Кавалерия Его Величества во главе с императором добрались до Дьяоро. Когда они ехали по пустой улице, которую им любезно уступили горожане, жители смотрели на них беспокойными взглядами. Дети в восторге замерли, разглядывая воинов, частично облачëнных в доспехи, а самые смелые и постарше погнались вслед за ними, махая и крича что-то неразборчивое из-за разности их слов. Воины уже привыкли к такому, на них часто глазеют именно такими глазами — беспокойными или радостными, — а вот для Ксуфирии это было в новинку. Несмотря на то, что она не воин и девушка — выделяющаяся особа в кавалерии, — никто на неë внимания не обратил, все смотрели на воинов и императора, которого она крепко держала в кольце своих бледных рук. Но всë же один единственный взгляд она на себе заметила и смогла распознать местоположение его владельца. На неë с удивлением смотрели большие янтарные глаза одной молодой женщины, что была одета во всë чëрное и плакала. Это секундное чувство, что на тебя кто-то смотрит и не сводит глаз, испорилось только после того, как кавалерия остановилась у ворот во двор дворца. Императору открыли ворота стражники, а кавалерия проехала мимо, проводив своего генералиссимуса взглядами.

Кобылицу императора увëл в конюшню неизменный конюх и обменялся с Его Величеством парой слов, после чего тот вновь обратил своë внимание на Ксуфирию. Ей показалось странным то, что Керо практически никто толком и не охраняет, да и вопросов никто ему не задаëт, касаемых еë пребывания здесь. Только сейчас ей стало интересно узнать, что он ответит на вопрос: «Кто она и что здесь делает?». Солжëт ли он или скажет всë как на духу?

«Хотя по сути он не обязан никому отчитываться о своих действиях и решениях, что должны касаться непосредственно только его. Надеюсь, что так и есть, — подумалось ей, когда император пропустил еë вперëд, прямо во дворец».

Внутри дворца ничего не изменилось. Благодаря этой неизменности, она могла чувствовать себя комфортно, хоть дворец и не являлся еë домом, но, видимо, с этого дня это будет не так. Ксуфирия знала, понимала, как она важна для Керо, что еë существование для него теперь бесценно, но кто знает, когда это закончится. Еë вообще поражал тот факт, что его чувства к ней до сих пор неизменны — она в этом убедилась, подслушав его разговор с Дьякодаки, когда те остались наедине. Женщина даже и не подозревала о существовании такой любви и верности, схожей с безумием или болезнью. Смотря на юношу, чей рост за их годы разлуки увеличился чуть ли не вдвое, точнее на его широкую и, казалось, непробиваемую спину, Ксуфирия вспоминала те былые времена, когда он был мальчишкой. Она признавала, что он стал мужественее и красивее, а от его детской наивности не осталось и следа, но он всë такой же бедолага, что без ума от ведьмы, в которую влюбился с первого взгляда. Но ей казалось, что как бы он не взрослел и не хорошел, Керо никогда не заменит ей парнишку, которого она пусть уже и не любила и его нет в живых, что изменил еë мировоззрение, стал самым близким и родным для неë человеком. Керо абсолютно не такой, как тот парнишка по имени Цугуме.

Парочка поднялась на второй этаж. Прислуги не было видно, даже поломоек. Коридор на втором этаже, как и на первом, блистал от чистоты, как каток зимой. Ксуфирию тут же охватила настольгия, как она когда-то мыла эти полы, зарабатывала на этом, работая уборщицей на пол ставки. Теперь она уже никогда не прикоснëтся руками к этим полам, которые мыла, пока руки не заболят. А всë это для того, чтобы на вырученные деньги купить себе сладостей, а бóльшую часть принести домой и похвастаться перед наставницами. От таких воспоминаний Ксуфирия сжала кулаки и челюсть, чуть не прикусив язык.

В итоге Керо привëл еë в пустующую комнату со всеми удобствами, где были широкая двухместная кровать, шкаф для одежды, тумба, стол с чернилами и бумагой, шкаф с книгами, дабы развеять скуку, диван и два кресла с красной обделкой, а также подсвечники. В шкафу для одежды было пусто — это было очевидно для Ксуфирии, что она даже не решилась туда заглядывать, а молча подошла к подоконнику. Она провела по нему рукой и проверила на наличие пыли, а после получения результата усмехнулась.

