Чувствую, как что-то щекочет меня по лицу. Открываю глаза и вижу перед собой Калеба. Он аккуратно проводит тыльной стороной ладони по моей щеке. Прячу голову под шерстяной плед. Так, стоп. Откуда здесь плед? Видимо, Калеб накрыл меня, пока я спала, какая же он все– таки умница.

– Эй, соня. Проснись, мы на месте. Тебе кто-нибудь говорил, что ты чертовски привлекательна, когда спишь?

– Говорили однажды, – прячусь от него под пледом и говорю из-под него. – Откуда у тебя в машине плед?

– Всегда вожу его с собой на случай...

– На случай непредвиденных ночевок? – быстро осекаю его и делаю разоблачительный тон.

– На случай непредвиденных побегов красивой девушки, – он резко стаскивает с моей головы плед. – Я с ночи пас твой дом, что бы ты не улизнула от меня. Да, и спал я на заднем сиденье один, – он указывает большим пальцем на заднее сиденье, а я ловлю себя на мысли, что чувствую себя виноватой перед ним. Прикусываю нижнюю губу и открываю дверь машины.

Уснув в дороге под романтичный голос Фрэнка Синатры, начинаю жалеть, что не следила за пейзажами за окном. Кто знает, какие виды я пропустила. Мы ехали больше полутора часов, неудивительно, что меня сморило. Сладко потягиваюсь и блаженно закрываю глаза, втягивая носом свежий запах осени.

Оставив машину на обочине дороги, мы переходим по деревянному мостику. Под нами течет маленькая речка, я думала, Калеб хотел показать мне ее, но не тут-то было. Мостик заканчивается, а мы еще не пришли к месту икс. Овраг, расположившийся посередине поля, словно разделяет два мира. Не совсем глубокий, но достаточно крутой. Как же хорошо, что я в кедах. Мы идем по еле заметной тропинке, спускаясь все ниже. Калеб берет меня за руку и помогает спуститься. Я снова чувствую его тепло. Начинаю привыкать к нему, что плохо. Камни впиваются в ступни, но эта прогулка стоила того. Когда моему взору открывается картина, сошедшая как будто с заставки «Майкрософта», я забываю про незначительные неудобства. Пожелтевшие поля раскинулись на дальние километры, показывая всю палитру цветов осени. Теплый ветер играет наперегонки с холодным, не давая траве спокойно дожить свой сезон. Некогда сочные оттенки молодой растительности уже приобретают желтоватый налет, что говорит о скоротечном прощании с летом. Увы, это неизбежно.

– Как красиво, и почему я не знала об этом месте. Здесь так спокойно, безлюдно, то, что надо. Ты хотел показать мне это поле?

– Это не просто поле, а мое «место силы», – улыбается Калеб.

– Какое место? – переспрашиваю я.

– Такое место, куда ты идешь, когда тебе плохо, когда ты хочешь побыть один.

– Но откуда ты узнал о нем? Ты же не местный.

– Можно сказать, я провел здесь детство. Мои родители часто ссорились, и дядя с тетей забирали меня к себе. Отец часто лупил меня почем зря, маме доставалось не меньше. Дядя, мамин родной брат, такой же добрый и наивный, как она. Каждое лето мы устраивали в поле пикник. Мы с братом отлично ладили. Я любил наши походы. Мы жарили сосиски и зефир, рассказывали страшные истории. Временами мне казалось, что дядя мне больше отец, чем родной папа, – Калеб опускает вниз голову и рвет сухую травинку, улыбаясь грустной улыбкой. – Так что я вернулся домой. В последний наш такой пикник я был в этом месте, когда узнал, что мама с папой разводятся. Мой плач слышался на многие мили отсюда. Мальчишке в одиннадцать лет сложно даются перемены. Хотя я и понимал, что без отца нам будет лучше, все равно мне было тяжело это принять. Но я справился, потому что мне помогли. Теперь я хочу помочь тебе.

– Мне очень жаль, – я беру его ладонь и мягко сжимаю в своей.

– Ничего, это было давно. Я люблю приезжать сюда, здесь хорошо думается.

– Вы общаетесь с отцом?

– Как ни странно, но да. Я простил его, так же как и мама. Сейчас их отношения лучше, чем в браке. Некоторые люди просто не созданы друг для друга.

Выходит, отец Калеба бил его. Как можно поднять руку на свою родную душу? Родители в разводе. Интересно, с кем он жил и как прошел через это. Мне бы хотелось узнать все. Я бы никогда не подумала, что у этого вечно улыбающегося парня произошло в жизни что-то подобное. Может, и я когда-нибудь смогу оправиться от горя. Хотя это не одно и тоже.

