Викторианна

Ночевка

Снег сыпал с неба почти каждый день, приводя Викторианну в восторг. Безветрие и красивые снежинки, медленно опадающие на землю, вызывали сплошь положительные эмоции, в отличие от зимы на Флёрете.

Все выходные принцесса проводила у Нины Владимировны. Они работали над дипломной работой, иногда в качестве отдыха вышивали или вязали, обсуждая прочитанные книги. А Алена писала диплом самостоятельно, также отдавая ему субботу и воскресенье. Вот только она это делала дома.

Друзей Алиса в последнее время стала видеть реже. Это немного ее расстраивало, и она с нетерпением ждала зимних каникул.

Живот Алисы рос. Девушка постоянно подходила к зеркалу, задирала футболку, глядела в отражение, улыбаясь и любуясь изменившейся фигурой.

С каждым месяцем беременности она чувствовала новые эмоции. И не могла даже поверить, что когда-то не радовалась случившемуся. После каждого посещения женской консультации девушка писала всем друзьям – Викторианне, Алене, Паше и Вове о том, что с ребенком все хорошо. Но пол младенца для всех был секретом. Будущая мать желала узнать о нем лишь в день родов.

Принцесса, как обычно, приехала в субботу вечером к Нине Владимировне. Они уселись с Алисой в гостиной комнате и щебетали о всяком. А хозяйка дома прислушивалась к разговору, параллельно складывая полотенца после стирки в шкаф.

– Вика, мне так не хватает общения! – воскликнула подруга. – Может быть, останешься сегодня на ночевку?

– Ночевку?

– Я поговорила с Ниной Владимировной, она не против. Ну, пожалуйста!

– Да, оставайся, Вика, – произнесла пожилая женщина. – Да и вообще могла бы каждые выходные оставаться. Деньги на автобус только зря тратишь. Завтра прямо с утреца займемся твоей дипломной, а не после обеда.

Викторианна решила согласиться.

Поздним вечером утомившиеся Нина Владимировна с Викторианной и довольная Алиса пили чай, ужиная пирожками с ягодами. В окно кто-то постучался.

Старушка ругнулась:

– Кого это принесла нелегкая?

Пошла открывать. А принесло Пашу, ее внука. Он с удивлением взглянул на Викторианну, как только вошел на кухню. Присел рядом с ней и потянулся к пирожку.

– Давно бабку то не навещал! – воскликнула Нина Владимировна.

– Зато сейчас приехал.

– На ночь глядя?

– Выгонишь? – с улыбкой спросил внук.

– Да кто ж тебя выгонит? – возмутилась старушка. – Тебя выгнать невозможно, вон каким бугаем вырос.

Паша фыркнул, откусывая часть пирожка. Алиса вскочила и принялась наливать другу чай. Викторианна сразу же почувствовала скованность, как только он вошел на кухню, поэтому ее взгляд старательно не перемещался на него.

Паша к подобному привык, ведь девушка не могла проявлять свои чувства на людях. Даже обычное приветливое общение стало для нее невозможным с тех самых пор, как она ответила ему «да» на предложение встречаться. Викторианна после того дня постоянно чувствовала нечто, подобное стыду. Для нее «встречаться» было чем-то невообразимым, ведь на Флёрете благородные леди и господа после, а чаще всего даже до поцелуев, объявляли о помолвке. А здесь слово «встречаться» этого не обозначало. И Викторианна воспринимала себя нарушительницей давно заведенных правил.

Паша пошарил левой рукой по карманам, достал из них телефон с ключами и кинул на диван, расположенный рядом со столом. Отпил чай, поставленный перед ним Алисой. Нина Владимировна с прищуром взглянула на вещи внука, вытащенные из штанов. Ей на глаза попался знакомый брелок – вязаный медвежонок. Викторианна глядела в чашку и молчала. Старушка с прищуром потерла подбородок. А ведь совсем недавно «Вичка» весело хохотала с Алисой!

– Ты с ночевкой у меня остаешься? – поинтересовалась Нина Владимировна у внука.

– Да.

Старушка внимательно покосилась на Викторианну. Заметила порозовевшее лицо девушки.

– А Вика у нас тоже остается, – сообщила Алиса. – Впервые в этом доме за время моего проживания здесь будут ночевать так много людей!

