Описание: "Говорят, горбатого могила исправит. Но бывают монстры, с которыми даже Смерть не сможет совладать. И уже ей приходится смириться"

***

Персонажи: Даст, Рипер
Направленность: джен
Рейтинг: R
Метки: Психические расстройства, психологические травмы, частичный ООС, hurt/comfort, боль, препараты, селфхарм, намеки на слеш-отношения

(Вот подарочек к прошедшему Новому году, а теперь же с Днём Влюбленных и Психбольных. =) )

***
Часть первая.

Марионетка, сломавшая рамки

Холодный снег укрывал всю землю Поверхности, оседая пухлыми сугробиками на фонарях и столбах, придавая им загадочный и сказочный вид. Все вокруг искрилось красками и цветами, шары и гирлянды разноцветной паутиной опутали весь город, каждый дом.

Суета.

Люди спешили в свои дома, толпились в торговых центрах, покупая подарки детям и родным, выпивку, хлопушки и прочую новогоднюю атрибутику.
Среди монстров суеты было не меньше. Они так же хотели порадовать кого-нибудь, ведь Рождество, Новый год — они дарят надежду на будущее. Что все будет лучше, чем было вчера, позавчера, неделю назад. Что неудачи отступят. Праздник дарит ощущение сказки, чуда...
И лишь единственному монстру сейчас было не до этой толкотни и покупок. Для него не существовало праздников и друзей.
Завернувшись в теплую мантию на крыше какого-то дома, он следил, как смертные возятся внизу, под его ногами, как торопятся и тащат свои грузы, как мураши.
Риперу до этого не было никакого дела. Пускай они копошатся, пока могут, пускай стараются уверить себя, что есть чудеса, добрые волшебники и Деды Морозы. Пусть.
Ему лишь в забаву наблюдать, как эти существа проживают свои деньки, стараясь скрасить временное бытие на земле.
Сегодня даже перехотелось забирать чьи-нибудь души и творить прочую работу под стать Смерти. Должен же быть у него хоть раз в году выходной? Его себе и устроил никем не замечаемый Бог, наблюдая за счастливыми персонажами.
На самом деле, сейчас он искал более тихую АУ, в которой не станет этой суеты, и монстры будут вести себя поспокойнее, а не возбуждённо обсуждать, какие салаты готовить и какие фейерверки запускать.

Даже в Андерфелл эта чертовщина, ну что за беспредел?!

Хотя, если учитывать, что даже Найтмер и его мини-компашка из двух монстров собрались отметить этот праздник где-то в мирах, то что уж говорить о вечеринке в Андерсвап, куда были приглашены все относительно хорошие монстры. В том числе и скучающий Бог.
Рипер вежливо отказался. Его брат будет куда более интересным собеседником, чем Смерть. Да и не хотелось портить праздник, ведь смертельное касание у Божества не отключалось по щелчку пальцев. Папирусу в этом плане легче, он до всех прекрасно дотрагивается, вот пусть и веселится со всеми.

Рипер часто думал, почему именно он убивает всех лишь тычком. В конце концов, предположил: отработка с теми душами, что натворили столько в жизни, что им дорога только в Ад. Ну или Чистилище, раз на то пошло. И если бы он каждый раз дрался с этими убийцами и грешниками, то никаких сил на работу не хватит. А так — лишь дотронуться до любой части тела, и концы с концами.
Смерть встал, схватив в руки косу. Этот мир ему уже надоел. Надо идти в следующий. Но и в Кендитейл суета царила в округе. То же самое было и в Данс, и в Хоттейл, и в Сторишифт. Какая скука, какая ерунда, грош цена этим всем весельям!
А домой так не хочется идти... Иначе либо привлекут к украшению местных колонн, потому что, уж извините, захотелось Богам поиграться, либо брат постарается развеселить «очень грустного» Рипера, несмотря на то, что характер у Смерти такой — ходить с грустной миной.
Мысленно пробурчав нецензурщину, Бог стал просматривать доступные Ау. Как вдруг заметил очень интересное место. Место, в котором никто не спешил плясать хороводы возле ёлочки и петь колядки. Да что уж там! Даже ёлка на главной площади — какой позор — почти сгнила от неухоженности. Отлично, мертвое место для Смерти.
Рипер огляделся — ещё не хватало, чтобы о его укрытии узнал братец или другой монстр, иначе его быстренько вытащат на свет божий — и только после этого скользнул в портал.

***

Мир, в котором он оказался, был словно под сноску: абсолютно пустые локации, отсутствие монстров — безжизненная ледяная пустыня. Зато тихо и мирно, никто не капает на мозги гомоном и ненавистными петардами, которые смертные взрывают на каждом углу с регулярностью и упорством террористов-смертников.
Самую шумную ночь в году Рипер решил пережить в этом тихом месте.
Первым делом Бог телепортировался в самое начало Сноудинского леса. Дверь в Руины сорвана с петель, разнесена на мелкие обломки.
Теперь стало понятно, почему мир так пуст. Смерть оказался в Киллертейл.
— Точно, он же вырезал всех! — высказал догадку вслух Рипер, останавливаясь на минуточку и опираясь на косу. Значит, тут точно будет идеально. Сам Киллер давно примкнул к Негативному, а значит сейчас празднует где-то со своим начальником и Хорром — вторым участником компашки Мара.
Уже не скрываясь, Бог побрел дальше.

Разбитый в пух и прах пост, искореженные деревья и, хех, прах на снегу. Все это он видел, приходя забрать души, пострадавшие от Безумца. Все это не вызвало и малейшего интереса, лишь желание прибраться немного, и оттереть это ужасное пятно крови со снега, или снять эту разорванную уродливую тряпку с ветки.
Смерть покачал головой. Скупой на эмоции, что с него взять. Лишь неприязнь копится где-то в душе. Неужели можно быть таким отбросом? И убивать ради лишь глупого самоутверждения, ради забавы? Хорошо, предположим, что старший из братьев просто не может ничего противопоставить Решимости, но Человек-то? И почему Рипер должен судить монстров, но ни одну Фриск или Чару он не забрал?
Ни один Геноцидник не понес наказания. И эта вопиющая несправедливость оправдывалась лишь пресловутым перезапуском. Даже если бы Бог и совершил суд над обладателем красной души, то ребенок одним касанием к кнопке сбежал бы из Чистилища. И продолжил насилие над несчастными телами и рассудками.

Впереди показался мост через пропасть. Где-то внизу клубилось облако из снега и пыли, скрывая в своей серой белизне острые края ледяных наростов. Упасть туда было бы больно и летально. Но только не для Смерти.
Бог тыкнул древком косы в первую доску. С громким хрустом, который подхватило эхо, она проломилась. Две половинки полетели вниз, с гулкими стуками встречаясь с камнями и выступами в скалах, пока не разбились где-то внизу.
Неизвестность дна манила. Лёгкость полета таких, казалось, на вид тяжёлых досок привлекла всё внимание Рипера. Он склонился над дырой, совершенно перестав обращать внимание на окружающий мир, так что не услышал похрустывание снега за его спиной.
Тень стремительно приближалась к Божеству, угрожающе легко и тихо. Но стоило незнакомцу вытащить руку из кармана, Смерть выпрямился. И обернулся.
Тишина. Шаги пропали. Фигура исчезла в лёгком тумане, что навис над Подземельем, в дымке витавшей в воздухе пыли. Рипер даже не вздрогнул. Убить Бога невозможно, поэтому все эти запугивания пусть действуют на смертных, но не на него.
Теперь он стал ощущать, как вокруг разливается чужая магия, как начинает дрожать и неуловимо гудеть под нарастающим напряжением воздух. Смерть, не поворачивая головы и продолжая смотреть в сторону Руин, будто не замечал нападения со спины и поднял руку с косой. Кость звякнула, стукнувшись о лезвие страшного атрибута Бога, и упала на землю, разрезанная пополам. Ярко-лиловая магия тут же рассеялась.
Тем временем Бог исчез в синевато-черной дымке, перемещаясь на другую сторону. Здесь тоже мост был пуст. Только распылился в воздухе след чужой атаки.
— Ох, и не дают же мне спокойно Рождество провести... — Рипер перехватил косу удобнее, оглядывая местность.
Раздался все нарастающий свист. Блекло сверкнуло лезвие в мерцании кристаллов, растущих где-то под потолком пещеры. Смерть только и сделал, что отступил в сторону и с половины силы, что была у него, толкнул незнакомца. Напавший, явно надеявшийся остановиться, вонзив нож в тело жертвы, прошёл ещё пару шагов и рухнул прямо на подломившиеся доски и, едва не полетев в пропасть, ухватился руками за веревки. Нож полетел в бездну, где-то глубоко внизу издав металлическое позвякивание. Следом за ним отправились и тапочки.

