— Ваш отец мëртв, — тихим голосом и с закрытыми глазами произнëс ворвавшийся в комнату принцессы Хорральд, только что вернувшийся во дворец. Говоря это, он снял шляпу и прижал еë к груди, проявляя уважение и к женщине, и к покойному еë отцу.

Нетсуми упорно молчала, из-за чего Стиму пришлось открыть глаза. Он увидел слëзы на глазах кронпринцессы, которая не пыталась даже их остановить или вытереть, готовясь во весь голос зарыдать. Но ничего не произошло другого, Нетсуми лишь роняла на пол свои слëзы и мокрыми глазами смотрела на мужчину. Он был не удивлëн, ибо этого и стоило ждать, ведь она осталась без отца — без самого близкого человека, кому она могла всецело доверять. Еë мать отказалась от неë; Нетсуми не видела еë с той самой встречи, когда она прокричала дочери в лицо: «Я лишь притворялась, что люблю тебя... Да я на дух тебя не переношу! Слышишь, ты, проклятая девчонка?!». Но сейчас, когда она имеет двух сыновей, она уже должна забыть о прошлом. Она уже взрослая женщина, которой пришло время занять своë место в этом мире.

— Ясно... В таком случае, нужно готовиться к похоронам. Я дам указания слугам. Спасибо, что известил меня, Стим, — вытерев слëзы рукавом белоснежной блузки, поблагодарила она его. — Наверное, надо и матери сообщить об этом.

— Простите, но Вы не думаете, что из-за этого еë состояние может усугубиться? — отчитал еë Стим, но Нетсуми была непреклонна.

— Лучше с ума сойти, чем всю жизнь быть в неведении.

***

Прошло уже пять дней со дня смерти императора. За это время все жители Керпсии узнали о трагической гибели своего правителя и всей страной оплакивали его доброе имя. Похороны намечались именно на этот день. Кронпринцесса успела всем распорядиться, но после ещё одного неприятного известия пришлось их перенести на два дня. Нетсуми Паланшель сообщили о смерти матери, что повесилась в киновии после извещения о гибели мужа. Ей пришлось приехать в монастырь, где еë мать жила на протяжении 18-ти лет, ни разу не покидая его территории, и служащие проводили еë, так скажем, в подвал монастыря — только там можно было спрятать труп от лишних глаз. Оглядев еë лицо под светом подсвечника, Нетсуми сразу же опознала в трупе свою мать, хотя она и состарилась и исхудала за это время. Дочери было тяжко смотреть на труп родительницы, учитывая то, что живую еë она видела последний раз 18 лет назад... За это время она успела сто раз задуматься, стоит ли еë вообще прощать — мать, которая ненавидела свою дочь и отреклась от неë, — но сейчас Нетсуми была уверена в своëм решении, как никогда. Она жалела, что за столь долгое время так и не смогла переступить свою гордость и простить мать; жалела, что из-за своей гордыни она так и не смогла навестить еë, приехать к ней в монастырь вместе со своими сыновьями и показать ей внуков, которых еë мать точно хотела увидеть, даже если только их... Нетсуми действительно всë время разлуки скучала по матери, хоть и таила обиду и не могла о ней забыть, потому что не знала, что мать умрëт так рано, да ещё и от собственной руки... Если бы не смерть отца, если бы не происшествие восемнадцатилетней давности в киновии, если бы не сумасшедствие матери, если бы еë только не отправили лечиться в монастырь, то самоубийства Минори Паланшель можно бы было избежать и Нетсуми бы не осталась сиротой и с большой ответственностью на хрупких плечах. Еë мог поддержать только Бог, который на наши мольбы отвечает молчанием, а молчание кроме знака согласия ничего не значит, да?

Вытерев слезинки с щëк, принцесса дала следующее распоряжение приезжим с нею слугам: погрузить тело покойной императрицы во вторую карету и отвести его в церковь. Нетсуми поехала туда вместе со слугами и распорядилась похоронами, найдя место для погребения обоих родителей. Похороны императора и его жены состоялись через два дня, на которые явились даже приезжие иностранцы, дабы выразить уважение и соболезнование к погибшим правителям, и много гражданских, но процесс самого погребения они не увидели, лишь члены семьи, служители церкви и приближëнные императора могли лицезреть это.

После похорон Нетсуми вместе со старшим сыном вернулась во дворец. Настроение у обоих было никакое: было паршиво на душе, тошно и грустно, ибо не каждый день умирает кто-то из членов твоей семьи. Кто бы мог вообще подумать, что в один день им придётся видеть погребение сразу двух близких по родству людей, которые умерли почти в одно время!.. Если бы Акихико мог быть вместе с ними в тот миг, он бы не выдержал и разрыдался... Керо и его мать не могли плакать у всех на виду, кое-как сдержали слëзы, чтобы не показать свою слабость у всех на глазах. Но те слëзы были не проявлением слабости — то была скорбь.

