Настоящее

Тэхен решает переехать в Сеул после выигранного мной суда.

Он продает свой дом, покупает целый шкаф пастельных оксфордских ботинок и меняет свой «Лексус» на блестящий желтый «Корвет». Я чувствую себя так, будто в мой дом вторглись без спроса, когда однажды, придя с работы, обнаруживаю, что вся гостиная уставлена его коробками с аккуратными ярлыками. «Из кладовки внизу», «Игровая комната», «Кабинет» - говорится на этих ярлыках почерком, который, как я знаю, принадлежит его матери. Я хожу по лабиринту вещей Тэхена и надеюсь, что он не собирается распаковывать их здесь. У меня нет места для мишеней «Дартс» и постеров Диего Марадоны с автографом.

Мы спорим об этом около недели, и в конце концов он соглашается убрать свои вещи в кладовку. Когда с коробками покончено, я пытаюсь привыкнуть к своему новому «соседу», который разгуливает по коридорам моей квартиры в белых трусах, напевая мелодии из телешоу. Мой холодильник заполняется пивом и сальсой - и по какой-то необъяснимой причине это бесит меня даже больше, чем грязное белье, разбросанное по всему дому.

Однажды утром я обнаруживаю, что на зеркале в ванной помадой написано: «Ты горячая штучка». Сжав зубы, я выбрасываю уничтоженную помаду винного оттенка, которая стоит пятьдесят долларов, и следующие десять минут оттираю надпись уксусом. Когда это случается во второй раз, я начинаю прятать свою помаду.

Между мартом и маем я успеваю найти семнадцать странных пятен на моем кремово-белом диване, двенадцать следов от ботинок на стене и тридцать семь бутылок пива, оставленных по всему дому. На нашу годовщину Тэхен везет меня ужинать в ресторан, надев бирюзовую рубашку с белыми брюками и белыми ботинками из крокодильей кожи. Я вспоминаю, как стильно одевался Чонгук, и чувствую стыд за щеголеватость Тэхена. Но напоминаю себе: это не игра в сравнение. Он говорит, что очень меня любит, и каждый раз я мысленно морщусь.

«Ох, да что ты знаешь о любви? - жалуюсь я мысленно. - Ты никогда не жульничал, чтобы ее получить».

Красавец Тэхен, который обожает меня и обращается со мной, как с дорогим аксессуаром. Я ненавижу даже запах его подушки.

Это все Чонгук виноват, будь он проклят. Я была счастлива - в самообмане, но счастлива. А теперь... теперь я могу думать лишь о его улыбке, и о его запахе, и о том, как его глаза вечно смотрят на мир с искрой веселья. Я пытаюсь проанализировать свои отношения с Тэхеном, и когда не прихожу ни к каким выводам, мы с Мина встречаемся за кофе, чтобы это обсудить.

Мы выбираем небольшое французское кафе на бульваре.

- Он просто заполнитель, - говорит Мина с большей убежденностью, чем суицидальный террорист.

- Что это значит?

Я изучаю меню, раздумывая взять миндальный круассан.

- Ну, знаешь, когда ты поспешно заполняешь чем-то свое сердце, чтобы оно не развалилось на части... не истекло кровью...

- То есть я встречаюсь с Тэхеном, только чтобы перестать думать о Чонгуке?

Мина кивает.

- Почему ты сразу так не сказала?

- Потому что если выражаться образно, кажешься другим умнее.

Я моргаю несколько раз, глядя на нее. Убираю в сторону меню.

- И что ты предлагаешь, раз такая умная? Я уже спасла его жену от последствий ее преступлений.

- Подожди, - говорит Мина. - Я даже не о Чонгуке сейчас говорила. Только о том, что с Тэхеном тебе точно быть не стоит.

Я вздыхаю. Почему все продолжают настаивать на этом?