Парень ещё немного побарахтался и замер. Видно, срочно придумывал план по спасению себя. Смерть меланхолично постукивал босой стопой по снегу, тактично не влезая. Будет умным — вылезет сам. Он же напал на Бога, вот сам и виноват.
В конце концов, тот чудик доумился, аккуратно перебирая руками, добраться к самому краю и кое-как зацепиться за каменистую землю. Но и тут его ждала неудача — не выдерживая веса, руки заскользили по льду. И он, может быть, свалился бы прямо на острые льдины, но как вовремя Бог протянул ему древко своего оружия. Парень вцепился в «косу помощи» и с небольшим усилием вытащил себя из опасного положения.
Рипер смерил его в ответ презрительным взглядом. Алый и ало-синий зрачки жгли его злобным взглядом, и, несмотря на бывшую смертельную опасность, широчайшая безумная улыбка сверкала на лице скелета. В нем не было ни капли страха. Он поправил капюшон, стряхивая с рук прах, и выпрямился.
— Так это ты убийца? — Бог неодобрительно покачал головой. Всё-таки надо было идти именно в Киллертейл, если тот ещё существует. Спрашивать, как зовут, не было смысла, он все равно назовет себя Сансом. Цель — тоже ясна.
— Разве это не заметно? — парень рассмеялся. Нет, скорее истерически захохотал. Смерть только закатил глаза: тоже безумец, все понятно. Бог развернулся и хотел идти дальше, но в подол его мантии влетела пара костей.
— Послушай. Ты не можешь убить меня, я Бог. Поэтому успокойся и остынь, — грубо сказал Рипер, срезая атаки косой.
Санс его не слушал.
— Ты — Уровень! Ты просто должен умереть! — воскликнул ненормальный. В его руках вновь появилась кость.
Смерть фыркнул и небрежно швырнул ему под ноги какой-то свиток. Стоило бумажке раскрыться, как тонкую фигуру скелета охватило синее пламя магии. И безумец больше не смог даже пошевелиться. А Рипер просто продолжил свой бесцельный путь, задумавшись, как бы для себя назвать эту новую АВ. Так, чтобы точно не перепутать с другими.

Тут было так много пыли, что никаких больше вопросов не возникало. Пускай имя местного Санса будет, предположительно, Даст. Убийца явно его заслуживает.
А Смерть лишь продолжал брести вперёд, лишь бы скоротать пару шумных часов. Он сейчас думал только о том, как скорее бы вернуться домой и хорошенько выспаться — подняли-то его ни свет, ни заря. За внезапное нападение он не волновался — действия обездвиживающей магии хватит, чтобы Рипер спокойно, безо всяких преследований, добрался хотя бы до Вотерфолла, а там уже и драться веселее. В любом случае, можно будет спихнуть Пыль в воду и изрядно поиздеваться.
Рипер усмехнулся. Интересно, чего это он раньше не встречал это место? Или просто души настолько похожи, что он просто выполнил свою работу и даже не заметил? В любом случае, он не помнит, чтобы хотя бы приблизительно знал историю этой вселенной. Он просто принял за данное существующего Безумца. И... всё?
Над этим стоило поразмышлять. И вправду, Бог же абсолютно не помнит, что именно тут случалось. Единственное, что понятно, — тут был Геноцид. И не важно, кто именно его устроил — главное, что трагедия произошла. Тогда был ли тут Человек? Были ли перезапуски?
Спрашивать у местного жителя было глупо — Даст бы не ответил, по первому впечатлению он был абсолютно невменяем. Его мысли были настолько поглощены добычей Уровня, что он даже не испугался или, хоть для приличия, удивился, увидев Смерть. Который имел самый что ни на есть каноничный образ Жнеца — грозный вид, черный балахон, коса наперевес, да и сам Рипер — скелет. Вывода здесь два — либо ненормальный настолько бесстрашный, либо просто разучился думать. И Бог склонялся ко второму варианту.

Впереди послышалось хлопанье — оборванная вывеска «Добро пожаловать в Сноудин», движемая лёгким ветром, с громкими шлепками соприкасалась со столбами, на которых держалась. Шарма ей добавляла надпись, сотворённая корявыми почерком так, что только аккуратно перехватив край плаката и развернув его в полную длину, Рипер с трудом смог разобрать: название «Сноудин» перечеркнуто, а сверху было надписано «Ад». Вышло «Добро пожаловать в Ад».

Юмора Рипер не оценил. А что тут забавного? Нет, может это крик души какого-то монстра, но над этой вывеской так работали другие существа, и тут так перечеркнуть их труды...
Жнец прошел мимо разбитых домов с выбитыми дверями, мимо разбитых витрин магазина мисс Крольчихи, мимо разрушенной фабрики льда. Город-призрак оставлял желать лучшего. Когда-то красивый и ныне такой разбитый, благодаря стараниям одного известного психа. Ёлка на площади была пожухлой, обгорелой и совершенно сгнившей. Подарков не осталось.

Здесь было так много разной одежды, брошенной на произвол судьбы,что страшно представить, сколько жителей стали невольными игрушками в руках Даста. А ведь когда-то давно тут бегали дети. И голоса звенели.
Смерть, пользуясь своими силами, мог, конечно, заглянуть на время в прошлое, посмотреть, как было раньше, но, опираясь на опыт других вселенных, понимал — тут было оживлённо. И очень-очень шумно.

На дом двоих братьев Рипер даже не взглянул, не то, что внутрь заходить. Смысла ноль, и толку ни гроша. Поэтому молча пошел сквозь туман к Водопадью. Так бесшумно, будто его и не было вообще.
Здесь только ветер выл в полумраке, склоняя верхушки сосен. Мрачно. Ни единой души. И лишь как жуткое воспоминание — на одной из веток повязан усыпанный прахом шарф. Даже уточнять не стоит, кому он принадлежал.
Смерть остановился на секунду. Чутьё говорило, что так надо, а шестое чувство редко его подводило. Да и с особо надоедливыми жертвами он не против поиграться.
Рипер делает один шаг, потом два, затем один, и три. Скрипы снежинок раздаются чуть с запозданием и не в том порядке — один, один, два и три. Жнец улыбается про себя и вздыхает. Лезвие косы «бережно» огибает шею преследователя. Безумцу не остаётся ничего, кроме как послушаться оружие и чуть ли не вплотную влипнуть в Смерть.
— Я просил тебя отстать, — шипит Рипер, чуть увеличивая нажим. Он не боялся порвать что-нибудь остриём.
Вся одежда Даста уже мало походила на одежду — он пережил столько драк, что через дыры видны, пожалуй, уже все 206 костей. Из куртки уже высыпался весь пух. Кажется, Пыльный носит все тряпки только чтобы не одичать окончательно.
— Я — Бог Смерти. Ты не можешь убить меня или причинить какой-либо вред. Оставь меня в покое! — грозно прорычал Жнец, совсем не замечая, что Даст хотел что-то сказать.
После Бессмертный уронил Санса на землю и удалился. Что же, первое достижение — Пыльный сумел выбесить Смерть и получить его первые эмоции: злость, раздражение, гнев.

