Сонни

Я знаю, что означали цифры на экране телефона. Не надо быть провидцем, чтобы знать, откуда поступил звонок.

Серена выжидающе смотрит на меня, пока застегивает блузку, а я изо всех сил делаю вид, что думаю о ней, а не пытаюсь понять, откуда у Дага номер моего телефона.

— Всё в порядке? — переспрашивает Серена, и я выжимаю из себя улыбку.

Девушка бросает взгляд на телефон, когда я тянусь к нему, но даже не думаю включать. Смотрит, как на главного врага своей жизни, скрывающего мои порочные тайны.

— Ты не перезвонишь Мэнни? — интересуется она.

— Позже, — отмахиваюсь я, убирая телефон в задний карман джинс.

Лучше пусть думает, что мне звонит стриптизерша, чем знает правду. Это не так опасно, как то, что назревает в этом городишке. Даг не позвонил бы даже в том случае, если я кину его на все деньги мира. Здесь что-то другое. И в этом звонке ощущается угроза.

Эту угрозу я чувствую всей кожей. Всем своим существом. Воздух становится упругим и тяжелым. Он вибрирует подобно высоковольтным проводам и посылает сигналы об опасности. В такие минуты нужно выбрать, что делать дальше: уходить, остаться или атаковать первым. Решать надо быстро, но для начала нужно покончить ещё с одной проблемой.

— Который час? — спрашиваю я, заметив, что она повернула ремешок своих наручных часов.

— Если включишь телефон, узнаешь, — отвечает Серена, едва сдерживая себя от приступа ревности.

Делаю шаг и приподнимаю её подбородок пальцами, вглядываясь в глаза.

— Который час? — медленно повторяю я, не отрываясь от её лица.

— Половина двенадцатого, — отвечает она сквозь зубы и тяжело дышит.

Оставляю на ее губах долгий поцелуй, прежде чем развернуться и направиться к выходу. Она тихо стонет и обвивает мою шею руками. Этот звук и тактильные ощущения заставляют забыть о том, что ждёт меня в ближайшем будущем. Возможно, она права — в тихой и размеренной жизни есть преимущества. Просыпаться каждое утро. Ездить на велосипеде с гребаной корзинкой за свежими круассанами. В  пекарне встретить гребаного Марио, нашего соседа, и полчаса обсуждать гребаное повышение цен на электричество. Планировать путешествие на следующую неделю. Возвращаться домой. Всю жизнь. Всю. Гребаную. Жизнь.

— О чем задумался? — интересуется она, но я не отвечаю.

С трудом отстраняюсь. До встречи с Хиллом остаётся двадцать минут.

— Ты забыл таблетки, — кричит она вслед.

— Всё в порядке, — отвечаю я, — Боли уже нет. И где ты этому научилась?

— У меня хороший учитель, — отвечает она.

Не вижу ее лица, но знаю — Серена улыбается. И это то, что ей нужно. То, что нужно нам.

— Увидимся вечером, — говорю я и закрываю за собой дверь.

***

— Рад тебя видеть, — говорит Альберт, когда я усаживаюсь на высоком барном стуле рядом с ним.

Видеть? Он даже не смотрит в мою сторону, вперившись глазами в полку, уставленную бутылками. Можно подумать, у него есть пара глаз на спине. Слухи о его чутье — на самом деле никогда не были слухами. Это чистая правда. Альберт-Хилл-шестое-чувство.

— Я тоже рад, — хмыкаю я, давая знак бармену.

— Даг прилетел сегодня, — говорит Хилл, вертя в руках крышку от пластиковой бутылки.

— Ты знаешь зачем? — интересуюсь я, чувствуя себя полным  ничтожеством.

Интересно, как много людей осведомлены о том, что Гарсиа снова отымела меня, а чёртов Даг мечтает продолжить её дело?

— Нет, — отвечает Хилл.

Вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, говорит ли он правду. Лёгкая усмешка даёт повод сомневаться.

— Но догадываюсь, — добавляет он.

— Я должен забрать своё, — зло шепчу я, — В этот раз, я убью стерву!

— Стерву? — удивлённо переспрашивает он.

Некоторое время Альберт недоуменно смотрит в столешницу, приводя мысли в порядок. Это опровергает мои мысли о том, что ему известна причина, по которой сюда приехал Даг.

— Твою мать, — спустя минуту стонет Хилл, упираясь головой в ладони, — Она отдала тебе ненастоящие камни? И ты впарил их Дагу?