– Где ж мы тебя положим? – задумалась старушка. – Вику на один диван в гостиной, тебя на второй? А я буду на кухне спать!

Взгляд Нины Владимировны вновь заприметил подозрительно пурпурные щеки Викторианны. Легкая улыбка легла на лицо бабушки. Она допила чай и бодренько вскочила из-за стола, чтобы найти в закоулках безразмерных шкафов постельное белье для гостей.

Алиса начала щебетать что-то о своих делах. Викторианна с Пашей старались внимательно слушать ее, но парень не удержался – дотронулся под столом до принцессы. Она резко одернула руку, а затем, немного утихомирив взвинченное состояние, сама вложила в его ладонь пальцы.

– А у тебя что нового, Паша? – поинтересовалась Алиса, присматриваясь к вишневому варенью в прозрачной вазочке.

– Да ничего, – пожал он плечами.

Но взгляд его хитро метнулся к Викторианне. Та этого не заметила, потому что на парня старалась не смотреть. Зато лицо ее опалило, в который раз за сегодняшний вечер, жаром – девушка подумала о том самом дне, когда они стали парой.

Как только все разошлись по комнатам, чтобы лечь спать, Паша и принцесса остались наедине, так как их спальные места находились в одной комнате. Нина Владимировна заперла их дверь, прежде пожелав спокойной ночи. Паша, подождав, пока бабушка отдалится, шустро перебежал на диван к Викторианне и поцеловал ее. Поцелуй, нежный и чувственный, заставил их сердца трепетать.

– Я так соскучился, – сказал парень. – Из-за этой работы мы в последнее время с тобой не виделись...

– Я тоже соскучилась, – призналась принцесса.

Паша хмыкнул, отводя глаза в сторону:

– По тебе не было видно.

Викторианна покаянно прошептала:

– Извини. Просто я не могу так... Я думала, что ты понимаешь.

– Понимаю, – протянул он. – Так жаль, что у наших миров разные менталитеты. Хотя с другой стороны, если бы ты была не такой, какая ты есть, я бы тебя и не полюбил.

Девушка опустила глаза и еще тише спросила:

– А ты меня любишь?

– Конечно! – воскликнул Паша, улыбаясь. – Я так благодарен судьбе за тот невозможный выверт... Обмен тебя и Вики. Интересно, как она там? Как бы я хотел ее увидеть!

– Я тоже. Давненько мы с ней не встречались во снах, а жаль. Мне интересно, нравится ли ей на Флёрете также, как и мне на земле?

Паша, зная о предпочтениях подруги, решил промолчать, чтобы не расстраивать Викторианну. Он понимал, что Вике не может нравиться чересчур холодная и суровая зима, постоянные ветра и дожди, из-за которых появляется редкая возможность просто прогуляться, не облачаясь в дождевики и не прикрываясь зонтами. Единственное, что подруге могло нравиться – это натуральные ткани. В том мире ей больше не придется прятаться от всякой синтетики, на большую часть которой у нее жуткая аллергия. Как и у Викторианны.

– Паша...

– Что? – мгновенно отреагировал парень.

– А... – начала было принцесса, но запнулась, смутившись.

– Что такое? Говори, не бойся. Мне ты можешь рассказывать все, что угодно. Я никогда не осужу и постараюсь понять.

Викторианна вздохнула, прикрыла глаза, чтобы было не так страшно, и сказала:

– Я с детства воспитана в такой среде, где люди, как только у них появляется любовь, женятся. Если они подходят по титулам, конечно же.

Паша улыбнулся:

– Хочешь замуж?

Девушка опустила плечи:

– Не знаю.

После сказанного с нее будто гора свалилась.

Паша задумчиво уставился в окно, занавешенное тюлем. На улице сыпал снег, подсвеченный фонарями. Парень долго думал о том, почему Викторианна проявила к нему интерес и, возможно, влюбилась в него. Он знал, что ей не уделяли внимание. Знал, что о ней никто не заботился, кроме Лауры. Но даже эта забота исчезла, как только фрейлина умерла. Поэтому Паша понимал – влюбленность девушки могла возникнуть из... благодарности? Ей было непривычно видеть заботу и внимание, вот она и влюбилась. Если бы так вел себя Влад, может быть, ее чувства возникли бы к нему?

Он тяжко вздохнул:

– Прости...