Две недели спустя я больше не выдерживаю своего притворства. Тэхен вечно ко мне лезет, а я устала отталкивать его, находя все новые отговорки. Я решаю отдохнуть денек. Мой жених хмурится, провожая меня за дверь. Я коротко целую его в губы. Он спрашивает, когда я буду дома, но я игнорирую его и просто ухожу.

Когда двери лифта закрываются, я оседаю на пол, опустив голову между коленями. Я чувствую, что снова могу дышать. Может, мне стоит пройтись по магазинам или провести время в спа? Я знаю одну девушку, которая может записать меня в последнюю минуту. Но затем мои мысли уносятся прочь, к мужчине, в которого я все еще влюблена, и я знаю, что день где угодно - это день вдали от него. Так что я решаю заняться кое-чем другим - тем, чем не занималась уже очень давно. Достав из своей слишком дорогой сумочки телефон, я набираю номер.

- Мина, это я, - шепчу я в трубку, хотя я одна и никто меня не слышит. Я чувствую себя виноватой за то, что собираюсь сказать. - Ты помнишь старые добрые деньки с играми в детективов?

Воцаряется долгая пауза - я даже проверяю экран, чтобы убедиться, что связь не прервалась.

- Ты с ума сошла, - говорит она наконец. Еще одна долгая пауза. - И за кем мы шпионим?

- А ты как думаешь? - спрашиваю я, теребя ремешок своей сумочки.

Еще одна пауза.

- НЕТ! Ни за что... НЕТ! Не могу поверить... Где ты вообще?

- Да брось, Мина, я бы попросила кого-нибудь другого, если бы у меня были еще друзья, но...

- Ты точно не стала бы просить кого-то другого о чем-то подобном. А если бы и попросила, я бы сочла это за оскорбление.

- Я еду к тебе, - говорю я, разворачивая свою машину и резко срываясь с парковочного места в стиле дивы.

- Так и быть. Я буду ждать. Но возьми кофе.

Полчаса спустя я подъезжаю к аккуратному угловому дому Мины и эффектно паркуюсь у крыльца. На подоконниках стоят цветы в прямоугольных горшках, рядом с домом - садовые гномы и пионы. Слишком прелестный коттедж для проживающей здесь ведьмы. Она открывает дверь еще до того, как я успеваю позвонить, и затаскивает меня внутрь за пояс штанов.

- На какой машине мы едем? - спрашивает она деловито.

- Я думала, ты не хочешь этим заниматься.

Она хватает кофе у меня из рук и смотрит на меня поверх пластикового стакана.

- Конечно хочу! Но если я бы совсем не возражала, то была бы плохим человеком.

Я пожимаю плечами. Я перестала успокаивать собственную совесть много лет назад, но каждому свое.

- Поедем на твоей машине. Он никогда ее не видел, так что меньше шансов быть замеченными.

Она кивает, подхватывая с дивана спортивную сумку.

- Ты знаешь, где этот придурок живет?

- Естественно, - пародируя ее тон, я следую за ней в гараж. - Я все-таки его адвокат, ну.

- Да? И в какой позиции они обычно...

В этот момент Мина говорит нечто очень грубое. Я морщусь. Мне не нравится слово на букву «е». Милая и хрупкая Мина начала нецензурно ругаться после Сончона, который изменил ей дважды и украл тысячу семьсот долларов из ее комода. Именно после того судьбоносного дня, когда она застала Сончона совокупляющимся со своей секретаршей, она стала одержима словом на букву «е» и начала называть всех девушек «тупыми сучками».

- Вероятно, в той же позиции, в которой были Сончон и Тина, когда ты поймала их на горячем, - говорю я.

- Туше, - отвечает она. - Так мы шпионим и за тупой сучкой тоже или только за мистером Совершенство?

- За Чонгуком, - решаю я. - Я хочу шпионить за Чонгуком.

Мина кивает и выезжает на шоссе.

- Позвони в его офис.

