисает до пола, а в зрачках зажигается огонёк. Надо было сфотографировать выражение их лиц, ибо такими одновременно взбешенными, растерянными и напуганными никто из ребят предводителей не видел.

Время растянулось подобно жевательной резинке.

Ким Сокджин кланяется президенту, пожимая тому руку и сладко улыбаясь, из-за чего женская половина зала сходит с ума. Он встаёт за кафедру, приподнимая микрофон.

Джису, потрясённая не меньше жениха, выбирается из транса и наконец глотает воздух, заливисто и искренне улыбаясь. Она тоже начала бурно хлопать другу, радостно что-то воркуя, совсем не замечая застигнутого врасплох, черноволосого.

— Божечки! Это же Джин! Спятить можно... Тэхён, ты чего застыл? Почему не радуешься? Это же наш Сокджин~а! — толкает локтем Кима Джису.

Виски неприятно стучат, в горле застревает кислый комок, а злость застилает глаза Северного. От волнения вены на его шее раздуваются, взор же становится чугунным.

Девушка взволнованно осмотрелась, переставая лыбиться.

— Сокджин~а? Наш? Ты мое терпение испытываешь что ли? — рыкает Тэ, сильно сжимая кисть руки кореянки, и по этой причине она ойкает.

— Больно! Пусти! Да что с тобой не так?! — выдергивает руку она.

— Помалкивай весь оставшийся вечер, поняла меня? И никогда больше не заикайся о Ким Сокджине, не то даже твоё наследство тебя не спасёт.

После сказанного он отшвыривает её от себя, злым оком поглядывая на счастливого мэра.

Он продолжает что-то говорить, влюбляя людей в свой голос сильнее. Так уверенно держится, будто миллион раз стоял на сцене, выступал перед политиками... Неужели это заговор? Неужели он всё продумал? Господин Квон — его марионетка или компаньон? Как Киму удалось подняться на такой уровень? Чёрт...

До Чанёля и Ви одновременно доходит реальность: Сокджин собирается уничтожить Северных и Южных изнутри. Теперь власть на его стороне, а группировки остались без поддержки. Если фиолетоволосый захочет подгадить им, ему надо только щёлкнуть пальцами.

Осознав это, Пак ругается под нос и глубоко вздыхает, сжимая до дрожи кулак под столом. Парни мигом понимают, что происходит что-то поистине масштабное, раз брюнет так зол.

— Это он, Ким Сокджин, о котором все трубят уже несколько дней? — догадывается Чеён, смотря на переполошившихся ребят.

Но те не сразу услышали вопрос блондинки, скептически сверля взглядом говорившего широкоплечего парня. Только Кай ответил невнятно «да».

Ты хотел появиться эффектно, Джин? У тебя это получилось.

—...Спасибо за доверие. Я вас не подведу. Впрочем, признаюсь честно, у меня уже составлены проекты на ближайшие полгода, и это будут масштабные изменения. Я, при поддержке господина Квона, — улыбается президенту Ким, — выведу Корею и торговые районы Сеула на новый уровень. Гарантирую, результатом вы останетесь довольны. Корею ждёт слава и большие перемены. Я обещаю... — хитрым оком он глядит на бывших друзей и даёт клятву.

Поразившись напором мэра, гости поднимаются со своих мест и снова аплодируют, подходя к молодому человеку, чтобы поздороваться.

Ви и Чан с лёгкостью обнаруживают подтекст сказанного, снова выругавшись под нос. Кто знает, что в голове у ублюдка? Начинаются «голодные игры».

— Какая кошка пробежала между тобой и Джином? — спустя пятнадцать минут Джису находит в толпе жениха, устав болтать с безмозглыми дамочками о сумках и одежде.

Черноволосый оглядывается за плечо, обнаруживая девушку и извиняясь перед собеседниками, отходит с Ким подальше.

— От тебя много шума, — буркает Тэ.

— Не переводи тему. Ты его избегаешь, я это сразу заметила, — скрещивает она руки на груди, ища в толпе знакомое лицо.

— Солнышко, мои личные дела не должны тебя волновать, ясно?

Его ладонь, которая легла на оголенный участок плеча, весит тонну. Так, во всяком случае, кажется Джи.

— Это не твои личные дела. Вы же были друзьями... Да и я с ним в хороших отношениях, — задумчиво проговаривает черноволосая, собирая картинку в уме.

Её так долго не было в Сеуле, что многое прошло мимо. Лучшие друзья отныне заклятые враги? Если так, то почему Джин не сказал ей об этом, прекрасно зная о помолвке? Чёрт.

