Элиас наивно полагал, что момент его гибели будет возвышенным и весь мир вмиг сосредоточится лишь на нём одном, остановится, дабы воздать должное его жертве. Но... Случилось обратное. Собравшиеся в комнате господа предпочли отрицать само его присутствие, не решались лишний раз глянуть на него, а если то случалось невольно, взгляды их были наполнены стыдом и волнением, страхом и непониманием того, как воспринимать сидящее напротив них существо. Да-да, именно. Существо. Никто не видел в Элиасе человека. Впрочем, он сам ощущал себя в новой роли весьма зыбко и относительно, словно былое мироощущение вот-вот вернётся, прогнав из его тела тревожность и лишние мысли.

- Вы уверены, что это работает? - седой мужчина, представившийся господином Мандейном, облаченный в необычайно яркий молодёжный костюм, с озадаченным видом взирал на лампу для проведения сеансов.

- Да, более чем, - глухо отозвался Регон, вот уже битый час возившийся с замысловатым устройством. Даже когда оно было уже собрано, руки рачителя не переставали дрожать. И Элиас с грустью отметил, что видит его столь растерянным впервые.

Открытие сознания проходило в стенах дома господина Мандейна, а не во дворце, как ожидалось. Здесь не было ни единого лишнего лица, кое могло помешать общему делу, однако спокойнее от того не становилось. Всех собравшихся обуревало чувство тревоги и боязни быть уличенными в содеянном.

- А с нами... С нами ничего не случится? - неловко уточнил незнакомец, который, судя по отрывкам разговора и внешнему виду, являлся главой гвардии - господином Ксавьером.

- От силы лёгкое головокружение. По крайней мере, со мной большего не случалось, - меж делом пояснил Регон, - но тем, у кого здоровье послабже, лучше бы выйти.

В слабости никто не признался, а потому Триаль продолжил аккуратно закладывать в лампу необходимые травы.

Руки предательски зудели, и Элиас принялся расчесывать их сквозь перчатки, наблюдая за тем, как резко вспыхивает фитилёк свечи, а из лампы вырываются первые сгустки дыма.

- Не верю я во всю эту эзотерику, - внезапно заговорил один из советников, имя которого оставалось Ревиалю неизвестным. Кажись, он занимался делами внешнеполитическими, оттого и виделся отдельною фигурою.

- Ничего не поделаешь. Придётся поверить, - звучал ему в ответ недовольный тон Мандейна.

- И что вообще эта железяка способна сделать?..

- Поздновато Вы задались этим вопросом...

- Прошу тишины, господа! Оставьте споры. Сеанс проводится в полной тишине, - настоял Регон, судорожно вздыхая.

В ту минуту советники в едином движении внезапно обратились к Элиасу, словно к виновнику всех неудобств и неурядиц, сконфуженно и натянуто заулыбались.

Уже через минуту комната наполнилась густым дымом, границы предметов и человеческих фигур размыло до неузнаваемости так, что остались лишь мутные очертания. Элиас по привычке сомкнул веки, готовясь раствориться вместе с остальным миром, в последний раз исчезнуть. Теперь уж безвозвратно. Страх клокотал в груди, отчего становилось трудно дышать, но юноша вопреки ещё с большим упоением втягивал душистый воздух. Но ясность ума никуда не исчезла. Мысли напротив оформились, звуча в кромешной тишине, и Ревиаль сжался изнутри, не желая верить в то, что его опасения сбылись. Он пробыл в напряжении неясное количество времени, после чего громом раздался голос одного из советников:

- А это... Он уже... Ну-у-у... Это... Таво, да?

Элиас резко распахнул глаза, испуганно уставился на собравшихся. Дым только-только стал оседать, обличая их одинаково искаженные настороженностью лица.

- Не вышло, - сконфуженно заключил Ревиаль, сверля взглядом колени. Он чувствовал себя опозоренным, без возможности отмыться от этой грязи, нелепым, но во многом главенствующим над всеми: точно его провал стал их общим провалом.

И во всеобщей растерянности абсолютно спонтанно нашёлся Регон. Вскочив на ноги, он уверенно заявил:

- Мы уезжаем, - принялся спешно паковать вещи.

Элиасу никогда не приходилось видеть его столь оживленным и возбужденным, будто в его жизни вмиг случился подъем. Мало того, удача. Хотя несколькими часами ранее он бы счёл случившееся провалом. Такая резкая перемена обескураживала, придавала сил.

- Погодите-погодите! - вслед за Триалем подорвался Мандейн. - Что за цирк вы здесь устроили?!

- Это не цирк, Ваша Милость. Мы всего-навсего вынуждены ехать. Открытие сознания - тонкая работа, знаете ли. - Безбожно врал Регон, сам не ожидавший такого исхода дел. - Малость напортачил или перенервничал... И всё! Ничего не выйдет...