– За что?

– Я не знаю, получится ли сыграть свадьбу, – Паша потер переносицу. – Я давно заметил свою заинтересованность к тебе, а после понял, что эта заинтересованность превратилась во влюбленность. Но свадьба... Викторианна, понимаешь, я с детства думал, что жениться надо на той, которую знаешь лет пять как минимум. А мы с тобой знакомы несколько месяцев. Я понимаю, как тебе это важно. Но... Не знаю, готов ли я на это. Тем более, у меня нет уверенности в том, смогу ли я обеспечить нам с тобой нормальную жизнь. Ты привыкла... к другому.

Викторианна растянула губы в улыбке. Она осознавала, что на Земле жениться не торопились, хоть от услышанного все равно было неприятно.

– Я готова общаться и узнавать друг друга дальше, Паша, – произнесла она. – Но тебе, возможно, будет нелегко. Ведь при таких отношениях мне тяжело вести себя на людях так, как я веду себя с тобой наедине.

– Давай подождем, – принял решение парень. – Я думаю, что время за нас все решит. Может быть, как только я проснусь завтра, мне в голову придет мысль срочно жениться?

Принцесса засмеялась:

– А вдруг я завтра неожиданно почувствую себя свободнее и смогу рассказать правду Алисе и Нине Владимировне?

– А вдруг, случится и то и другое? – прозвучал ответный смех Паши.

– Было бы забавно, – хмыкнула девушка и потянулась к парню, чтобы поцеловать его в щеку.

Вика

Счастье

Правда высказана вслух, доверие между мужем и женой выросло вдвое. Открывались новые горизонты для их отношений. Но герцог был слишком робкий для этого. Боялся напугать Вику или обидеть неосторожными действиями. А вот Вика, к счастью, не из робких.

После своего признания она села у камина и принялась размышлять, что делать дальше. Фауст ей сильно нравился. И не так, как нравился Антон. С бывшем парнем все было по-другому. Ее сердце, как она увидела его, тут же стало плакаться и страдать по нему даже когда они не вступили в отношения. А как вступили сколько боли пережило! Алена говорила ей, что это не любовь. Так может быть, любовь у нее будет с Фаустом? Он нравился ей во всем. Даже в своей робости и нерешительности, в излишней мягкости! Она каждый раз восхищалась его спокойствием, трудолюбием, заботливостью (хотя Вика ее раньше не очень любила), Фауст казался девушке противоположностью Антона, ведь Антон наоборот был наглым, равнодушным к другим и безответственным.

Раньше, при первых отношениях, как только Вика видела своего любимого, ее бабочки в животе плясали, а сердце шло в пляс. С Фаустом же никаких подобных ощущений она не испытывала. Зато с герцогом появлялась нежность, которая никогда не показывалась в Вике с самого рождения. Девушка никогда никому и ничему не умилялась. Но Фауст... Он единственный, кто вызывал нежную улыбку.

Герцогиня, решив что-то для себя, встала с кресла и направилась в комнату к мужу. Она знала, чем он там занимается – сидит как обычно за книгой. И Вика угадала. Мужчина глядел в какой-то новенький том о растениях. Его волосы были растрепаны – видно, запускал ладонь в прическу, о чем-то задумавшись.

Губы Вики растянулись в улыбке.

– Узнал о новых цветах? – поинтересовалась девушка.

Фауст поднял голову. Затуманенные сведениями из книги глаза посветлели, как только наткнулись на жену.

– Да, – ответил герцог. – В соседних странах вывели новый сорт фиалок и плюща. Но наш плющ ни с каким другим не сравнится!

– О, это точно, – хмыкнула Вика, вспоминая толстые жесткие листы растения, оплетающие железный забор вокруг резиденции. Они не желали высыхать до начала зимы – такие были крепкие.

От наставшего молчания стало слышно потрескивание поленьев в камине Фауста.

Муж вопросительно приподнял брови, глядя на мнущуюся у входа герцогиню.

– Тебе что-то нужно?

– Мне нужен только разговор.

– На какую тему?

Вика поджала губы, пожав плечами:

– На тему нашей жизни... Супружеской жизни.

Фауст закрыл книгу, положил ее на стол. Герцогиня подошла к нему ближе. Ей было немного неловко смотреть в глаза мужчине, но она перебарывала в себя. Если не она, то настоящих мужа и жены точно не будет! Будут, как и раньше, всего лишь друзья.

