Свободные граждане толпились у лавки, над которой болталась вывеска с изображением бутылки. Бойкий симпатичный парнишка в фирменном чёрном фартуке с вышитой эмблемой — перекрещенными пером и кинжалом — ловко обслуживал посетителей и остроумно отвечал на вопросы. Людям это нравилось, и даже торговцы оставляли свои лавки, чтобы посмотреть на диковинку.

— А скажите, милейший, — спросил дородный торговец с густой чёрной бородой. — Почему выпивка ваша «Перовка» называется, а не, скажем, «Кинжаловка»?

— Потому что пьётся легко, аки пёрышко мягкое, сварена по старинным рецептам в подвалах гильдии воров. Там, где раньше грешников пытали, а теперь серепянка в бочках бродит и отдаёт самые свои нежные соки, — весело ответил Юноша. — Хотите, скидку Вам персональную дам? Уж больно лицо мне ваше понравилось! — Он подмигнул торговцу.

— Скидка — это завсегда хорошо! — Торговец заулыбался. — А то вот я думаю, не обман ли это: маленькая бутылка четвертной стоит, а большая — 40?

— Так Вы, уважаемый, сами посчитайте, — юноша взял с прилавка счёты. — В маленькой бутылке половина литра, а в большой целый литр. Ровно в два раза больше напитка. А стоит он 40 вместо 50. Стало быть, Вы экономите целых 12 процентов! — Он пальцем поманил торговца и продолжил уже шёпотом. — А я Вам ещё 10 процентов уступлю и отдам большую бутылку за 36!

Народ вокруг повытягивал шеи, в надежде расслышать разговор.

— Ну, коли так, я целых две возьму! — Торговец плюхнул на прилавок мешочек с серебром и принялся отсчитывать монеты.

Парнишка достал две красивые бутылки с чёрной эмблемой. Народ благостно забалагурил.

— Вам бантик подарочный повязать? — Спросил юноша.

— Ну, повяжи уж, раз такой сервис!

— Вам цвета какого? Есть красный, жёлтый, голубой, зелёный?

— Голубой давай, я цвет неба очень люблю!

Юноша ловко повязал бантики голубой ленточкой на бутылки.

— Пейте на здоровье! Любимому покупателю не жалко!

Прижимая бутылки к пузу, довольный торговец проталкивался сквозь толпу.

— Виданое ли дело! — Сказал кто-то. — Ещё и бантики повязывают! Вот это сервис!

— Эх! — К прилавку протиснулся крепкий мужчина в одеждах гильдии кузнецов. — Давай пол-литру «Дорожной»! — Он плюхнул серебряную монету на прилавок. — Она как-то мне больше зашла. Хоть и горчиной отдаёт, а с неё спится лучше!

— Это потому, что рецепт от гильдии тележников, — вежливо сообщил юноша. — Они толк в выпивке знают, веками совершенствовались. У Вас вкус утончённый, поэтому разницу почувствовали!

— Да иди ты! — Кузнец задумчиво почесал затылок. — А я думаю, и чего мне какие-то вещи не нравятся и всё тут! Жена-то мне говорит, что я деревенщина, а оно эна как! Дай-ка мне, малец, ещё одну, что ли.

— Вы лучше попробуйте настойку на чёрных ягодах, — парнишка подсунул ему бутылку чернющего напитка. — Эта брадоблюда на скаку остановит. И жене может понравиться! А я Вам за две бутылки и скидку сделаю. Так бы два четвертака вышло, я же Вам за сороковник уступлю.

— Убедил, чертяка! — Кузнец повеселел. — На тебе пятачок, купишь и себе чего!

— Спасибо большое! — Юноша поклонился.

— Это да, «Дорожная»-то с горчинкой будет! Я и не знал, что тележники тоже в этом деле сведущи! — Сказал кто-то. — В следующий раз её и возьму.

— Да нет, это «Перовка» горчит, а «Дорожная» как раз мягче пьётся! — Возразил другой голос.

— Дурьи ваши башки! — Вклинился третий. — «Медовую» берите, в ней сила мёда! Всё самое лучшее пчела с цветка собирает и домой несёт, в мёд запечатывает!

Толпа заволновалась.

— Так какую брать-то? — Выдавился из толпы к прилавку здоровенный детина. — Не знаю я...

— А хотите, я Вам попробовать налью? — Юноша услужливо достал две маленькие рюмочки, пододвинул их к детине. — Там и определитесь.

— Давай! — Детина нагнулся к прилавку, пока юноша наполнял рюмочки.

— Эй, так не честно! — Сказал первый. — Тогда всем наливай!

— Я те щас налью! — Детина повернулся к нему, поднёс к носу здоровенный кулачище. — Пахнет халявой, да?

