Всю ночь я вспоминал. Проживал снова и снова свои двадцать лет жизни, повторённые десятки раз. И я наконец смог выделить последнюю линию, где у меня не было дочери, а был сплошной кошмар. Семейные сцены, измены со случайными проститутками, бегство от жены. Наверное, потому я и старался всё забыть, заместить воспоминаниями других жизней.

Природа времени особенная. Пришелец из будущего становится точкой зарождения нового континуума, своего рода божеством, создателем. Этот мир обязан мне своим рождением, как я обязан этим своей матери. И если уж я бог, то почему я не могу выбирать? Я хочу не семейные скандалы, а ласкового парня. Я хочу прожить остаток своей жизни для того, кто будет этого достоин. И для себя, конечно. Я хочу дарить любовь не в пустоту, я хочу видеть отклик, отражение своих чувств. Если уж предыдущий бог лишил меня единственного человека, который меня по-настоящему любил, моего дитя, то я буду богом справедливым.

Наскоро позавтракав, я приказал Седату не выходить и никому не открывать. Оставил ему пистолет на всякий случай, настроил предохранитель на его биометрию. Мне всё равно оружие не понадобится. Я собираюсь только поговорить с безоружными людьми. Я ещё не принял решение. Нужно всё обсудить.

На сей раз я не гнал, ехал медленно, слушал расслабляющий джаз. Важно быть в спокойном расположении духа. Мне кажется, меня даже обогнала какая-то дама за рулём спортивной машины. Она показала мне средний палец. Надеюсь, она смотрит по сторонам, прежде чем поворачивать.

Я неспешно запарковался, вышел из машины под лучи набирающего силу солнца, и долго стоял, наслаждаясь яркостью наступившего дня. Дышал свежим, почти морским, воздухом. Где-то совсем недалеко плескался океан, я вспомнил, как мы семьёй ездили на море. Тогда мы с Лили сделали великолепный замок из песка, а какой-то мальчишка растоптал его прямо у нас на глазах. Я хотел его убить, но Лили сказала, что в следующий раз мы сделаем замок ещё лучше, нельзя жить прошлым, говорила она. Только вот следующего раза не случилось.

Лизардсона я нашёл рядом с ускорителем. Для создания ответного портала требуется огромная энергия.

— Добрый день, док, — я радушно улыбнулся ему. — Над чем работаете?

— Да-да, коллега, — он смерил меня удивлённым взглядом. — Больно Вы добродушны сегодня. Не иначе, приняли коньяку с утра?

— Ну что Вы, — я едва сдержал неуместный смешок. — Не притрагиваюсь к алкоголю уже давно. Меня пьянит ощущение чуда, поток воспоминаний не оставляет меня ни на минуту. Это же премия, да? Мы сделали это?

— Вы определённо заслуживаете её. Я бы прямо спросил, кто, если не Вы. Хотите вернуться уже сегодня?

— Да, я затем и приехал. Сможете запустить эту штуку? — Я блаженно уставился на планшет в его руках.

— Разумеется, — док недоверчиво смотрел мне в глаза. — Только хронопредиктор ничего не показывает. Будто мы находимся в точке бифуркации. Система успокоилась, а это не к добру. Смотрите, — он ткнул пальцем в прибор со стрелкой, которая дрожала посередине зеркальной шкалы, на нулевой отметке. — Это плохой знак. Очень плохой. Я не понимаю, что происходит. Нужно быть очень осторожными, мы не знаем, куда качнётся стрелка.

— Скажите, а если система охлаждения случайно откажет, то магниты перегреются ведь, да? — Я улыбался до ушей, представляя себе розовых слоников.

— Вы что, с катушек съехали, коллега? — Док совсем разнервничался. — Тут всё рванёт к чёрту, если магниты перегреются. Это как большая микроволновка. Может, обождать, пока система не выберет путь развития?

— Право слово, не стоит беспокоиться, — розовые слоники скакали у меня в голове и пели песенку. — Запускайте и покончим уже с этим. Хочу вернуться домой.

Слоники стали играть в считалочки и бегать наперегонки с голубыми барашками. Стрелка прибора вообще замерла на месте.

— Хорошо. Может, это сдвинет её с места, — док постучал по стеклу измерителя.

Он открыл на планшете приложение и принялся крутить настройки. Заревела сирена, немногочисленные инженеры начали покидать центральный зал. Я отступил к магистрали жидкого гелия, облокотился на вентиль спуска давления. К слоникам и барашкам присоединились зелёные свинки. Они весело хрюкали, когда гонялись за слониками. Я настолько увлёкся представлением, которое придумывал на ходу, что потерял счёт времени.

Застучали электромагнитные клапана, заработали насосы и вентиляторы. Помещение наполнилось гулом технических звуков, магниты начали беспрерывно щёлкать, да так, что от каждого щелчка уши закладывало. Пространство вокруг ускорителя поплыло, подёрнулось привычной дымкой, будто воображаемую камеру трясли, и она не давала получить чёткий снимок.

— Почти готово, — прокричал док, выныривая из планшета. Он посмотрел на меня с нескрываемым удивлением. — Камера перехода в центре, ну Вы знаете. Что это с Вами? У меня такое ощущение, что Вы давно сидите на наркотиках.

— Напряжённость поля? — Спросил я отстранённо, проигнорировав его выпад. Мне было не до того: я подсчитывал слоников, барашков и свинок, которых расплодилось слишком много.

— Девяносто процентов. Ускоритель вышел на режим. Пять-десять минут, и можно открывать переход. Да, и постарайтесь не задевать этот вентиль.

— Вот этот? — Спросил я, крепко хватаясь за рукоять. — Я подержу. С ним ничего не случится.

