Прошлое

Я знала, что сейчас мне будет очень плохо. Очень больно. Что это изменит мою жизнь. Дверь бесшумно открылась - так тихо, что ни Чонгук, ни его сообщница не заметили появления ошеломленной публики в моем лице.

- Чонгук, - сказала я сухо, потому что в этот момент из меня как будто высосали жизнь.

Они оба резко повернулись ко мне, и Чонгук отступил на шаг. Я взглянула на девицу: платье на ней было задрано до бедра, и в животе у меня осела тяжесть. Это была реальность - он, она, моя жизнь, разваливающаяся на части. Он ни за что не сможет объяснить это, и даже если он попытался бы - я знала, что не смогу ему поверить.

Я взглянула на его лицо. Оно было очень бледным.

- Чонгук, - сказала я снова.

Он казался таким потрясенным, что я мысленно поморщилась. «Ну, извини, что поймала на измене!» - хотелось сказать мне. Его рот открылся и закрылся, так и не издав ни звука. Девица выглядела довольной. Я хотела закричать: она? Почему она?!

- Я любила тебя.

Тогда я впервые сказала эти слова. На его лице отразилось множество эмоций. Как жестоко было с моей стороны говорить ему то, что он ждал услышать так давно, в момент его неверности. Это был удар ниже пояса, но уж если я тонула, то собиралась утянуть его на дно с собой. Девица на столе смотрела на нас так, как будто происходящее ее забавляло.

- Ты, должно быть, Дженни, - сказала она, спрыгивая со стола.

До чего же мерзко, что она знала мое имя. Они что, говорили обо мне? Моя фотография в рамке стояла на столе рядом с тем местом, где она только что сидела. Мое лицо было свидетелем тому, чем они занимались. Я не смотрела на нее. Я не могла. Она ушла, шелестя юбками, и оставила двух сломленных людей наедине.

- Я не хотел, чтобы так получилось, - сказал он, когда дверь за ней закрылась.

- Не хотел, чтобы я застала вас, или не хотел изменять? - Я попыталась скрыть дрожь в голосе, но тщетно.

- Дженни, - сказал он умоляюще, шагнув ко мне.

- Нет! - Я подняла руку, останавливая его. - Не подходи ко мне - как ты мог? Ничего хуже ты сделать просто не мог. Ты в точности как мой отец, - выплюнула я.

- Мы с твоим отцом ничем не похожи. Ты слишком долго используешь его грехи как оправдание, чтобы никого не любить.

Я не верила своим ушам. Я любила людей. Я любила многих людей. Я просто не говорила им об этом.

- Меня от тебя тошнит, - сказала я. - Ты мог бы просто сказать мне прямо, как мужчина, что больше меня не хочешь.

- Я всегда буду хотеть тебя, Дженни. Дело не в том, что я тебя не хотел, - напротив, я хотел тебя слишком сильно, вот только ты не хотела меня в ответ!

Я смахнула злую слезу с лица и ядовито улыбнулась.

- Значит, все дело в сексе?

- Думаю, я неоднократно доказывал тебе, что дело не в сексе, - его голос был низким и угрожающим. - Я любил тебя так, что готов был отодвинуть в сторону все свои чувства ради твоего комфорта. Что я получил взамен? Холод и эмоциональную отстраненность. Ты всегда думаешь только о себе, и ты бы не узнала благо, даже если бы оно упало с неба тебе под ноги.

Я знала, что он прав. Я была именно такая - и даже хуже, но он мог бы просто уйти, а не делать из меня дуру.

- Что ж. Тогда пусть твое исцеление начнется прямо сейчас.

Я оставила его в полумраке и спокойно пошла к ближайшему выходу.

Тебе не больно, тебе не больно, тебе не больно...

Но больно было чертовски. Было так больно, я даже не смогла спуститься по лестнице - пришлось присесть на ступеньку. Я сидела, содрогаясь, и отчаянно желала, чтобы прямо сейчас на Землю упал метеорит и попал в это здание. Я чувствовала себя обнаженной и уязвимой, как будто все мои внутренности вывернули наружу, и я истекала кровью. Как это могло случиться? Почему? Он был для меня всем.

Я услышала, как дверь на лестницу пролетом выше открылась, и по ступенькам вниз хлынула музыка. Боясь, что это Чонгук пошел меня искать, я вскочила и пробежала оставшиеся четыре пролета не останавливаясь, пока не села в машину.

