В предрассветной тишине Доминик слышал собственное дыхание. Вместе со слухом возвращалось смутное понимание кто он и где находится. Под темными веками перемещалась красноватая волна, будто перед ним водили тусклым фонариком. Кровать поскрипывала при каждом движении. Было тепло и удобно. Дремота совсем не хотела отпускать.

Сквозь сомкнутые ресницы маг видел серую комнату и далекий источник блеклого холодного света. Он некоторое время наблюдал за передвижениями Силесты через сонную пелену. Ее кожа излучала свет наподобие далекой, отчужденной Луны. Пальцы протерли глаза. Ощущение не исчезло, а лишь усилилось. Свечение собиралось за спиной в сгусток с двумя небольшими отростками. Доминик поднялся на кровати. Она не ходила, а словно плыла.

— С тобой все в порядке? — спросил маг, надеясь, что звук собственного голоса рассеет видение. Он наклонился к выключателю.

По уголкам ее губ гуляла улыбка блаженства, и разгладившееся лицо казалось свежим и совсем молодым. Глаза оставались закрыты, и казалось, Силеста бы легко оторвала ноги от пола и повисла в воздухе, как в толще воды.

Яркий электрический свет вывел обоих из транса. Маг поймал на себе недовольный взгляд. Голые ноги опустились на паркет.

— Ты фея?

— Нет, блядь, вампирша, — проворчала та, недовольная лишним вниманием к метаморфозам.

— Гибрид? — Доминик никогда не видел, чтобы способности фей неожиданно появлялись у взрослого человека и пытался дать переменам рациональное объяснение.

— Понятия не имею.

— А когда у тебя впервые появились способности? — спросил Доминик, одеваясь.

— Я с ними родилась, — объяснила Силеста. — Пару лет назад они начали исчезать, — она наклонилась за термотканью. — Изредка возвращаются, но это ненадолго.

Маг обрабатывал новую информацию, пока собирался в дорогу. Только сейчас разрозненные и малозначительные факты объединялись в цельную картину: очевидно, Силеста нуждалась в ведьме именно сейчас, когда способности случайным образом пропадали; это объясняло отсутствие шрамов и резкое раздражение от вопросов, косвенно касающихся расы.

— Дептероз — это серьезно, — обеспокоенно заметил маг.

— Что это вообще должно значить? — в ее голосе появились нотки раздражения.

— Это болезнь, которой ты, вероятно, болеешь, раз у тебя пропадают крылья, — Доминик все еще испытывал легкое потрясение от новостей. — Ты не обращалась к врачу?

Выражение лица Силесты говорило яснее любых слов.

Из-за серых облаков медленно крались первые оранжевые лучи. Прохлада и влажный от росы воздух пробирали до дрожи. Ее босые ноги еле касались мокрого асфальта, короткие шорты и плотный топ не защищали от холода.

Доминик наблюдал за ней, бездумно разглядывая обнаженные участки кожи. Скопление энергии по всей поверхности тела, собирающееся в условные «крылья» за спиной, позволяло ей поднимать почти любой вес, в том числе и собственный, поэтому мышцы фей быстро атрофировались: это были худосочные существа, с детства защищенные от физических повреждений. Доминик видел, что бывает, когда фея лишается оболочки, больше не способная двигаться, а порой даже самостоятельно дышать. Шансов выжить с дептерозом на пустырях почти не было.

Несмотря на то, что ведьмы и феи восходили к одному виду — тому самому homo sapiens incantans, — для магов было не так страшно лишиться ясновидения и способности колдовать: равносильно потере одного из важнейших органов, но не почти гарантированной смерти.

«Должно быть, когда способности Силесты исчезли впервые, — думал Доминик, — от нее остался беспомощный человеческий подросток с на редкость слабыми мышцами. Даже думать не хочется, каким чудом она выжила».

Сама она шла, не обращая внимание на прохладную погоду, в прекрасном настроении. Теперь каждый миллиметр оболочки, покрывающей кожу и серебристые волосы, позволял ей видеть по-настоящему, не одними глазами, а всем телом; ощущать окружающий мир стопами, ладонями определять направление ветра. Одежда же была вéками, что мешали внутреннему зрению.

Они дошли до мотоцикла, припаркованного во внутреннем дворике гостиницы. Доминик не отставал, с каждой минутой задаваясь новыми вопросами.