Водопадье было красивым местом. Здесь не было множества построек, которые могли передать весь ужас убийственных путей. Здесь было тихо всегда — и в мирное время, и во время убийств. Лишь порой из эхо-цветов доносились далёкие крики ужаса и паники монстров — последнее, что запечатлели в своей памяти эти удивительные растения.
От таких Рипер отсаживался подальше. Ему хотелось уже, чтобы праздник закончился скорее, и Смерть смог бы вернуться в свои покои и отдохнуть от ужасного дня и наглых преследователей. Выспаться в конце концов, наконец!
Вот уже который час он сидит и смотрит на свое отражение в холодной воде. Река так забавно и утихомиривающе журчит, что течение времени просто пропадает. Скоро уже и домой идти можно.
Смерть смотрит на цветы, смотрит на темную гладь. На дне, как маленькие звёзды, горели синими точками кристаллы. Словно смотришь в отражение неба в огромном море. Это зрелище завораживало, так хотелось здесь провести вечность. Ради этого можно было хотеть стать на денёчек никем. Никем, кто не имел бы никакую должность, работу, и только смотреть-смотреть-смотреть, быть притянутым магией красок, забыть обо всем.
Рядом стоящий цветок призывно покачал лепестками, словно желая, чтобы его послушали. Потом стал мерцать переливами, напоминая надоедливую новогоднюю гирлянду.
Чтобы от него отстали, Смерть решил послушать, что же такого запомнило эхо, и чуть не тыкнул пальцем в стебель. Хлопнув себя по лбу, Рипер мигом отдернул руку и стал искать что-нибудь, что не передаст его смертельное касание.

Решение пришло неожиданно — вода. Аккуратно Смерть набрал в руку пригоршню из ручейка и плеснул на лепестки рядом стоящего цветка.
Он отозвался каким-то тихим шумом и вдруг заговорил. Спокойно и рассудительно.
— Знаешь, когда смотришь на звёзды в телескоп, они такие большие... Как и те кристаллы в озере.
— Н-но т-ты ж-же не м-мог в-видеть и-их! — заикаясь, добавил другой.
— Альфис, не будь такой занудой! Дай помечтать! — этот уже сразу мог быть узнан. Андайн всегда была чересчур эмоциональной и шумной.
— Может Альфис и права, — вновь ответил первый. — Здесь растут только синие кристаллы. Но... Когда-то все должно пойти своим ходом? О, я придумал, что загадать на Рождество!
— Удиви нас, комик! — призывно выпалила Стражница.
— Хочу, чтобы мы все вместе выбрались на Поверхность, и тогда я расскажу вам про все звезды! Стоит только найти в моей космической мусорке ту энциклопедию.
Раздался дружный хохот. Цветок стал утихать и блекнуть, складывая свои лепестки. Тишину теперь нарушал лишь шум воды. Так и хотелось что-то сказать про то, что если расскажешь о своем желании, оно не сбудется. Так ведь и случилось — никто из мертвых, да и ныне живущий, не видел Поверхности, не видел звезд. Даже хочется проявить некое подобие сочувствия.

Вздохнув, Смерть поднимается. Наверное, можно и домой идти.
Эх, который раз он обещал себе, что купит наручные часы, ну сколько можно все откладывать на потом? Сейчас бы время знать пригодилось.
Вдруг сзади раздается уже опостылевший голос:
— Подожди.
Жнец недовольно хмурится и оборачивается к Дасту. Тот не выглядит способным напасть — больше растерян... испуган, что ли? Хотя нет, скорее очень нервничает, потому что теребит рукав куртки, того и гляди — оторвет.
— Что, мозги на холоде проветрил? — сухо и грубо бросает Смерть, показывая, что общаться с ненормальными он не собирается.
— Нет... то есть да... то есть... подожди... ну, ты говорил, что ты... вроде как Смерть?
— Предположим, что да, — Рипер оперся на косу, понимая, что разговор небыстрый. Но к чему Пыльный клонит, было давно понятно.
— Я... ну... просто... понимаешь, я хотел попросить... знаю, я повел себя как мудак, но... — и вот тут Даст замялся. А Рипер даже и не думал помогать или подсказывать. — Одна... маленькая просьба! Т-ты... можешь вернуть их? Ну, хотя бы... Папируса... Я отдам все, что ты попросишь, умоляю!
Жнец сощурился. Принимать такое решение — не совсем его право. Но, святые Азгоры, этот смертный совсем в наглость пошел? Сначала убить пытается, а потом просит о помощи.
— Нет, — резко отрезает Смерть.
Убийца явно надеялся на лучший исход. Пожалуй, в его голове были события лишь на случай положительного ответа, потому что он посмотрел в глазницы Бога, едва не плача.
— На день! Денечек!
— Нет.
— Хорошо, ночь?
— Нет.
— Час! — уже в отчаянии выкрикнул он. — Час, пожалуйста, я хочу видеть его, молю!
— Я сказал нет. Нет. Нет. И еще раз нет, — громко и сухо произнес Жнец. Он не собирается совершать такую сложную манипуляцию. Тем более, что души дасттейловских монстров, скорее всего, уже в Забвении, а это значит, что они не вернутся ровно никогда, и тревожить их сон не стоит.
В глазах Пыльного мелькнуло отчаяние. Руки его задрожали. Севшим голосом он пробормотал:
— Тогда... тогда... верни человека, а?
— Слушай, ты глухой? — стал злиться Бог. — Я сказал нет, что тебе в трех буквах не понятно? Не-е-ет, нет! - Смерть собирался открыть портал и уйти, как его крепко схватили за руку.
— Подожди,постой! Сюда так редко заглядывают монстры! Я устал быть один, ну пожалуйста! — уже не просил, уже рыдал Безумец. — Верни человека, верни! Я согласен умирать, опять возвращаться и вновь умирать. Хоть пятьсот, хоть тысячу перезапусков! Я хочу видеть моих друзей, моего брата! Пусть, пусть нас убьёт человек, я привыкну, я хочу быть с ними хоть немного, чуть-чуть! — на его скулах блеснули слезы.
Рипер стоял в неком подобии шока. Что он должен ответить? Что если начнутся перезапуски, Даст застрянет в новой петле, где убивает всех круг за кругом? Что человек придумает новые извращения? Что Жнец не собирается никому помогать? Что Пыльный уже должен лежать пылью от прикосновения к Богу?
Что?!
— Я. Сказал. Нет. — Смерть отдернул руку и открыл портал.
— Тогда почему ты просто не можешь забрать меня?! — уже перешел на крик Псих. Алые глаза засверкали отчаянным безумием. — Пожалуйста, просто возьми мою душу, забери, забери, я больше не хочу так жить, не хочу!
— Я имею право забрать лишь души, которые в списке, — отчеканил Бог. — И тебя там не было.
— Это же... не сложно для тебя?
— Да, только меня попрут из Пантеона и лишат бессмертия. И я буду жить среди вас, как Ториель, — Рипер усмехнулся.
— Но... ведь сегодня... праздник... — бесцветно произнес Даст, падая на колени. — Пожалуйста, в честь Рождества... сделай хоть что-нибудь... я пятый год жду свою смерть...
— Я не Санта Клаус или рождественский эльф, ясно? — леденящим душу голосом произнес Рипер, перешагивая границу миров.
Он оказался дома и с облегчением выдохнул, поскорее закрывая проход, чтобы никакие психи не попали в Пантеон.
Но, обернувшись, Рипер успел выцепить момент, осевший глубоко в душе: Пыль, стоя на коленях, запрокинул голову смотрел куда-то вверх. Сначала тихо смеялся или плакал, отчего подрагивали плечи, а потом закричал. Громко и пронзительно, вцепившись пальцами в «щеки». Было заметно, с каким остервенением, какой ненавистью он оставляет глубокие, болезненные шрамы своими же пальцами. А за миг до того, как портал захлопнулся — упал на землю и захрипел, будто, будь он из плоти и крови, его схватили за горло сильными руками и душили, душили, душили, выбивая воздух.
Что-то неприятно кольнуло в душе Жнеца, но чувство сожаления быстро прошло. Он привычно подавил эмоции, направляясь домой. Видел он переживания смертных и похуже.
— Считай, что это твое персональное Чистилище, — задумчиво пробормотал Смерть и тряхнул головой, толкая дверь. Это уж не заботы Бога. — Папирус, я дома!