— Я что-то упустил? — серьёзным тоном интересуется Ви. — Какие у вас отношения? Вы что, общаетесь?

— Мы часто виделись в Токио. И вообще, это сейчас неважно.

— Нет, важно. Запомни, солнышко, теперь вас с Сокджином ничего не связывает. Я запрещаю тебе как-то с ним контактировать. Надеюсь, дважды мне объяснять не надо? — он заправляет прядь непослушных волос за ухо девушки и хищно оскаливается. — Вот и хорошо. А теперь потеряйся. Мне нужно решать рабочие моменты.

Когда парень разворачивается к кореянке спиной, Джису не выдерживает и скорчивает рожицу, мечтая снять с ноги туфлю и хорошенько треснуть им по затылку Северного. И что ей теперь прикажете делать? Куда деться?

Не придумав ничего интересного, Ким тяжело вздыхает и возвращается за стол, где остывают блюда с морепродуктами. Когда скучно, лучшая идея — это покушать.

— Пак Чанёль, — здоровается с Южным мужчина в солидном возрасте, — давно я вас не видел.

Брюнет высокомерно хмыкает, рассматривая морщинистое лицо президента холдинга по отделу продаж. Рядом с ним стоит женщина низкого роста, которая точно переборщила с подтяжкой лица.

— Работа не позволяет. Думаю, вы как никто другой понимаете меня, — отвечает дежурной фразой Пак, не заинтересовавшись в беседе.

Он постоянно осматривается, пытаясь застать фиолетоволосую макушку, однако Джина нигде видно не было.

— Да-да. Кстати, вы знакомы с моей супругой? Тут ещё и моя старшая дочь. Возможно, вы её знаете? Она ведущая утренних новостей, — мужчина принимается разыскивать девушку, но его старания были безрезультатными. — Чёртова девка, опять где-то ходит...

— Ничего страшного, я потом с ней познакомлюсь. Сейчас извините меня. Нужно идти, — быстро поклонившись, брюнет, не дождавшись ответа, пробирается сквозь толпу к болтающим между собой ребятам.

На фоне заиграла музыка, отчего народ расступился, освобождая центр зала для танцующих пар.

— Видели Сокджина? — кивает Южным Пак, положив руки на торс.

— В последний раз он тёрся рядом с президентом. Здесь столько охраны, — Кай обводит взглядом людей в наушниках.

— Как вернутся — дайте знать. И ещё, присматривайте за Тэхёном. Этот паршивец не упустит шанса поболтать с Квоном.

Разобравшись в инструкциях, молодые люди принимаются за задачу, разыгрывая сценку «мы просто хорошо проводим время». В общем-то Сехун успевает делать несколько дел одновременно как Цезарь: то поворкует с молоденькими дурочками, которые сразу таят лишь от одной пошлой шутки, то пересечётся взором с Пак Чимином, стоящим в самом углу. Блондин залпом пьёт шампанское, вытирая рукавом рубашки мокрые губы. Все были заняты делами... И лишь Юнги, бросив окурок в лужу, сплёвывает слюну и морщится, поглядев раздражённым взглядом на затянутое чёрное небо, откуда капают маленькие капли дождя.

Он бы предпочёл сейчас лежать в своей кровати, слушая мелодию Бетховена, а не находиться в этом хаосе.

Ругнувшись на своём диалекте, белокурый возвращается к большим дверям коттеджа, у которого ещё недавно караулили папарацци, и в этот момент сталкивается плечом с неизвестной особой, безразлично кинувшей взгляд в его сторону.

Они буквально застревают в дверях, не желая уступать друг другу.

Скривившись, девушка громко выдыхает и умудряется пропихнуться в холл, покосившись на блондина взором «что за придурок?».

— Уступать дамам не учили? — поправляя бретельку чёрного платья, фыркает незнакомка.

Она невысока и худа, с кошачьим взглядом и красной помадой на полных губах, отчего кажется весьма дерзкой. Её чёрные волосы подняты в тугом хвосте, а на маленьких ушах висят грушевидные бриллиантовые серьги.

«Очередная любовница богатого старикашки», — рассуждает Мин.

— Глаза тебе для чего? Не видела, что я захожу внутрь? — засовывает руки в карманы штанов тот.

Ровные брови девушки подпрыгивают ко лбу, а сама она возмущённо открывает рот:

— Ты воспитывался в зоопарке?

— А что, мы были соседями? — ехидничает Юнги, игнорируя тот факт, что девчонка плетётся за ним.