— Предупреждаю, чтобы ты не удивлялся, — сказала Силеста, размагничивая замок, прикрепляющий мотоцикл к месту стоянки. — Иди сюда.

На шею мага легла стертая до мозолей ладонь. Ничего не произошло.

— Что ты...

— Потерпи, неженка.

Спустя минуту тело охватило необычное ощущение, будто из-под ног ушла земля. Зрение подсказывало, что он все еще стоит на сухой прошлогодней траве, что гравитация все еще тянет вниз, но по всему телу разлилась невесомость.

Это походило на полет во сне, на легкость, которую испытываешь в детстве. Это кружило голову и заставляло улыбку смятения озарять лицо. Доминик заметил, что оболочка Силесты покрыла и его тело. Он поднял руку, чтобы осмотреть, и ладонь проплыла в пространстве так же мягко, как двигалась фея.

— Это чтобы ты от неожиданности с мотоцикла не свалился.

Рука скользнула по коже, и мага резко сковала собственная тяжесть, а все суставы неслышно щелкнули. Она вывезла мотоцикл за ворота, и Доминик махнул охраннику, чтобы тот закрыл замки.

— Разве ты не можешь контролировать, что делает твоя оболочка?

Они не спеша тронулись.

— Могу. Но не хочу сосредотачиваться на этом в пути.

Дорога, соединяющая колонию №14/А07 с поселением  Ахим-3 проходила между развалин небольшого города с широкими и на удивление чистыми улицами. За двести лет в нем не произошло ни одного взрыва, не упало ни одной бомбы. Причина, по которой люди покинули низенькие шестиэтажные дома, оставалась Доминику неизвестной.

Он предполагал, что городок забросили в 2100-2110 годы, когда по Земле прошла эпидемия некрии. Магу казалось забавным, что в его детстве все грезили о зомби-апокалипсисе, а когда день Z настал, люди дали катастрофе скучное, рядовое название. Эпидемия.

Инфраструктура в те годы сильно пострадала, но государства быстро справились с угрозой путем массовых сожжений трупов и тотальной охоты на некромантов. Болезнь нанесла ущерб демографии, не имуществу, не зданиям. Поэтому крепкие стены вне зоны отчуждения, вполне пригодные для жилья, могли быть заброшены только по этой причине.

Силеста остановилась. Доминик не сразу отпустил обнаженные бока — не хотел расставаться с ощущением легкости и расслабления, напоминающим погружение в эфир. Навстречу им выехали еще пятеро мародеров на мотоциклах. Двое слезли с транспорта и устремились к ним.

— У нас десять минут, — с ходу начал один из мародеров, мужчина со скользким лицом и острой черной щетиной. Он обращался прямо к Доминику. — Мы будем ждать с северо-востока, вы здесь. Не смейте поджигать или переворачивать фургон. Иначе я лично подожгу твою Психею.

Сзади послышался раздраженный вздох Силесты, и в следующую секунду мародера подбросило в воздух, и он повалился на спину. Под подошвой Доминика прошел импульс энергии — женщина пропустила его сквозь землю, чтобы толкнуть мужчину.

Мародер выглядел более чем удивленным: редко встретишь фею, которая действительно владеет способностями. В большинстве случаев это безответные, безобидные существа с блаженными улыбками от бесконечного удовольствия, что они испытывают. Отчасти, из-за этого феи ничему не учатся и зачастую вырастают совершенно пассивными и безучастными — зачем что-то делать, если ты в постоянном опьяняющем умиротворении?

Силеста потянула Доминика за рукав обратно к мотоциклу, а он снова оглянулся на разозленного, в мгновение замолкнувшего мародера.

— Раньше бы я ему сердце остановила, — вздохнула женщина. — С каждым разом сил все меньше. Эта оболочка наверняка и пули пропускает, — она с досадой осмотрела руки.

— Психея это же греческая богиня? — уточнил маг, пытаясь хоть немного разобраться в происходящем.

— Хрен знает. Так называют фей-проституток.

— Это оскорбление?

— Ага.

Доминик обернулся к мародеру, который тяжело поднимался на ноги. Вернувшись к нему, он не дал ему встать, слегка толкнув ногой в грудь. Маг присел рядом, окутал его своим магическим полем так, чтобы тот не мог двигаться, и процедил такую красочную угрозу, какую на самом деле просто поленился бы воплотить, ограничившись обычной болезненной смертью.