Внезапно Нетсуми замерла прямо перед входом во дворец. Еë рука покоилась на плече сына, что так же внезапно сжалась, из-за чего задом стоящий перед ней Керо вздрогнул от боли. Он обернулся и столкнулся с глазами матери, полными слëз. Еë тело вздрагивало при каждом всхлипе, рука сжималась сильнее, и еë старший сын в изумлении обратился к ней с проницательным вопросом:

— Матушка, Вы горюете из-за смерти отца или матери?

Услышав подобное, женщина опустила свой взгляд на мальчика и, разжав ладонь, выпустила слëзы наружу, позволяя им свободно стекать по бледным щекам и щекотать кожу. Его слова еë потрясли настолько, что она уж и забыла о своих слезах.

— Керо, что ты говоришь? Я одинаково любила своих родителей и, конечно же, горюю по ним обоим, тут нельзя выбирать!

— Но Вы ведь рассказывали мне, что бабушка ненавидела Вас и Вы не виделись с ней 18 лет... Разве Вы сумели простить еë за те слова, что она сказала при последней вашей встрече?

— Керо, сынок, — с поникшим голосом обратилась к мальчику мать, развернув его к себе и сев перед ним на корточки, — как бы не было горько принимать злые слова от близкого человека, ты должен их принять, а потом простить его, забыть обиду и простить, и важно сделать это, пока он жив. Ты же не будешь душу изливать перед трупом? Человека можно простить, но не мертвеца.

— Значит, Вы простили свою мать? — спросил Керо, на что Нетсуми ответила ему тëплой улыбкой.

— Конечно, Керо, я простила еë.

— Тогда почему не навещали еë?

— Я не хотела, чтобы она вновь увидела ненавистного ею человека.

— Но очевидно же, что она врала...

— Может, и так, но сейчас уже поздно об этом говорить, — ответила она и поднялась на ноги. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что какая бы не была обида, ты всë равно должен... В-вы? — К ним приближались клевреты Хорральда. — Что вы здесь делаете?

— Здравствуйте, Ваше Высочество, — все шестеро дружно поклонились. — Нас позвал сюда Стим.

— Он во дворце? — Ей кивнули стражники, когда она на них посмотрела. — Но что ему и вам нужно во дворце? Да и вы разве не можете встречаться в доме? Насколько мне известно, вы все живëте под одной крышей.

— Мы не видели его с утра. Он оставил нам записку, что мы должны прийти на место к двум часам дня, — объяснялся перед ней Михаэль.

— Керо, можешь идти, — сказала кронпринцесса сыну, и он ушëл. Они продолжили разговор внутри дворца. — Что за «место»?

— Что?

— Место, где вы должны встретиться.

— Подземная темница, что находится под дворцом.

— То есть, где вы обычно собираетесь и проводите какие-то опыты?

— Да.

— Ясно, — отведя взгляд в сторону, она закрыла глаза. — Но так как моего отца больше нет, у вас больше нет права заниматься своей деятельностью в стенах дворца, ведь вы могли этим заниматься только с одобрения императора.

— Я это понимаю и Стим, я надеюсь, тоже, — согласился с ней Свон. — Смею предположить, что он собирает все свои прибамбасы и собирается поменять место работы.

— Если это так, то чудно, но, надеюсь, что он продолжит лечить людей и не бросит это дело. Как не крути, врач из него блестящий, а такого гениального человека грехом будет упустить.

— Полностью согласен с Вами.

— Что-то я разговорилась, — вздохнула женщина. — Не смею больше вас задерживать. Ступайте и передайте Хорральду мои слова.

— Непременно, — благодарно поклонился ей мужчина, и он вместе со своими компаньонами пошëл к назначенному месту. 

Михаэль сразу разглядел печаль в глазах принцессы, хотя еë тембр голоса и манера речи были неизменны. Если бы они были одни, находясь в уединëнной комнате, она бы могла дать волю эмоциям и кинулась бы к нему на шею, рыдая так, словно первый раз в жизни. Пусть они и не были так близки, но Михаэль точно знал, что Нетсуми ему доверяет и относится к нему, так скажем, по-особенному, так что еë бы не смутило его присутствие и обняла его, оплакивая потерю родителей. Мужчина не знал, что она испытывает к нему, но даже если женщина его и любила, то еë бы чувства не были взаимны. Михаэль не такой человек.

Когда же они спустились в подземную темницу, увидели фигуру Хорральда, освящëнную светом, который исходил от зажëнных факелов. Он сидел за столом, в центре зала, что ранее стоял в их лаборатории, и читал роман на русенжайском языке, а не книгу о медицине, которую Стим зачастую читал в свободное время. Судя по всему, Хорральд даже и не думал собирать свои прибамбасы и увести их в свой дом, что насторожило клевретов, чем беспорядок дома, который устроил сам его хозяин. С самого утра со Стимом творится что-то неладное, что нельзя оставить без внимания.

— Эй, Хорральд, — обратился к нему Рейден спустя неловкое молчание, — что ты на этот раз удумал?

— О, вы пришли! — воскликнул в удивлении он, будто не слышал звуки шагов, приближающихся в его сторону. — У нас предстоит серьëзный разговор.