- Зачем? - спрашиваю я, копаясь в спортивной сумке с припасами.

- Чтобы мы узнали, где он и что сегодня делает, гений.

- Не могу.

Мой палец зависает над кнопкой звонка. Мина хватает у меня телефон и набирает сама.

- Слабачка, - бормочет она, потом говорит в трубку: - Привет, здравствуйте, я звоню из клиники «...». Не могли бы вы подсказать, как найти мистера Чон Чонгука? Он пропустил назначенный прием сегодня утром и... а, да? Правда? Что ж, тогда все понятно... хорошо... Я перезвоню ему позже, чтобы договориться о другом времени, спасибо. - Она вешает трубку и торжествующе улыбается: - Они уехали из города!

- Ладно. - Я озадаченно качаю головой. - Почему ты так счастлива?

- Потому что теперь мы можем вломиться к ним в дом! - говорит она, делая зловещее лицо.

- Ты сумасшедшая, - отвернувшись от нее, я смотрю в окно. - Почему меня вдруг затошнило?

- Тебе понравится, поверь. Я проникла в квартиру Сончона после его измены с этой тупой сучкой и нашла много всего интересного - например, обнаружила, что у него фетиш на европейских... мужчин.

- Ты вломилась в дом к бывшему? - У меня кружится голова. - Почему я об этом не знала и когда ты успела превратиться в меня?

- Ты была занята. Люси и Этель проникли туда не для того, чтобы шпионить, - Этель просто хотела найти сережки своей бабушки, которые там оставила.

- Ладно, так, во‐первых, прекрати говорить о себе в третьем лице, Этель, а во‐вторых, я не собираюсь вламываться в их дом!

- С каких пор ты стала полицией морали? - Она делает яростный глоток кофе.

- Я адвокат.

Она хмурится.

- И взрослая.

Она хмыкает.

- И я уже и так принесла этому человеку слишком много проблем.

Последнее утверждение рассердило ее - она чуть не давится кофе. Ее голос становится вдруг сильнее:

- Как и он - тебе! - Она обвинительно указывает на меня пальцем и бьет по рулю от избытка чувств. - Он все время возвращается! Проклятие, Дженни, он постоянно находит тебя снова и снова, и ты имеешь право знать почему. Он испортил тебе жизнь уже несколько раз. НЕНАВИЖУ, КОГДА ЛЮДИ НЕ ПОЛЬЗУЮТСЯ ПОВОРОТНИКАМИ! - Она показывает средний палец «Мерседесу», мимо которого мы проезжаем. - Кроме того, давай не будем забывать, что и Леа вломилась к тебе в дом в духе «Рокового влечения».

Это правда.

- Я знаю код отключения их сигнализации, - говорю я слабо.

- Откуда? - В ее глазах читается восхищение.

- Однажды что-то ее активировало, пока мы с Чонгуком и Леа обсуждали дело, и охранная компания позвонила ему на мобильный, чтобы подтвердить код перед отключением.

- Теперь осталось только раздобыть ключ. - Она улыбается, съезжая с развязки Паркленда.

- У них есть запасной, он лежит в кормушке для птиц на заднем дворе.

- А это ты откуда знаешь?

- Я слышала, как он сказал об этом горничной по телефону, когда она случайно захлопнула дверь, оставшись снаружи.

Мина ругается, используя слово на букву «е», и называет меня жуткой сталкершей.

- Ну, а ты тогда - тупая сучка.

Мы стоим в фойе огромного дома Леа и Чонгука. Я виновато кусаю ногти, пока Мина совершенно спокойно прохаживается вокруг, трогая их вещи. Наблюдая за ней, я гадаю, кто победил бы, если бы это она воевала с Леа.

- Только посмотри на это, - говорит она, поднимая филигранное драгоценное яйцо с украшенной золотой подставки. - Это стоит как минимум сотню сумочек от Картье.

- Положи на место, - шиплю я, брызжа слюной.