Со временем та паника, с которой он вспоминал ушедшие времена, смешалась с приятным зудом в теле. С ностальгией вдруг вспомнились годы, когда подобное запугивание было для него будничным делом, а жестокость представлялась куда более оправданной.

Силеста, наблюдавшая за Домиником все это время, дождалась, пока он поравняется с ней, и наградила снисходительным взглядом.

— Защитник мой, — съязвила она. — Фургон и правда должен остаться целым, — добавила Силеста, когда все заняли позиции. — Они как раз повезут в нем то, что нам нужно.

Это был один из редких случаев, когда охотники выполняли задачи, отличные от банального убийства мародеров. К тому времени Доминик узнал достаточно, чтобы сделать вывод о том, что из себя представляют эти существа.

«Охотники», сокращенные от «охотников на мародеров», — отдельный вид, внешне не отличающийся от человеческого, но с метаспособностями, природа которых оставалась неясна магу. Они жили обособленно, в закрытых деревнях, и города нанимали их для защиты от тварей с пустырей. Впрочем, еще ни один охотник не побрезговал убить мародера без оплаты.

Конфликт между охотниками и мародерами больше походил на классовую борьбу: те, кто рождался на пустырях, стремились отобрать ресурсы у тех, кому они достались от рождения. В свою очередь, охотники защищали жителей городов от мародеров.

— Что же это? — поинтересовался Доминик.

— Кое-какое оборудование для очищения воды.

— А как вы узнали, что повезут именно из четырнадцатой колонии в Ахим?

Прикрыв веки в безотчетном наслаждении, Силеста посмеялась, не размыкая губ.

— Мы отравили воду в Ахиме.

Вдалеке зашумел мотор. Силеста одним легким взмахом расстелила перед самыми колесами шипованную ленту. Охотники успели резко затормозить, но она подлетела к капоту слишком быстро, не давая им шанса отбиться. Фея пропустила энергию через металл, словно электрический ток, оглушая их.

Доминик вырастил на земле линию небольших сталагмитов из сухой глины. Мотоцикл, сопровождавший фургон, резко затормозил, чуть не опрокинувшись набок. Судя по телосложению, на нем сидела девушка. Прежде чем она выхватила оружие, маг ее обездвижил. Он огляделся, — вокруг больше никого — подошел к охотнице и снял с нее кобуру и автомат с плеча. Та тяжело дышала, предвидя собственную смерть.

К тому времени Силеста добила охотников и выбросила тела с передних сидений, чтобы сесть за руль. Доминик поспешил к ней. Когда они отъезжали, он снял с девушки заклинание, но та, вместо того чтобы бежать без оглядки, устремилась к двум телам. Маг отвык от такого отношения к умершим: мародеры смотрели на смерть куда циничнее.

То, как девушка растерянно оглядывала охотников, напомнило Доминику сцену из прошлого.

В тот страшный год у него была подруга, фея по имени Элли, милейшая девушка, дочь управляющего Inn Ale Cafè. Маг знал ее с детства: они познакомились у порога Алессандрийского собора, который находился в паре шагов от кафе. Мама тогда привезла Нико на службу, но тот был заинтересован чем угодно, но не исторической архитектурой и уж тем более не епископом Джузеппе Версальди. Элли была доброй девочкой из состоятельной семьи, спокойной и уравновешенной, потому девятилетний Нико считал ее скучной. Никто из них не мог предположить, через какие ужасы им придется пройти вместе.

Доминик держал ее за руку, пока она выплевывала кровь, лежа на мокром асфальте и корчась от невыносимой боли. Четверо похитивших ее людей не могли пристрелить фею через плотную оболочку, но каким-то образом сумели залить ей в рот отбеливатель. Маг не знал, что делать: им не позволили бы перешагнуть порог больницы, не говоря о том, чтобы покинуть изолированную территорию.

Фургон отдалился от охотницы, но маг заметил, как она смотрела им вслед. Он не мог видеть ее лица за шлемом, но ее боль как будто передалась через расстояние, и в груди зашевелился комок гвоздей. Доминик бросил взгляд на Силесту, задаваясь вопросом, может ли подобное случиться и с ней.

