Вечером, когда закатное солнце, пылающее на горизонте блестящего песка раскалённым огненным шаром, уже накрыло прямые площадки крыш, а последние тёплые порывы ветерка стихли, уступая место пустынной ночной прохладе, ребята спустились на первый этаж, где располагалась таверна. Людей было предостаточно, все гости постоялого двора. И при таком увеселительном гомоне ни к чему была даже музыка. Если на севере люди были такими же холодными, как и их погода, на востоке – закованные в своды правил, на западе люди пусть и были добры, но всё же скрытны, то здесь не стесняли себя в яствах, в выпивке, а на опьяневшую голову и в выражениях, но в том и была прелесть южного народа. Арам-аранские жители славились общительностью, про таких говорили «душа на распашку». За разговором с ними можно было узнать всю жизнь говорящего.

Харит, встретив ребят с распростёртыми объятиями, тут же отвёл их к дальнему столику у окна, где располагались угловые диваны и массивные стол уже забитый широкими блюдами и золотыми кувшинами.

Разговор пошёл сам собой. Харит с интересом расспрашивал гостей об их приключениях, да и сам рассказывал немало.

– К нармирам, значит? – потёр подбородок Харит и, по хозяйской традиции, взял со стола кувшин и стал наполнять кубки гостей. – Неприятные существа. У нас в семье передаётся дневник предка, так вот он писал, что это жестокие твари. Поговаривают, они не брезгуют даже человечиной.

– Это не более, чем миф, друг мой, – расхохотался Рэйден, принимая из его рук кубок. – Сказка, чтобы пугать маленьких детей. У нармиров строгий кодекс чести, который не помешало бы завести и людям. Человечина для них слишком жёсткая и неприятная на вкус. Лучше уж на оленя поохотиться.

– А вы, как я вижу, разбираетесь в диком народе?

– Риски профессии. Нам, странникам, приходится часто иметь дело с диким народом, и хорошо бы быть к этому подготовленным. – Рэйден пригубил напиток и расплылся в довольной улыбке. – Чарующий напиток!

– Что это, сан Харит? – поинтересовалась Николь, распробовав сладкое питьё молочного цвета с лёгкой горчинкой. – Очень вкусно!

– Национальный арам-аранский напиток – кокосовая арха! Лучшая в городе! – с гордостью заверил хозяин, а потом, поубавив пыл, пояснил: – В остальной части Энрии это зовётся кокосовой водкой. Немного того, побольше другого, и получается идеальный напиток, который любим даже Высшим богом Заганом!

Ребята синхронно усмехнулись. Навряд ли Харит догадывался, что им наверняка известно, какой излюбленный напиток у Загана.

Выпивать Леон не планировал, но высокая оценка Николь всё же заставила попробовать. Вкус и правда оказался необычным. Сразу и не понять, что в напитке есть алкоголь, очень уж сладко и легко он ощущался на языке.

За размеренной беседой гости приступили к трапезе. Признаться, от такого обилия блюд на столе разбегались глаза. Жареное, пареное, варёное – всё источало чарующий аромат специй. Подобрав слюни, Леон тут же потянулся наложить себе еды – желудок уже молил об этом, – но его опередил Рэйден, который взял его тарелку и стал накладывать всего по чуть-чуть, решив по-джентельменски поухаживать за своим возлюбленным.

Вскоре перед Леоном уже стояла с горкой набитая тарелка

– Ты меня на убой откормить решил? – Он стрельнул взглядом в Кассергена.

– Тебе надо больше кушать, – спокойно ответил Рэйден и наклонился чуть ближе, – иначе сложно будет выдержать грядущий забег.

От его слов сидящий рядом и невольно услышавший его слова Викери поперхнулся, но прикрыл рот салфеткой, пока Николь взволнованно интересовалась, всё ли с ним в порядке.

– Бесстыдник, – прошипел он, бросив раздражённый взгляд на бывшего даймона.

– А ты не подслушивай. Надумал себе невесть что, так ещё и обзывается. Или завидуешь? Тёмная душа у тебя, Рыжик. Сам осчастливить свою даму не в состоянии, потому всех других попрекаешь?

Викери оскорблённо поджал губы и, хмыкнув, демонстративно отвернулся, продолжая трапезу. Леон последовал его примеру и подтащил к краю тарелки небольшой зажаристый до корочки кусочек мяса, посыпанный красным перцем, и немного золотого риса. Несмотря на обилие жира, которого в местной кухне оказалось с лихвой, блюдо было вкусным. Мясо напоминало курицу, но со странным привкусом.