— Н-нет, — мужчина попятился, спрятался за спины других.

— То-то же!

Детина выпил одну рюмочку, пожевал на языке, потом вторую. Задумался.

— Не, ну «Перовка» всяко лучше! «Дорожная» — дрянь полная! Не хочу её.

— Вижу в Вас истинного ценителя, — юноша поклонился.

— Ох, нравишься ты мне! — Детина стукнул кулаком по прилавку. — Молодец! Все бы так торговали! — После двух рюмочек он заметно повеселел. — А скажи-ка, малец, что у тебя тут за листовки такие: «Вступайте в профсоюз рабов»? — Он взял с прилавка одну листовку. — Они думают, коли я не могу толком понять, что тут написано, то рабы-то смогут что-ль?

— Да тут всё просто! — Парень улыбнулся. — Речь вот о чём: если раб вступит в профсоюз, у него будет один голос на профсоюзном собрании. Каждый месяц у них корреспонденц-собрание бывает. Специальные рабы ходят и голосование проводят. Важные вопросы решают. Например, стоит ли хозяевам помогать профсоюзными взносами. У них же взносов много. Сами господа бароны вносят в кассу профсоюза золотом. Вот они и решили, что хозяевам, которые ласковы со своими рабами, по полдистама в месяц платить...

— О, боги! Стало быть, зря я своему вчера пинка хорошего дал! — Детина чуть не заплакал. — Ой, дурак я, дурак!

— Да не переживайте Вы так! — Утешил его юноша. — Раба завсегда полюбить можно и приластить!

— И то верно! — Детина повеселел. — Я у тебя пару листовок возьму. Пущай в союз ентот вступает, а уж я его добром и лаской не обижу! Эх! Гулять, так гулять! Давай две литровки!

— Раскусили Вы меня! — Юноша всплеснул руками, прикусил нижнюю губу. — Сегодня хозяин сказал две литровки отпускать по цене одной...

Толпа загудела, заволновалась, начала выстраиваться в очередь. Послышалась ругань, люди стремились занять очередь первыми.

— Да что ж ты молчал, чертяка! — Выкрикнул кто-то в сердцах. — За мной не занимать!

* * *

В бассейн Артин пришёл очень рано, чтобы никому не мешать. Хотя подготовка давно закончилась, ему нравилось резвиться в бассейне, нырять в чистой воде, плавать. Скоро возвращаться к своим обязанностям командира, в гильдию, чего ему совсем не хотелось. Не командиром он рождён, не о том мечтал он, чтобы командовать, а грезились ему путешествия и дальние страны. И где-то в глубине души хотелось ему друга настоящего, не пацанёнка, хотя и они ласковыми бывают, а такого, который будет понимать его с полуслова, равного ему, такого, с которым можно говорить обо всём на свете.

На первой дорожке уже кто-то неумело барахтался, и Артин смутился. Один раз его уже прогнали возмущённые техники, потому что он был совсем голый. Он осторожно слез в воду на самой дальней дорожке и медленно поплыл брасом, но плескавшийся вдалеке парень заметил его, помахал рукой и поплыл к нему поперёк бассейна. Артин с ужасом узнал в нём того, кого они спасали совсем недавно.

— Привет! — Парень протянул ему руку и улыбнулся во всё своё красивое лицо.

— Привет, — Артин пожал руку и почему-то покраснел. — Ты уже знаешь наш язык? Ничего, что я голый?

— Немного, — парень рассмеялся. — Я тоже голый. У меня нет трусов для плавания, я не знаю, как они будут на их языке. Мне всё страшные трусы выдаются.

— Ага, — Артин кивнул. — У них сложный язык. А тебя зовут Пу, да? Ты тогда говорил.

— Да. А тебя Ар-тин? Я раньше без очков не видел совсем, не знал, что ты такой красивый...

— Я? — Артин покраснел ещё больше, уши прямо пылали. — Я же взрослый уже... Давай нырять? — Он решил сменить тему разговора.

— Давай! — Обрадовался Пу. — Только я не умею. Научишь?

— А, это просто! — Артин показал, что нужно зажать нос рукой. — Сначала вдыхаешь полную грудь воздуха, а потом ныряешь!

Он дождался, когда Пу наберёт воздуха, жестами показал ему, что пора нырять. Поднырнув, он схватил его за руку, потянул за собой на дно бассейна. Тот послушно поплыл за ним, зажмурив глаза, но у самого дна начал задыхаться. Он смешно забарахтался, испугавшись, перепутал, где верх, а где низ, стукнулся головой о дно.