Вот же... И повезло же ему наткнуться на надоедливую шлюшку.

— Тебе всего-то надо было сказать «простите», — равняется она с Мином, злобно стреляя глазками.

Северный нехотя останавливается и ещё раз глядит на неизвестную, заострив внимание на заманчивых губах. А она красивая, но жаль, что гадюка.

— Даже моя мать никогда не получала от меня извинений, не то, что ты. Отвяжись уже, а, бесишь, — шикает напоследок блондин и, почти не отрывая ног от пола, направляется к столику, где напивается Джексон.

Девушка, не привыкшая к подобному обращению, часто заморгала и провела языком по небу, отказываясь верить в случившееся.

В Париже и Лос Анджелесе перед ней лебезили, боясь вставить кривого слова, а тут... Мда, и это культура Кореи? Дикари какие-то.

Продолжая пожирать глазами безымянного парня, кореянка пообещала тому: «Ничего, ты ещё пожалеешь, что нагрубил Ким Дженни», а потом скрылась среди гостей...

Фуршет набирает обороты. Если вначале люди продолжали играть роли важных деловых господ, то сейчас, когда импортный алкоголь заполнил разум — все сбросили оковы.

Женщины смеются громче, соглашаясь на танец с молодыми и не очень людьми. Мужчины улыбаются до ушей, заключая выгодные сделки.

Даже Тэхён смог вынести что-то полезное из данного общества: заключил контракт с господином Ли, директором JJgroup, который занимается нелегальным экспортом сигарет с наркотическими веществами. Правда об этом знают лишь единицы.

Чеён сдалась после третьей пошлой шутки Сехуна, сжав веки и уши, чтобы не слышать кульминацию истории. Быть единственной девушкой в компании ребят — ад. С ними совсем неинтересно, потому что они обсуждают лишь оружие, дальнейшие дела бизнеса, ножки и декольте куколок и прочую чушь, которая Розэ уже раздражает. Единственное, что по настоящему радует её — наблюдение: О наконец-то перестал приставать к ней.

После того случая в туалете на вечере годовщины, черноволосого будто подменили: видимо, реально принял и осознал свою оплошность.

Блондинка, наблюдая за его смехом, вспомнила попытки извиниться перед ней. Правда что ли раскаялся? Или это отвлекающий манёвр, так сказать, иллюзия, чтобы войти в доверие, а потом раз — напасть...

Нет, Пак железно решила для себя, что пока будет общаться с Сехуном, сохраняя не хилую дистанцию.

И вновь подавляет зевок, оглянувшись по сторонам. Как же здесь скучно.

Чеён никогда недолюбливала подобное времяпрепровождение. Перед глазами всплыли моменты из прошлого: родители силком тащили дочь с собой на всякие торжества, надеясь заключить с кем-либо выгодную сделку и сплавить Розэ. Чёрт возьми... Однажды у них это получилось, именно так девушка познакомилась с каблучком Джинёном. Ужасное было время, полное слёз, истерик и ссор.

Оттолкнувшись от колонны спиной, Пак проходит мимо Южных, подмечая в уме, что сейчас бы сюда притащить Лису: вечер сразу бы преобразился. Хотя, нет, стоп-стоп-стоп. Если привезти сюда Манобан, то она сразу побежит к своему ненаглядному Чонгуку, с которым либо спит, либо дружит, либо... встречается?

По плечам Розэ в тот же миг пробегают мурашки лишь от одной мыслишки. Любовь? Нет уж, ни с Чоном. Да и вообще, блондинке плевать на это, ведь отношения Южного и тайки — их сугубо личное дело. Наверное...

— Как здорово. Я как раз шёл к тебе, — говорит кто-то, одним движением повернув тело кореянки к себе лицом.

Затаив дыхание, Чеён в недоумении хмурится, после чего выпучивает накрашенные глаза, испепеляя самодовольное лицо Северного, который, не спросив разрешения, кладёт свою ладонь на талию блондинки, а другой переплетает их пальцы.

— Отпусти, — она судорожно пытается выдернуть свою руку из его клешней, но темноволосый реагируют молниеносно, сжимая её длинные пальчики между своими, двигаясь в такт медленной музыки, — ты что творишь? Нас увидят!

Розэ испуганно вертит головой по сторонам, почему-то подумав о пристальном взоре Чонгука, но того нигде не было. Кстати, а где он? Ни о том ты сейчас думаешь, Пак.