***

С этого события прошло недели две или три — Рипер не считал.
За работой все подзатерлось и вошло в привычную колею: сначала души, потом сон, а затем опять души, и опять спать. Монотонная обязанность затянула Бога, но из головы почему-то никак не хотел уходить образ отчаявшегося монстра. Да и вопросы остались. Например, почему Даст не стал пылью при касании?
Наверное, дело сыграла Решимость. Просто он отказался умирать, как когда-то Андайн? Но парень вроде как хотел своей смерти... Пожалуй, махинации с Решительностью за гранью понимания Рипера.
И что теперь будет делать Пыльный? Чем он вообще занимается в пустоте его мира? И пятый год ждет смерть... Неужели он уже пять лет торчит в одиночестве?
Эти вопросы не давали покоя Жнецу. И если на последние два можно найти вразумительный ответ, то первый вопрос остается без однозначного ответа.
В конечном итоге, эта ситуация так надоела Риперу, что тот решил сходить на еще один денек. Не обломится, посмотрит, что делает монстр. Уж будет, чем заняться, чтобы переключаться от работы.

Как же он был прав, чертовски прав!

Едва список с грешными душами кончился, Бог спешно отправился домой, наскоро сообщил Смерти–младшему, что не голоден, и прямо из комнаты открыл портал. За окном уже блестят звёзды, а значит и в Дасттейл должна быть ночь.

Разрушенный мир встретил Рипера своей леденящей пустотой. Ничего с этого момента не изменилось — в воздухе витала пыль, город-призрак стоял на своем месте. Смерть пораздумывал немного, а потом полез в код. Вручную искать маленького убийцу в огромном пространстве слишком муторно.
Пыль нашелся быстро — он был недалеко. Жнец телепортировался на место.
Предположительно, он собирался напугать смертного, получить ответы на вопросы и опять уйти, чтобы наконец выкинуть надоедливую фигурку в изношенной одежде из головы. Но оказаться в Лаборатории, причем Истинной, Смерть не ожидал.
Он появился в небольшой комнатушке, каком-то мини-кабинете. Все его пространство тускло-тускло освещал монитор компьютера, пока остальную часть помещения захватила в свои щупальца тьма. Убийца сидел за монитором и дремал, сложив руки на стол, а на них уже голову.
Интерьер разнообразием не отличался — по всему полу были разбросаны какие-то черновики с агрессивными каракулями и зачеркиваниями, на столе лежали вперемешку ручки, листики, обрывки тетрадей, сами тетради, лежал небольшой фонарик, и стояла почти пустая кружка с какой-то бурдой, что должна была быть кофе. Вернее, это и был какой-то «чай-кофе», от которого уже неприятно пахло.
Коса из рук Божества исчезла с негромким хлопком. Для проверки своих теорий, Рипер тыкнул в Даста пальцем. Спит и даже не думает просыпаться.
Из интереса, Смерть посмотрел на экран. Бедный перегруженный компьютер был весь в непонятных заметках на тайном языке первого ученого и куче вычислительных действий. Под рукой Даста лежал приоткрытый дневник, в котором так же царили хаос и кавардак.
Аккуратно спихнув локоть спящего, Жнец взял книжонку в руки — а кто Богу запретит? Самая первая запись была в ознакомительном характере.

Не в стиле маленьких девчонок «Привет, дневник, я влюбилась», нет. Это записи об опытах и экспериментах. Этакий дневник ученого.
Вообще, где-то треть дневника занимал пересказ обычной жизни Оригинального Санса: загадочно исчез Гастер, они переехали в Сноудин, живут себе спокойно. А дальше начинался тот самый кошмар, от которого мучался Безумец.
Один за одним проходили Геноциды, новые убийства и попытки предотвращения всего этого. Страница за страницей, и Рипер видит, как сильно калечится сознание Даста. Как быстро сгорает монстр, буквально на глазах.
Запись, действительно датируемая годами так пятью тому назад, гласила:
«Наблюдая у себя множественные слуховые, зрительные, тактильные галлюцинации, могу сказать одно — все сильнее во мне развивается невменяемость. Еще и кошмары. Что не сон — то просто ужас».
Ото дня ко дню становилось сложнее разбирать его почерк. Если в самом начале буквы были ровненькие, чуть прижатые друг к дружке, как у первоклассника в прописях, то конец наблюдений оканчивался грубым, узким почерком. Буквы прыгали со строчки на строчку, как будто Даста подгоняли писать.
Последняя запись датировалась тремя днями назад.
Жнец посмотрел на спящего. Выражение лица Психа было безмятежным. Он немного улыбался — наверное, череда кошмаров сменилась добрым сном. Мрачный свет монитора создал такой вид, будто синяки под глазами Пыльного стали совершенно черными.
Скелет немного заворочался во сне. Видимо, в мыслях он представлял, что сейчас лежит в кровати, но суровая реальность разбила все мечты. Даст склонился набок и с громким стуком свалился на пол, уронив за собой и стул. Впрочем, даже это не разбудило его, ибо, возможно, он просидел слишком долго за компьютером. Санс, оставаясь Сансом, продолжил дремать.
Жнец хмыкнул — Боги, такого пришибленного на голову еще поискать надо будет.
Он щелкнул пальцами. Тело Пыльного охватило синее пламя и перенесло на стоящую где-то недалеко у стены койку. Стул Жнец поднял и сел за стол, неотрывно смотря на Безумца.
Парень еще немного поворочался, нащупал покрывало и сжал в руках. Непонятного вида подушку вообще стиснул и прижал к себе, как плюшевую зверюшку. И выглядело это забавно. Вроде как взрослый уже, а все равно пытается искать поддержку в набитых ватой игрушках.
Смерть лишь глупо улыбнулся. Странно, что Даст смог привлечь его внимание. С одной стороны, он не заслуживает милости, но с другой... Неужто Рипер считает, что в Геноциде виноват Пыльный? Нет, конечно, в этой временной линии — да, но предыдущие перезапуски были вообще не рук Санса. Да и он не мог устроить ни единого перезапуска! Это просто обезумевший от горя братец, который уже просто потерялся в вариантах решения, радикальные методы которого обернулись против него под злорадный хохот Человека.
И тут возникла странная идея. Возможно, Богу было просто скучно все время жить по своему графику «работа-дом», так что он решил испробовать одну очень интересную вещь. Тем более, хуже быть не должно, а если и будет — Смерть не умирает.

Исправить Психа.

Нет, определенно Рипер знает, что есть специальная лечебница. Звезды, целый мир выделен под больницу для душевнобольных! Смерть оттуда забирал пару несчастных, что не выдержали травмы головы. Но есть некоторые нюансы. Например, никто не сможет удержать силу Уровня, который, извините, не много не мало 60-го разряда!
Да и... такое необычное занятие может быть неким подобием хобби? Все же лучше, чем играться в одиночестве камушками. Тем более, что Рипер проверит, насколько очерствели его эмоции, может ли он еще что-то ощущать.
Только надо придумать, как и что именно ему делать. Скорее всего, сначала сходить в Asylumtale, найти литературу подходящую.
А еще, если тут все-таки осталась душа Человека, Смерть совершит то, что давно хотел — отправит его куда-нибудь в Ад. Пусть Чара и Фриск только попробуют вырваться — они создадут нежеланный перезапуск, что неплохо скажется на этом мире. А если они будут мешать «лечению» — это тоже поможет сделать Сброс, а там и дело не за далеким. Стоит их только ненавязчиво поискать.
И тут Смерть призадумался. Это может стать неплохим мотиватором — мол, если Даст сможет приглушить свои шизофренические распадки, то Бог совершит откат и все будут жить в мире и согласии.
Такой вариант звучал тоже неплохо, но вот одна проблема — если Даст сорвется, то пустит всех на мыло и резню. Значит, нужно избавляться от Человека в любом случае, чтобы старший скелет был абсолютно уверен — Геноцида не будет никогда, и Решимости можно не искать.
За такими долгими рассуждениями Жнец не сразу заметил, как скелет заворочался и нервно задергался. Простынь полетела на пол, за ней еще какие-то вещи, лежавшие в ногах.
С громким криком испуга Пыль подскочил и стал нервно оглядываться. Ощупал стену, койку, и медленно сполз на пол. Присутствию скучающего Бога он не удивился, как не удивился своему смененному местоположению. Лишь схватил какие-то таблетки и выпил парочку, запивая все это странной бурдой из кружки.
— Ты не удивлен? И что за вещество? — хмурясь, спросил Рипер.
— А... да так. То ли морфий, то ли еще какой анальгетик, хрен его поймет, — рассеянно пробормотал Даст. — Наркота, одним словом. А удивляться? Чему?
— Тебе стоит перестать пить всякую гадость, — непроницаемо холодно ответил Смерть.
— Угу. Как только совершится Сброс, так и перестану. Слезь, дай мне к компьютеру сесть.
— Ты все еще пытаешься делать расчеты? — спросил Рип. — Может ты послушаешь, что я ска...
— Нет! Нет, нет, нет! — перебил его Даст, затыкая «уши». — Мне хватило Папируса, не надо!
— Но ты даже не дослушал, — возразил Жнец.
Пыль лишь вздохнул.
— Ты не сможешь предложить ничего дельного, понимаешь? Ты — моя фантазия, — он потер переносицу. — Ты фантазия, как бро, как Тени, как... как привидения, все вы — фантазия. Только я оживил вас. Вдохнул душу в свои творения, потому что мне одиноко. Свали со стула уже, привидение чертово! — рявкнул он.
Смерть даже глазом не моргнул, ибо нет у него глаз.
Убийца с выражением крайнего оскорбления прошелся рядом.