– Что это за блюдо? – поинтересовался он у Харита и Сальты, после того, как проглотил.

– О, это редкий деликатес, – широко улыбнулся Харит во все зубы. – Жаренный рис с травами и мясом арахгины.

Услышав последнее, у Леона мгновенно сработал рвотный рефлекс, пришлось закрыть руками рот и спешно отыскать хлопковую салфетку. Благо наружу ничего не вырвалось, однако перед недоумевающими хозяевами всё же пришлось извиниться:

– Простите, – неловко пролепетал он. – Не очень хорошо отношусь к арахгинам. Не так давно они чуть не убили меня.

– О, тогда всю ясно. Не переживай, друг мой. Тогда лучше попробуй мясо данмана. В сладком соусе оно невероятно нежное!

Но Леон подошёл к предложению настороженно. Не испытывал желания пробовать что-то экзотическое. Поэтому Рэйден без лишних вопросов снова взял его тарелку и переложил всё странное и неизвестное в свою.

Харит смотрел на беловолосого юношу со странной заинтересованностью. Может, оттого, что встретить обладателя светлых волос на юге практически невозможно, а может, причина была иной. Так или иначе через несколько минут тайной слежки, он внезапно воскликнул:

– О, я вспомнил, кого ты мне напоминаешь! Минуточку! – и стремительно куда-то унёсся.

Вернулся он лишь через пару минут, держа в руках декоративное блюдо с росписью, которое передал Рэйдену. На нём в традиционном арам-аранском стиле были изображены два божества с мечом и копьём, а подле них стояли два огромных волка.

– Ну вот! Ну точно! Ты же вылитый Данталион! Говорят, у него и сестры волосы были такими же белыми, как первый снег, а глаза, как голубые самоцветы. Это блюдо ещё мой далёкий предок сделал. Поговаривали, он застал их ещё до того, как те богами стали.

– Похож, – неловко рассмеялся Рэйден и попытался разглядеть в примитивном рисунке хоть что-то похожее на себя – не вышло. – Но сходство наше объяснить легко. Мы одним родом связаны.

– Немыслимо! – обрадовался Харит. – Сам потомок Белых Волков в моей обители! За это стоит выпить!

А следом за этим тостом, пошёл и следующий, а там и ещё один. В конце концов Сальте пришлось уговорами уводить опьяневшего отца в комнату, потому что перепить опытного Рэйдена тот не сумел бы. Скорее слёг бы с отравлением. Впрочем, и все остальные тоже, так как по обычаям, если хозяин предлагает пить, все гости пьют, отказ позволен только женщинам, старикам и больным. Ни к первому, ни ко второму Леон отнести себя не мог, да и к последнему тоже, разве что с натяжкой на больную голову. Но не объяснишь же хозяину постоялого двора, что его больная голова – это живший семь столетий назад сферон, вот оттого и приходилось пить со всеми.

Уходили из таверны едва держась на ногах. Стойко стояли только девушки и Андра, которого казалось и бочкой архи не опоить. Даже Рэйдена слегка покачивало из стороны в сторону, а Викери и Леона так и вовсе приходилось тащить под руки на третий этаж.

Перед глазами Леона всё расплывалось. Он видел, как Андра легко втолкнул пьяного Викери в комнату и пожелал спокойной ночи девушкам, после чего скрылся сам, а потом ощутил, как Рэйден легким объятием за талию втащил его в спальню. Кассерген усадил его на кровать, а сам зажёг лампу из витражного стекла и прошёл к комоду, на котором стоял медный кувшин с водой и пара стаканов.

– Подожди, я налью тебе воды, – на всякий случай сказал он, чтобы Леон не отключился под воздействием тишины.

Он взял кувшин за тонкую ручку, но руку тут же оттолкнули. Ударившись об угол стола медным боком, тот рухнул на пол и покатился по ковру, расплёскивая воду. Кассерген обернулся. Он совершенно не услышал, как Леон подошёл. Брови приподнялись в изумлении. На лице странника больше не было слабого зелёного оттенка от опьянения, глаза не бегали в тумане, наоборот, в них проявилась подозрительная твёрдость.

– К дьяволу воду... – несдержанно выдохнул Леон и, притянув за воротник, напал на губы Кассергена в обуздавшем страстном безумии.

Не ожидавший этого Рэйден застонал. Слишком уж напористы и жестоки были поцелуи. Он словно норовил разорвать зубами губы, пока не почувствует вкус его крови у себя во рту.