— Да, этот, — до него вдруг дошло. — Отойдите от него! — Завопил он. — Эффект наблюдателя! Как я сразу не догадался! Вы нарочно вводили себя в транс, чтобы система оказалась в метастабильном состоянии! Охрана! Ко мне! — Он отбросил планшет, побежал в мою сторону, но запутался в полах халата и упал, продолжая вопить. — Кто-нибудь, остановите его!

— Не кричите так, — я сосредоточился на своём решении, стрелка прибора моментально упала вправо. — Как видите, теперь система в надёжных руках.

Я рванул кран, и жидкий гелий с бурлением вырвался наружу, окутывая всё пространство вокруг непроглядным туманом. Док перестал кричать и жалобно скулил где-то на полу.

— Что Вы наделали! Труд всей вашей жизни! Наша премия!

— Не беспокойтесь, док, — я нащупал его в тумане, помог ему подняться. — Пойдёмте скорее, пока здесь всё не бабахнуло.

Включилась аварийная сирена, со всех сторон раздались возгласы, послышался топот ног. Персонал эвакуировался в срочном порядке. Мы с доком вынырнули из тумана уже перед самым лифтом. Люди устроили давку, и к лифту было не пробиться.

— Пойдёмте по лестнице, — я придерживал обессилевшего дока под локоть.

Он послушно ковылял за мной. Где-то на четвёртом этаже он остановился.

— Идите без меня, — док слабо махнул рукой. — Я ногу подвернул. А Вам ещё жить и жить в этом мире. Вы создали его под себя. Какой же я был дурак! Вы возвращались не затем, чтобы повторить эксперимент. Вы меняли его. Лепили, собирали из кубиков. Выбирали пути и наполняли персонажами. Тонкая настройка под конкретного человека. Или мне лучше называть Вас богом?

— Не валяйте дурака!

Я подставил ему плечо, взвалил на себя, потащил по лестнице дальше. Мимо нас пробегали люди в белых халатах. Они спасали свои жизни, и до нас с доком им не было дела.

— В чём-то Вы правы, — продолжил я, тяжело дыша. — В какой-то момент я решил всё изменить. Но эффект наблюдателя... Он путал мне все планы. Как только я принимал решение, вы сразу вычисляли меня и отправляли за мной команду. Поэтому я пятьсот лет тренировался впадать в транс. Знаете, когда у тебя столько времени, многому можно научиться. Знаете, что было самым сложным?

— Что?

— Отказаться от желаний. О них нельзя даже думать. Как только ты начинаешь чего-то хотеть, эффект наблюдателя сразу же даёт о себе знать.

— Вы хорошо научились...

— Я стал играть роль честного полицейского. Настолько вжился в неё, что теперь мне даже сложно выделить свою личность. Единственное, что меня беспокоит — я слегка подрастерял эмоциональность. Уже не так остро реагирую на любовь. Хотя это всё равно чертовски приятно.

— Понимаю. А я потратил свою жизнь неизвестно на что. И теперь Вы уйдёте, а я останусь у разбитого корыта, — док тяжело вздохнул.

— Пойдёмте с нами, — я пожал плечами. — Никогда не поздно начать всё сначала.

Что-то так ухнуло внизу, что лестничный пролёт под нами подпрыгнул, и мимо полетели осколки оборудования, куски бетона, взметнулся под самый верх пар. Я успел вовремя схватиться за перила, удержав и дока от падения. Металл лестницы выгнулся дугой, теперь приходилось карабкаться вверх, а не идти.

— Оставьте меня, — док закашлялся. — Это система охлаждения. Если начнётся пожар, будет объёмный взрыв.

— Тогда надо поторопиться, — я подтянул его к следующему пролёту. — У нас мало времени.

Сверху скинули шланг пожарного гидранта.

— Хватайтесь! — прокричали оттуда. — Мы сейчас вас вытащим!

Обмотав дока и себя в несколько слоёв, я подёргал за шланг, и он медленно пополз вверх. Не знаю, сколько человек нас тянуло, но толку от этого было мало. Мы продвигались наверх слишком медленно. Я успел подумать, что опять придётся всё начинать сначала, когда раздался ещё один взрыв. Нас подхватило ударной волной и подбросило вверх, под самый потолок. Кто-то схватил меня за руку, и мы больно приземлились на пол. Точнее, я больно приземлился. Док упал сверху.

На секунду перехватило дыхание, всё поплыло перед глазами, только ослепительно белые зубы темнокожего охранника всё сверкали во вспышках аварийного освещения.

— Доктор Шпильман! — Радостно лопотал он. — Вы настоящий герой! Не ушиблись?

— Кх... Ять! — С кашлем выдохнул я и засучил ногами, пытаясь подняться, но привязанный ко мне док не давал этого сделать. — Отвяжи нас!

Вокруг всё было в дыму и пару, снизу раздавался грохот, остатки лестницы обрушивались вниз. Охранник разрезал шланг, и мы смогли подняться. Док так и стоял на четвереньках, не в силах даже встать.

— Помоги ему, — сказал я охраннику, отряхиваясь от пыли. — Давайте, выходите все! — Прикрикнул я на стоявших в холле инженеров.

Не успели все отойти от здания на приличное расстояние, как земля ушла из-под ног. Третий взрыв, намного мощнее предыдущих, пробил перекрытия нескольких этажей, и над зданием взметнулся факел из огня и осколков бетона. Мы все попадали на землю. Огромный кусок потолка с торчащей во все стороны арматурой грохнулся в траву прямо рядом со мной. Кто-то закричал от боли, видимо, ему прилетело осколком.

Приподнявшись на локтях, я оглянулся назад. Здание медленно оседало вниз, в образовавшуюся пустоту, а над ним поднималось огромное пылевое облако в виде гриба.