Значит, Калеб часто бывал в нашем городке. Мы могли подружиться еще много лет назад, а может, я влюбилась бы в этого голубоглазого мальчишку с румянцем на щеках. Но мы встретились именно сейчас, когда я так нуждаюсь в поддержке. Каждый человек в нашей жизни играет особую роль. Но какую в моей сыграет Калеб, мне непонятно. Жизнь – та самая игра, в которую так легко проиграть.

– Надеюсь, это место поможет и тебе. Ну, начинай.

– Что начинать? – вопросительно спрашиваю я.

– Ну как же, перезагрузку.

– И что я должна делать? – я вопросительно поднимаю плечи и неловко улыбаюсь.

– Момент.

Он бежит на середину поля, вскидывает руки к небу и начинает невероятно громко кричать. Мои глаза округляются от удивления, а уши – вянуть от шума. Я накрываю их руками и начинаю громко смеяться.

– Калеб, что ты делаешь? – пытаюсь перекричать его.

– Ну же, давай со мной, это самый действенный способ, чтобы обнулиться. Люди все держат в себе, от этого и болеют. Не нужно молчать, если есть что сказать. Не сдерживай слезы, если хочется плакать. Выкрикивай все бранные слова, какие знаешь. Здесь ты вольна делать что захочешь.

И он снова начинает кричать, при этом говоря все, что придет в голову. Невероятно сквернословит, но это заставляет меня только громче хохотать.

– Давай же, ты должна попробовать, – он тянет меня за собой и крепко сжимает мою руку. – Давай же, Клариса, все, что нужно, это набрать воздуха побольше и закричать что есть силы.

– Не зови меня Кларисой! – я хмурю брови, а он только ехидно улыбается.

– Кричи что есть силы. Кричи на меня, кричи на небо. Выпусти все то, что накопилось внутри, что тебя гложет, что заставляет твои прекрасные глаза грустить. Скинь этот камень с души и что есть духу кричи.

– Я попробую, но не обещаю, что у меня получится так же мощно, как у тебя, – первый крик был больше похож на шепот.

Я сжимаю его руку покрепче и делаю глубокий вдох. Вдох, который давит на ребра и сдавливает все мышцы внутри. С выдохом я как будто выплевываю эту самую боль. Освобождаю себя от нее. Я кричу так громко, насколько способны мои связки. Воспоминания захлестнули меня. Как я задыхалась в ночи от слез, когда отца не стало. Как дралась с матерью. И как в один из вечеров, придя домой, я нашла ее с трясущимися руками и горсткой таблеток в ладони. Поэтому мне пришлось вернуться жить к маме. Она хотела бросить меня, оставить наедине со всей этой болью. Оставить без матери девочку, которая недавно лишилась отца. Это превращалось в фобию. Мысли то и дело накрывали меня. Загоняя в угол, лишая воздуха. Страх захватил мой разум. Я так боялась остаться одна.

Я злюсь на себя, что не могу выбраться из этого состояния. Ведь другой жизни у меня уже не будет. Слезы предательски льются из глаз, обжигая сердце все сильнее. Делаю секундную передышку и продолжаю так же громко кричать, сбивая дыхание и набирая побольше воздуха в легкие.

Сердечное облегчение приходит постепенно, раны затягиваются не сразу. Нужно время и те, кто помогут нам вернуться. Те, кто покажут, что выход есть всегда и что мы не одиноки в своем горе. Ветер унесет всю боль, а дождь смоет все печали.

Я ощущаю, что горло уже саднит, и, наверное, я не смогу говорить еще неделю. Мы смотрим друг на друга, и вдруг все затихает. Мои щеки красные от криков и слез. Калеб дышит так тяжело, как будто пробежал марафон. Мы падаем в мягкую траву, и наши лица оказываются в паре сантиметров друг от друга. Он смотрит в мои глаза и нежно подносит свою руку к моей щеке. Она такая теплая и нежная.

– И пусть эти слезы останутся здесь. Я не хочу, чтобы ты плакала. И, если ты захочешь с кем-то поговорить, я всегда готов тебя выслушать. В этих грустных глазах скрывается маленькая девочка, которой нужна поддержка, и я дам ее ей. И, быть может, сегодня ты не хочешь делиться со мной, но придет время, и ты поведаешь мне свою грустную историю. Я буду ждать, – он вытирает мое мокрое лицо и большим пальцем проводит по нижней губе, которая вся влажная от слез.

– Нужно вытереть твои соленые щеки, иначе лоси набегут.

Громко смеюсь и понимаю, что эти чувства прибить я уже не смогу. Я словно заблудившаяся маленькая девочка. Идущая по лесу и наконец нашедшая свою тропинку. Дорогу к дому. Говорят, дом там, где сердце, а мое сейчас точно на месте. Мое сердце рядом с Калебом. Я не знаю, сколько времени уже прошло, но мы просто лежим в сухой траве, все так же держась за руки посередине огромного поля. Мы смотрим друг на друга, не произнося ни слова. Они здесь просто не нужны.