— Они по-прежнему хорошо работают, — сказала она самой себе, а после услышала звук закрытия двери. Сначала она подумала, что Керо ушëл и оставил еë одну, но потом услышала звуки шагов, которые прекратились только после того, как мужские руки прижали еë к инородному телу.

— Я люблю тебя, Ксуфирия, — нашептали ей на ухо, что заставило женское тело вздрогнуть от неожиданности. Хотя она и ожидала, что он что-то подобное выкинет, но всë же еë реакция на его прикосновения была настоящей. Она молчала и слушала, как он дышит. — Могу я тебя поцеловать?

Этот вопрос загнал еë в тупик. От осознания того, к чему может привести эта ситуация, она убрала его руки со своей талии и развернулась к нему лицом. На неë он смотрел будто после долгой пьянки, но даже она — женщина, ни разу не испытавшая истинное познание любви, — поняла, что его глаза горели страстью. Она его не любила, не хвалила, не игралась с его чувствами, не хотела давать ему ложных надежд, без обмана следовала только за одной целью, в которой сама созналась, поэтому ответила ему отказом на его просьбу. Их отношения невозможно назвать каким-то корректным словом.

— Ясно, — тяжело вздохнул он от отчаяния и отступил от неë на шаг. — Сегодня к тебе заглянет портной и возьмëт мерки на пошив военной формы, а служанки принесут тебе бельë для сна. И ещё: скажи, какое оружие ты предпочитаешь?

— Я в них не разбираюсь. Только в ножах я специалист.

— Но ты же не будешь биться ножом на поле боя, правда же?

— М-м-м... У Дьякодаки был меч... Он называл его палашом, и мне как-то приходилось держать его в руках... Думаю, буду сражаться с палашом.

— Хорошо, как скажешь, — кивнул он ей, а Ксуфирия в свою очередь отвернулась от него к окну. — А где твоя ворона?

— Да кто еë знает. Летает где-то.

— Ты еë так просто отпускаешь? Не боишься, что не воротится обратно?

— Хватит видеть в ней только глупое животное с маленьким мозгом. Она никуда не денется, вернëтся, я не сомневаюсь в этом, — холодно отвечала беловолосая, не поворачиваясь к нему. Керо мог только разглядывать еë грязные и спутавшиеся белые локоны.

— Тебе нужно принять ванну. Я скажу прислуге, чтобы тебе принесли чистое бельë и полотенце и приготовили ванну как можно скорее.

— Ага, спасибо, — поблагодарила она его, даже не заметив этого. Император качнул головой и сделал вдох. Обстановка между ними накалëнная, но Ксуфирия, несмотря на его присутствие, запрыгнула на подоконник и уселась в удобной для себя позе. — Скажи, а где твоя невеста?

— А? — удивился он вопросом, подняв глаза на неë. — Ты про Нейро... Она у родителей.

— Почему? Вы разве ещё не обвенчались?

— Нет.

— А что мешает?

— После вступления на престол я был волен отказаться от этого брака, хотя родители Нейро и были против. Если бы матушку не убили, я бы женился на ней.

— Не хотелось бы давить тебе на живое, но смерть твоей матери сыграла тебе на руку в какой-то степени.

— Да, с этим я согласен, — честно сознался он. — Я ведь действительно не хотел играться с чувствами Нейро, не хотел становиться нелюбящим и неверным мужем для неë, ведь в моей жизни появилась ты и...

— Всë испортила, — закончила за него фразу Ксуфирия, хотя император не это вовсе хотел сказать. — Если бы не моë появление в твоей жизни, возможно, ты бы смог полюбить Нейро. Она ведь такой красавицей уродилась...! У неë были все шансы! Если бы не моë появление и твои плохие вкусы, ты бы обрëл счастье.

— Ф-фиру... — поразился Керо и замер. — Ты думаешь, что с тобой я не смогу стать счастливым?

— Да. Со мной это невозможно.

— Ты так решила потому, что ты обычная крестьянка? Да наплевать! Ради тебя я бы отказался от престола!

— Ты дебил, что ли?! Кончай с ума сходить! Я такого недостойна! — грозным тоном возразила она, смотря на него светящимися алыми глазами. — Правь страной и воюй, а не по бабам страдай — это истинное твоë предназначение в этом мире! — Керо оторопел от еë слов и не знал, что ответить. — Всë, закрыли тему!