Но Леон слишком явственно ощущал пульсирующий в теле жар, чтобы игнорировать. Он подался вперёд, навалился всем телом, вдавливая Кассергена спиной в край комода, и поймал сорвавшийся стон губами. Язык вторгся в рот и пробежал по нёбу, оставляя лёгкую щекотку в качестве напоминания, после чего жадно переплёлся с языком Кассергена. Он не оставлял ему даже шанса вздохнуть, лишь позволял хватать маленькие глотки между страстным танцем.

Руки проскользили по груди Кассергена вниз и нащупали толстый кожаный ремень. Рывок, и бёдра соприкоснулись. Сдавленная брюками напряжённая плоть ткнулась в пах, прося выпустить её, и Рэйден сдался, когда ладонь Леона спустилась ниже. Казалось, что рассудок вот-вот покинет, утечёт как вода, в то время как длинные пальцы нетерпеливо сжимают и ласкают член через ткань. Оттолкнувшись от края комода, он прижался сильнее и положил ладони на ягодицы странника, выискивая ту самую чувственную точку. И стоило ему найти её, как Леон задрожал и разорвал поцелуй, утыкаясь лбом в плечо. Тяжёлое дыхание обожгло кожу сквозь рубашку.

В попытке избежать дразнящих поглаживаний он прижался в Рэйдену ещё сильнее и потёрся возбуждением о его пах, чем сильнее раззадорил. Не убирая руки с промежности странника, Рэйден обхватил свободной его талию и сделал несколько шагов к кровати. Ноги запутались – Леон инстинктивно вцепился сильнее в плечи Рэйдена, чтобы не упасть. Но, дьявол, как же его раздражала ещё присутствующая на нём рубашка!

– Снимай, – прорычал он ему в губы.

– Тебе надо, ты и снимай, – усмехнулся Кассерген.

Леон ещё раз издал негодующий рык и принялся расстёгивать рубашку, пока Кассерген осторожными шагами направлял их к кровати. Радовало лишь то, что на этот раз на нём была рубашка с пуговицами, вот только рвать её было не самой разумной идеей. Леон терпел до последнего, пытался аккуратно вынуть пуговицы из петель, но пальцы скользили, и в конечном итоге последние две он таки оторвал.

– Ну вот, – с лёгким разочарованием произнёс Рэйден. – Придётся пришивать.

– Пришьёшь. Мне приходилось пришивать все пуговицы после последнего раза. Твоя очередь страдать.

Рэйден хмыкнул. Вывод вполне справедливый, если не считать одного... Леон всё ещё был в рубашке. Поэтому он принялся освобождать странника от одежды, дразня прикосновениями к груди и бокам. Он знал, как чувствителен Леон в этих местах и уделял им особое внимание. Пока одна рука расстёгивала рубашку, вторая, – обласкивала через ткань бугорок соска. Нежные поглаживания, а потом жестокий щипок заставляли блуждать между расслабленностью и напряжением. И увязнув в этом безумстве, Леону с трудом удалось расстегнуть ремень на брюках Кассергена и запустить ладонь под бельё.

Горячий выдох опалил губы, когда его ладонь сомкнулась на пульсирующем сочащемся влагой члене и безжалостно начала движение вверх-вниз. Для того, кто познал взрослое удовольствие совсем недавно, Леон быстро учился. Он прислушивался к стонам Кассергена, и если тот начинал шипеть, ослаблял хватку, а если расслаблялся, то сжимал сильнее. Он играл в ту же игру, что тот проворачивал с ним, только делал это жёстче, заставляя Кассергена изнывать от желания повалить его на кровать и безжалостно отыметь.

Рванные поцелуи привели обоих на кровать. Рэйден повалил Самаэлиса на матрас, придавливая своим весом, и толкнулся меж разведённых ног, давая ясно понять, кто будет главенствовать. Хочет быть сверху? Он даст ему такую возможность, но не так как Леон предполагает.

Проложив дорожку поцелуев от губ до груди, Рэйден очертил языком ложбинку, спустился по торсу до паха и легко прикусил выпуклость на брюках, прежде чем стянуть их со странника и бросить на пол. Следом за ними в общей куче оказались все их вещи за исключением рубашки, что ещё была на Леоне. Рэйден решил её оставить – припас другое назначение.