— Послушай, как тебя там... Смерть? Вот послушай, фантазия моя ненаглядная, ну что ты можешь мне предложить? Уровень искать? Найти человека? Суицид? Ну, что? Я знаю, что ты много обо мне знаешь, что ты хочешь мне помочь, но... я, хах... просто говорю со стулом. Я говорю со стулом. — Он опустился прямо на пол, прижимая колени к своему туловищу. — Со стулом, черт возьми! — вдруг вскрикнул он, опять повторяя эту фразу. — Боже, я так устал. Чудик, давай по-хорошему, ладушки? Ты ведь хочешь мне помочь, да? Ты хороший призрак? Тогда отойди, пожалуйста, можешь рядышком постоять, можешь погулять, разрешаю. Я третий день не сплю, у меня голова болит, понимаешь? — он с надеждой и какой-то тайной мольбой посмотрел на Рипера.
Потом медленно Безумец встал. — Ну понимаешь же, молодец! Вот и ладушки, отойди, ага? Только тихо, не стоит галдеть про Уровень и убийства, хорошо? Вот Папс рядом, можешь с ним пообщаться, а мне нужно работать, договорились? Потом, потом мы добудем нужный лэвел! — он взял Смерть за плечо.
Бог посмотрел на него, как на идиота, вспомнил, что тот больной, и горестно закрыл лицо руками. Кого он вообще собирается исправлять?..
Подниматься Смерть даже не думал. Пытался спешно придумать, как доказать Убийце, что Рип живой и вполне с благими намерениями. В голову не лезло ничего, кроме как начать с Шизофреником разговор.
— Даст, послушай. Я вполне живой и реальный. Да, я Бог, это звучит странно, да, немного не такой, как ты. Но я могу доказать тебе и помочь.
— Не нужно... — хмуро пробурчал Даст. — Ты все равно не докажешь. Я буду думать, что сплю. Я уже ничему не верю... Прошу, отойди, я почти понял, как перезапустить, мне нужно лишь проверить одну малюсенькую помарочку.
— Даст. Я серьезно. Я смогу откатить мир. Но я хочу быть уверенным, что ты не вырежешь все Подземелье, поэтому я хочу вылечить тебя.

Видимо, он немного задел больное. Псих нахмурился, сложив руки в замок. Он долго думал, немного пошатываясь, а потом мотнул головой:
— Хорошо... Хорошо, хорошо, хорошо, хорошо, — как заведенный повторял он. — Лечи, убивай, пытай, что хочешь делай. Оставь меня только в покое. Я сейчас хочу только вот так глаза закрыть, открыть и оказаться в компании хорошего кетчупа, шумящих монстров и Гриллби, с его вечными подколами насчет счета. А потом пойти домой, увидеть моих родных и просто уже выкинуть все из головы, зная, что больше ничего плохого не будет... Потому что я мертв... — из его глазниц закапали слезы. По хрупкому телу пробежала дрожь. Даст так и стоял, замерев в непонятном ожидании, сдирая пальцами лак со столешницы и едва не валясь с ног.
Теперь Смерть видел его уже с двух позиций и ракурсов — безбашенный камикадзе и ныне жалкий, обездоленный и искренне сожалеющий. Где-то в глубине души этот смертный хотел просто покончить со всем этим. Ему ведь тоже неприятно быть зависимым и сумасшедшим. Ходить в праху и спекшейся крови, с тяжестью грехов на плечах и смутным будущим наркомана. Гнить и разлагаться изнутри. Нет, совершенно нет.