– Моя мама, вернее мать настоящей принцессы, беременная. Нам больше ничего не страшно. Так?

– Наверное, так.

– Я не равнодушна к тебе, как ты думаешь.

Фауст округлил глаза. А Вика, заметно нервничая, сглотнула, и ступила еще ближе к нему.

– Я... Я не совсем понимаю, как именно к тебе отношусь, но это точно не равнодушие.

– Нет? – недоверчиво хмыкнул герцог.

Девушка скрестила руки на груди:

– Представь себе, нет!

– Ладно, не горячись. Верю. Я, если честно, тоже к тебе неравнодушен. Ты мне понравилась с первой нашей встречи.

Настроение Вики начало опускаться. Значит, дело в ее внешности? Он, как и все мужчины, заметил лишь симпатичное личико?

– Твой взгляд... Он был не такой, как у местных девушек, – продолжил Фауст, вдохновенно подняв глаза к потолку, вспоминая день свадьбы. – Я сразу тогда почувствовал, что ты другая, будто бы не из Флёрета. Но решил, что это все из-за волнения. Однако волнение тут не причем. Ты действительно другая.

– И какая такая другая? – поинтересовалась Вика, успокоившись. О внешности муж не сказал ни слова. И это ей понравилось.

– Ты не боишься сказать свое мнение. Тебе не важно, что о тебе подумают другие. Ценишь комфорт. Ты словно ледяной ключевой ручеек – быстрая, бодрая, решительная. Он прокладывает себе путь в ту сторону, в какую хочет. Ты также. И никто не угадает твоих планов, как и не угадают, куда потечет ручей спустя время.

Вика пораженно глядела на мужа. Она впервые слышала о себе такое. И ни единого слова о ее красоте. Хотя обычно комплименты именно на этом и заканчивались.

– Фауст, ты заметил то, что не замечал никто...

– Я думаю, все замечали это, но просто не говорили тебе.

– Да, не говорили! Потому что они не считали это важным. А ты считаешь. И... Я очень рада, что ты такой, какой есть. Первый мужчина в моей жизни, который сочетает все замечательные качества в себе!

Герцог пристально взглянул на жену:

– А были мужчины, которые замечали в тебе что-то другое?

Интонация и выражение лица Фауста показывали – он впервые задумался о том, что у Вики в ее жизни на Земле могли быть другие отношения.

– Мужчин, замечающих во мне лишь внешность, было много, – пожала плечами девушка. – Ни одного я не подпускала к себе. Но кое-кто все же пробился через мой щит.

Герцог сжал подлокотники кресла.

– Я надеюсь, что ты нормально к этому отнесешься. У меня был... любимый на Земле. Но мы прервали с ним отношения, потому что он предал меня. И вскоре мои чувства прошли. Ну как вскоре... Я переживала разрыв долго.

В голову Фауста будто пробрался туман. Он был поражен, хотя такое известие не должно было его поразить, ведь мужчина понимал – Вика не из этого мира. Она даже не принцесса!

– Что значит прервали отношения?

– У нас на Земле так можно. Здесь, насколько я знаю, такое запрещено?

– В Морских владениях – да, но многие страны позволяют разрывы браков, – ответил Фауст. – На самом деле, эта новость была неожиданная для меня.

Вика прикусила губу, с напряжением наблюдая за реакцией мужа.

– Но я и сам, если ты помнишь, с женщинами до свадьбы водился.

– В нашем мире, в моей стране, это нормально. Главное – не изменять супругу или супруге.

Фауст встал, подошел к Вике и обнял ее, видя ее беспокойно мечущиеся глаза. Девушка обхватила широкую спину мужа руками в ответ.

– Не переживай, я нормально к этому отнесся. Не считаю, что твои отношения до наших что-то ужасное. Вовсе нет! Все получилось так, как получилось. Ты жила своей жизнью, я своей. То, что ты попала сюда – случайность, а наш брак... По крайней мере для меня он счастье. Но если ты скучаешь по своему любимому и не желаешь жить со мной как с мужем – я пойму. Я никуда тебя не выгоню, мой дом все еще останется твоим домом.