Кассерген сжал бёдра странника и рывком перевернул на живот. Леон глухо вскрикнул и уткнулся лицом в простыни, пропахшие ароматом благовоний, и сразу за этим его настигли разряд молнии и звучный шлепок. Ягодицу обожгло. И несмотря на то, что рот его изгибался в болезненном оскале, внизу он намокал от предвкушения. Его член тёрся о постельное бельё, пуская судорожные волны по всему телу, а задний проход разжимался и сжимался, ожидая, когда в него войдут. И когда он только стал таким развратным, что его тело реагирует с таким нетерпением?

Рэйден провёл меж его ягодиц и поглядел на влажные от смазки пальцы.

– Нет, так не пойдёт.

Обойдя кровать, устроился перед недоумевающим Леоном и, погладив мягкий овал лица, притянул за подбородок. Он позволил Самаэлису гадать о своих намерениях, пока сам любовался алой дымкой на щеках и влажным томным взглядом, просящем о большем. Была ли такая настойчивость последствием алкоголя или нет, но этим хотелось наслаждаться.

– Ближе, – тихо попросил он, и Леон подполз ближе и сел между его разведённых ног. – Повернись.

И здесь Леон подчинился. Такое слепое доверие даже льстило.

– Опустись, – настойчиво скомандовал он и, когда Леон опустился на локти, вздёрнул его бёдра вверх на уровень своего лица и развёл ягодицы.

Леон попытался возмутиться, но голос превратился в протяжный стон, когда не терпящие возражений пальцы смяли ягодицы, а зубы вонзились в кожу, оставляя пульсирующий след.

– Ах! Рэйден, не надо...– попытался высказаться он, но Рэйден снова заставил его уткнуться лицом в матрас и стиснуть между пальцев простыни.

– Не надо? – усмехнулся Кассерген и поглядел на алую дырочку между ягодиц. – А, по-моему, тебе нравится. Ты же хотел быть сверху? Наслаждайся!

Ноги Леона задрожали под очередной лаской. Горячий язык проскользил между разведённых ягодиц, оставляя влажный след, и стал выводить круги, обласкивая складки входа перед тем как раздвинуть и вторгнуться внутрь.

Сломленный дрожью, Леон подумал, что никогда больше не станет говорить вслух о своём желании быть сверху. Ощущения от изворотливого языка, касающегося внутренних стенок, были настолько странными и непонятными, что хотелось плакать, и в тоже время это приносило такое удовольствие, что странник начинал задыхаться. Стоны срывались один за другим, становясь всё громче, и Леону пришлось закрыть себе рот воротом рубашки, чтобы их не услышали в соседних комнатах. Он так сильно стискивал зубы, подавляя рвущийся наружу голос, что заныла челюсть.

Рэйдена не устаивала подобная сдержанность. Вынув язык, он проскользил им вниз, обхватил губами мошонку и, сжав в руке подрагивающий член странника, принялся ласкать вдоль отвердевшего ствола.

Леон понял – он делал это нарочно – и, выпустив изо рта влажный от слюны воротник рубашки, прижался губами к члену Кассергена. Он не был уверен, что сделает всё правильно, но даже если где-то и ошибётся, скинет всю вину на Рэйдена. Мол сам виноват, что отвлёк.

Пробежав языком во всей внушительной длине, обведя кончиком каждый изгиб пульсирующей вены, Леон слизал выступившую каплю жидкости на головке и, не дав Рэйдену опомниться, взял в рот, держа в голове главную мысль – не выпускать зубы. Сделать это оказалось сложнее, чем представлялось. Головка ткнулась в нёбо, и Леон услышал, как Рэйден с натянутым рычанием выругался. Кассергену нравилось, значит, он сделал всё правильно. Поглаживая языком твёрдый горячий ствол, он с каждым разом старался взять его всё глубже, так, как это делал для него Рэйден, но, когда головка едва коснулась язычка, у Леона тут же сработал рвотный рефлекс. Он быстро отстранился, чтобы ненароком не поранить, и закашлялся.

– Не усердствуй. – отвлёкся Рэйден и нежно поцеловал кожу на ягодице, а после вновь раздвинул колечко мышц и вторгся языком.

Леона выгнуло струной, а пальцы ног поджались. Само осознание того, что Рэйден ласкает его языком в таком месте, уже заставляло чувствовать, как давление подталкивает семя излиться. И он не простит себе, если освободится первым. Помогая себе руками, он вновь обхватил губами член. Одна ладонь блуждала по стволу вслед за губами, вторая, – поглаживала мошонку, пока не ощутила, как та начала сжиматься в предоргазменном накале. Рэйден был уже на грани, как и он сам.

