Вдохновлено песнями музыкальной группы «Мельница»

Посвящается всем любителям сказок. Посвящается всем, кто сочиняет, кто слушает и читает, кто воплощает в жизнь сказки. Посвящается всем, кто становится частью сказки

О, маленький бог! О, главный колдун! О, величайший разрушитель и созидатель! О, огонь!

Пламень, горящий посреди круга из сосновых веток, отражался в тёмно-карих глазах старца. Неподалёку за широкой спиной высился могучий лес, верхушками врезающийся в сумеречное небо.

- Подкинь дров, Артемизия*, – заворчал старик, не отводя жадного взора от языков костра, - и подлей ещё эля в мою опустевшую кружку!

- Чего ты ищешь в этом огне, Ингар ? – спросила женщина, наполняя ароматной жидкостью гигантский деревянный стакан.

Её волосы с проседью были заплетены в две толстые косы, спадающие почти до самых пят. Болезненного лица уже касалась приближающаяся старость. Тёмные мешки под глазами подчёркивала синева, застывшая в безразличном ко всему взгляде.

- Как же ты всё-таки глупа, Артемизия! – ухмыльнулся древний Ингар, принимая из огрубевших женских рук свой эль. - Огонь есть огонь. Ему не нужен ни смысл, ни цель. Он есть путь и он есть конец пути.

В ответ собеседница лишь подбросила дров к костру, подняла сиреневый бокал, стоявший у её ног, и, протёрев его фартуком, зачерпнула напиток из бочки.

- Ты глупа и стара, Артемизия, – продолжил старик после того, как поглотил сладкое месиво, проронив пару капель на свою густую бороду, - и ты до сих пор пьёшь из этого чудн;го кубка! Признайся, Артемизия: ты обманываешь себя! Хранишь такой странный бокал, чтобы, запрокинув голову и осушив его содержимое, хотя бы на одно мгновение забыться. Хоть на одну жалкую секунду представить, что ты всё та же юная фея, бегающая босиком по луговой росе, водящая хороводы с очаровательными подругами и плетущая венки из одуванчиков. Чтобы наивно мечтать о том, что за твоей спиной всё также колышутся изумрудные крылья.

- Ты даже помнишь их цвет? – улыбнулась женщина, и улыбка её была горькая-горькая, как полынь.

- Ещё бы! Конечно, в ушедшие лета ты была прехорошенькой, однако уж точно не слыла первой красавицей, Артемизия. Но знаешь что? Крылья твои я забыть не могу. Такие большие, величественные, зеленее всех трав и надежд... Я думаю, в них было всё дело. Из-за них все за тобой и ухаживали, из-за них на тебя заглядывался и я. Подумать только – я, потомственный хранитель, бегал за какой-то заурядной феей! А ты мне ещё и отказала!.. И, вот ведь штука, иногда мне даже кажется, что, будь у тебя всё те же крылья, я бы приударил за тобой прямо сейчас! В моём-то возрасте, хе-хе!

- Да уж, знатные были крылья, - задумчиво протянула Артемизия, запивая свои мысли сладким элем.

Дрова всё также трещали в пламени, на которое смотрели уже две пары глаз. Вдалеке заухала одинокая сова. Толпа девиц лёгкой скорой поступью приближалась к костру. Прелестницы без умолку хохотали голосами заливистыми, как связка колокольчиков. Их русые волосы были растрёпаны, а тела наги, как полагается всем русалкам.

- Ингар опять тебя обижал, дорогуша? – спросила одна из них, с сияющими локонами, и присела слева от Артемизии. - Ненавижу, когда наш старик язвит! Снова напоминал об утерянных крыльях? Ужасно!.. Хотя, конечно, это действительно очень глупо...Ты ведь была феей, Артемизия! Твоя ровесница, фея Камелия, пляшет с нами, верно, не хуже, чем сто лет тому назад. И руки у неё мягкие, как шёлк, и сам Ветер заигрывает с Камелией, лаская её густые волосы! В прошлом веку она была молода и прекрасна, и спустя тысячу лет она останется такой же молодой и прекрасной. О, боги, поразите меня, русалку Раду, громом, а я никогда не пойму, на что ты могла променять свои крылья! Что тебе предложили люди, что медвянее вечной молодости? Что у них, у людей, может быть заманчивее, чем у нас?

Между тем толпа, занимая места у костра, внимательно следила за речью Рады. Взгляды растрёпанных девиц бегали со своей соратницы на лицо Артемизии; в одних читалась жалость, в других – интерес, но в большинстве своём – презрение.