— И что? Между бандами перемирие, помнишь? — Вону наклоняется к виску блондинки, едко прошептав: — Это отличная возможность, чтобы сблизиться, тебе так не кажется?

Кровь в жилах затвердела, и рвотный позыв дал о себе знать, однако кореянка сдержалась.

Чёртова песня играет слишком долго... Сколько ей придётся танцевать с этим психом?

— Перемирие не меняет того факта, что Юг и Север презирают друг друга. И я, кстати, на стороне Юга, если с твоей памятью всё в порядке.

Джексон детально скользит орлиными глазами по шее Чеён, по острому подбородку, нежным румяным щекам, остановившись на пухлых губах. Он подумал, что, наверное, нет... Что их точно приятно целовать, покусывать, тянуть зубами до крови. Желание затмило разум.

— Нет, Чеён~а, ты не Южная. Ты всего-то крыса. А это татуировка, — он позволяет себе коснуться пальцем до знака «S», — ничего не значит.

— Она ничего не значит для тебя, — уверенно выплёвывает Розэ, резко поднимая подбородок.

Вону на это звонко рассмеялся, прищуривая глаза. Его однозначно забавляет происходящее.

— Хочешь сказать, что ты возомнила себя частью Южных? Айщ, бедная малышка Пак Чеён, — цыкает в фальшивом сочувствии Северный, — как только они узнают, кто ты на самом деле, то сразу вышибут мозги. Даже слушать тебя не станут. Ты им не нужна. Да, это ужасно быть предателем... Дружить с людьми, привязываться к ним, смеяться над анекдотами, пить из одной бутылки, переживать взлёты и падения, а потом бам — вонзить нож в спину...

Темноволосый так увлёкся своими словами, что не заметил как девушка понурила голову, пряча покрасневшее лицо.

Она не хочет плакать, но ядовитые слова парня заставляют сделать это. Как мерзко, что это правда. Каждая буква — правда. Розэ приходится делать плохие вещи тем, кто к ней относится хорошо.

Она считала, Южные хоть и бандиты, но относились к ней очень тепло. Особенно Бэм и Кай. И осознание того, что однажды блондинка должна будет предать их, разрывает сердце на части.

Боль пронизывает грудную клетку, и Чеён судорожно выдыхает, выпуская две слезы на мраморный пол. Голова, по ощущениям, опухла, давление поднялось, и кто-то бьет её по вискам.

Джексон сыпет соль на рану, наслаждаясь тем временем сладкой маленькой победой, а это только начало его мести: он хочет видеть Пак Чеён сломанной игрушкой.

— Отпусти меня! Серьёзно! Отвали! — дрожащим голосом просит кореянка, со всей мочи вырывая руку из ладони Вону.

Он замечает мутную от туши дорожку слёз на её щеках и потому довольно хмыкает, удерживая вес блондинки.

— Мои слова тебя так сильно задели? Я даже не старался.

— Если ты сейчас же меня не отпустишь, то я перед... — она не успевает закончить свою мысль, потому как грубая рука Северного плотнее обвивает тоненькую талию, притягивая к себе.

Девичье тело даже сквозь плотную одежду ощущает жар, исходящий от парня.

Они перестали кружиться в танце, остановившись почти в центре, где люди продолжают движение, почти не обращая внимания на парочку.

— Давай, детка, сделай, что задумала. Мне интересно на это посмотреть, — хрипло звучит голос прямо перед её лицом, застигая врасплох.

Собрав всю обиду и волю в кулак, Рози хмурится и уже готовится нанести ублюдку удар, как напротив них появляется высокая фигура.

— У тебя увлечение такое: заставлять её делать то, что она не хочет? — обращается к Джексону насмешливый голос брюнета, уголок рта которого приподнимается вверх.

Оборачивают головы.

Северный в два счета узнаёт того самого парня, из-за которого его нос и губы зудели на протяжении нескольких дней.

От желания навалять ублюдку, у Вону распухла вена на лбу, но по вине уложенной челки никто этого не заметил.

Растерявшаяся Чеён же хлопает длинными ресницами, стремясь понять свои истинные чувства на данный момент: кажется, она искренне рада видеть Чона, но в то же время неясная обида душит её.

Поэтому блондинка пользуется возможностью и отталкивает от себя темноволосого, тем не менее, Джексон продолжает издеваться над Пак, удерживая в своих когтях.

— А у тебя увлечение её вечно спасать? — в ответ едко улыбается Северный.

— Это моя работа, — фраза прозвучала максимально уверенно, словно это закон, писаный небом.