Я с силой провернула ключ зажигания, и машина ожила.

Будь он проклят! Я умею любить. Во мне есть любовь. Если он знал обо мне так много, почему не видел этого?

Если бы я его не любила, мне бы не было так больно.

Ничто не давало ему права изменять - ничто!

Вместо того чтобы поехать домой, я свернула направо и выехала на трассу 95, чуть не врезавшись боком в минивэн. Я отдавала Чонгуку всю себя, и вот что он сделал. Я доверяла ему.

- Нет, нет, нет, нет. - По лицу у меня текли слезы. - Этого не может быть.

Я остановилась у обочины, испугавшись, что убью кого-нибудь своим вождением. Рассудок покидал меня, свет обращался во тьму.

- Чонгук, нет...

Я ощутила соль на губах. Я ненавидела себя больше, чем его, и больше, чем ненавидела своего отца. Я была такой жалкой - худшим человеком в мире. Я вернулась на дорогу. Домой я поехать не могла - там он меня найдет. Отель был все еще забронирован, всего в трехстах километрах к северу. Я поеду туда.

Чонгук пытался позвонить мне. Я переадресовала его звонки на голосовую почту и прибавила громкость радио: что угодно лучше, чем звуки моих рыданий.

Отель, который забронировал для нас Чонгук, был неплохим. Там были фонтаны и фрески в лобби, но той ночью мои глаза были слепы ко всему, кроме предательства Чонгука. Я зарегистрировалась и занесла сумку с вещами в номер.

Было еще рано, когда я приняла душ и оделась. Я достала платье, которое купила только ради этих выходных, - аэропортово-синее, с черным кружевом на талии, две его любимые вещи. Я натянула его через голову и уставилась на себя в зеркало. Я выглядела прекрасно. Но внутри я была так уродлива, что внешность значения не имела. Я поняла, что если буду сидеть в номере одна, то сойду с ума. Так что я схватила сумочку и побежала к двери, пытаясь развидеть его руку на ее бедре.

Я знала, что мне нужно, - сделать ему больнее, чем он сделал мне. Только так я умею сражаться: грязно. Око за око...

Я ходила по улицам, пустым взглядом скользя по витринам магазинов. Я нашла искомое в паре кварталов от отеля: бар «Глоток мартини». Атмосфера там царила подавленная и отчаянная - прямо как я. Войдя, я показала вышибале свое удостоверение. Смесь дыма и сладких духов ударила мне в лицо. Запах напомнил о той ночи, когда я отправилась на вечеринку в общежитие Чонгука с миссией завоевать его снова. До чего же убого.

Протиснувшись к бару, я заказала виски. Бармен поглядел на меня с любопытством, когда я опрокинула стакан залпом и заказала еще один. Он налил дополнительную порцию виски в новый стакан - храни его бог. Взяв стакан с собой, я вышла на небольшой дворик снаружи, откуда открывался вид на океан. Картина вырисовывалась отличная: я была таинственной, одинокой и задумчивой. Трюк, известный лучшим женщинам: отделись от стада, будь красивой - и к тебе начнут подходить мужчины.

Так и случилось. Высокий, светловолосый, в парадных брюках и с галстуком, криво повязанным на шее.

- Тяжелый день? - спросил он, прислонившись к ограждению и глядя на океан.

- Да. А у тебя?

- Очень.

Он улыбнулся: по желтизне его зубов я поняла, что он заядлый курильщик.

- Могу я угостить тебя выпивкой? - Он кивнул на мой пустой стакан.

Я кивнула в ответ.

- Один шот чего угодно.

- Хорошо.

Он вернулся с двумя шотами. Хорошо, подумала я. Так мое путешествие в страну пьяного забвения пройдет еще быстрее. Мы пили около часа, затем я позвала его танцевать. Танцор из него был так себе, но какая разница? Игнорируя отвращение, которое вызывали его попытки потереться о меня сзади, я продолжала двигаться, сосредоточившись на том, как кружится моя голова. Ночь быстро стала томной: уже скоро мы обменивались торопливыми поцелуями и пьяными касаниями. К полуночи мы пошли к моему отелю.

- Подожди, - сказал он, когда мы оказались в номере и он уже лежал на мне.

Я помню, что он достал презерватив из бумажника. Он шлепнул им по ладони, как некоторые делали с сигаретными пачками, а потом порвал упаковку зубами. Я поморщилась с отвращением.