– Леон... ах... Остановись... Я сейчас...

Но Леон не остановился. Мышцы напряглись, подталкивая тела выгнуться навстречу друг другу. Бёдра Рэйдена приподнялись, и его член ткнулся в щёку юноши. Леон ощущал, как тот дрожит под каждым нажимом его языка, но Рэйден словно сдерживался. Втянув носом жаркий пропитанный мускусом воздух, Леон сжал бёдра Кассергена, не давая тому отодвинуться и сильнее сжал губы. Он не видел лица Рэйдена, но услышал, как тот рвано вдохнул сквозь сжатые зубы, а после сильнее толкнулся – головка члена упёрлась в горло, выдавливая слёзы из глаз Леона. В рот брызнула тёплая вязкая жидкость, а он сам, поддавшись порыву, вдавил член глубже в кулак и излился на грудь и живот Рэйдена, после чего обессиленно распластался на нём. Не было ни одного дюйма тела, что не дрожала от настигшего удовольствия.

Рядом с его лицом появилась протянутая ладонь.

– Сплюнь.

Леон сел и, глядя на Кассергена большими невинными глазами, демонстративно проглотил извергнутое им семя. На вкус оказалось не так плохо, как он ожидал, но и вкусным не назовёшь. Терпимо.

Рэйден вздохнул и потёр лоб. Что не скажешь сделать этому мальчишке, он всё равно сделает по-своему.

– Молодец, ты только что проглотил потенциальную смазку для продолжения.

– У нас есть ещё, – всё с той же невинностью не соответствующей его грязным мыслям произнёс Леон и положил руку Рэйдена на залитый спермой живот.

– Сегодня ты чересчур инициативен. – Во взгляде Кассергена заплясали озорные огоньки.

И усадив Леона себе на бёдра, надавил смазанными пальцами на влажный вход. В сравнении с первым разом странник оказался податливее. Его тело легко впустило внутрь два пальца, пока те не погрузились по основание, и, надавливая на стенки, не пронзили волной, от которой Леона вновь подкосило. Он только недавно излился семенем, и вот его член снова стоял, готовый пустить новый разряд по телу.

Вырвав пальцы из хватки кольца, Рэйден вновь сунул их в горячую клетку, нащупал слабо ощутимое уплотнение и, поглаживая, надавил. Леон с плачущей мольбой вдавил лоб в матрас. Слёзы застилали глаза. Хотелось больше. Желание получить новую разрядку заставило потянуться к члену, но Рэйден тут же вытащил пальцы и перехватил его руки.

– Нетерпеливый.

Уткнув странника лицом в кровать, он завёл их за спину и, стащив наконец пригодившуюся рубашку, завязал узлом на запястьях. Леон попытался вырваться из импровизированных кандалов, но лишь сильнее затянул узел, и от отчаяния захныкал. Его рассудок растёкся в лужицу, когда анхеле вновь продолжил стимулировать то самое место внутри него.

– Рэйден... А-ах!.. Пожалуйста...

– Пожалуйста, что? – с провокацией поинтересовался Кассерген.

– Рэйден... Я больше... Ммм...Не могу...

– Не можешь, что?

– Да блядь! – несдержанно рявкнул Леон. – Вставь свой член уже!

Добившись искреннего ответа, Рэйден вынул пальцы, обхватил странника за талию и повернул к себе лицом.

– Тебе надо, ты и вставляй, – закусил губу он, глядя в возмущённое лицо странника.

Леон готов был разорвать его на части. Будь у него свободны руки, задушил бы, но решил, что сделает это позже, когда пламя похоти отпустит. Он подполз на коленях ближе, обхватил член Кассергена и направил головку к заднему проходу. Со связанными руками приходилось действовать медленно, руководствоваться только ощущениями. Он тяжело выдохнул и прикрыл глаза, когда влажный кончик надавил на мышцы и, раздвигая, неторопливо проник внутрь. В этот момент он ощутил, как руки Рэйдена легли на ягодицы. Всё-таки он опасался, что неопытный странник причинит себе вред торопливыми движениями.

Даже будучи охваченным возбуждением, принимать в себя Рэйдена было по-прежнему тяжело. А в такой позе всё ощущалось ещё явственнее. Единственное, чего ему не хватало, это поцелуев, в которых можно было бы утопиться и не ощущать, как плавно раздвигает узкие мышцы чужая плоть.

– Поцелуй меня, – надломлено попросил Леон.