Мысли терзали Даста. Он отшатнулся от стола, подальше от записей, таблеток и Рипера, замер посреди комнаты, насторожился. Стал слушать что-то, прислушиваться, скользя долгим пристальным взглядом от одной вещи к другой.
Попробуй пойми, что с ним — то ли призрак вездесущего братца что-то шепчет на ухо Шизофренику, то ли слезы, перерастая в панику, превращаются в истерику.
Смерть перестал глазеть в ответ и понял, что стоит уже действовать, лишь когда в тусклом свете блеснула багрово-лиловая субстанция.
Четыре длинных глубоких царапины образовались на скулах Пыльного с обеих сторон. Судя по шрамам, что еще не были разодраны по-новой, он делал это не первый раз. Не первый раз мучал своё лицо. И это странное, насильственное развлечение полностью удовлетворяло его. Об этом всецело говорила улыбка — ненормальный, безумный оскал. Псих истерично захихикал, вжимая голову в плечи.
Жнецу даже стало не по себе, аж поежиться захотелось. В полумраке Даст выглядел еще более жутким, странным, пугающим... и оттого несчастным.
Рипер поднялся, руками расправляя немного смятый балахон. На физический контакт Смерть редко можно вывести. Он не гаптофоб, просто личность нелюдимая, да и сущность не такая, чтобы всем объятия дарить. Его один лишь брат и обнимал. Но сейчас это было необходимо.
Он медленно подходил к Дасту, пока тот отступал на шаг назад. Шажок, шажок — скелет уперся в стену и сполз по ней вниз. Сознание его полностью помутилось. По-прежнему держа руки у глазниц, едва не просунув туда пальцы, как Хоррор, Безумец отставил одну руку в отчаянной попытке отдалить от себя Жнеца.
— Нет... нет, пожалуйста, не трогай меня! Только не сейчас, когда я почти закончил! Мои расчеты... Мои расчеты... Дай мне время, немного!
Он уже забыл, что думал о смерти, как о последнем выходе. Его мнение было непостоянным и сумбурным.
Рипер склонился над ним, осторожно подхватил под плечевые кости, и поставил на дрожащие, нетвердые ноги. Своей твердой рукой он разогнул пальцы Даста, пытаясь отвлечь внимание от царапин. Не думал Смерть, что в руках Психа любая вещь — оружие, которое Даст умело обращал против всех, и себя в том числе.
— Итак, пожалуй, ты согласен, что если исправишься, я сделаю возврат? — без малейшей интонации спросил Рип.
Даст кивнул, чувствуя, как становится сухо в «горле».
— Ладно, вот тебе первое задание: иди проспись. Никаких расчетов, привидений и прочего. — Смерть подхватил Безумца под руку и медленно повел дрожащего парня до единственной кушетки, что стояла в комнате.
Повинуясь авторитету Бога, Мердер лег и уставился стеклянными глазами в стену. Слезы продолжали вытекать, холодя свежие царапины.
Даст вдруг вспомнил, что ему холодно. Холодно от ауры Рипера, холодно в подземелье Истинной лаборатории вообще. Холодно от того, что куртка больше не греет. И от одиночества веет морозом. Обжигает холодом выступивший пот. И холодно станет, когда Безумец проснется от кошмара. Он боится, что его начнет морозить, а лекарств нет. Заболеет, и что с того жара, что не может согреть? Застудить бы сейчас душу, так, чтобы она больше никогда не стала греть его. Чтобы его существование было стерто...
И вновь беспокойные мысли о смерти, и том тепле, что ждет Пыльного в «том» мире. Он почему-то был уверен, что даже если обречен вечно пребывать в Аду, ему дадут крохотный кусочек времени встретиться со своими друзьями. Те явно должны быть счастливы, они не брали греха на душу, как поступил Санс.
Бог поднял с пола пододеяльник и настойчиво завернул Пыль в ткань. На заботу это не походило. Скорее обеспокоенность, что его «хобби» и невольный пациент погибнет раньше времени. Увидеть в списке знакомое имя Рипера не прельщало.
Жнец хотел было отойти от Безумца, как скелет схватил его за рукав.
— Стой... пожалуйста... — хрипло пробормотал Даст. — У тебя есть имя?
— Можешь звать меня Рипер, — честно признался Бог, задержав дыхание и отсчитав 10 секунд. — И не дергай меня больше так, ладно? — он вернулся на пару шагов назад, присел на корточки и успокавающе погладил ненормального по голове.
Смерть–младший тоже порой видел кошмары, и утешать Папируса приходилось. Так что, поборов ощущение брезгливости, Жнец подменил в воображении картинки. Проявлять жалость к смертному было не во вкусе Бога, хотя, честно признать, что-то внутри шевельнулось.
— Хорошо, — честно соврал Пыльный, с недоверием и опаской глядя на руку. Он еще больше сжался, до чертиков напуганный поведением призрака по имени «Смерть». И потом опять оглядел свою фантазию.
Весь мрачный, холодный, он идеально подходил под Дасттейловский мир, а черный цвет мантии — как траур. Ледяной взгляд тускло-голубых зрачков из глубины капюшона пронизывал и приковывал к месту. Пыль забыл, как дышать.
«Забавно, — думал он. — Я боюсь собственной выдумки, хах!».
В глаза бросились белые костяные отростки, торчащие откуда-то из-за спины Смерти. Прижатые, сложенные крылья с черными стальными перьями, на вид такими острыми, что они становятся похожи на маленькие кинжальчики.
— Стоп... У тебя есть крылья? — восхищенно пробормотал Даст, приподнимаясь на локте.
— Ты очень, очень внимателен! — Жнецу захотелось смеяться. Насколько надо быть поглощенным собой и Уровнем, чтобы банально не рассмотреть противника?!
Но в глазах Шизофреника уже пылало по-детски наивное любопытство. Как заинтересованный блестящей вещью ребенок, Мердер уже слезал с кровати, чтобы осмотреть такое «чудо света».
Холодные руки Смерти насильно уложили его обратно в горизонтальное положение. Потрогать захотел! Ещё чего! Это самое чувствительное и ломкое место. Одно неосторожное движение может нарушить их фактуру, повредить перья или кости основания.
После полученного молчаливого отказа, Даст все еще увлеченно рассматривал крылья, которые Смерть сильнее прижал к телу.
Поглазев так минут пять, Безумец укутался посильнее и закрыл глазницы.
— А ты еще придешь? — сонным голосом спросил Пыль.
— Да... Придется... — Смерть вдруг вспомнил, что вообще планировал быстренько заглянуть в этот отчужденный мир и убраться восвояси. А теперь он обманул сам себя интересом, разжег в себе спортивный азарт, чего не должен был делать. Единственное, что его вообще радовало — он больше не будет скучать после работы, пытаясь не отравиться очередным кулинарным шедевром своего младшего брата.
Бог вновь перевел взгляд на Даста. Походу, тот уже спит, утомленный всем, что происходило с ним.
Смерть схватился за косу. Нет-нет, домой рано отправляться, стоит еще посетить один мир, который связан с безумцами и психическими заболеваниями, найти некоторую литературу по психологии, которая должна была помочь в дальнейшем прояснить некоторые ситуации.
Он открыл портал, становясь абсолютно незаметным для окружающих. Поднимать страх и панику среди всяких живых было бы глупо. Рипер просто немного пошарится по какой-нибудь библиотеке, тихо и ненавязчиво. Узнает, что надо, и наконец отправится отдыхать.
С такими мыслями Бог растворился в темноте ночи. Экран погас.

***

Время пролетело быстро и незаметно. Компьютерные часы отсчитывали минуты — без десяти полдень. Правда, это было незаметно в вечном мраке Истинной Лаборатории. Здесь нет окон, а в Подземелье — солнца.
Поэтому именно часы были главной святостью монстров. Их хранили бережно, следили, чтобы ходики не замерли, батарейки не сели, а если стрелки вдруг застревали, подрагивая, часы незамедлительно и спешно чинили и бежали к соседям, чтобы сверить время. Часам в Подземелье едва ли не поклонялись, и хорошо, что не дарили жертвы и подношения.
В Лаборатории Альфис всегда было много часов. На компьютерах стояло тщательно вымеренное время — это сделали с помощью той самой пещеры в горе, где было видно Поверхность.
Механические простые, часы с маятниками, электронные на батарейках — они хранились в специальной комнате, где тихо тикали, пищали будильниками и ждали, пока по ним сверятся.
В Сноудинском доме скелебратьев тоже были такие часы. И было их ровно двое — по одному в каждую комнату.
Свои Санс разбил — ему не до времени было. Он забыть о существовании своем хотел, куда уж там, чтобы за часами следить. А остались только часы Папируса, и то лишь потому, что комнату его Даст крепко-накрепко заколотил досками, желая забыть навсегда. Да и на второй этаж он больше не поднимался — довольствовался скрипучим диваном и кухней.
Но сейчас, очнувшись где-то в подвале, Пыль очень и очень был удивлен, даже напуган. Прокрутить прошедший день в голове было не из легких, но он с обидой и разочарованием понял, что вновь поддался влиянию своей шизофрении. Что потратил целую ночь на ненужный сон и отдых, когда мог понять причину своих оплошностей и неудач!

Целую ночь и утро!

Он проспал не много не мало одиннадцать часов, хотя мог заниматься более полезными вещами!
Ощутимо стукнув себя по черепушке, он сел, стягивая покрывало. Перевел взгляд на монитор. Его фантазия предупредила его, мол, никаких расчетов, но что с ним сделает обыкновенная придумка? Сделает пальчиком «а-та-та»? Пригрозит ремнем? Даст фыркнул и захохотал. Ну-ну, бред какой-то. Поплелся к компьютеру, падая на стул. Пятый год, пятый год он вновь и вновь что-то пытается найти, вычислить брак, погрешность, перебирает варианты перезапусков, но все тщетно. Он готов сейчас даже к Чаре на поклон идти, чтобы вернула, как было, но вот беда... Труп человека в лесу есть, а души в нем — нет. Исчезли Решительные, испарились.
Псих щелкает по кнопке питания. Монитор не отзывается, безжизненно молчит. Паника хватает в тиски душу Безумца. Он легонько стукает системный блок. Металл дребезжит, но экран лишь чернеет бездной. Пыль смотрит на пол, в ту сторону, где розетка. Неужели Ядро кончило свою работу? Неужели всю свою жизнь до кончины монстр проживет в унизительной и пугающей тьме? Это пока он понять не мог — яркий свет слишком обжигал чувствительные зрачки, так что лампочка была выключена, да и переключатель потерялся где-то во мгле комнаты. Вот сейчас Дасту стало неуютно.
Да, он был одним из тех, с хорошей фантазией и богатым воображением, кто боялся тьмы. Раньше такого с ним не происходило — ну темно, да и пускай темно, что страшного? Он же тоже сам по себе монстр, а значит, кто-то неподготовленный может бояться его, и уже Санс станет ночным кошмаром, не правда ли?