Удивленно приподняв брови, Розэ поначалу подумала, будто неправильно расслышала, однако... Что-то тёплое, тягучее разлилось внутри.

— Вай, какие мы благородные, — Джексон перекидывает тяжёлую руку через плечо блондинки, улыбаясь ей, — поздравляю, детка. У тебя появился защитник. В кои-то веки.

— Отцепись, — шипит она.

Чонгук сканировал каждое действие Северного, внимательно следя за его пальцами, которые поглаживают плечо Пак.

Таких овощей, подобно этому, брюнет щёлкает. Они привыкли самоутверждаться колкими фразочками и подстрекать людей идиотским поведением, прямо как сейчас.

Думает, если обнимет Чеён, то Гук сразу прыгнет на него и изобьет? Ну, это, естественно, будет, но точно не сегодня и не здесь.

Устало вздохнув, Южный берёт девушку за тоненькую кисть и рывком тянет на себя, отчего тотчас блондинка, широко распахнув глаза, оказывается уже в его объятиях, вдыхая аромат элитного парфюма.

Джексон оскалился.

— Я тоже хочу с ней потанцевать. Ты же не против? — вопрос, не требующий ответа, несмотря на это, Вону проговаривает:

— Конечно. Можете отдыхать, пока есть возможность.

Открытая угроза. Не первый раз ловит в свою сторону такие слова брюнет и, проигнорировав Северного, бережно обхватывает талию Рози, сплетя в воздухе ладони.

Неловкая тишина повисает между ними, как только враг покинул их компанию. А что говорить? Наверное, «спасибо», подумала кореянка, но любые попытки что-то промычать оставались безрезультатными.

Песня, звучащая на фоне, знакома девушке, и сейчас она хотела бы выключить её, ведь слова... Слова режут по больному. Она думает строчками из песни: «Ты нужна мне», — пелось в ней. Именно это хотелось сказать Чон Чонгуку.

Прикусив нижнюю губу, Чеён поднимает голову, сразу пожалев об этом, ведь она встречается с глазами брюнета, который всё это время, пока Пак боролась с сомнениями, изучал её милое лицо.

Что в эту секунду между ними? Кто они друг другу? Неприятели? Просто Южные? Друзья? Нет?

Что ж... Тогда откуда такие глаза, смотрящие прямо в душу, словно знакомы молодые люди несколько веков?..

— Почему ты плакала? — почти шёпотом спрашивает Чонгук, кивнув головой.

Скорее всего, он заметил высохшую тёмную дорожку на щеках Пак.

Розэ рефлекторно принимается вытирать лицо.

— Я не плакала.

— Что он сказал тебе?

Зачем устраивать допрос, если тебе плевать? Блондинка, смотря на него снизу вверх, сжимая в кулачок ткань его куртки, пыталась сообразить. Такой странный...

— Тебе то что? Как будто волнует.

Сехун, подошедший к одинокому столу, берёт в руки открытую бутылку шампанского и наливает себе в бокал, невзначай поглядев в сторону. В этот момент он замечает в толпе танцующих людей две фигуры. Замирает. Ничего себе... Ему даже обнять не позволяет, а с брюнетом в медленном танце кружится.

Он грустно хмыкает и на вопрос БэмБэма о том, что с ним, буркает невнятно «ничего», и отходит в неизвестном направлении.

Вскоре таец узнает причину разочарования друга.

Чонгук плотнее прижимает к себе хрупкую девушку, продолжая двигаться в такт музыке.

— Я думала, что тебя тошнит от меня, — усмехается Чеён, мельком взглянув на реакцию Чона.

Она готова поклясться, что на губах проскальзывает едва заметная улыбка, но увы, она сразу исчезла.

— Так и есть. Ты подумала над моими словами? Что собираешься делать? — уже более серьёзным тоном напоминает Гук.

Рози поникает. Если сейчас на её месте была бы Лиса, он бы вёл себя совершенно иначе?

— Мне жаль.

— Это всё, что ты можешь сказать?

Их глаза находят друг друга: её слегка встревожены — его — раздражены.

— Ты не понимаешь... Я в ловушке. Меня прижмут с обеих сторон. Я не могу перестать слушать Тэхёна, не то он убьёт меня. И не могу признаться Чанёлю, не то он тоже меня убьёт. Я не знаю, что мне делать.

Они замедляются, пока вовсе не прекращают танцевать.

Прежняя неприязнь возвращается к Чонгуку. Он отпускает руки в свои карманы и стискивает челюсть, отчего его скулы заиграли. Злится.