Только сейчас император Керпсии осознал суть своего существования, потому что эти слова были сказаны его любимой женщиной. Матушка тоже говорила ему об этом, но если она добавляла в свою речь слова о женитьбе и продления рода, то Ксуфирия об этом ничего не сказала, только про трон и идущую в данное время войну. Видимо, для неë продление рода не считалось предназначением, не считалось одной из самых важных вещей в жизни, потому как об этом никогда не думала. Эта особа давно поняла, что обречена на одиночество и бродячее скитание по миру, который она хотела всецело изучить. Ей просто были противны разговоры о создании семьи.

— Если бы ты ответила взаимностью на мои чувства, я бы стал самым счастливым человеком на свете. Скажи, я настолько тебе противен? — с сжатыми кулаками спросил он, хотя она и предупредила, что тема эта закрыта.

— Не могу сказать, что ты настолько мне противен, — спустя некоторое молчание ответила она, смотря на него оценивающим взглядом. — Ты красив, высок, силëн, умëн, талантлив, но я не испытываю к тебе даже симпатии. То ли у меня ориентация другая, то ли ты просто не в моëм вкусе, то ли ушедшая ненависть оставила о себе знать, то ли я не знаю, что и думать о тебе. Мне больше интересно, почему ты так влюблëн в меня, что готов от престола отречься, но ты можешь не отвечать, ведь ты сам, наверное, этого не понимаешь.

— Да, ты права, я сам этого не понимаю, — признался юноша и опустил взгляд в пол, впав в задумчивость.

— Наверное, моë сердце просто не хочет любить прóклятого, — добавила она, на что Керо в изумлении вновь посмотрел на женщину.

— Что ты только что сказала, Фиру? Что значит прóклятого?! — в ужасе спросил он.

— Ты унаследовал это проклятье от матери, а еë прокляла ведьма по имени Вереса Ракмадоке, а вместе с ней — весь идущий от неë род. Я не знаю, что это за проклятье, лишь знаю, что твой дед, Шинджи Паланшель, был еë предметом обожания. Они были знакомы с детства, когда Шинджи ещё был обычным крестьянским мальчишкой, мечтавшим стать императором. Из-за любви к нему Вереса помогла ему осуществить его мечту, после чего он о ней забыл и женился на княжне, на твоей бабушке. Когда она умирала при родах, Вереса исцелила еë, а ребëнка, твою мать, прокляла — справедливое решение по-моему. О других подробностях ты знаешь.

— Хочешь сказать, мой дед просто использовал Вересу, за что она отомстила ему, проклянув мою мать и меня? — полыхал от злобы Керо, что слышал об этой истории впервые.

— Она бы не стала просто так кого-то проклинать, — осудила его женщина, — и меня бы она не стала просто так спасать от смерти.

— О-о чëм ты?

— Вереса спасла мне жизнь, когда я умирала из-за суицида матери. Моя мать, будучи мною беременной, прыгнула с лестницы только из-за желания мужа, который ей сказал, что не хочет становиться отцом ребëнка поехавшей жены. Вереса спасла меня, увидев моë будущее... И она является ко мне во снах.

— Стоп, погоди... Я помню, что ты рассказывала о том, что всю твою семью убили ведьмаки, но об этом ты мне никогда не рассказывала.

— Я блефовала, чтобы ты мне поверил и помог. Я просто использовала тебя, Керо, — созналась она без тени сомнения, замечая, как меняется его выражение лица.

— Я могу понять тебя и простить, но... Пожалуйста, расскажи мне о своей семье, Фиру, — разочарованным взглядом смотрел на неë Керо, прося о том, что она сама хотела сделать. Всë-таки она уже начала эту историю, а любая история должна иметь начало и конец.

— Как я и сказала, моя мать была психопаткой, которая чуть меня не убила, не дав мне даже на свет появиться, а Вереса меня спасла. Отец, узнавший о моëм спасении, не стал со мной церемониться, но оставил при себе. Он женился на какой-то профурсетке, которая родила ему ещё одну дочь, а меня она невзлюбила сразу же, всячески издевалась надо мной, а потом дело дошло и до того, что отец взялся за розгу и до смерти избил ею меня, — сказав последние слова, она оголила спину и показала ему свои шрамы на белоснежной спине, которые всегда будут еë частью. Керо ужаснулся увиденному и мысленно представил себе ту картину, которую ему описала Фиру. — После этого он на несколько дней запер меня в сарае, а была зима, и я бы там и сдохла, если бы не приказчик, который приносил мне пищу, питьë, одежду, а также залечивал мои раны. Ну, а потом, спустя 10 дней страданий, меня привели в отчий дом, чтобы я на коленях попросила у них прощения. Естественно, я отказалась унижаться перед ними, и отец меня выгнал. Приказчик приютил меня у себя, а потом привëл в дом, где жили его приëмные дети. Я бы осталась у них, если бы не двое ребят, которые стали мне новой семьëй. Через год Бэнио, моей младшей сестрëнке, мой отец отрубил голову топором, и мы решили с Цугуме сбежать, подожгли поместье, но потом нас догнал приказчик и застрелил Цугуме. Я убежала, провалилась под лëд, но меня спасли три ведьмы, которые и стали моими наставницами. А потом я узнала от них, что моего отца, мачеху и сводную сестру загрыз волк... Тот пожар был пустой тратой времени.