– Стой! – перебила его Вика, отстраняясь и заглядывая герцогу в глаза. – Ты не так понял. Я больше не люблю того человека. Даже злости к нему не испытываю. Он для меня теперь – никто, понимаешь? Я хочу быть тебе женой. Но вопрос в том, хочешь ли ты, чтобы я была твоей супругой?

Фауст улыбнулся:

– Ты еще спрашиваешь! Я этого хочу с первого дня женитьбы. Говорю же, ты мне сразу понравилась. И с каждым днем нравишься все сильнее. Я хочу тебя узнать еще больше, чем знаю.

– И я хочу узнать тебя.

*

Ступив на твердую поверхность, герцогиня все еще ощущала, будто ее покачивает. Слуги, нагруженные вещами с корабля, побрели в замок. А Вика довольно потянулась, не обращая внимания на косые взгляды Евангелины и ее жениха. Семейная пара, образовавшаяся недавно, вдоволь нагляделась на отсутствие манер «Викторианны» за недолгое совместное нахождение на корабле. Но не переставала этому удивляться.

– Че вылупились? – поинтересовалась девушка, с любопытством наблюдая за тем, как их выражения лиц меняются.

И муж, и жена, будто отрепетировав это, приподняли брови и распахнули рты, приобретая наиглупейший вид. Вика хихикнула. Она намеренно показывала все свои повадки Евангелине и Губерту, чтобы увидеть их реакцию и, тем самым, развлечь себя.

Спустившийся с корабля Фауст, проходя мимо Вики, приобнял ее со спины и сразу же отлепился, отходя в сторону, чтобы побеседовать со слугами о чем-то. Герцогиня довольно улыбнулась, глядя на мужа. Расстегнутый полушубок, идеально сидящий на нем и растрепанная шевелюра, выглядывающая из-под шапки, вызывала у Вики шквал нежных эмоций. Она и раньше испытывала это, если ее взгляд падал на Фауста, но сейчас все казалось гораздо острее, ведь теперь она не скрывала свою влюбленность.

– Было приятно провести с Вами время, – буркнул Губерт, обращаясь к Вике, нарушая длительное молчание.

– Охотно верю Вам, – хмыкнула Вика, не высказав необходимую в этой ситуации ответную вежливую фразу, в который раз нарушая все приличия.

Губерт и Евангелина переглянулись.

– Не потоните там, пока будете до соседней страны добираться, – от души пожелала герцогиня. – Бурных вам ночей и легких беременностей!

Бывшая баронесса, которая совсем недавно стала графиней, покраснела. Губерт поджал губы. Вика удивилась, обнаружив новую эмоцию мужчины. За время пребывания с ними на корабле она видела лишь безразличие и равнодушие на его всегда сонном лице.

– Благодарю, – проскрипел он. – И Вам того же.

Вика фыркнула:

– И без Ваших пожеланий мне всего хватает.

Глаз мужчины дернулся. Герцогиня довольно растянула губы в улыбке. Довести безэмоционального человека – это высший уровень ее навыка выносить мозг другим, который она стала активнее практиковать на Флёрете, ведь заниматься чем-то еще в этом мире она не могла. На улице всегда была неподходящая погода.

Фауст, обговоривший со слугами что-то, подошел к мило беседующей компании и встал рядом с женой, обхватив ее за талию левой рукой.

– Ну что, – улыбаясь, спросил он, – готовы плыть дальше без нас?

– Еще как! – воскликнула Евангелина чересчур поспешно.

Герцог недоуменно на нее посмотрел, и девушка повторно зарумянилась. Фауст и не подозревал, что вытворяла Вика, пока он сидел за важными документами или отходил куда-то от нее.

– Как вернетесь в страну, не забудьте зайти к нам в гости!

Евангелина быстро покачала головой, не сдержавшись. В ее глазах и в глазах Губерта промелькнул ужас. Фауст нахмурился. Его друг всегда любил гостить у него, точно также как и Евангелина.

– Зайдем, Фауст, – произнес граф, – только если время будет. После месячного отдыха в другой стране у меня куча дел.

Молодая жена выдохнула с облегчением. Вика обрадовалась реакции молодоженов. Теперь они точно будут посещать резиденцию Аллион как можно реже.

Когда герцоги Аллионские оказались в башне наедине, Фауст, скинув с себя полушубок, поинтересовался у плюхнувшейся в кресло Вики, что произошло между ней и его другом с женой.