— То есть, будешь и дальше стукачить? — приподнимает одну бровь взбешённый брюнет.

Только не это.

— Я...

— Знаешь, — перебивает девушку тот, опуская голову в пол, затем вновь смотря на блондинку, — не удивлен, что именно тебя взяли на эту роль. Не каждый человек окажется настолько гнилым.

Подобно иголкам впились в кожу сказанные Гуком слова. Что-то оборвалось внутри, и губа Пак задрожала, но она вовремя закусила щёки.

Вот его истинное отношение к ней? Он считает её гнильем? Плевать. Ей должно быть плевать.

— Да, — кивает Розэ, — я идеальная кандидатура, поэтому и выбрали. В братца пошла, видимо.

С трудом далось сказать это, однако Южный представления об этом не имел.

Он думал над тем, серьёзно ли это? Не ошибся? Она такая дрянь? Если да, то почему её глаза стали стеклянными, а ресницы мокрыми?

Различные ощущение окутали его, и в голове даже мелькнула мысль, что он жалеет о сказанном. В любом случае, уже поздно кусать локти.

Тут чёрт дёргает Чона сказать следующее:

— Не понимаю Лису. Она вроде неплохая девушка... Тогда что же потеряла рядом с такой как ты?

Дыхание сбивается, и рот кореянки приоткрылся. Он правда произнёс это? Ушам поверить сложно...

— Спроси её об этом при следующей встрече. Вы же теперь так близки, — цедит Рози, глотая обиду.

Кулаки стиснуты до боли, а костяшки рук уже побелели. Между ними расстояние где-то тридцать сантиметров, но ощущение, точно целый километр.

— Не стану отрицать. А что, тебя это беспокоит?

Да.

— Нет. С какой стати, Чон Чонгук? Меня твоя личная и тем более половая жизнь не касается. Такой гнилой крысе как я, даже думать не позволено о подобном, — прищуривает глаза, раздражённо скривив губы.

Южный раскусил её, потому злорадно улыбается, наклонившись чуть вперёд:

— Рад, что ты это понимаешь.

Дышит прямо ей в губы, дразнит и издевается. Он жесток. Играть с эмоциями людей — только психопат на такое способен.

— Да пошёл ты, — Пак руками отталкивает от себя Чонгука, после чего разворачивается и поспешно шагает в противоположную сторону от грубияна.

Всё! Больше она не позволит никому делать ей больно. А Чона вообще сотрёт из своей жизни, будто грязное пятно на майке.

Брюнет, провожая насмешливым взглядом рассерженную блондинку, хмыкает и присоединяется к друзьям, ещё долго не выкидывая из своей головы диалог с Чеён.

Протерев мокрые руки салфеткой, Джису выбрасывает скомканную бумагу в мусорную урну и в последний раз смотрит на себя в зеркало.

Это платье, купленное Тэхёном, и вправду ей идёт, но она, обманывая себя, фыркает и выходит из женского туалета, в коридоре встретившись с малознакомыми девушками, натянуто им улыбнувшись.

На часах уже половина одиннадцатого, потому так и тянет в сон, но перед этим снять бы глупые каблуки, потом платье и избавиться от бюстгальтера, который почему-то жмёт.

Учитывая, что бельё тоже покупал Ким (извращенец!), то, кажись, он приуменьшил размер груди. Вот же козлина! У неё не единичка!

Проклиная жениха, Джису сворачивает в нужное крыло, улавливая мелодию играющей музыки и болтание гостей. Она бы могла присоединиться к столику, где сидят собачонки Ви, только ей помешала крепкая рука, остановившая за локоть.

Ойкнув, девушка в растерянности оглядывается, осознавая, что её завели в какой-то уголок, и пугается. Аж сердце дрогнуло от неожиданности.

Но это оказывается всего-то Сокджин, что спустя долгие переговоры с важными персонами, вышел в зал.

— Айщ! Ты напугал меня, — вырывается Джису, прикладывая ладонь к вздымающейся груди, слыша частые удары сердца.

Фиолетоволосый виновато улыбается своими сладкими красными губами и развеселел.

Как только его нога вступила в помещение, он думал лишь об одном — ему необходимо увидеться с Ким, поговорить, обнять.

Заметив её удивлённое и одновременно радостное лицо среди ста других, Сокджин чуть было не забыл свою речь, поражаясь её неземной красоте. Она прекрасна и самое ужасное, что этот ангел достался настоящему чёрту. Тэхён не достоин даже одного волоска девушки.