- И что же Вы прикажете делать?!

- Подождать годик-дугой, - рачитель как-то нелепо поджал губу, повёл плечами.

- Год?! - Его Милость как молнией прошибло. - Но у нас нет столько времени! К Вашему сведению, господин Триаль, мы уже огласили содержание поручительных писем. Глава Совета уже назван. Мы не смеем больше тянуть!

- Я не сведаю в подобного рода вопросах...

- Но Вы представительное лицо!

- Ваша правда. И я, как представитель господина Элиаса Ревиаля, считаю, что нам надобно уехать. Мы не смеем больше подставляться под риск! У нас есть вполне себе чёткие указания, и мы обязаны следовать им, какой бы ситуация ни была, - и здесь Регон малость соврал, но Элиас не видел в этой лжи ничего дурного.

- А я ведь знал! Знал, что в Вашу эзотерику верить нельзя! - завыл всё тот же незнакомый советник, чем породил новый приступ гнева Мандейна.

- А Вам бы помолчать! - вспылил он, еле сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик.

- Нашли кого затыкать! Своей женой помыкать будете, а я молчать не стану!

- В таком случае, - Мандейн внезапно смягчился, - предлагайте.

- И что же?

- Решение проблемы. Раз взялись досаждать нам своими суждениями, так идите до конца и посоветуйте, что нам делать.

- Нашли с кого спрашивать...

- Так почему бы не заткнуться к чертям собачьим?! - Рявкнул Мандейн, сквозь плотно сжатые челюсти.

На том перепалка была окончена.

- Сядьте, господин Триаль, - он продолжил в полной тишине.

К удивлению Элиаса, Регон молча опустился в кресло.

- Прошу, выслушайте меня. И, давайте, не будем забывать о здравомыслии.

- Смотря, что Вы под ним подразумеваете, - рачитель скривился.

- Господин Ревиаль останется здесь. В Даспире. И Вы сами, к слову, тоже. Мало того, господин Ревиаль будет, как мы то решили ранее, представлен завтра лично императору.

- И как Вы себе это представляете? - скептицизм в Регоне лишь усиливался.

- Думаю, нам всё же придётся открыть наши замыслы Августу.

Кто-то опять заворчал, за ним потянулись и другие.

- Не целиком, конечно, - продолжил Мандейн, - но придётся. В ситуациях, когда время является главенствующим фактором, сложно не идти на уступки... Август не сентиментален, но даже у него встреча с родным братом вызовет прилив тёплых чувств.

- И Вы действительно думаете, что Август поверит в это? Поверит в существование "мифического", всеми скрываемого родственника? - Регон посмел усомниться.

- Здесь дело в том, сумеет ли господин Ревиаль быть достаточно убедительным, - после этих слов собравшиеся вновь обратили свои гневливые взгляды в сторону Элиаса. - Вы ведь умеете быть достаточно убедительным, господин Ревиаль?

Юноша тяжело сглотнул, всё ещё не зная, что ему предстоит.

- Окружение нашего любезного императора пустует. - Продолжил Мандейн, меря комнату рваными шагами. - Близко к себе он никого не подпускает, приятелей не имеет...

- А как же Льюис Крофорд? - господин Ксавьер вклинился в его рассуждения.

- Этот жалкий офицеришка?! - тот вопросительно вскинул брови. - И с чего вдруг мы должны с ним считаться?!

- Он спас Августу жизнь тогда под Эйсбургом, - тут же нашёлся Ксавьер.

- И что с того?

- Он всюду сопровождает Августа. Они вместе посетили несколько театральных премьер за последний месяц... И знаете ли, "жалкий офицеришка" вряд ли сможет позволить себе место в ложе подле императора. На прошлой неделе Август впервые был замечен на скачках в сопровождении того же Крофорда... И если бы Вы только знали, как Его Величество ненавидит лошадей. Нельзя забывать и о том, что после отравления, когда Август пришёл в чувства, то долго никого не пускал дальше порога своей опочивальни. А Крофорд, судя по словам горничных, спокойно заявлялся туда, не утруждая себя даже стуком. В завершении всего, насколько мне известно, Льюис Крофорд приобрёл усадьбу госпожи Ла'Круэль. Заброшенное и обветшалое, конечно, местечко, но для офицера, отказавшегося от наследства и живущего тем, что Бог подаст, весьма странное приобретение. И дело тут не столь в денежном аспекте вопроса. Мне непонятен мотив, неясно, чем он руководствовался. Поверьте мне на слово, я знаю, о чём говорю! Льюис из тех, кто может заснуть на обочине дороги в неизвестном ему городе, а на следующий день даже не вспомнить, где он и почему там находится. Долгосрочные перспективы не для его ума. Он может неделями питаться водой и хлебом, чтобы в первый день после получения выручки пропить и проесть всё до последней монеты в худшей забегаловке города в компании рядовых солдат. Он бы не стал покупать землю, потому как побоялся бы привязать себя к одному месту, а Льюис не из тех, чей мир статичен. - Завершая свою тираду, Ксавьер поспешно добавил. - Я просто хочу, чтобы Вы, господин Мандейн, как и прочие, присутствующие здесь, приняли факт того, что Его Величество далеко не затворник и отнюдь не так нелюдим, каким может показаться на первый взгляд. Мы не имеем больше права на ошибку, оттого и не должны поступать опрометчиво. Если единственное, на что мы полагаемся, это никем не подтвержденная родственная связь, то велик риск провала.

