Просыпаюсь от противного звука будильника. Солнечные зайчики играют на моем лице,   что окончательно прогоняет остатки сна. Тянусь к тумбочке и беру в руки телефон. Отключаю раздражающе громкую мелодию. Захожу в сообщения и нажимаю на имя «Калеб Смит». Он вбил свой номер мне в контакты еще во время нашей прогулки на поле. Не могу налюбоваться на это имя и одновременно я так боюсь его. Вчерашний разговор в школе прошел ужасно. А если теперь Калеб не захочет иметь со мной ничего общего? Все слишком сложно, но извиниться я точно должна. Но что мне ему сказать? В любом случае необходимо придумать текст. Мозг с утра не работает. Нужна бодрая доля кофеина. Но готова ли я к переменам в жизни? Впустить в свое сердце нового человека для меня в новинку. Я так привыкла к своему пустому существованию. Но в одном я уверена точно, я не готова потерять Калеба.
Шум разбившегося стекла заставляет быстро вылезти из-под одеяла. Мама снова что-то разбила. Руки трясутся с похмелья, пока не выпьет, не сможет нормально существовать. Только семь утра, а она уже заливает. Моя забота – следить за тем, чтобы она не спилась окончательно, но как мне это сделать, если она не просыхает? Мне нужна поддержка, и мне нужна моя мама. Спускаюсь вниз и иду на кухню. Мама сидит на полу и собирает осколки голыми руками.

– Мама, оставь, я уберу, – вижу на полу красные пятна. С маминых рук текут струйки крови. – Быстрее под холодную воду, – включаю кран и помогаю маме смыть кровь.

– Прости меня, детка. Я что-то плохо себя чувствую, – заворачиваю ее руки в кухонное полотенце и провожаю до гостиной.

– Мам, хватит пить, прошу тебя, ты себя погубишь, – она шумно падает на диван. Я накрываю ее пледом.

– Я знаю, но ничего не могу с собой поделать. Как только трезвею, сразу вспоминаю твоего отца, – она закрывает лицо окровавленным полотенцем и начинает громко рыдать. – Ты считаешь меня непроходимой алкашкой, и это правда. Ты ненавидишь меня, чего я заслуживаю.

Опускаюсь на край дивана и легонько обнимаю маму за плечи.

– Ты же моя мама, как я могу тебя ненавидеть. И я ни за что не оставлю тебя, – по щекам бегут маленькие жгучие ручейки. – Ты должна покончить с этой зависимостью. Нам нужны деньги, тебе нужно вернуться на работу. Алкоголь убьет тебя, я не смогу пережить еще одну потерю.

– Я знаю, что нужно бросать, но это так сложно. Когда я пью, мне становится легче.

– Ты пьешь сутками напролет. Посмотри, во что превратилась наша жизнь.

Мама совсем исхудала, ее руки словно ледышки. Нет и былого румянца на щеках. Мама словно призрак башни Когтевран. «Серая дама» – теперь для нее это нормальный оттенок кожи. Зависимость стирает человека, она утягивает его на дно своими мертвенно холодными руками. Одно холодное дуновение ветра – и пламя маминой души погаснет. Думая об огне, вспоминаю, как мама чуть не спалила дом. С похорон отца прошло два месяца. То время для меня было как в тумане, а для мамы все было в пьяном угаре. Запойные дни превратились в недели. Она не просыхала больше шести дней. Поставив чайник на плиту, она благополучно вырубилась после двух бутылок вина. Пламя перешло на занавески, благо я была дома. Все закончилось только подпаленной занавеской и легким испугом. С тех самых пор мой страх усилился. Я не могу предотвратить всего, но, если что-то случится, когда я буду далеко от дома, я никогда не прощу себе, что меня не было рядом.

– Клариса, прости меня, прости. Я брошу, брошу, обещаю, – ее язык заплетается. – Но резко бросать нельзя, нужно постепенно, – в который раз я это слышу. – У тебя последний учебный год, а потом ты уедешь в колледж, как и твоя сестра, а я останусь в этом доме одна.

У нее начинается пьяная истерика.

– Мам, я обещаю, что не оставлю тебя. Отложу поступление в колледж на какое-то время. Нам нужно вылечить тебя от зависимости.