Но сейчас страхи терзали Даста на каждом шагу. Несчастный монстр сам загонял себя в угол своими придумками, боясь смотреть в очертания мглы, чтобы не увидеть жуткий силуэт. Из всех кошмаров, что существовали, больше всего он боялся Теней.
Так он прозвал свою галлюцинацию, в которой видел, как все те монстры, что полегли от его рук, приходили и корили своего убийцу, пытались схватить за горло и удушить, сломать ему что-нибудь. Он ощущал их мерзкие касания, слышал противный шепот. И панически их боялся. Даст не мог убить мертвых, не мог уговорить их оставить его в покое, пока амальгамы продолжали сжирать его разум. А еще больший страх Пыли был в том, что если ему понадобится помощь — никто не услышит отчаянный крик, никто не придет. И если раньше можно было расчитывать на поддержку соседа, то теперь...
Неожиданно вспомнив о своих кошмарах, Пыль затрепетал от ужаса. Он один, во мраке, и нет спасительного блеска монитора. Мердер упал на пол и стал смотреть причину возможной поломки компьютера. Множество проводов змеями вились вокруг системного блока. А вот и основной штепсель валяется. Дрожащими руками Безумец кое-как втыкнул вилку в розетку и сразу выполз из-под стола, клацая по кнопке.
Система зафырчала, загудела, уютным и монотонным звуком отгоняя неприятные фантазии. Экран засветился.
Даст выдохнул. Хотел было вернуться за работу... и тут же получил новый кошмар. Весь его трехдневный труд, его осенение, его надежда... Все это были не сохранено. Неправильное выключение просто стерло документы из памяти. Даст бросается к черновикам, но и те не могут ничем помочь. Все в них перемешано в кашу нетрезвым умом, и разобрать, где начало, и где конец, невозможно.
Пыль нервно хихикает.
— Зачем я послушал его?! Зачем я слушался призрака?! Как я мог быть таким неаккуратным?! — зло воскликнул Даст, швыряя бумажки и дневник на пол. Даже кружку с остывшей дрянью не пожалел — она жалобно дзынькнула и разлетелась на осколки.
Псих поначалу и не понял, почему его взбесил этот звук. Жалобный, тихий звон.
Он вспомнил монстров. Они всегда перед своей смертью просили не убивать их, они молили о пощаде, но что мог сделать Санс? Остановиться? Отдать их на уровень другому убийце? Зачем они усложняли ему жизнь?! Он не хотел, не хотел! Знали бы они, как сильно сжималось его сердце от жалости, как рыдать хотелось над прахом своих друзей! Знали бы, что еще чуть-чуть, и их слезы разжалобят очерствевшую душу, и Санс бросит всю эту затею...

Они давили на жалость — они делали больно ему, разбивая вдребезги все его надежды на хорошее. Так же, как разлетелась кружка. А Даст не собирался вспоминать прошлое, он не собирался вновь испытывать стыд, и эта кружка, на секунду напомнившая невинных граждан Подземелья, задела тонкую струнку его души.
Он схватил какие-то листы и с упрямым остервенением стал рвать их на мелкие кусочки. И совершенно без разницы, что эти записи были важны и нужны, он придет и проведет здесь еще бессонные ночи, и еще. Бесконечно, как перезапуски!
— Санс... — прошептал голос над ухом. Даст вздрогнул и упал от неожиданности на стул.
— К-кто?! — Безумец испуганно заозирался. — Только не Тени, только не Тени, только не Тени! — в страхе взмолился он.
— Санс, перестань себя так утруждать. Ты не вечен, и он был прав — тебе стоит выспаться, — Даст облегченно вздохнул. Из всех галлюцинаций Папайрус был единственной, что еще оставалась другом Пыльного. Он никогда не осуждал, был единственным, кто видел все, кто понимал и заботился о состоянии дорогого братца.
Конечно, некая придумка по имени Рипер тоже пыталась что-то сделать и чем-то помочь, но променять любимого брата на непонятную фигуру? Фи, не на того напали!
Но Жнеца как раз-таки и имел в виду Папирус, под словом «он».
В ответ на заявление шизы Пыль вздохнул.
— И ты туда же, бро?
— Но это правда, — меланхоличный голос убаюкивал. — В давние времена ты мог проспать весь день, что изменилось сейчас?
— Ничего, ты прав... — Даст нажал «завершить питание» и спешно телепортировался на свежий воздух.
Прах, смешанный со снегом, скрипнул под ногами. Скелет осматривал разрушенный дом с покосившейся крышей, словно видел его в первый или последний раз.
Деваться ему было уже некуда. Все, что было в баре «У Гриллби», давным-давно растащено монстрами, собиравшимися в эвакуацию, а цветки в Вотерфолле шепчут лишь одну ерунду. Да и с недавних пор заброшенные озера и прудики стали издавать неприятную вонь, вызванную водорослями и прочей живностью болот. А еще каменистые почвы размякали, становясь совершенной грязью.
Поэтому отправляться куда-либо на прогулку Даст не спешил. Не особо горел желанием пачкаться, зная, что воды практически нет. Вместо этого он зашел в пустой дом, плюхнулся на ужасно скрипящий, с рваными дырами и частично торчащим синтепоном, диван и, несмотря на лютый холод, постарался заснуть.
Чувство голода грызло и высасывало соки из него. Но, все же, отсутствие пищи сказывалось на нем лишь легким недомоганием и постепенно слабеющей магией. А из всего запаса пропитания, что можно было найти в Подземелье, у Пыльного оставались лишь сильно просроченная и уже вздувшаяся банка консервов.

***

Проснулся... Нет, очнулся Даст из-за абсолютно замогильного холода, который охватил дом посреди ночи и в полной темноте. В голове был шум, словно помехи, в висках отдавалась стуками боль.
Он тяжело и глубоко вздохнул, заставил себя приподняться.
— Черт! — едва не взвыл он. Простое действие отдалось диким всплеском боли, от которого скелет покривился. И самое обидное, что он знает, из-за чего голова болит. Таблетки морфина, вызвавшие привыкание в ослабленном организме.
Обезболивающее, которое он принимал не по назначению, вызвало тягу к себе, и, чтобы избавиться от боли, ему нужно опять принять наркотик.
— Замкнутый круг… — тихо пробормотал он, медленно опускаясь обратно на подушку. Закрыть брошенную открытой дверь, честно признаться, он был не в состоянии.
Вот с утра встанет, сходит в Лаб, возьмёт себе таблеток с запасом, а там уже и посмотрим, как дальше жить будем.
Санс натянул простынь по самую носовую кость. И уже где-то в состоянии полудрёмы кое-как подумал.
«Но я ведь не брал покрывало для себя?..»

***

Утро выдалось не особо радужным. Даже после длительного сна голова продолжила трещать, но как-то очень приглушённо.
Пыльный продолжал ещё минут двадцать лежать без движения, прислушиваясь к ощущениям. Привычная тяжесть конечностей отсутствовала. Заместо неё было подозрительное спокойствие магии, никаких бурных всплесков с утра и бунтов из-за отсутствия пищи.
Настораживал и химический привкус горьковато-кислого лекарства на языке. Санс в задумчивости потёр лоб.
Грешить на память можно — он забывает  все, что было и пару часов, и десяток минут назад, но он ведь не вставал ночью? Или голова так разболелась, что пришлось выпить аспирина? Тогда почему он этого не помнит? И не помнит, как закрыл распахнутую настежь дверь… В доме все равно оставался холод из-за разбитых окон и прогнивших досок, но сам факт!
Как притащил для себя простынь… Нет, нет, нет, он не делал всего этого, верно? Он ведь не настолько обезумел, чтобы совсем уж не помнить свои поступки, да?
Зрачки Пыльного заметались по гостиной. Неужели все настолько плохо? Теперь он всю вечность будет вспоминать прошлое отдельными кадрами и забывать то, что он делал?
Опустошенный такой додумкой, он сполз с дивана и отправился на кухню. Если там ещё есть вода, это будет замечательно. Если вода будет не протухшей — ещё лучше.

Будучи частично честным с собой, он боялся. Хотелось кричать, но он держался и только дрожал от страха. Неужели так будет всегда, и лучше уже не станет?
Он опустошен, разбит. Порывы ярости, сменяющиеся апатией и желанием скорой смерти. И его слабость, способность навредить себе, причинить боль, но ничего больше. Это уже скорее раздражало, нежели пугало.
Дикое желание заснуть и спать вечно шло параллельно с кучей идей и вариантов перезапусков и исправлений. Слепые надежды, новые иллюзии… И все из-за желания иметь счастливую концовку. Быть счастливым. Быть любимым. Жить, а не выживать. Чувствовать себя нужным, а не мешком мусора, как его и звали Они.