— Прости, — мягко произносит Джин, не отрывая влюблённого взгляда со своего предмета обожания.

Однако она не заметила этих искорок в его очах.

Вообще-то, черноволосая зла на друга и намерена высказать причину своего плохого настроения прямо в лицо, ничего не утаивая.

— Ты хочешь что-то сказать? Если нет, то мне лучше присоединиться к гостям, — испытывающим взором сверлит мэра Ким.

Он вмиг изменился в лице, растерявшись из-за её холодного тона и глазам, бегающим от одной точки в другую.

— Что-то не так? Я тебя чем-то обидел? — приближается Джин, и Джи быстро отскакивает, гордо приподняв подбородок.

— А ты как думаешь, Джин? Ты обманул меня! — повышает голос девушка.

— Позволь мне всё объяснить...

Однако от злости кореянка оглохла, продолжая эмоционально говорить своё и буравить друга проникновенными глазками.

— Почему ты не рассказал мне о своих отношениях с Тэхёном? Почему только сегодня я узнаю, что вы ненавидите друг друга, что вы враги уже столько лет?! У тебя было много возможностей рассказать, а ты скрывал! Лгал! Даже в тот день в кафе ты лгал!

Сокджин понятия не имеет, как сейчас успокоить эмоциональную девушку, которая, глотая последние слова, громко настаивает на своём. Она права, — он лгал.

Облизав губы, парень аккуратно опускает горячие ладони на плечи Ким, приближаясь к её перекошенному лицу.

— Я не лгал тебе, Джису. Я просто не хотел, чтобы ты расстраивалась, понимаешь?

Резко одёрнувшись, черноволосая избавляется от чужих ладоней и свирепо бегает глазами по грустной моське друга.

— Могу ли я тебе верить? Я уже не знаю можно ли... Мне рассказали, что вы с Тэ и Чанёлем ненавидите друг друга больше жизни. Ты знал, что я его невеста... Стоп, — вдруг осекается Джису, прикрывая рот рукой, — это какой-то план, да? Я часть твоего плана отмщения или чего-то такого? Те случайные встречи в Токио, в кафе... Ким Сокджин, — впервые в жизни обращается она со всей серьёзностью к парню, что тот аж сглатывает, — неужели ты используешь меня, чтобы отомстить Тэхёну?

От такого предположения, Джин в шоке раскрывает челюсть и глаза, переставая дышать.

Никогда. Никогда в жизни он не думал использовать эту девушку, и подобные выражения из её уст оскорбляют его.

Фиолетоволосый берёт ладонь Джису в свои руки и крепко сжимает её. По спине пробегает холодок.

— Что ты такое говоришь? Я никогда бы не обидел тебя! Джису, слышишь?

Кореянка выдыхает, много раз моргая.

Противоречивые чувства переполняют душу, как вода. Она не знает, как теперь дружить с этим человеком, ведь они с Ви — заклятые враги, а она его будущая жена. Посредник, получается... Чёрт, её мозг сейчас закипит.

— Просто скажи правду: я ведь не часть твоего плана? — тоненьким голоском пожелала узнать честный ответ Ким.

Джин качает головой, после чего за долю секунды притягивает девушку к себе, крепко обнимая и кладя подбородок на её макушку.

Неужели он правда чувствует её тепло? Обычно они обнимаются мельком, а здесь самые настоящие касания. «Как будто одно целое», — думал широкоплечий.

Джи щекой опирается на накаченную грудь корейца, позволяя себе прикрыть веки и облегченно выдохнуть.

Она совсем не желает терять такого тёплого человека из своей жизни.

Узнав от Феликса историю, произошедшую между тремя молодыми людьми давным-давно, черноволосая понимает, что Джин — жертва, потому не злится так сильно.

— Я никогда не причиню тебе боль, Ким Джису, — шепчет парень.

Услышав это, сердце её затрепетало. Как замечательно знать, что в твоей судьбе существует такой надёжный друг.

— Хорошо, — широко улыбается она, отстраняясь.

Хоть объятия были не такими продолжительными как хотелось бы Джину, он всё-таки благодарен богу за возможность вдохнуть аромат её волос. Сейчас ему кажется, что они с Джи стали намного ближе друг к другу; это отлично.

— Я провожу тебя в зал, если ты не против? — он предлагает свою руку, однако та не успевает ответить, ибо в компании появляется третье лицо. Вовсе нежеланное.

— Вот ты где, солнышко. Я искал тебя повсюду, — мягко говоря, сердитый Тэхён приближается к парочке, убивая взглядом ровное лицо Кима.