Рэйден накрыл губы, нежно раздвигая алые лепестки и зубы, вторгся языком. Вскоре нежные поцелуи сменились влажным терзанием, затмевающим боль от проникновения, пока сквозь вакуум они не почувствовали, как ягодицы соприкоснулись с бёдрами.

Оторвавшись от поцелуя, чтобы отдышаться, они посмотрели друг другу в глаза, и каждый подумал о том, что столь прекрасные глаза не могут принадлежать этому миру, не являясь наваждением. Ими хотелось любоваться...

– ... всю оставшуюся жизнь, – шёпотом произнёс Леон и поцеловал веко Кассергена. – Хочу любоваться тобой всю оставшуюся жизнь.

Уголки губ Рэйдена дрогнули в улыбке. Он оставил тёплое прикосновение на щеке странника, провёл ладонью по груди, вырисовывая пальцами узор, и опустился на твёрдый живот, ощущая слабую выпуклость от давления изнутри.

– Мне расценивать это, как предложение руки и сердца, мой принц?

– Расценивай, как хочешь.

Леон прогнулся в пояснице и, уперев связанные руки в колено Кассергена, приподнял бёдра и опустился. Двигаться самому не шло ни в какое сравнение с тем, когда за него это делал Рэйден. Член плавно скользил внутри, наэлектризовывая нервы, и пронзал живот, выбивая из нутра волну дрожи превращающуюся в осипший стон.

Привыкнув к его ритму, Рэйден стал подталкивать бёдра ему на встречу. Сжимая худую талию юноши, он наклонился и обхватил губами его сосок. Играя с мягкой бусинкой, он то ласкал раскалённым языком, то покусывал и оставлял следы зубов вокруг ареолы. Соски сделались чувствительнее, чем раньше. Стоило бывшему даймона прикоснуться, как странника тут же натягивало нитью.

– Развяжи, – попросил Самаэлис, дёргая сдавленными запястьями, и закусил губу от обиды на то, что не может прикоснуться к своей вечности.

Рэйдену достаточно было потянуть один рукав рубашки, чтобы узел на запястьях расслабился. Леон тут же вырвал руки из тканевых оков, сжал в пальцах волосы Кассергена, оттягивая назад, пока кожа на шее не обтянула изящный изгиб, и приник губами. Посасывая тонкое белое полотно, он оставил на нём грубый алый отпечаток и короновал следом от зубов, мстя за издевательскую пытку с рубашкой.

Леон стремительно утратил чувство контроля и вскоре вновь оказался в опытном подчинении у Рэйдена, позволяя делать со своим ослабевшим телом, что вздумается. И чем напористее и быстрее входил в него Рэйден, тем сильнее скапливалось напряжение в мошонке, а член от прилившей крови готовился взорваться. Притянув руку Рэйдена, он подтолкнул его взять член, но хватило единственного прикосновения, чтобы Леон тут же кончил в обхватившую головку ладонь и обессиленно ткнулся лбом в ключицу Кассергена. Грудь тяжело вздымалась, словно лёгкие внезапно вспомнили об умении дышать.

– Прости, но мы ещё не закончили, – поцеловал его в макушку Рэйден и, застонав ему на ухо, вскинул бёдра, резко вбиваясь внутрь по самый корень.

После такого оглушительного оргазма Леон почувствовал, словно его протаранили дубиной. Он ещё не успел отпустить трепет, с которым сжимались мышцы вокруг члена Кассергена, как тот снова вонзился внутрь. Он был слишком возбуждён, чтобы обратить внимание на то, что Леон сгрызает в кровь и мясо собственные губы, чтобы не кричать, и, сделав ещё один заход, с рыком кончил на ягодицы странника, успев в последний момент вынуть член.

– Вот же не задача, – с хитринкой промурлыкал Рэйден и погладил находящегося в полусознании Леона по волосам. – Кажется, нам нужно будет снова принять ванну.

– У меня нет сил, – протянул Леон и потёрся щекой о плечо анхеле. – Сделай сам. Это твоя вина.

– А кто первым набросился на меня? Хотя... Раз это моя вина, то, стало быть, придётся взять ответственность и хорошенько вымыть тебя ... изнутри.

И подхватив Леона на руки, с проказливым хихиканьем понёс к ширмам, за которыми находилась ванна.

– Только без поползновений, иначе я откинусь! – устало завопил Леон, дёргая ногами.

– Конечно-конечно, – хитро улыбнулся Кассерген и запахнул за ними ширму.