– Ничего, – выдала девушка, расслабленно прикрывая глаза.

– Почему тогда они так странно себя ведут?

– А они всегда были странными.

– Вика! – требовательно протянул герцог.

Девушка вздохнула.

– Кто виноват, что они шуток не понимают?

– Каких шуток?

– Да любых!

Вика вспомнила, как она в первые два часа пути напугала Евангелину рассказами о том прошлых путешествиях, в которых некий призрак выбрасывал с корабля матросов и чуть не выбросил саму ее. Глупая девчонка сразу же поверила и пошла жаловаться Губерту. Когда он пришел разбираться, Вика пожала плечами:

– Кто виноват, что Вы настолько неуверенный в себе, раз выбрали не особо отличающуюся умом малолетнюю девицу?

Она так «мягко» указала на свою невиновность в доверчивости и наивности Евангелины. Губерта это разозлило, но на лице не появилось ни одной эмоции.

В тот же вечер Вика, перед тем как отойти ко сну, прогуливалась с Евангелиной по палубе, вдыхая морозный воздух и терпя болезненный ледяной ветер. Графиня куталась в шубку, а Вика, не удержавшись, сказала:

– Не хочется ли Вам согреться?

– Конечно, хочется.

– Тогда скорее идите в объятия Вашего муженька. Знаете, что лучше всего согревает? Когда мужчина берет Вас за руку... Или не только за руку и...

Евангелина, так и не дослушав монолог герцогини, с ужасом убежала в каюту. Довольная Вика осталась наедине. Ей нравилось выдавать что-то такое, что выводило на эмоции девушку или ее мужа. Хотя Губерт оставался непроницаем до сегодняшнего дня. Эмоции, которые можно было и не заметить, он показал при последних шуточках Вики, когда они слезли с корабля.

На следующий день, как следует отоспавшись в комнате башни, Вика направилась в покои к беременной «матери». Та сидела на кресле, обложив себя подушками, и пила чай. Ее лицо и живот округлились, а плечи стали мягче, теряя былую остроту и худобу. Новые формы красили королеву.

Вика без приглашения села напротив нее.

– Твой отец рад ребенку, – сообщила Антония.

– А был ли он рад мне?

Взгляд королевы показал, что нет. Вика улыбнулась.

– Надеюсь, хоть моему братику или сестричке он будет уделять положенное внимание и показывать свою любовь

Голубые, как летнее небо, но не на Флёрете, глаза королевы виновато опустились.

– Прости, Викторианна. Мы были молоды и, наверное, не готовы к первенцу. А сейчас... Сейчас все по-другому.

– Я надеюсь, что действительно по-другому. Я бы не хотела наследному принцу или принцессе такой же судьбы как у меня. Хотя... – Вика задумалась. – Хотя судьба у меня довольно неплохая. Но началась таковая с двадцати трех лет, не раньше.

– Прости...

Вика чуть не выдала «Бог простит», но удержалась.

– Прощаю, мама. Но при одном условии. Обещай, что будешь любить и лелеять второго ребенка.

Женщина тоскливо глядела на «первую дочь», чувствуя, как слеза скатывается по щеке.

– Обещаю, Викторианна. И... спасибо тебе.

– За что?

Королева положила ладонь на живот и подняла на девушку влажные от слез глаза:

– За это.

Гостить в замке в этот раз было куда приятнее, учитывая тот момент, что маменька наконец-то приструнила зарвавшуюся прислугу, которая не слушалась герцогиню. Вика, услышав, как Антония их отчитывает, поразилась до глубины души. Викторианна была бы рада услышать это. Но так как настоящей принцессы рядом не было, Вика направилась хвастаться Фаусту. Он сидел за документами, но как увидел довольное лицо жены, оторвался от них, чтобы насладиться ее грубой, местами непонятной, речью.

– Она надавала им таких лещей! – рассказывала девушка. – Видел бы ты их офигевшие рожи. Перепугались настолько, что едва не поседели. И сразу же мне книксенов стали отвешивать чуть ли не до самого пола. Видать, догнали, что дело пахнет жареным, вот и принялись нагонять упущенное.

В замке гостевал, помимо герцогов Аллионских, племянник папеньки – некий семнадцатилетний Август. Он, избалованный родителями, щипающий служанок за разные места, вел себя очень нагло. Георг этого не замечал, зато Антония, у которой с беременностью размягчилось сердце, все видела и очень злилась.