Этот дом похож на музей, где главный экспонат - это Леа. Повсюду, куда ни посмотри, я вижу фотографии и художественные портреты рыжеволосой стервы - некоторые из них милостиво включают Чонгука. Прячась от ее взгляда, я встаю в альков.

- Мы и так проникли сюда незаконно. Можем и насладиться этим, - щебечет Мина в ответ.

Я иду за ней на кухню, где мы заглядываем в холодильник. Он забит всем подряд, от красной икры до шоколадного пудинга. Мина срывает виноградинку с грозди и сует в рот.

- Без косточек, - бормочет она.

Сок брызжет из ее рта на дверь холодильника. Я вытираю пятно бумажным полотенцем и бросаю его в мусорку.

Мы поднимаемся по лестнице, стуча каблуками по мраморному полу. Мина медлит у двери, которая ведет в главную спальню.

- Не-а, я туда не пойду, - говорю я, отступая на несколько шагов.

Я лучше отрублю себе руку, чем увижу их спальню.

- Ну, а я загляну. - И она открывает дверь, скрываясь в комнате.

Я иду в противоположном направлении. Прохожу по длинному коридору, на стенах которого висят черно-белые фотографии. Чонгук и Леа режут свадебный торт, Чонгук и Леа стоят на пляже, Леа курит сигарету перед Эйфелевой башней. Я отворачиваюсь в отвращении. Я больше не хочу здесь находиться. Это их дом, где они смеются, едят и занимаются сексом. Не могу поверить, как сильно все изменилось. Я чувствую себя так, как будто проснулась после комы и обнаружила, что мир двинулся дальше без меня. Почему изменились все вокруг, кроме меня?

Я спускаюсь обратно в холл, чтобы подождать Мину. А потом вижу овальную дверь. Чонгук говорил мне, что однажды, когда купит дом, то дверь в его кабинет должна напоминать средневековые двери из фильмов. Я иду к ней и берусь за круглую ручку размером почти с мою голову. Дверь открывается - в лицо мне ударяет запах нового дома и мужского парфюма.

Раньше Чонгук даже пах по-другому. За прошедшие четыре года он сменил парфюм. У меня снова возникает ощущение, что я только что вышла из комы.

Вдоль стен стоят книжные стеллажи из орехового дерева - полки заполнены романами, учебниками и немногочисленными сувенирами. Я иду к столу и сажусь в его огромное кресло. Кручусь на нем. Это его любимая комната во всем доме: все, что он любит и ненавидит, находится именно здесь. Подписанные бейсбольные мячи под стеклом - я легко могу представить, как он берет мяч в руку и подбрасывает несколько раз в воздух, а потом бережно возвращает обратно. Рядом с монитором компьютера лежат неаккуратной стопкой музыкальные диски самых разных жанров и исполнителей.

С некоторым удовольствием я замечаю тот самый диск из музыкального магазина, который я для него выбрала. Еще на столе стоит статуэтка Троянского коня, которую подарил ему отец, когда пропустил его двадцать первый день рождения. Она сделана из чистой бронзы - не стоит и упоминать, что она ужасно тяжелая. Чонгук ненавидел эту статуэтку, но всегда хранил ее на виду, потому что, по его словам, она напоминала ему всегда выполнять свои обещания. Я поднимаю ее и переворачиваю вверх дном. Там небольшой тайник, о котором никто не знает. Чонгук как-то сказал мне, что хранит там воспоминания - те, которые он не хотел показывать больше никому. Закусив губу, я открываю крышку. Одним преступлением больше, одним меньше, верно? Я и так уже перешла все границы.

Мои пальцы натыкаются на что-то тонкое и бумажное. Я осторожно вытаскиваю это и разворачиваю: это рисунок, сделанный углем. Под рисунком подпись художника: К. Прайс Кэрол большими буквами курсивом. Это портрет женщины. Она усмехается, демонстрируя ямочку на щеке. Я пялюсь на это лицо: узнаю его, но не могу вспомнить точно. Не потому, что портрет плохой, а потому что прошло уже много лет с тех пор, как я видела его в последний раз.