А потом я не чувствовала ничего. Просто лежала там, и его это совершенно не волновало. «Вот, значит, как я теряю свою девственность, - думала я. - С незнакомцем, а не с Чонгуком». Когда все закончилось, он уснул. Я лежала без сна всю ночь, ненавидя саму себя. Рано утром он ушел. Я так и не узнала его имя. Я все ждала, когда придет вина, но ощущала лишь оцепенение. Я знала, что если поищу хорошенько в глубине души, то найду омерзение. Но я не готова была ненавидеть себя - я была слишком занята ненавистью к Чонгуку.

Около полудня за дверью послышался шорох. Я знала, что он придет. На стойке регистрации ему дали ключ, и теперь он вошел в номер. Я сидела у окна, когда дверь открылась. Я не принимала душ со вчерашнего дня, и волосы свисали вокруг лица крысиным гнездом.

Он ничего не сказал, увидев меня, но оглядел номер в поисках признаков моей боли. Беспорядок, разбросанная тут и там одежда... Его взгляд упал на порванную упаковку от презерватива, лежавшую на столике возле кровати. Его рука на ее бедре, моя упаковка от презерватива... эти два образа были выжжены в нашей памяти навсегда, как клеймо.

Я тогда этого не знала, но Чонгук больше никогда не мог смотреть на упаковку презерватива, не чувствуя тошноты. Я увидела осознание на его лице. Сперва у него дернулся рот, а затем я увидела, как свет покидает его глаза. Я решила зайти еще дальше - помните, я сражаюсь грязно.

- Я отвела Чон Соми на аборт. И убедила ее сделать это.

У него ушло какое-то время, чтобы переварить сказанное. Я смотрела на проезжающие внизу машины. Я представляла, как загружаю свои эмоции в одну из этих машин, и они уезжают прочь. «Ничего не чувствуй, - сказала я себе. - Ничего не чувствуй, как он ничего не чувствовал, когда изменял».

- Я хотела тебя так сильно, что манипулировала и интриговала, чтобы тебя заполучить. Я сталкерила тебя месяцами. Я знала всех девушек, с которыми ты встречался. Я знала каждое место, куда ты их водил. Я все спланировала.

Он молчал, но я чувствовала исходящую от него волнами ярость. Она набирала обороты где-то за моей спиной.

- Я всегда любила тебя. С того самого момента, как ты впервые со мной заговорил.

Он молчал.

- Я занялась сексом с незнакомцем, только чтобы сделать тебе больно.

Эти слова высосали из комнаты весь кислород. Мои легкие сжались: я начала ощущать тяжесть совершенного.

О боже, о боже, о боже...

Я услышала глухой удар. Медленно обернувшись, я увидела, что Чонгук упал на колени, закрывая лицо руками. Его тело дрожало - от слез или злости, я не знала. Он не издавал ни звука; только молча содрогался, что я запомнила до конца жизни. Я тоже начала дрожать, осознав, что случилось. Все было кончено: я, он - мы. Мы изменились навсегда. Я не хотела жить.

Я думала, не выброситься ли мне из окна, чтобы не пришлось переживать эту агонию. Я сделала больно человеку, которого я любила больше всего на свете, единственному человеку, которому я по-настоящему доверяла, и все это - только чтобы отомстить за себя. И в итоге я себя уничтожила. Прошли минуты или часы. Я хотела подойти к нему, умолять простить меня, сказать, что я убью себя, если он не простит... но я не могла. Во мне было слишком много холода. Почему я не видела этого раньше? Того, кем я была. Почему я не понимала, что я - лишь пустая оболочка, не способная выражать любовь?

Когда он встал, я отвернулась.

- Прости, Дженни, что причинил тебе боль, - сказал он хрипло.

Сердце сжалось у меня в груди. Почему его голос так мягок? Почему он не кричит на меня? Это ведь я сделала ему больно. Это была я. Я виновата, я согрешила. Это я все разрушила.

- Ты больше никогда меня не увидишь. - Он помедлил, и его следующие слова задели меня так глубоко, что я никогда от них не оправлюсь: - Я полюблю снова, Дженни. А тебе будет больно всегда. То, что ты сделала... Ты ничего не стоишь, потому что сама себя такой считаешь. Ты будешь помнить меня каждый день до конца своей жизни, потому что я был для тебя единственным, а ты решила избавиться от меня.

А затем он ушел.