— А нельзя было нам поговорить дома?

— Ну, можно было, просто мне не хотелось в дождь домой ехать.

— В смысле? Какой ещё дождь?

— Он начался три минуты назад — вы как раз успели приехать до его начала, — объяснился Стим.

— А как ты понял, что... — хотела спросить Аметерезу, но еë перебил Рейден.

— Говори уже, зачем звал!

Нетерпеливость Рейдена была вполне объяснима тем, что он просто не желал общаться более с этим человеком, которого он когда-то считал верным и надëжным другом. Больше всего он ненавидел предательство, ибо знал, что предавший однажды предаст дважды. Это понимали все бэдблуды, подчиняющиеся Хорральду.

— Что ж, тогда не буду тянуть, — с тяжëлым вздохом улыбнувшись, он поднялся на ноги и встал в пяти шагах от них. — Так как мы добились своей цели, больше нас здесь ничего не держит. Отныне мы ведëм обычную жизнь и деятельность, не занимаясь никаким преступным ремеслом. Мы находимся здесь последний раз.

— То есть ты нас отпускаешь? — недоверчиво нахмурился Рейден.

— А я вас никогда и не держал. Это воля вашей крови.

— Чë? Ты о чëм вообще?

— А ты уже и забыл, Рейден? После того, как вы вкусили моей крови, вы полностью в еë власти, а она желает, чтобы вы верно подчинялись мне и не могли причинить мне физической боли — такова еë роль внутри чужого организма.

— Это мы знаем, Стим, — вмешался не менее злой Михаэль, — но что мы теперь должны делать? Чего теперь от нас желает кровь?

— Того же самого, но вот вопрос «чего я хочу?» остаëтся открытым, — ровно говорил Хорральд, словно стих читал. — Вы хорошо помогли мне, помогли осуществить моë желание, но теперь, когда оно сбылось, я не знаю, чего от вас требовать, но и отпустить вас не могу. Если отпущу вас, вы про меня забудете и никогда меня не навестите, а я к вам привязался так сильно, что чуть ли не семьëй своей считаю!..

— Слышь, семьянин проклятый, а обязательно было для осуществления своего желания императора приносить в жертву? — не выдержал Бëрт, выйдя вперëд и смотря на Хорральда дикими глазами. — Это ведь из-за тебя он погиб, это ты на него навлëк беду!

— Во-первых, не кричи так, а во-вторых, отвечу, что да, без этого бы не обошлось, ведь если бы со мной в тот день не было Его Величества, то план бы не сработал. Он ведь не меньше меня желал убить Вересу, поэтому поддался эмоциональному порыву и отомстил ей за меня. Признаю, это из-за меня он погиб, я виноват в его смерти, ибо заставил его подчиняться мне, чтобы воплотить свои эгоистичные желания в жизнь.

— Что-то как-то неубедительно ты раскаиваешься, — фыркнул Рейден, закатив глаза. — Если бы ты действительно не желал смерти императору, не задействовал бы его в свои игры.

— Но я действительно не желал ему ни смерти, ни зла, я лишь хотел воплотить свои желания в жи... знь... — не успев договорить, он замолк, как только сквозь его голову прошлась пуля.

Клевреты в ужасе оцепенели. Хорральд спешно упал и за ним, как оказалась, стояла Нетсуми, стоя в боевой стойке и направляя на ранее стоящего мужчину револьвер. Под стук каблуков она приблизилась к Стиму, который во всю истекал кровью. Он ещё был жив и уставил свой взгляд на женщину с огнестрельным оружием в руке, которая с ненавистью и презрением смотрела на него в ответ.

— Пули серебряные, так что смерть тебе гарантирована, урод, — жутким голосом проговорила она, после чего заметила ухмылку на лице Хорральда. — Что смешного?

— Я... просто с-счастлив, что... что именно Вы убили м-меня и... отомстили... — шëпотом проговорил он перед смертью, после чего закатил глаза и скончался.

Неговорящий труп еë не интересовал, поэтому она обратила внимание на стоящих в стороне пятерых мужчин и женщину, по совместительству являющиеся подчинëнными покойного. Все они жутко были напуганы и обескуражены поступком кронпринцессы, которая могла и на них свою пушку направить, но она этого не сделала и обранила револьвер, когда приближалась к ним. Видимо, она не желала им зла, хотя они и были соучастниками преступления Стима. Также они надеялись, что Нетсуми услышала не весь их разговор.

— К-как Вы поняли, как убить колдуна? — спросил Йохан, дрожа от страха.

— Это неважно, главное, что вы и я теперь свободны от желания убить его, — стальным тоном произнесла она, смотря на них с бесстрашием. — Отныне вы — Союз Против Ведьм и будете служить мне. Вы поможете мне истребить всех выживших колдунов, которых с этого дня я нарекаю нашими недругами, что способны навлечь на нас, людей, беду. Помогите мне, многоуважаемые бэдблуды, и я забуду, кому вы раньше подчинялись.

The End