- Ты ведь так и не смогла прожить среди смертных, - усмехнулась появившаяся ниоткуда женщина с горящими во тьме лиловыми глазами, - вернулась к нам, к родной нечисти, и теперь в наказание за ошибку тебе суждено до скончания веков полоскать бельё в реках и вопить людишкам о скорой кончине. Ты была феей, а стала бескрылой банши*!

Голову новопришедшей скрывал индиговый капюшон. За спиной развевался такого же цвета плащ, сливающийся с окружающей тьмой. Подолы оборванной юбки виноградного оттенка волочились по земле. Женщина неспешно бродила вокруг костра. Из-за неслышимой плавной поступи казалось, что её обладательница не ходит, а слегка парит над поверхностью. Единственными исходящими от неё звуками являлись звон браслетов, болтающихся на бледно-лавандовой кисти, и стук бьющего землю посоха. Это был очень мрачный, но зрелищный посох: его увенчивал череп златорогого барана.

- Помолчи, Фаина! – оскалилась Артемизия, и глаза её налились злобой и ненавистью. - Тебе, ведьме, место не здесь, а на шабаше! Сегодня же Вальпургиева ночь.

- Не хочу и не пойду, - пожала плечами ворожея. - Я останусь тут, буду пить вересковый эль, греть руки у костра и слушать истории о том, что было, и том, чего не было. Не ты, Артемизия, хозяйка сегодняшней встречи. Да и что я с тобой говорю? Ты ведь даже не фея!

- Ради всех лесных богов, кто-нибудь, успокойте этих диких кошек!– негодующе воскликнул Ингар, дёрнув себя за седую бороду. - Ругаются, как бабы на людском базаре!

-Истории! – внезапно вскрикнула Рада, подпрыгнув на месте. - Давайте лучше послушаем истории! Фаина, сделай милость! Ты знаешь тысячи сказаний и легенд, былей и небылиц, прекрасных, как заря! Не найдется лучшей рассказчицы ни среди нелюдей, ни среди людей! Порадуй нас и сегодня!

Фаина самодовольно улыбнулась. Покачивая узкими бёдрами, она обошла весь круг, избрав себе место напротив Артемизии. Ведьма присаживалась на сосновые ветви гордо и неторопливо, словно королева в тронном зале.

На какое-то время в кругу нависло молчание. Все до единого устремили свои взгляды на Фаину. Лиловые глаза обращались к пламени в центре. Костлявая рука поглаживала бараний череп, и браслет на кисти то и дело ударялся о посох.

- Есть у меня одна сказочка, - мелодично протянула ведьма, постучав твёрдыми длинными ногтями по золотым рогам.

Загадочный тон голоса прорезал тишину, и лишь треск костра и уханье одинокой совы перекликалось с певучим повествованием:

- История эта произошла около века тому назад. Тогда вы, молоденькие русалки, были крохами, пьющими росу и нектар цветов, как смертные дети пьют молоко своих матерей. Однако для меня, древней ведьмы, те времена свежи в памяти, как вчерашний день. Для того, кто познал истинный вкус вечной жизни, всё былое и грядущее станет ровным белым листом, и то, что происходило тысячу лет назад, окажется таким же близким, как едва минувшая ночь.
Сто лет назад среди вечнозелёных сосен, что шумят за моей спиной, расположилось маленькое поселение маленького народа, жители которого бок о бок сосуществовали с нашим миром. То были редкие смертные, почитающие нас и за своё уважение принимающие дары. Теперь таких людей почти не сыскать. Остался лишь Ингаров род, в тайне хранящий и передающий знания о колдовстве из поколения в поколение. Но стоит роду пресечься – и вовек разорвутся все нити между людьми и нечистью. И наступит Век разума – разума, не знающего своих корней, и распрострётся тьма над всеми смертными.

Ворожея остановилась. Краешком лилового глаза глянула она на Ингара, пытаясь найти смятение на лице хранителя. Но старец был недвижим, ни один мускул не дрогнул перед взором ведьмы. Фаина продолжала:

*1 Артемизия - от латинского «Artemísia» – полынь

*2 Ингар - скандинавское имя, впереводе означающее «хранитель»

*3 Банши — в ирландском фольклоре и ужителей горной Шотландии особая разновидность фей, предугадывающих смерть.Издают пронзительные вопли, в которых сливаются крики диких гусей, рыданияребёнка и волчий вой, оплакивая смерть кого-либо из членов рода. Появляютсябанши вечером или ночью, перед самым рассветом. Увидеть их можно поблизости отдома, где живёт тот, кому суждено умереть. Иногда привидения заглядывают в окнажилища за несколько часов или даже дней до кончины, но чаще всего они стираютбельё у водоёма. Стирают они не что иное, как саван для будущего мертвеца