- В таком случае, бегите с тонущего корабля! - с этими словами Мандейн вышел из комнаты, громко хлопнув дверью, оставил собравшихся в растерянных чувствах.

Элиас поймал на себе встревоженный взгляд Регона, и с внезапным сожалением отметил: покоя им обоим не видать.

____________

Хилер Дэнзель служил первым заместителем главы администрации Даспира и нанимал квартиру на центральной Лариинской улице в вылизанном белоснежном здании, где помимо всего прочего находилась пара адвокатских контор и выставочный зал, куда Дэнзель с удовольствием захаживал. Он не держал слуг, потому как не привык к ним, да и не желал привыкать, но при том поддерживал в квартире безоговорочную чистоту. Здесь всё было на своём месте и непременно при деле, а то, что находил Хилер лишним, исчезало с глаз долой. В быту Дэнзель сохранял привычный перфекционизм, преследовавший его на службе и в творческой деятельности. И порой Льюис дивился тому, как Хилеру удалось не задохнуться от собственного снобизма и придирчивости к мелочам.

Сам Крофорд квартиры не имел, потому как вполне ясно понимал, что большую часть времени она будет простаивать пустой и неприкаянной, пока её наниматель служит целям благим и высшим, пусть не самым честолюбивым путем. Приезжая на пару дней в Даспир, он останавливался в квартире Хилера, перекантовавшись там, вновь отправлялся колесить по стране.

Тихими вечерами они могли часами стоять на просторном балконе, откуда открывался вид на кишащий людом бульвар, по левую сторону от которого блистала гостиница "Ла-Пэйдж", а по правую здание театра. Пили дорогое сухое вино, какое мог позволить себе лишь Хилер. Обычно после пары бокалов он начинал вслух зачитываться любимыми выдержками из философских трудов, степенно скатываясь к произведениям куда более спорного и откровенного содержания. Ни тех, ни других Льюис никогда не держал в руках, но порой заслушивался ими до такой степени, что терялся в пространстве, погружаясь в себя. Дурное состояние, но эти минуты беспамятства были особенно приятными и будоражащими кровь. После них хотелось взяться за дело, а прежде всего - за себя. Хилер же наоборот страдал от апатии. Он часами рассуждал о человеческой природе, докапываясь до самых нелицеприятных подробностей, обличающих низость чьей бы то ни было натуры; Льюис внимал ему, извечно обращаясь к собеседнику с единственным вопросом о решении поставленной проблемы. Но Хилер лишь осуждал и изобличал...

В день, когда страна погрузилась в повсеместный траур и забытье, Льюис вновь очутился под дверью квартиры Дэнзеля, которая, к его удивлению, оказалась заперта. Хилер принадлежал к числу тех людей, кто слабо верил в кражи, считая их пережитками прошлых лет, и ещё меньше цеплялся за нажитое имущество. Он с готовностью пожертвовал бы всё, потому что привык терять, а каждый провал принимал новым вызовом.

Пришлось ожидать возвращения владельца. Льюис сидел на полу под дверью, от скуки натирал кинжал рукавом мундира, напевая себе под нос какую-то навязчивую мелодию. Он не знал, сколько времени прошло до того момента, как Хилер наконец возник у порога; тогда Крофорд явно начал клевать носом, но, услышав звук приближающихся шагов, тотчас сбросил с себя тень дремоты.

- Вот ты где! Я уж подумал, что ты съехал! - радостно воскликнул гвардеец, вскакивая на ноги.

- Кого не ожидал здесь увидеть, так это тебя, - тот выглядел растерянным и малость озадаченным. - Неделю назад думалось, что ты и вовсе уехал, а после увидел тебя на премьере «Ночной трели»... Экою важною персоною Вы стали, господин Крофорд, что даже поздороваться не пожелали, а после и вовсе из виду пропали! И ни единой весточки. - Он заговорил в привычной саркастической манере, используемой им лишь в моменты особой обиды.

- Ты ведь знаешь: я не мог.

- Знаю. Оттого и скверно.