- Чон Соми, - говорю я вслух, изучая ее большие глаза. - Еще один человек, чьим доверием я воспользовалась.

Свернув портрет обратно, я откладываю его в сторону. Интересно, как часто Чонгук до сих пор думает о ней. О том, какой была бы их совместная жизнь. А думает ли он обо мне? Я тянусь к бронзовому коню снова - и на этот раз достаю что-то круглое и металлическое. Кольцо, которое Чонгук носил на большом пальце, - то самое, со звездой и бриллиантом, которое я подарила ему на день рождения. Вздохнув, я подношу кольцо к губам. Он прячет его? Но, по крайней мере, он хранит его, верно? Может, иногда, ночами, наедине с собой, он включает мой диск и достает это кольцо, думая обо мне. Хотелось бы на это надеяться. Затем я вытаскиваю миниатюрные песочные часы с серебряными песчинками в них, а после - крошечный буклет, в котором на черных, красных, белых, золотых и зеленых страничках нет ни слова. Я не знаю, о чем эти сувениры ему напоминают: вероятно, это было уже после меня. Я ставлю статуэтку обратно на стол. Краем уха ловлю какой-то звон.

Где я слышала этот звук раньше? Я оглядываю стол и пол, ища источник звона. Где... где же? А, вот! Я поднимаю предмет, и из горла у меня вырывается жалкое блеяние. Не знаю, правда ли я удивлена, или я всегда знала, что он найдет его, но во рту у меня становится сухо, пока я переворачиваю предмет в ладони. Пенни - наше пенни. Он заходил в квартиру после моего отъезда? И увидел пенни, лежащее рядом с испорченным кофейным столиком?

Мои глаза наполняются слезами, когда я представляю его растерянность. Откуда он знал, что нужно взять именно ту вещь, с которой начался наш роман? Леа, наверное, сказала ему, осознаю я горько. Несмотря на свое обещание, она наверняка рассказала ему правду, испытывая извращенное удовольствие. Чтобы держать его от меня подальше - потому что она знала: он будет меня искать.

Я сижу, поглощенная тоской. Меня тошнит. Я слышу, как кто-то зовет меня по имени. Оно разносится эхом по огромному дому, как будто кто-то поет в микрофон.

- Дженни! - Мина врывается в кабинет, выдергивая меня из мыслей.

Она размахивает чем-то - ее светлые волосы подпрыгивают от волнения.

- Дженни, - повторяет она, распахнув глаза. - Ты должна это увидеть.

Она показывает мне конверт и бросает его на стол.

- Где ты это нашла?

Я не хочу это трогать.

- Заткнись и открой. - Она скрещивает руки на груди. Я не могу не заметить, какой встревоженной она выглядит.

Взяв конверт, я осторожно открываю его, позволяя содержимому высыпаться на стол Чонгука. Письма, фотографии... Я рассматриваю их с минуту. Шок накатывает на меня волнами.

- О боже! Мина?

Я смотрю на нее, встряхнув головой, совершенно сбитая с толку.

- Я же говорила, - отвечает она. - Прочти их.

На столе лежат фотографии - мои... и Тэхена. Фото с помолвки - то, которое мы сняли в студии после его предложения. Фото из зоопарка, куда мы ходили в первый год наших отношений.

- Не понимаю. - Я в растерянности.

Моя дорогая детектив Мина показывает на стопку писем.

- Это меня расстроит? - спрашиваю я, закусив губу.

- Очень.

Я беру первое письмо. Оно написано от руки, на простой белой бумаге.

«Привет, Джо!

Знаю, ты ненавидишь, когда я тебя так называю, но не могу устоять. Ты просишь меня о странных вещах.