***

Мародеры отъехали на достаточное расстояние и двое из них выгрузили на свои мотоциклы по устройству, размером с переносной холодильник. Еще два Силеста оставила себе, ссылаясь на справедливый раздел на четверых. Проконтролировав весь процесс, она вернулась за руль фургона и довольно выдохнула.

— Теперь надо послать кого-нибудь за моим мотоциклом. И найти отравленный закрытый водоем, проверить, работают ли вообще эти штуки.

— Вообще-то я знаю, где найти такой водоем, — подал голос Доминик, припоминая искусственное водохранилище в заброшенной провинции родной коммуны. — Единственное, чего я не понимаю, разве нельзя просто... купить эти очистители? Особенно, когда у тебя все эти налаженные торговые связи.

Фея завела мотор, и поехала по маршруту, указанному магом. Наконец глубоко вздохнув, она ответила:

— Это же не земные технологии. Там всякие инопланетные материалы используются. На Землю их привезли контрабандисты. А вообще такие вещи запрещены.

Доминик опешил от количества новой информации: он слышал, что потомки все же освоили космос, но столкнуться с этим лицом к лицу было совсем другим делом.

— На рынке их не так много, — продолжала Силеста, — можно продать втридорога, пока все эти космические комиссии не прилетели к нам и не отобрали контрабанду. А еще можно очищать воду для себя.

К ночи они приехали к водохранилищу.

На темном ясном небе блестели звезды, а снизу купол обнимали зеленые холмы карьера по обе стороны от воды, обрамленной полосой грязноватого песка. На фоне неуловимой походки феи Доминик особенно отчетливо слышал собственные тяжелые шаги по мелким камням.

Силеста дошла до берега с очистителем наперевес. Она погрузила устройство в воду наполовину, чтобы измерить ее токсичность. То же она проделала с помощью собственного стика. Его подсвеченный экран выдал почти тот же результат, что и очиститель, лишь округлив показатель вверх.

— Не смертельно, — заметила Силеста. — Но хрен искупаешься — волосы повыпадают.

Она проделала еще несколько манипуляций с устройством, приоткрыв его и погрузив полностью в воду. Все это время она мурлыкала себе под нос непринужденную мелодию. Доминик же не знал, радоваться ему или опасаться настолько хорошего настроения: она словно каждую секунду испытывала отрешенное счастье, похожее на наркотическую эйфорию.

На берегу лежало несколько сырых стволов, вероятно, использовавшихся как скамейки в те времена, когда нахождение вблизи водоема не вредило здоровью. Теперь от воды шел едковатый запах, отдаленно напоминающий аммиак, и от следов присутствия человека не осталось ничего, даже мусора. Деревья, росшие вокруг водохранилища, имели странно загнутые листья болезненно-красного оттенка по краям. И тем не менее, трава и сорняки обильно покрывали карьер и близлежащую дорогу, местами напоминая взрывы зеленых нитей.

Доминик сел на один из поваленных стволов и принялся смотреть на воду, по поверхности которой шли еле заметные волны при каждом порыве ветра. Здесь властвовала природа: за спиной слышалось фоновое жужжание насекомых, и попеременно вскрикивала надоедливая птица.

Силеста еще некоторое время постояла на берегу, уперев руки в бока с видом человека, который пытается силой мысли заставить процессы течь быстрее. Наконец сдавшись, она устроилась рядом с магом.

Вокруг головы летали комары, и один из них сумел присосаться к руке Доминика даже сквозь ткань. Раздался хлопок, и от насекомого осталось лишь красно-коричневое пятнышко на рукаве.

— Есть какое-нибудь средство от комаров? — спросил маг.

Силеста покачала головой и тут же добавила серьезным тоном:

— Есть мачете.

Вглядевшись в ее лицо сквозь темноту, Доминик убедился, что это очередная шутка. Его ждала долгая ночь в компании надоедливых насекомых, которых с каждым маленьким убийством становилось лишь больше. Фее с ее оболочкой они не докучали. В конце концов, сжалившись над магом, она протянула ему полную пачку сигарет, чтобы хоть дым помог защититься от неукротимых сил природы.

— Расскажи что-нибудь, — Силеста звучала сонно.

— Ты же в курсе, что нечисть вообще появилась меньше двух веков назад? Могу вспомнить пару баек про то, как это происходило.