— Фиру, я тебе искренне сочувствую... Ты была достойна отнюдь не такого детства и таких родителей, — грустным взглядом уставился он на неë и говорил от чистого сердца. Ксуфирия ему только кивнула.

— Кстати говоря, я спрашивала насчëт твоего проклятья Вересу, когда она в очередной раз явилась ко мне во сне, — заговорила на предыдущую тему беловолосая, вновь сев на подоконник, — и она ответила: «Он сам даст ответ на твой вопрос». Что это значит — я понятия не имею, извини, но, очевидно, ты дашь мне наводку, а я догадаюсь. Надеюсь, мы рано или поздно узнаем правду.  

***

В это самое время в захваченном революционерами Гартвольде...

В город заехали пехотинские разведчики: пятеро активистов и один раб. Они разузнали важнейшую информацию, которую было просто необходимо сообщить вождям, что в это время заседали в ратуше — именно в ней они обосновались.

В самом же Гартвольде царила мрачная обстановка. Мирные жители города боялись выходить из домов, потому как могли услышать претензии со стороны часовых, блуждающих по городу в выделяющейся форме. Дети же могли спокойно выходить на улицу и резвиться, к ним особо не придирались, но им так же было страшно просто смотреть на часовых и воинов, которые гуляли по городу. Желания воинов и мирных жителей этого города были абсолютно противоположны; гартвольдцы молились, чтобы армия императора их освободила из тыла врага, в то время как обосновавшиеся здесь сторонники дьяволистов хотели разгромить противника и захватить власть над всей страной. Также нельзя сказать, что благодаря их методу пополнения армии численность населения города возросла, ибо сюда привозили и заселяли только мужчин, что были нужны им для ведения войны. Дьяволисты пугали горожан, а их сторонникам можно было только посочувствовать.

Михаэль вместе со своими собратьями сидели в самом большом кабинете в здании. За круглым столом, который они называли «столом равенства», отчуждëнно сидели две женщины — Аметерезу Миура и какая-то светловолосая женщина — через стул друг от друга и читали газеты, а мужчины, что расположились на креслах и диванах, стоявших у стен кабинета, шумно обсуждали что-то, даже употребляя в процессе разговора шутки. Рейден Арлет, сидевший по середине дивана, смеялся громче всех, из-за чего ему даже пришлось затушить сигарету.

В этот самый момент к ним ворвался воин — активист со званием ефрейтора пехоты. Он постучался, но, не услышав разрешения из-за громкого смеха Арлета, зашëл и поклонился. Все присутствующие в кабинете замолкли, а Михаэль Свон, являющийся генералиссимусом армии революционеров, встал и высокомерно взглянул на поклонившегося ефрейтора.

— Ваше высокопревосходительство, простите, что ворвался без стука и потревожил Вас, но у меня для Вас срочная информация! — заявил он, обратившись к нему и, выпрямившись, отдал честь своему начальнику.

— Я тебя слушаю, Жульен.

— Я и доверенные мне люди узнали, что ведьма, которую Вы приказали отыскать и убить, примкнула к армии императора! Теперь она будет сражаться против нас напрямую!

Михаэль, вникнув в каждое сказанное им слово, задумался. Его собратья в удивлении смотрели то на испуганного ефрейтора, то на Михаэля, который спустя минуту раздумий усмехнулся. Все в ожидании его ответа замерли.

— Я ожидал подобного, но я не думал, что это произодëт спустя столько времени. Что ж, раз Ксуфирия Неакриде теперь является официальным нашим врагом, то еë искать больше не нужно: она сама придëт к нам. Мы уничтожим врага, кем бы он ни был!