Ромка шел рядом со мной по коридору отеля, и по нему заметно было — без особого желания шел. В какой-то момент дернулся даже. Видно, вернуться хотел. Наверняка, чтобы ещё раз вломить тому козлу, когда я уже нажал кнопку вызова лифта.

— Куда собрался? — я перехватил его, обнял за плечи, втолкнул в кабину и нажал цифру три. — Статья сто одиннадцать. Причинение особо тяжкого вреда здоровью карается на срок до восьми лет. Учитываются так же обстоятельства, серьёзность повреждений...

— Если ты сейчас не заткнёшься, то пострадавших будет на одного больше, — в ответ недовольным тоном буркнул Ромка. — И чего ты мне всё время законы зачитываешь? Полицай что ли? Из уголовки?

— Ага, — мне стало смешно. Меня только в органах не хватало, но пацан, кажется, поверил.

— Что серьёзно? — он удивленно распахнул глаза, позабыв на мгновение о произошедшем в пабе. Ресницы у него и правда, как веер, отметил я про себя. Отчего-то хотелось видеть это лицо еще ближе. Вспомнил вдруг, как он облизнул губы, когда я лежал на нем под подъемником, и колючие снежинки медленно таяли у него на бровях, щеках и ресницах. Внизу за ужином мне казалось неудобным рассматривать его слишком пристально. Но взгляды Ромкины на себе я за столом ловил неоднократно, и от мысли о том, что он тоже посматривает на меня, вдоль поясницы пробегали мурашки, и внизу живота ощущалась некоторая неловкость.

— Серьёзней некуда! — произнёс я с важным видом, когда мы вышли из лифта, и приложил карту к датчику возле двери своего номера. — Да, шучу. Просто учился на юриста, потом бросил. Надо дальше доучиваться, а времени не хватает, да и деньги нужны.

— Понятно, — не знаю, дошли до него мои слова или нет, но Ромка все еще был взъерошенный и взвинченный. — Вот же гад... Алкаш, сука, праздничный. Весь вечер испортил.

— Все, успокаивайся. Ничего он не испортил, — в номере было темно, света из коридора не хватало, и я пытался нашарить выключатель на стене.

— Может, я должен был ему ещё и спасибо сказать? За пиво? — ему явно хотелось сорваться, и он никак не мог затормозиться, раскручивал себя сильнее, да и алкоголь видно подстегивал. Мы за день тоже выпили не мало. Ромка сверкнул в мою сторону обиженным взглядом, развернулся резко чтобы уйти, качнулся вперед, но я схватил его за рукав куртки, потянул за собой в номер и захлопнул дверь.

— Вот куда ты собрался?! — пора было останавливать эти психи. — Мокрый вон весь. Иди в ванную. Умоешься, переоденешься и спустимся, допивать будем. Одного я тебя всё равно не отпущу, понял?

Снайпер слушал, слегка удивленный моим повышенным тоном, и молчал, смотрел из-под ресниц блестящими просветлевшими глазами, в которых еще плескалась злость, потом скинул куртку прямо на пол и прошел в ванную.

Я перевел дыхание. Отчего он так бесился, мне было не совсем понятно, но этот колючий характер притягивал и заводил одновременно. То он язвит, то улыбается так, что губы сами в улыбку складываются. То он веселый и открытый, то вдруг резкий и опасный, как с тем мужиком, которому он так красиво залепил апперкот. Я знал Ромку меньше суток, а видел его таким разным и сам себе признавался, что этот пацан нравится мне всё больше и больше.

Мелодия вызова с мобильника неожиданно громко прозвучала в тишине номера. Звонил Артур.

— Эд, мы рассчитались и свалили из паба, а то там правда полицией запахло. Эти алокотуристы разошлись по полной. Пойдем погуляем, еще посидим где-то. Вы со Снайпером подваливайте, как там разберетесь, только через центральный вход пока не идите. Там мигалки уже стоят.

— Понял. Наберу тебя, когда будем выходить, — я подумал, что свалили мы как раз вовремя. Общаться с полицией на отдыхе мне совсем не хотелось.

— Да, я твой номер телефона Анке дал, а то она говорит — у Снайпера телефон севший, не отвечает.

— Хорошо. Сейчас мы отмоемся, успокоимся и подгребем, — я рассматривал себя в зеркале в узенькой прихожей, освещенной спотами под потолком, потер подбородок и подумал, что не мешало бы побриться. И переодеться. На меня брызги тоже попали, да и Ромку же удерживал. Рукава серой толстовки стали сырыми, и от них отчетливо несло пивом.

— Друзья Рома с нами идут, — продолжал Артур в трубке. — Тоже его теперь Снайпером называют.