— Валяй.

И Доминик пустился в длинный рассказ, вытягивая из памяти самые страшные и острые моменты, вуалируя их «условным Джоном» и веселой интонацией. Он вдруг поймал себя на том, что никогда не решался это озвучить, и весь его путь от безработного неудачника до хладнокровного садиста, мстившего и обидчикам, и невинным людям, оставался подернут мраком для него самого.

Теперь же, сформулированные и озвученные, освещенные тлеющим огоньком сигареты, эти воспоминания больше не пугали. Он впервые проследил от начала до конца за всеми своими решениями, и осознал, что у него просто не было другого выхода — он лишь боролся за жизнь и не хотел причинять никому страданий. Его спровоцировали: если долго избивать собаку, она начнет кусать в ответ.

Когда стало холодно, Силеста снова вытащила бутылку с алкоголем, и Доминику пришлось объяснить ей, что так она лишь увеличивает теплоотдачу, и десять минут тепла будут стоить ей риска переохлаждения. После получаса споров, фея послала его в известном направлении, но призадумалась.

Время от времени Силеста вставляла свои два слова, комментируя поведение «Джона» и его друзей, и неизменно указывала кого им следовало «грохнуть, чтобы разрулить это дерьмо». Доминик усмехался: фея, естественно, не могла понять, почему они принимали именно те решения в 2026-ом году. Даже тогда, во всеобщем безумии, к жизни живого существа относились с большим трепетом, чем сейчас.

— ...и когда военные забрали и Джулию, Тео окончательно слетел с катушек, — говорил Доминик.

— Тот что некромант?

— Ага. Он предложил нашему Джону раскопать как можно больше могил и устроить зомби-апокалипсис, — он сделал последнюю затяжку и обнаружил, что больше в пачке не осталось табака, — в смысле, эпидемию некрии, — пояснил он, и Силеста понимающе хмыкнула. — Но эпидемия случилась аж на восемьдесят лет позже. Хотя, думаю, и Тео внес свой вклад.

Фея ждала продолжения, но Доминик развел руками.

— На этом история обрывается.

— А с Джоном чего?

— Ну... Он чем-то сильно разозлил жителей Спинетта Маренго, и его... скажем так, линчевали. Убили, — быстро поправился маг, сообразив, что вряд ли в современных условиях есть определение для суда Линча — это ведь то, что происходит в среде охотников и мародеров буквально каждый день.

— А я сразу говорила, что ему надо давать по съебам, на север куда-нибудь, — вынесла вердикт Силеста, поднимаясь на ноги. — Сторожи очиститель, а я отъеду ненадолго.

Доминик наблюдал за подкрадывающимся рассветом и вглядывался в желто-коричневую воду, пытаясь заметить перемену. Пейзаж представлялся его близоруким глазам чуть размытым и мягким. Через некоторое время он достал из кармана брюк маленький носитель, чтобы продолжить свои записи:

«11 апреля 2208 года.

В последнее время воспоминания появляются короткими вспышками, и провоцируют их довольно неочевидные вещи. Сегодня меня посетил очередной призрак из прошлого.

Это случилось где-то спустя полгода после мутации. Первую группу «сопротивления» — фактически, группу партизан, прячущихся на кладбище, уже перебили, и я радовался, что выжил. Вскоре поймали и меня, но, к счастью, не добровольцы, вырезавшие всех мутантов без разбора, а местная полиция. Повезло отделаться ссылкой в Павию, в гетто.

Там я и встретился с Элли Манчини, старой подругой из детства, отец которой хорошо ладил с моим отчимом. Правда, оба старались держать девочку подальше от меня — в детстве у меня были некоторые... проблемы с самодисциплиной и сдерживанием гнева. Пожалуй, это самое болезненное воспоминание, и в него, как в осиное гнездо, не хочется лезть, но навязчивые мысли заставляют просунуть в этот улей всю голову.

Мы планировали побег (а это было не первое гетто на моей доле), но однажды она просто не пришла на очередную ночную встречу. Я нашел ее на мостовой via darsena, и ее уже нельзя было спасти, а за поворотом скрывалась легковушка, номер которой я запомнил на всю жизнь. Позже я отыскал владельца и размозжил его голову о другую мостовую, что, к слову, оказалось сложнее, чем я предполагал (слишком мягкая подошва ботинка), но от этого я даже ярче испытал чувство завершенности.