Но признаюсь, я заинтригован. Не знаю, во что ты там ввязалась, но если это что-то вроде того, что было в старшей школе... я в деле!

Кроме шуток, за мной должок. За билеты на Суперкубок я бы отдал своего первенца, так что если ты хочешь, чтобы я просто сводил симпатичную девчонку на свидание, - я не жалуюсь.

В общем, буду держать тебя в курсе, красотка. Надеюсь, она горяча!

Тэхен».

Мой гневный вой начинается как стон и постепенно набирает громкость, пока не звучит как пожарная сирена. Мина выглядит встревоженной, так что я замолкаю и заставляю себя успокоиться.

- Следующее.

Я протягиваю руку ладонью вверх, и она вручает мне еще один лист бумаги.

«Джо-Джо,

Не могу поверить, что это происходит! В смысле, какого черта?

Уверен, ты будешь счастлива узнать, что мы женимся. Я наконец воспользовался твоим советом и сделал ей предложение. Ничего себе! Наверное, я должен поблагодарить тебя. Спасибо!

В следующем месяце я приеду к ней в Сеул. Может, мы все поужинаем вместе - ты со своим мужчиной и мы с Д. Ты не умрешь от одного разговора с ней! Знаю, между вами была какая-то темная история в прошлом, но она это переживет, что бы это ни было. Это ведь ты свела нас вместе, в конце концов. Скоро увидимся.

Твой помолвленный,

Тэхен».

- Твою мать, - говорю я.

- Это даже мягко сказано. - Мина подходит ко мне и открывает принтер Чонгука.

- Она меня подставила! Она откуда-то узнала, что я уехала в Тэге, и заставила одного из своих дружков подкатить ко мне, чтобы я держалась подальше от Чонгука! - Мой голос звучит все громче, и Мина сочувственно хлопает меня по плечу. - Тэхен - друг Леа. Она использовала его, а он даже не знал.

- Ну, она дала ему билеты на Суперкубок. Их, знаешь ли, нелегко достать.

Мина нажимает кнопку «старт», и комнату наполняет тихое гудение.

- Я обручена с приятелем Леа.

Мне хочется выцарапать себе глаза и в то же время разбить ее драгоценное яйцо. Как я могла быть такой глупой? Нет, неправда. Я никак не могла знать, что Тэхен и Леа связаны. Но я должна была догадаться, что она не позволит мне просто уйти из жизни Чонгука и примет дополнительные меры предосторожности. Я планировала свадьбу с ее мерой предосторожности!

- Давай сожжем дом, - говорю я, вставая.

- Тише, Люси, это ведь и дом Чонгука тоже. Не стоит наказывать его за то, что сделала Леа.

Несмотря на то что она называет себя Этель, она изображает акцент Рики Рикардо.

- Я спасла ее от тюремного срока в двадцать лет с лишним лет. - Я издаю стон. - Я защищала эту отвратительную злобную стерву в суде!

- Да. Жаль, что ты такой хороший адвокат, да? В общем, это не единственная плохая новость...

- Не единственная? Да что там еще может быть?

Она достает из кармана палочку и кладет мне на ладонь.

- Что это? - спрашиваю я, смаргивая слезы.

Мина закатывает глаза.

- Тест на овуляцию.

- А?

- Тест, определяющий уровень гормонов в моче... чтобы ты знала, можешь ли сейчас забеременеть...

Я роняю тест на стол.

- Они что, пытаются зачать ребенка? - ахаю я.

Почему он мне не сказал?

- Она пытается зачать ребенка. Я нашла этот тест в секретной коробке из-под обуви вместе с письмами, - она кивает на корреспонденцию Тэхена, - и таблицей фертильности. Если бы они оба хотели детей, не думаешь, что ее приблуды для зачатия находились бы в шкафчике ванной?

Я смотрю на нее ничего не выражающим взглядом.