Мать смотрит на меня пьяными глазами, полными слез. Она больше ничего не говорит и просто засыпает на диване. Возвращаюсь обратно на кухню за кофе. Отпив глоток бодрящего напитка, я запрокидываю голову и закрываю глаза. Я понимаю, что мне нельзя оставаться в этом городе и в этом доме. Здесь я схожу с ума.

– Как же я устала, – горячие слезы начинают катиться из глаз. Мать столько раз обещала бросить пить, что я уже сбилась со счета. Да она завтра и не вспомнит своих обещаний. Такое уже было. Нужно убрать осколки и прибраться. На кухне бардак. Мать не делала уборку уже пару дней, а значит, все совсем плохо. Выливаю содержимое утренней бутылки в раковину. Я знаю, где мама прячет заначки помимо мини-бара, который я закрыла и якобы потеряла ключ. Лезу в ящик со специями и нахожу еще одну бутылку. Я нахожу их везде. Под мусорным ведром, в шкафах, даже за холодильником. Выливаю все содержимое из бутылок, но алкоголь как будто нескончаем. Я не выдерживаю и швыряю бутылки в раковину. Звон битого стекла разносится эхом по всему дому, но его все равно никто не слышит. Я скатываюсь по стене и начинаю горько рыдать. Накрываю рот руками и кричу в пустоту. У меня опускаются руки, я не вынесу этого. Я чувствую, что скоро сломаюсь. Достаю телефон из кармана и нажимаю на единственное имя, которое может спасти меня.

– Калеб, – соплю я в трубку. – Ты можешь заехать за мной?

– Клэр, ты плачешь? Скоро буду, – голос обрывается, я слышу глухие гудки в трубке.

Опускаю телефон на пол и тяжело дышу. Эмоции поглотили меня и встали огромным комом в горле. Я больше не выдержу. У меня начинается сильнейшая истерика. Какой не случалось давненько. Лежу на холодном полу и не могу сдвинуться с места, хочу закричать, но у меня не получается, как в моих страшных снах, где я зову отца, а у меня нет голоса. Я не чувствую своих ног и рук, я совсем не чувствую мышц, все как будто атрофировалось. Еще чуть-чуть – и я потеряю сознание. Пытаюсь смотреть на свет, чтобы не вырубиться. Я не хочу, чтобы припадки возвращались, я так долго боролась с ними, и я не могу сдаться, только не сейчас. Чтобы немного успокоиться, я думаю о Калебе. Закрываю глаза и снова переношусь на наше поле. Его рука на моей щеке, такая мягкая и теплая. С ним я чувствовала себя в безопасности. Если кто-то и может спасти меня, то только он.

Слышу, как открывается входная дверь, но не могу подняться. Калеб зовет меня по имени. Собираю все оставшиеся силы в кулак и подаю голос.

– Клэр! – он влетает в кухню и сразу же подбегает ко мне.

– Клэр, почему ты лежишь на полу среди осколков, ты упала или поранилась, что с тобой, не молчи же, поговори со мной! – Калеб поднимает меня и вытирает лицо от слез. В его глазах читается тревога, а я и двух слов связать не могу. Сосредотачиваюсь на его красивом лице и пытаюсь говорить.

– Мне просто некому больше позвонить, – почти задыхаясь, говорю я.

– Моя милая Клэр, все будет хорошо, я рядом, – он убирает прилипшие волосы с моего лба. – Я заберу тебя отсюда.

Глаза начинают закрываться, силы полностью оставляют меня.

– Клэр, слышишь? Эй, только не вырубайся, – он берет меня на руки. – Помоги мне, хватайся за шею, – делаю последнее усилие и закидываю руки ему за голову. Вдыхаю запах Калеба. Свежий и в то же время теплый, как и он сам.

– Вот так, хорошо, – Калеб укладывает меня на заднем сиденье своего внедорожника и накрывает тем самым шерстяным пледом. Самая подходящая вещь к моей пижаме, ведь я не переоделась после сна. Укутав мои босые ноги и пристегнув ремень безопасности, он оставляет меня одну. Машина двигается с места, и мы удаляемся от моего дома. В глазах стоит пелена от слез. В окнах меняется пейзаж, я слежу за бегущими домами и деревьями. Я очень вымотана, как будто носила тяжелые ящики всю ночь. Мои веки начинают тяжелеть, и я проваливаюсь в глубокий сон. Последним, что я помню, было испуганное лицо Калеба и его сильные пальцы, сжимающие мою ладонь.