Однажды за совместным обедом (обычно Вика и Фауст ели в своей комнате) Август разошелся, как обычно, и ущипнул за мягкое место хорошенькую полноватую служанку. Она ойкнула, едва не опрокинув блюдце с салатом, который планировала поставить на стол. Вика увидела, как королева зло поджала губы.

– Ткни его вилкой, – посоветовала герцогиня, не стесняясь короля и своего кузена.

– Не могу, – процедила королева с сожалением, – это незаконно.

Август с испугом покосился сначала на кузину, затем на Антонию. А король, который стал с трепетностью относиться к жене в связи с ее положением, нахмурился. Он только сейчас осознал, сколь недостойно поведение у племянника.

– Еще одно лишнее движение, – сказал Георг, – и я тебя выкину из замка! Поедешь обратно к папочке, который тебе зад подтирает, понял?!

С тех пор племянник стал вести себя приличнее.

*

В одну ночь Вика поняла, что невольно связалась с Викторианной. Она с удивлением в своем сне увидела ее, спящую в каком-то неизвестном месте. До этого принцесса всегда оказывалась в башне, но сейчас Вика попала к ней. Подойдя к девушке поближе и приглядевшись, она обнаружила рядом с Викторианной дремавшего Пашу. Они выглядели так, будто случайно уснули за разговором. Оба лежали поверх одеяла и в странных позах, несвойственных для обычного сна, держась за руки.

Вика позвала принцессу, и та резко распахнула глаза, услышав ее голос.

– Вика? – шепотом спросила Викторианна, оглядываясь и выхватывая в темноте образ девушки.

– Да. Ну, как ты тут поживаешь? Я гляжу, с Пашей отношения завела?

Принцесса смущенно покосилась на парня, приподнимаясь на локтях.

– Я надеюсь, ты не против? – тихо поинтересовалась она.

– Не против, – хмыкнула Вика. – Теперь моя жизнь на Флёрете. Что происходит на Земле меня волновать не должно. И не волнует, на самом деле, хоть поначалу я сходила с ума.

– А ты как?

– Супер! Мамку обрюхатила, Фаусту правду рассказала. Живу вполне счастливо.

Викторианна села, с удивлением глядя на Вику.

– Знаешь, она вчера отругала прислугу за то, что они меня не слушались. Так что знай, твоя мама не такая и плохая. Не знаю, по какой причине они тебя так мучали, но... Возможно она меня не раздражает, потому что лично мне ничего плохого не делала.

– Мои родители меня никогда не раздражали, – возразила девушка. – Они меня огорчали. Зато теперь новые мама с папой мне греют душу. Тебе так повезло с родителями!

Вика пораженно приподняла брови. В ее памяти родители всегда с ней спорили, ни во что не ставя ее мнение. Они ругали ее со школьной скамьи. И за оценки, и за поведение, и за отношения с Антоном. Даже когда она с ним разошлась, мать с отцом и тут не смолчали. Сказали любимую фразу – «мы же говорили»! Но это не отменяло тот факт, что они заботились о ней и всячески ограждали ее от синтетики. Вика ценила в них это, но не могла полностью простить вечные скандалы.

Паша заворочался, приоткрыл глаза и, как сонный цыпленок, повертел головой в разные стороны, оглядывая помещение, будто не понимая, где он. Викторианна и Вика замолчали, наблюдая за ним. Наконец, он уставился на Вику и пораженно раскрыл рот.

– В-вичка?! – воскликнул он.

Девушка улыбнулась, чувствуя, как на глазах появляются слезы. Такие знакомые черты лица, хоть их и тяжело было разглядеть сквозь тьму, согрели душу. Она поняла, как сильно скучала по Паше и по всем своим друзьям, по Алене. Вспомнила ту тоску, которая сопровождала ее в первые дни на Флёрете.

Почувствовав, что еще чуть-чуть, и сон прервется, Вика судорожно сказала:

– Будьте счастливы! Паша, не обижай Викторианну!

И ее бледный образ исчез, оставив принцессу и парня наедине.

– Вот и увидел, как хотел, – тихо произнесла Викторианна. – Я так рада, что и она в моем мире счастлива.