-Дженниии! Она пытается забеременеть, потому что ты вернулась. Она боится его потерять. Чонгук даже не знает! Ты должна остановить их, пока он не угодил в ловушку, из которой не выберется никогда.

- Почему? Я не могу... - Я с несчастным видом обмякаю на стуле. - Таблица фертильности, - повторяю я, понятия не имея, что это значит.

- Да, чтобы знать, когда наступит наибольшая вероятность зачатия. Из какого ты века?

- В таблице были указаны эти выходные?

Из меня как будто выбили весь воздух, ударив в живот. Мина кивает.

- Вот. - Она вручает мне копии писем Тэхена. - Слушай, пришло время что-то предпринять. И я не говорю о твоих обычных играх с ложью и шпионажем. Пора рассказать ему правду обо всем.

- О чем, например? Что там еще рассказывать? Он уже знает обо всем важном.

- Например, о том, что Леа приходила шантажировать тебя и подкупить тебя деньгами... как насчет этого?

- Это не поможет. Он и так уже знает, что она прогнила насквозь, как я. Он просто обожает аморальных девиц.

- Тогда как насчет спросить его напрямик о его чувствах к тебе? Он нашел тебя снова, даже после того, как узнал, что ты сделала, пока у него была амнезия. Он все еще влюблен в тебя, Дженни. Тебе надо просто убедить его в этом.

Я вспоминаю тот вечер перед вынесением оправдательного приговора Леа, когда он заявился ко мне в квартиру. Он всегда приходил ко мне вот так, правда? В музыкальном магазине, в продуктовом, в моем офисе. Черт побери. Мина права: здесь что-то не так.

- Хорошо, - говорю я.

- Хорошо, - соглашается она. - Теперь включи компьютер: нам нужно выяснить, куда они уехали.

Два часа спустя я возвращаюсь в свою квартиру. Окна открыты: в лицо мне бьет соленый морской ветер. Я глотаю его и начинаю искать своего крысу-жениха. Напоминаю себе оставаться спокойной и вести себя, как настоящая леди, но когда я вижу, как он принимает солнечную ванну у меня во дворе, то ругаюсь так громко, что он резко поворачивается, едва не уронив стакан с водой.

- Вот. - Я стаскиваю с пальца кольцо и швыряю ему. Оно падает у его ног, подпрыгивая на плитках. - Я уезжаю. Чтобы к моему возвращению тебя здесь НЕ БЫЛО.

Он подскакивает, озадаченный моим странным поведением. Смотрит слева направо, как будто ответ кроется где-то рядом.

- А?

Я смотрю на его солнечные очки от «Гуччи», на плавки лососевого цвета, на то, как механически и неловко он двигается, - и меня охватывает стыд. О чем я только думала?

Но я не думала! Я просто пыталась заполнить сердце хоть чем-нибудь. Мина была права!

- Ты прекрасно все знаешь: Леа! Все эти месяцы, пока я защищала ее в суде, ты так ничего и не сказал мне!

Тэхен резко бледнеет, несмотря на свой нелепый загар. Он взмахивает руками, словно не может решить, сдаться ему или обвиняюще указать на меня.

- Ты встречался со мной ради билетов на Суперкубок! - кричу я.

- Да, но...

- Заткнись! Просто заткнись.

Я падаю в шезлонг, схватившись за голову. Чувствую себя девяностолетней старухой.

- Тэхен, мы не подходим друг другу. Я не хочу выходить за тебя замуж. Прости.

- Ну. - Он обиженно фыркает. - А я разве не имею тут права голоса?

Я смотрю на него сквозь пальцы.

- Нет, не имеешь. - Вздохнув, я встаю. - Мне пора собираться.

Я направляюсь в дом.

- Но почему? - кричит он мне вслед. - Почему мы не можем просто уладить это?

Я останавливаюсь. Оборачиваюсь через плечо.

- Нечего улаживать. Я не могу дать тебе то, чего у меня нет.