Если бы у Олега Викторовича была возможность продать душу дьяволу, он бы обязательно это сделал — из научного интереса, потому что хуже, чем есть, уже не станет.

К сорока годам господин Мокровицкий имел репутацию успешного адвоката, беспринципной сволочи и крючкотвора, славу щедрого мецената и клеймо «пидораса» — во всех смысловых спектрах. Сволочь ему льстила, а «пидорас» не задевал — плевки до вершины не долетали.

Трель дверного звонка в девятом часу утра стала для скандального адвоката скандальной неожиданностью. Гостей Олег Викторович не ждал: матушка предупреждала о визите заранее, друзья-приятели остались в прошлом, а очередной любовник — как его там звали, Серж? Эндрю? — отправился в закат, ибо надоел.

— Извините, у вас не найдётся минутки, чтобы поговорить...

На пороге стоял незнакомый мужик. Высокий, в очках без оправы на тонком, с горбинкой, носу — интеллигент до кислятины в горле, таких Олег Владимирович щёлкал как семечки.

И ожившая Олегова мечта — с нужными изъянами и недостатками. Неправильная мечта, как сам Олег и все его моральные ориентиры.

Мужик улыбался открыто и дружелюбно, одет был вполне современно, хоть и просто, но Олега не покидало ощущение, что выползшая из его головы мечта долгое время лежала в сундуке, пересыпанная нафталином от моли — кто-то вытащил её на свет, наскоро отряхнул и поставил перед его, Олега, дверью.

— Не найдётся, — раздражённо бросил Олег Викторович и потянул ручку на себя. Элитный, блядь, дом, камеры, охрана — всё для того, чтобы сектанты ломились в квартиры к уважаемым людям, не давая этим людям спать.

— ...о театре, — одновременно с ним закончил мужчина. Если у него был план заинтриговать жертву — то он сработал.

— Театре? — тупо переспросил Олег, судорожно вспоминая, когда последний раз посещал храм искусства. Кажется, в школе, когда они всем классом ходили на новогоднюю сказку — Снегурочка там была толстая, Дед Мороз пьяный, а кресла пахли пылью.

— Да, — подтвердил мужчина. — Вы поняли верно.

Щелчок. Кто-то будто вырезал кадр из фильма и склеил плёнку, выбросив часть жизни в мусорное ведро — Олег не помнил, как пригласил мужчину в квартиру, но знал, что его зовут Нергаль. Над российскими просторами который год гремела мода на странные имена, но этот набор букв бил все рекорды.

— Вы, мой друг, только что изменили ход пьесы, выбрав то, что выбирать не хотели, — сказал он, садясь в кресло напротив хозяина дома.

— Но почему именно театр? — спросил Олег. — Я думал, вы предложите мне поговорить о боге.

Нергаль смеётся. Смех у него неправильный, хриплый — такой, какой нужно.

— Человечество говорит о боге тысячи лет. Это надоедает. Почему бы хоть раз не сменить тему? Только представьте, декорации из зала суда, кукла в мантии, которую вы дёргаете за ниточки из купюр и она пляшет. Со скамьи подсудимых встаёт полностью оправданная мразь. Ах, очаровательно.

Олег Викторович был беспринципной сволочью, но не любил, когда ему говорили об этом прямо.

— Выметайтесь по-хорошему или...

— Не горячитесь, друг мой. У меня нет цели вас оскорбить или задеть, театр лишь повод. Я хочу предложить вам сделку, — миролюбиво перебил его обладатель набора букв вместо имени.

— Сделку? — удивлённо спросил Олег. — Какую?

— Вы же сами о ней думали, — Нергаль улыбнулся, как коммивояжер, втюхавший домохозяйке партию бракованных пылесосов. — Любое желание в обмен на душу.

— А вы, значит, дьявол? — снисходительно, почти ласково спросил Олег. Он помнил, что с душевнобольными нужно говорить не повышая голоса, осторожно, чтобы не спровоцировать припадок, но это больше напоминало самоуспокоение — у собеседника были острые клыки и змеиные, с вертикальным зрачком глаза под очками. Экзотическая приправа к общему блюду его недостатков.

— Демон, — поправил его Нергаль. — Но я не в претензии, если понятие «дьявол» нравится вам больше. Так вы согласны?

— У меня есть выбор? — интересно, таким образом проявляется шизофрения или недосып? — Или отказ не принимается?

— Безусловно, — кивнул демон. — Вы можете подписать договор, а можете отказаться. Я не настаиваю, всё сугубо до-бро-воль-но.

— Я могу посмотреть общие положения?

— Прошу, — по-деловому сказал Нергаль, вытащив из воздуха папку, и передал Олегу Викторовичу копию договора. Не на глиняной табличке или пергаменте, как ожидалось после «фокуса» — на обычной офисной «Снегурочке». — Читайте внимательно.

Олег взял бумагу. Прочитал, мысленно проговаривая каждое слово. Лицензиар, лицензиат, стороны обязуются. Никакого подвоха, никаких мелких шрифтов внизу. Демон Нергаль был честнее любого российского банка — на первый взгляд, потому что если читать очень внимательно, договор состоял из одного большого подвоха, а такой расклад Олега Викторовича не устраивал.

— У меня есть возможность выкупить душу, допустим... за определённую сумму?

Демон поправил очки на переносице — как профессор за кафедрой.

— Соглашаясь с договором, вы переходите на ту сторону человеческого бытия, где деньги больше не представляют никакой ценности и становятся тем, чем являются на самом деле — бумагой. Конечно, в документе прописана возможность аннулирования соглашения, но на моей памяти таких прецедентов не случалось.