Артин схватил его за голову, погладил, чтобы тот успокоился, притянул к себе и прильнул губами к его рту, чтобы поделиться воздухом. Сердце его бешено забилось, Пу схватил его за бока, чтобы удержаться в одном положении, и Артин, сам не понимая, что происходит, начал целовать его со всей силы. Пу открыл глаза, вытаращился на Артина, продолжая задыхаться. Тот оторвался от Пу, потянул его наверх.

— Прости меня, — Артин всё ещё продолжал его поддерживать, когда они поднялись на поверхность. Я это... Не сдержался...

Пу истово отдыхивался. Наконец, он смог говорить.

— Слушай, это было круто! — Он рассмеялся. — Давай ещё раз?

Он обнял Артина и поцеловал в щёку, а тот погладил Пу по голове, провёл пальцами между редких волос, и они снова поцеловались, прижимаясь друг к другу телами, а потом ещё долго-долго болтали обо всём на свете. Пу рассказывал о ковчеге, о других мирах, нежно гладил Артина, и он совсем расстроился, слёзы покатились у него по щекам.

— Ты чего? — Забеспокоился Пу. — Не плачь! — Он принялся целовать его в глаза.

— Как мне не плакать! — Артин шмыгнул носом. — Ты же улетишь к своим мирам...

— Нет, глупенький! — Пу крепко, насколько мог, обнял Артина. — Я посвящу тебе всю свою жизнь!

* * *

Сикорски сидел в джакузи, прикрыв глаза. От воды поднимался лёгкий парок, на поверхности плавала пена, где-то под ванной работал насос. Вдоль бортика выстроилась шеренга разноцветных уточек для Маканы. Играла расслабляющая музыка, и Сикорски совершенно не хотелось ни о чём думать. Внезапно зазвонил телефон.

— Алло! — Закричал смартфон голосом редактора. — Сикорски! Я прочёл вашу рукопись. Написано грамотно, конечно, но совершенно беззубо!

— Это как? — Удивился Сикорски. — Там что, кого-то покусать должны?

— Не валяйте дурака! Такую ерунду любая нейросеть может написать. Нужна изюминка, понимаете? Где безумные приключения? Где постельные сцены? Где придурковатое правительство? А ваш главный герой — это же мямля какой-то совершенно бесхарактерный! Не могу я такое печатать. Тряпка, а не герой! Смотрите, я тут накидал файлик на двадцать страниц, чего нужно поправить. В первую очередь, все герои должны быть старше 21 года, иначе нас закидают гневными письмами в лучшем случае. Вот прямо так и пишите: мальчик двадцати двух лет. Потом, почему герой — это мужчина? Маскулинный такой тип, слегка инфантильный. Пусть будет женщина. Волевая, лучше с какими-нибудь способностями. Уверенная в себе лесбиянка, а ещё лучше неуверенная, чтобы самокопаний побольше, там страниц на сотню. Пусть лежит на песке и смотрит в небо страниц сорок. Ну и дайте ей оружие, пусть сражается с армиями зомби, или кто там у Вас...

В ванную комнату зашёл Макана с плавучим подносом собственного изготовления, состоявшем из обычной доски, велосипедной камеры и синей изоленты. Последняя так понравилась Макане, что всё в доме, до чего он мог добраться, щедро было ею обмотано: ручки дверей и сковородок, ножки стульев, вазы, игрушки, посуда и даже ошейники любимых уточек. Сикорски с ужасом представлял себе, что будет, если парень доберётся до паяльника или слесарного инструмента. Поэтому предоставлял ему возможность готовить любые блюда, которые тому только в голову придут, и натрачивать ими себя, почитая это злом гораздо меньшим, нежели изобретательство.

Поставив поднос на воду, Макана разделся, залез в ванну и обнял хозяина, но старался не мешать тому разговаривать. Поднос подплыл ближе к Сикорски, и у того потекли слюнки при виде источающей аромат большой кофейной чашки и двух бутербродов с тунцом, приготовленных по фирменному рецепту Маканы: натолкать всего и побольше. Но получались они всегда чертовски вкусными.

— ...И прекратите уже эти игры с читателем! — Продолжал вещать в телефон редактор. — Что это за отношения у вашего героя с мальчиком? Совершенно непонятно, любит он его или нет!

— Так в этом вся интрига! — Рассмеялся Сикорски. — Присылайте мне ваши замечания, я подумаю. А сейчас у меня чертовски важное дело, не терпящее отлагательств — это ужин в джакузи, игра в уточек и здоровый с...

— Какие уточки?! Сикорски, Вам пятьдесят уже! Боже! С какими идиотами приходится работать! — Воскликнул редактор, не дав ему договорить, и повесил трубку.

Положив телефон на тумбочку, Сикорски погладил Макану по голове, и тот закрыл глаза, улыбаясь, прижимаясь к хозяину. Тот ещё не знал, что парень научился готовить вишнёвый пирог.