Хилер молча отпер дверь, и они проследовали внутрь квартиры. Он стянул тёмное пальто, стряхивая с плеч хлопья талого снега; его ледяные капли блестели на ресницах и в прядях чёрных волос, подобно крохотным звёздочкам на дымчатом небе Даспира.

- Как поживает наш юный император? - криво улыбаясь, Дэнзель двинулся степенным шагом в сторону кабинета.

Льюис последовал за ним.

- Здравствует.

- И чего же ты медлишь?

- Слишком уж мало времени прошло с предыдущего покушения. Надо ещё немного переждать. Пускай шум уляжется, да и траур пройдет. Очень уж много смертей за последнее время. - Льюис сам толком не ведал, говорил ли он правду, однако вполне ясно понимал, что захоти в действительности он покончить с Августом, то сделал бы это немедля.

- А что пока?

- Хочу понять, что он собирается делать. Кажись, наш император совсем не тот беззаботный подросток, которого все в нём видели. Его даже боятся. Даже я, наверное... - последнее сорвалось случайно, и Льюис со скрипом души почувствовал то, с каким недоумением поглядел на него Хилер.

- Не боишься снова провалиться?

- Нет, такое больше не повторится! - Льюис каждый день уверял себя в этом, но сомневался лишь больше. - Я просто не сумел выстрелить ему в спину. К тому же был велик риск попасться, и тогда не избежать петли...

- Не ври мне, - отсек Дэнзель, устало откидываясь на спинку кресла. - Ей-Богу, плохо выходит. Что на самом деле тебе помешало?

Льюис потупился, затем потёр переносицу, на выдохе произнёс:

- Мне... Стало жаль его. По-человечески жаль... У нас состоялся поединок незадолго до этого. Август смотрел на меня с таким превосходством, высокомерием и даже снисхождением во взгляде, что аж челюсти от злобы сводило. А потом я просто победил его. И надо было видеть тогда его: на лице страх, в теле дрожь, а глаза... Каменные. Мёртвые, я бы сказал. В такие глянуть лишний раз боязно. И всю дорогу они оставались неизменными. Только в тот момент, когда я застрелил Аберларда Фрашона и ещё пару человек из числа протестующих, я увидел в этих глазах истинный страх. Неподдельный. А потом Август...

- Ты спас его, - закончил Хилер.

- Сначала от себя. Потом просто. Он видел во мне спасение, ехал за мной следом... Он верил мне! Безропотно, точно ребёнок.

- Жалость - дурное чувство, Льюис. Ты прекрасно знаешь это.

- А что бы ты сделал? - Звучал протест.

Хилер отвернулся к окну, сверля взглядом белоснежный пейзаж, раскинувшийся под домом.

- Я знаю, как тебе тяжело.

- А вот и не знаешь! - грубо оборвал Крофорд, не сумев сдержать порыв нахлынувшей ярости.

- Это только сейчас видится тебе чем-то тяжёлым. После станет легче.

- А Фабиану?! Фабиану стало легче?!

Хилер выглядел ещё более растерянным.

- Вот уже два месяца после смерти отца он сам не свой! И да... Я всё знаю. Это ты заставил его убить. Ты настоял на этом. И вы скрывали свои планы от меня. Полгода, не меньше. - Гвардеец стоял, опершись обеими руками о стол, как никогда твёрдо смотрел Дэнзелю в глаза. - Ты хоть знаешь, что с Фабианом сейчас происходит?! Знаешь, что с ним творится?!

- Знаю. Знаю, что с ним всё в порядке. - Глухо отозвался тот.

- Чушь! - Льюис отпрянул.

- Фабиан принёс куда большую жертву, чем кто-либо из нас...

- А стоило ли?

- ... Он сильный. Он преодолеет это. И то был его выбор. Вполне осознанный выбор...

- Нет, действительно, стоило ли? Ответь! Я хочу знать. Честно.

- Конечно, стоило! - Голос Хилера надломился от внезапного восклицания. - Посмотри кругом! Мир меняется! Ничего не стоит на месте! Вскоре от прежнего Кайрисполя не останется и следа!

- Теперь ты врешь мне... Вернее... Обманываешься. Пусть я и не слишком разбираюсь в людях, но тебя знаю достаточно хорошо!

- Уходи! - внезапно отвесил Хилер, глядя куда-то в сторону. В голосе его не осталось былой твёрдости.

- Ты просто не хочешь признавать свои ошибки!

- Пожалуйста, уходи!

- Ты прекрасно знаешь, что просчитался, но не желаешь это признавать!

- Льюис...

- И ты признаешь свою вину, чёрт возьми! И ты поговоришь об этом с Фабианом!

- Льюис, уходи! - Он продолжал настаивать с тем же ледяным спокойствием.

- Ты ведь знаешь, мне некуда идти.

- В таком случае, уйду я, - с этими словами Хилер тихо выскользнул из комнаты и, зажав в руке пальто, покинул квартиру.