Застав приближающегося Ви, улыбка разом сползает с лица мэра, а Джису, машинально оборачивается к голосу полукругом, сглатывая горький комок.

Он так зол, так зол! Без понятия видит ли очевидное Сокджин, тем не менее ей всё ясно.

Северный, зло ухмыляясь, подходит к своей невесте и по-хозяйски перебрасывает руку через её плечо, не отводя взгляда с бывшего друга.

Нет, он не ревновал Джису к этому паразиту. Просто бесит, когда трогают его вещи — он не любит делиться. И тот факт, что он застал этих двоих мило болтающих о чём-то, раздражал.

— Я это... поздоровалась и поздравила Джина с новой должностью, — бросает она неуверенный взор на фиолетоволосого, что насмешливо глядит на друга.

Они как будто играют в гляделки.

— Тебе пора. Феликс отвезёт тебя домой, — убирает руку Тэхён, кивая головой в сторону коридора.

Его волосы, которые, кстати, оказались без завивки, дрогнули.

Ким не нужно было повторять дважды: она не глупая, понимала, что лучше побыстрее уйти, дабы не накалять обстановку ещё пуще.

Обменявшись коротким прощанием с молодым мэром, черноволосая метает секундный взор на жениха и быстро шагает вон, молясь небесам о благополучном завершении вечера. Главное, чтобы сегодня никто никого не зарезал.

— Ким Тэхён... Сколько лет, сколько зим, — хмыкая, приветствует бывшего друга Джин.

Они не виделись со времён старшей школы. Это было так давно и в тоже время, как будто вчера.

После случившегося, Сокджина мигом перевели в Токио, где он продолжал сидеть в тени, учиться и ждать...

Смотреть, стоять напротив Ви, парня, которого фиолетоволосый почти вырастил, губило сердце. Он так вырос, возмужал... Еле заметная щетина безумно идёт ему. Это больше не маленький хулиган Тэ из старшей школы, а господин Ким Тэхён, главарь Северных, бизнесмен и предприниматель, опасный мафиози.

— Даже вникать не стану в то, о чем вы тут говорили с моей невестой, господин мэр, но больше я не хочу видеть вас рядом с ней, — высокомерно цедит черноволосый.

Бантиковидные губы, улыбающиеся квадратной улыбкой, теперь выпускают лишь оскал.

— Ну зачем же так официально? — приподнимает уголок рта Джин, смотря на парня из-под ресниц.

Кулаки Северного незаметно сжались.

— Знаешь, Сокджин... Ты хренов ублюдок совершил огромную ошибку, когда решил вернуться назад и убить моих людей, — шипит Тэхён, щуря глаза.

— Единственную ошибку, которую я допустил — была дружба с вами. Отныне я внимателен к ближним, Тэхен~а. И тебе советую не зевать.

— Ах ты!.. — парень хватает Кима за воротник бледно-голубой рубашки и тянет на себя, взмахивая кулаком, но удара не следует, — ты не стоишь того, чтобы об тебя руки морали... — рассуждает Тэ, кривя губы.

Джин лишь рассмеялся, жалостливо нахмурив брови. Вроде бы вырос, а остаётся таким импульсивным.

Фыркнув, Ви круто разворачивается спиной к мэру и спешит уйти от него подальше, не то ярость сдержать будет трудно.

Размашистым шагом он ступает по коридору, скрипя зубами и стреляя в разные стороны безумным взором.

Тут реплика со спины его останавливает:

— Не спеши прятаться, ТэТэ. Сейчас к нам ещё и Чанёль подойдёт, — черноволосый оглядывается, задыхаясь от гнева, переполняющим его. — Пройдём ненадолго. Нас в кабинете дожидается господин президент.

— Хрен я клал на тебя и на твоего купленного президента, — кричит Северный, указывая в сторону пальцем, где красуется огромный перстень, — мне не о чем с вами говорить. Мать вашу...

Всё-таки Ким скрывается в зале, оставляя Сокджина одного, однако, это не на долгий срок.

Хочет тот того или нет, но разговор состоится. Если не сегодня, то завтра.

Фиолетоволосый хмыкает, разворачивается на сто восемьдесят градусов и направляется к двери, за которой его терпеливо ожидает Квон с бокалом скотча в руке.

Чанёль же, всё это время наблюдавший со стороны за происходящим, глубоко вздыхает и массирует переносицу, проклиная проклятого Ким Сокджина.

Теперь привычный для всех Сеул навсегда изменится.