— Потому что хорошо стреляет? — рассмеялся я в трубку, прислушиваясь к звукам из ванной. Там зашумела вода.

— Нет. Потому что всегда попадает, — хохотнул Артур и сбросил вызов. Я не мог не согласиться — на сегодня у Ромки попаданий хватало. С избытком даже.

Пристроив обе наших куртки на вешалку, я заглянул к нему. Через приоткрытую дверь мне было видно, как он какое-то время стоял с закрытыми глазами, упираясь обеими руками в белоснежные края раковины возле душевой кабины, смотрел на льющуюся из крана воду и дышал длинно, глубоко. Потом мотнул головой, потянул через голову мокрый свитер вместе с футболкой, снял и небрежно кинул на пол.

Я взял с тумбочки свежее полотенце для него и встал в дверях ванной, привалившись плечом к откосу. Наблюдал, как он умывается и растирает мокрыми ладонями грудь, шею, живот с впадинами и выступами крепких мышц, и при виде его полуобнаженного тела, в жилах у меня потихоньку закипала кровь и становилось тесно в штанах. Что это? Адреналин сегодняшнего дня так действовал на меня? Или все-таки он?

Со своего места было приятно любоваться, как напрягаются длинные мышцы на спине вдоль позвоночника, обводить взглядом рельеф предплечий, где мускулы плавно перекатывались под смуглой кожей при каждом движении его рук. Пояс джинсов сполз немного ниже, когда Ромка наклонился, и мне была видна соблазнительная граница загара на его пояснице и тёмный краешек резинки трусов. Мои глаза подмечали и ровные стройные ноги, и округлые ягодицы, обтянутые плотной, темно-синей тканью. Сейчас мне было видно все, чего я не мог рассмотреть там, в пабе, и то, что я видел, нравилось мне невероятно.

Перед тем, как выключить кран, Ромка провёл мокрыми руками по волосам, взъерошил их, отчего те ещё сильнее встали дыбом надо лбом, и выпрямился. Наши взгляды — мой зачарованный и его смущённый, встретились в глубине зеркала над раковиной. Мы забавно смотрелись там в отражении — он со своими торчащими волосами и я, следящий за ним из-под длинных прядей волос на глазах, с прикушенной губой и затаенным дыханием.

— Вот возьми, — спохватился я, отводя взгляд от его смуглых спины и плеч, до которых мне так захотелось дотронуться, что едва не выронил протягиваемое ему полотенце. Улыбка у меня стала, наверное, совершенно дурацкой, но как ещё исправить всю неловкость ситуации я не знал.

Ромка не улыбнулся в ответ и выражение его лица стало вдруг особенно серьезным, даже напряженным. Он молча взял полотенце из моих рук, начал вытирать шею и грудь. Я успел разглядеть тёмное пятнышко родинки на ключице, четкий подсушенный рельеф груди и живота. Пацан явно занимался собой, и занимался серьезно. Ну, и я как бы тоже в зале не зря свободные часы просиживал, понимал, как такое тело нарабатывается. Мысленно я коснулся губами ямки над ключицей прямо возле родинки, прорисовал влажную дорожку кончиком языка до шеи и легонько прикусил. Интересно он сам знает, какой он сексуальный?

Продолжая вытираться, Ромка отвел взгляд, шагнул мимо меня и направился в комнату. На мгновение я задержался, подмигнул своему отражению, которое весело усмехнулось мне в ответ, и двинулся за ним, будто заколдованный, неосознанно держась как можно ближе к нему. До дрожи хотелось вдохнуть запах его кожи — вот там, под четкой линией волос на затылке, где ямочка. Я впивался взглядом в чистые линии развернутых плеч и шеи, и думал о том, что хочу погладить их, хоть кончиками пальцев, легко и невесомо, и ощутить тепло и гладкость его кожи... И тут уж невозможно было больше обманывать себя. Я хотел его. Всего и прямо сейчас.

Мне казалось... Нет, я даже был уверен, что Снайпер уже знает о моем желании. Он не мог не заметить мой оценивающий и о многом говорящий взгляд там, в ванной, чувствовал мое дыхание за своей спиной, и сам словно сжался внутри себя свернутой пружиной, готовой в любой момент упруго взвиться, стоит только прикоснуться к ней. Это предчувствие заставляло меня колебаться — стоит ли делать следующий шаг. Испортить все в первый же день знакомства. Или наоборот, рискнуть, потому что я не мог ошибиться в своих подозрениях.

На мгновение Ромка замер, остановившись посреди комнаты, промокнул мокрый ёжик торчащих волос на голове, растер их, спускаясь к шее, скомкал полотенце, кинул его на кровать и обернулся ко мне неожиданно быстро и резко.