Я жду, когда он рассмеется мне в лицо, но Альби продолжает пялиться в столешницу с выражением скорбного отчаяния на лице.

— Я не говорю о том, что ты должен ввязываться в это дело, — объясняю я, — Просто хочу, чтобы был в курсе.

— Если мой отец узнает... — он наконец, поворачивает лицо в мою сторону, — Вик сойдёт с ума от счастья. Уничтожить Дага — его давняя мечта. Дерьмо! Последние полгода он обустраивал сад для внука. С детской площадкой и маленьким огородом. Ты хоть представляешь, чего мне это стоило?

— Я знаю, что нужно делать для того, чтобы у твоего отца появились внуки, — отвечаю я.

— Но не представляешь, что нужно делать для того, чтобы Вик стал нормальным дедом, а не устраивал очередной налёт на банк.

— Поэтому и говорю об этом тебе. Чтобы твой отец не узнал первым, — отвечаю я и делаю несколько глотков воды.

— Твою мать... — со стоном повторяет он, — И много ты должен?

— Нет, — отмахиваюсь я, стараясь не думать о том, сколько придётся вернуть.

— Много?

— Нет, — повторяю я.

— Как далеко ты готов зайти? — задумчиво интересуется Хилл.

— До конца, — отвечаю я, спиной чувствуя посторонний взгляд.

Поворачиваю голову немного вправо, чтобы разглядеть наблюдающего за нами.

— Он уже здесь? — спрашивает Альберт, продолжая вглядываться в свой бокал.

— Да, — слегка киваю головой я.

У входа, вальяжно прислонившись плечом к стене, стоит Даг — мелкий барыга в начале своего пути, который стал по-настоящему значимой фигурой в наше время. С тех пор как мы избавились от старика Брика и покинули страну, многое поменялось. Даг вернулся в Лондон, а его влияние достигло небывалых высот. Для тех, кто остался в Лондоне. Для меня и Хилла, Даг навсегда всего лишь унылый кусок дерьма из пыльной конторы.

— Великая сила примирения: Иаков и Исав, — растягивая слова произносит Даг и направляется к нам, — Знаете, что помогло им забыть обиды?

Его степенная походка немного отдаёт величием. Со стороны может показаться, что от него исходят сила, но это не так. Трусость Дага вынуждает его носить маску могущественной уверенности. Самые опасные люди — трусливые мелкие сошки, которым дали власть.

Убрав Брика, мы породили не меньшее зло.

— Зачем ты здесь? — спрашивает Хилл, не дав завершить Дагу очередную проповедь на Ветхозаветную тему.

Мужчина прикрывает глаза и делает глубокий вдох.

— Я звонил тебе, Сонни, — обиженно произносит он на выдохе.

Ничего не отвечаю. Возможно, если игнорировать его существование, он как можно скорее вернётся домой.

— Альберт в курсе? — спрашивает он, бросив взгляд на меня и снова закрывает глаза.

— Можешь говорить, — отвечаю я.

— Ты продал мне битое стекло, Сонни, — улыбается Даг.

Конечно, если бы это сделал кто-нибудь другой, его лицо не выглядело настолько счастливым.

— Только не говори, что не знал об этом с самого начала, — устало отмахиваюсь я.

Пульсирующая боль в голове усиливается. Если я не перестану искать пакет с порошком в кармане по старой привычке, отправлюсь в рехаб.

— Сколько? — спрашивает Альберт у Дага, но тот лишь ухмыляется.

Хорошая попытка, Хилл.

— Мне не нужны деньги, — ехидно протягивает еврей.

— Но кроме них ты ничего не получишь, — в тон ему отвечает Альберт, натянув идиотскую улыбку.

— Мне нравится местный климат, — проигнорировав ответ Хилла, произносит Даг. И перспектива новых возможностей.

— Здесь у тебя одна перспектива, — хмыкаю я, — И она никак не связана с климатом. Кормить червей — это что-то из сельского хозяйства.

— Я знал, что вы не обрадуетесь старому приятелю.

Даг делает широкий жест и слегка откланивается. Гребаный клоун.

— Поэтому подготовился, — продолжает он, стоя у выхода и придерживая дверь, — Соберите своих людей. Завтра. В это же время. Обсудим некоторые детали.

— Чертов кретин, — выдыхает Альберт, когда Даг покидает бар.

А я думаю лишь об одном: Серена должна уехать из города.

Легенда.