— А желание прямо-таки любое? — въедливо поинтересовался Олег Викторович.

— Не совсем. Такие услуги, как предоставление бессмертия, вечной молодости и неуязвимости, а также создание временных аномалий, в перечень не входят, — сухо сообщил демон. — Всё остальное предоставляется в соответствии с договором.

— Почему именно я? — осенило Олега уже в коридоре, куда он вышел, чтобы проводить гостя.

— Потому что вы нам подходите. Не верьте тем, кто говорит, что души праведников — лакомый кусок, они такие же скучные, как и разговоры о боге, — ответил Нергаль и коротко поклонился — с плеча свесилась светлая коса, перехваченная резинкой с пластмассовым цветком. Такой ядовито-зелёной, как из «Роспечати». — Благодарю, что уделили мне время, Олег Викторович. Позвоните, как определитесь.

Щелчок. Клацнувший замок входной двери.

Звон где-то за окном.

Олег упал на диван, растирая лицо ладонями, и только потом понял всю абсурдность ситуации. Он торговался с древней тварью за свою душу, как за килограмм помидоров — и воспринял это как нечто само собой разумеющееся.

Так и становятся пациентами дорогих психиатрических клиник. Или ударяются в религию, кого как переклинит.

Выбор, если честно, дрянной.

Дорогой виски пошёл как самогон — Олег Викторович хлопнул сразу стакан, занюхал рукавом, будто вернулся в студенческие годы, и заново перечитал договор, оставленный демоном на столе.

Что ж, если это вызов, то он его принимает.

Олег Викторович тянется к телефону, набирает номер, накарябанный в углу документа, и предлагает обсудить некоторые спорные моменты.

Демон соглашается сразу.

Они встречаются каждую неделю, обедают, дружески разговаривая о пустяках, передают из рук в руки договор. Нергаль не принимает дополнительные соглашения, Олега Викторовича не устраивают хитрые поправки, которые он замечает сразу.

Это не вызов. Это тихая война, где трофей — какая-то там душа.

Нергаль всегда безукоризненно вежлив, и это не надменная отстранённая вежливость аристократа, напротив, он создаёт впечатление, что искренне и глубоко уважает всех, кто встретился ему на жизненном пути, будь то охранник, вахтёрша или успешный адвокат со скандальной репутацией и отсутствием принципов.

Нергалю наплевать на общественное мнение и осуждение. Ему нравится зелёная резинка с пластмассовым цветком — и он носит её, неприкрыто бросая вызов устоявшимся традициям, его забавляют правила и ограничения.

Нергаль коллекционирует кукол и глупые решения, которые демонстрирует Олегу Викторовичу как экспонаты в музее.

Он чудовище, вечный искуситель рода человеческого — и это не вяжется с его интеллигентным видом и дебильной резинкой с цветком.

Люди вызывают у него скуку, а их изобретения — живой восторг. Нергаль в совершенстве владеет критской линейной письменностью двух типов и не умеет включать мультиварку.

Он интересный собеседник, противоречивая личность и воплощение эротических фантазий.

И самая дрянь, что Олег Викторович чувствует себя марионеткой в пальцах демона, потому что добровольного выбора на самом деле не существует — его желание впервые невозможно осуществить за деньги.

Это, если честно, уже хуёво.

Щелчок. Деревянная кукла идёт по столу. Нергаль виртуозно двигает пальцами, и полупрозрачные нити заставляют её кружиться в подобии танца. Он в предвкушении, но у Олега Викторовича иные планы.

Выход оказывается гениален и прост, как забросанная листьями ловушка — если правильно дополнить адский документ, то можно сохранить душу и получить в собственность недоразумение с резинкой из «Роспечати» на волосах.

— Значит, абсолютно любое желание, кроме исключений, прописанных в пункте три? — уточняет Олег. Демон подтверждает, что так и есть.

Идеально.

Олег Викторович передаёт ему две копии договора — Нергаль пробегает документы глазами, берёт ручку, простую, шариковую, мажущую чернилами по белой бумаге и размашисто ставит подписи. Дата, время.

Лот номер один — чья-то душа. Одно желание — раз. Одно желание — два... Три...

Стук молотка — деревянная кукла сложилась на столе грудой деталей.

Продано.

У Нергаля зрачки растекаются по глазам — как кляксы, и из черноты веет голодом.

— Ваше желание? — нетерпеливо шепчет он. — Деньги, власть, в вашем случае мужчины. Выбирайте.

— Читайте внимательней, — Олегу Викторовичу нет нужды скрывать торжество.

Чувство — будто он десятилетним пацаном наебал стаю цыганок на базаре.

Крючкотвор, софистик, адвокат дьявола только что обвёл это подобие дьявола вокруг пальца. И Нергаль это понимает.

— Человеческий разум самая лёгкая добыча и самое страшное чудовище. Мне, в отличие от вас, не повезло, — печально говорит он, перечитывая документ, и убирает его в папку. Зрачки плывут в стёклах очков, схлопываясь и растягиваясь в вертикальные полосы. Признавать поражение Нергаль не умеет, потому что ещё никому не удавалось переиграть древнюю тварь на её же поле — до сего момента.

Что ж, Олег ему сочувствует, но рано или поздно всем приходится учиться чему-то новому.

— Выбирайте, мой друг, — повторяет демон, провожая его жадным, разочарованным взглядом — даже за изнанкой мира бумага с подписью решает всё.

Олег Викторович берёт с полки одну из кукол — у неё искусно выточенное лицо Нергаля и сквозная дыра в груди.

— А я уже, — отвечает он и усмехается.

Роль дьявола в этой пьесе — отличный выбор.