Вот только... это оказался не он. В ту ночь за рулем был другой подонок, которого мне найти так и не удалось, как и остальных трех «героев», хотя я не оставлял попытки до самого конца, почти свихнулся на этой идее.

Вместе с воспоминаниями ко мне приходят навязчивые мысли и бессонница. Я постоянно возвращаюсь к прошлому, но не к детству, — оно было довольно светлым — не к обыденной человеческой жизни здесь, в Алессандрии или в Штатах с отчимом, а к тому небольшому отрезку, когда мир сошел с ума.

Меня преследует перманентная тревога, которую я успешно подавляю, что, впрочем, не помогает мне избавиться от нее окончательно. По ночам я чувствую онемение и в то же время паническое желание сбежать, а иногда мне приходит идея поджечь какой-нибудь листок и поднести руку достаточно близко, чтобы проверить, правдивы ли мои воспоминания о костре — ту же я испытаю боль или нет.

Если я засыпаю, мне снятся кошмары, и мысли крутятся и крутятся вокруг одного и того же. Отвлечься мне помогают дневные дела: объяснить молодым и зеленым «защитникам» города простейшие заклинания, пообщаться с детьми-оборванцами, постоянно бегающими по дому Рино, выполнить его поручение, причем любого характера, да и в целом — занять себя чем угодно. Это помогает снять часть тревоги.

Сегодня же впервые за долгое время я смог отключить голову и вообще не вспоминать об этом. Видно, во время вылазок с Силестой из-за всего этого адреналина все второстепенное совершенно теряет значение».

Вернулась фея на том же фургоне, распахнула дверцы и с жутким скрипом, от которого из кустов вылетела крикливая птица, вытащила деревянную лодку. Первым порывом Доминика было помочь, но он вовремя вспомнил, что Силеста вообще не чувствует веса.

Со свистом по дну проходились мелкие камни, пока она тащила лодку к водохранилищу.

Измерив токсичность воды у берега, она с победным видом показала результаты — опасность для здоровья была нулевой. Вода, тем не менее, оставалось желтоватой и мутной. Фея жестом предложила Доминику сесть в лодку, оттолкнула ее от берега и сама залезла внутрь. Весла помогли набрать скорость, и уже через несколько минут они доплыли до середины водохранилища.

Силеста снова измерила показатели.

— Теперь хоть пей, — усмехнулась она. — Правда хрен знает, как скажутся на здоровье инопланетные бактерии-фильтры. Поэтому сообразительные существа воду обрабатывают.

— А если не употреблять внутрь, будет вред, как думаешь? — спросил Доминик, уже перебирая варианты, как алессандрийцы смогли бы использовать водоем.

Фея несколько замешкалась. Он поймал на себе ее изучающий взгляд с каким-то новым выражением — в нем читалось любопытство. И при этом сама она словно сняла маску тотального пренебрежения, и за ней проглядывала незнакомая Доминику личность, впервые возникло ощущение, что нечто спрятанное за серыми глазами обратилось к нему. Это напоминало знакомство или прикосновение, или мимолетный контакт.

Маг слегка улыбнулся, и уголок ее губ тоже дрогнул, но совсем иначе — с озорной хитринкой.

— А ты проверь, — она сильно качнула лодку вбок, заставляя мага потерять равновесие.

Он схватился за бортик, но оттого лишь больше потянул его на себя, окончательно переворачивая за собой и лодку, и Силесту.

В нос и уши ударила холодная вода, заставляя все тело резко проснуться. В подводном шуме преувеличенно слышался плеск и голос с поверхности. Рука нащупала древесину перевернутой лодки, и он вынырнул.

Ругательства посыпались из его уст одним длинным беспрерывным потоком, который заглушал неумолчный хохот Силесты. Ее мокрые волосы сильнее отливали металлом и лезли в лицо длинными локонами, словно со дна вылез мифический речной житель.

Ее непривычно счастливый и искренний смех был заразителен, и перебрав всю брань, Доминик с досадой начал давить улыбку. Ему хотелось плеснуть в Силесту водой или ответить таким же хулиганством, но вместо этого он проворчал:

— Спросила бы хоть, умею ли я плавать.

— Научился бы, — ответила она, возвращая себе насмешливый тон.