И лишь горящая огнем Решительность не давала сдаваться. Огонек не угасал, не рос, он просто был. Теплился внутри, заставляя ещё существовать. Но рассудок уходил, как и понимание окружающего мира. Главным страхом и надеждой на освобождение было по рассеянности свалиться в лаву. Или быть погребённым под снегом в пургу. Только быстро. И так, чтобы погибнуть и даже не заметить.
Был ты… — стал прах. И все. Ни страха, ни паники…
Даст мотнул головой. Нет! Из всякой задницы он находил выход, найдёт и сейчас! Не для того он выцепил шанс остаться в живых, не для того!
Кухня представляла собой довольно разрушенное место. Пятый год тарелки и кружки покоились осколками на полу, ложки и вилки — вторым слоем.
Но сейчас Даст просто замер от удивления. Черепки сметены в сторону, все остальное — поднято, убрано, спрятано.
Это точно был не он! Не он! Пять лет ему было плевать на состояние кухни, не мог он за одну ночь переменить мнение! Да ещё и прибираться с больной головой будет только больной!… А… Ну да…
Но, все же, это был не он…!
Дрожь пробрала Шизофреника. Кто мог сделать? Зачем? С какими намерениями? Это галлюцинация?
Скелет медленно, боясь, что это ловушка, подошёл к столу, и только сейчас заметил, что посередине стоит небольшой бумажный пакет. Левая глазница начала нервно подрагивать. Какого черта тут произошло?!

Мысли о воде сразу пропали, в горле пересохло. Даст потянулся дрожащими руками к посылке. Под ней была записка:
«Я приду к 12, договор ведь в силе, верно?»
— Д… Договор?… — тихо пробормотал Псих, сжимая пакет в руках. — Но… ты же видение?.. Я… Я что, серьезно со Смертью общаюсь?
Находясь в… мягко говоря, большой прострации, Пыль опустился на рядом стоящий стул. В голове родились мысли, но он их не понимал. Наконец, любопытство пересилило, и он взглянул, что же лежит внутри.
— Эм?.. — удивлению не было предела. Знал бы Даст Эррора да был бы им, то ушел бы на перезагрузку. Но так как сбоем программы Шизофреник не был, то просто продолжал не въезжать в происходящее.
Вместе с пакетом скелет подошёл к посудному шкафу, вытащил тарелку — она осталась целой лишь потому что была алюминиевой — и стал доставать продукты. Несколько кусочков хлеба, заварка для чая, пара печенек — этого было немного, но достаточно, чтобы у изголодавшегося монстра проснулся аппетит. Кружку — тоже алюминиевую — Пыльный торопливо достал с верхней полки и почти что подбежал к столу. В графине воды не было, лишь плесень по стенкам ползла.
Зло фыркнув, Даст торопливо схватил кружку, отломил кусок хлеба и направился в Вотерфолл. Оттуда, взяв воды, — в Хотленд, к кипящей лаве. Там вспомнил, что кипяток всё-таки обжигает руки, поэтому вернулся в дом за полотенцем, затем назад. Стал выжидать, когда вода закипит, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Он сам-то плохо понимал, почему простой вид еды вызвал в нем такое оживление. Но Пыль торопился. Боялся.
Боялся, что этот сон закончится, и он так и не успеет почувствовать насыщение до того, как проснется. А ведь хотелось наконец порадоваться каким-то мелочам. Поэтому он схватил едва горячую кружку и вновь отправился в свой дом.
Приятный и привычный аромат чая заполнил кухню. Тонкому цветочному запаху было трудно перебить вонь гнилых досок и праха, но и крошечной части хватило, чтобы Даст вспомнил простую жизнь. Он бросал жадные взгляды на куски хлеба, но продолжал ждать. Один ломоть Пыль отложил в сторону, на прозапас, туда же и печенье. Кто знает, вдруг повезет, и сон окажется реальностью? Надо оставить себе  на черный день. Хотя, он и так из черной полосы не может выйти уже давно.
Смотрел-смотрел… Не удержался. Взял половинку одной сладости, два кусочка хлеба, остальное сложил в пакет и убрал на полку, где должна стоять посуда. Хлебнул спешно заварки.

Зря поторопился, обжёг язык сильно. Выругавшись, стал искать другую кружку, но все были разбиты в хлам.
Даст издал раздосадованный стон и чуть со злости не пнул кружку, но вовремя одумался. Обожжется и чай прольет, не нужно ему такое счастье. Поэтому стал терпеливо ждать, пока напиток остынет и уговаривал себя не спешить, растянуть весь процесс на полчаса.
Ох, неужто он за долгое время почувствует хоть какое-то удовольствие?
— Снится, снится... Мне все это, наверное, снится, — бормотал Псих. — Главное сейчас не проснуться, главное не вернуться…
Уговоры, что были раньше, не подействовали. Он умял все за пять минут, чувствуя, как начинает бурлить магия внутри, уже отвыкшая от пищи, стараясь не отвергнуть её.
Эта маленькая порция совсем не подавила голод, лишь раззадорила. Стараясь не поддаться соблазну, Пыль вернулся к своему дивану и лег, укрывшись.
Теперь вяжущий голод воспылал с новой силой. Даста хватило лишь на десять минут борьбы с собой. Прожил он тут несколько лет без пищи, ну, значит, поживет ещё пару.
Он вернулся на кухню и прикончил скудный запас. Внутренний голос говорил, что это неправильно, но Пыльный не слушался. Поступает глупо, да, но так хочется себя порадовать…
И что ж теперь? Тоска и скука совсем одолели монстра. Он впал в уныние, скучающе сидя на зелёной обивке, и смотрел в одну точку на стене. Сколько время и который день — он не знал и не хотел знать. Просто молча сидел, глядя в никуда, не слыша ничего, не думая ни о чем, пока одни-единственные, оставшиеся «в живых» часы в комнате Папируса не показали полночь.
Естественно, Даст знать об этом не знал.
Сидел, покачиваясь, ища тайные подсказки в завываниях ветра за стеной и смысл в падающем снеге.
За дверью вдруг раздался едва слышный скрип снега. Шаги было трудно различить сквозь беснующиеся метель и ураган. Пыльный не обратил внимания на подозрительные звуки до тех пор, пока несмазанные дверные петли не заскрипели протяжно, как в хоррорах.
Взгляд алых зрачков метнулся вбок, ко входной двери, но Пыльный остался недвижим. Как-то привычно уже, что вся его жизнь — сплошной фильм ужасов. Парень рассмеялся бы сейчас, жутко, как умел, скаля острые зубы, но настроения не было.
Фигура в черном балахоне, успешно закрыв за собой со столь же жутким скрипом дверь, расправила в коридоре крылья, стряхнула с них снег, дождем пролетевший на доски, и направилась к Безумцу.
— Даст? В прошлый раз ты был посонливей, - Рипер усмехнулся, кладя руку на спинку дивана.
Пыль не шевельнулся и молчал. Лишь глаза порой упирались взглядом в рослого Смерть. Жнец, немного склонив голову набок, внимательно и ничего не понимающе посмотрел в ответ на Безумца.
Тишина. Молчание длилось уже явно больше двух минут.
Рип ещё раз фыркнул и демонстративно положил ледяную руку Безумцу на лоб. Даст даже не поежился.
— Эй, ты в порядке? Может, ты простудился? — в ответ молчание. — Что, даже не поздороваешься? — упорное игнорирование. — А «спасибо» за еду? Или за плед? — Мердер вновь смерил его тяжёлым взглядом повидавшего всякое дерьмо скелета.
— Ты странный… — заставил себя хрипло произнести он. — Ты знаешь, что я болен, и приходишь все равно. Помогаешь, хотя выгоды тебе никакой. Кто ты вообще? Откуда ты? Я никогда не встречал скелетов, кроме меня с бро, почему ты так похож на меня? Вылитая копия! Ты эксперимент Дингса? Ты мой потерянный брат? Скажи, прошу тебя, я хочу знать, кто ты, почему ты продлеваешь мои мучения, — голос осел в конце. Он ведь не говорил практически целый день. — Просто объясни, какая тебе к черту выгода с меня?
Жнец устало потёр виски, зашелестев бумажным пакетом.
— Хорошо, если тебе с этого станет легче и ты станешь лечиться, — Рипер быстро обогнул боковину и сел рядом с Безумцем, но соблюдая расстояние и приличия. Пакет он аккуратно спрятал за себя. — Даст, послушай меня внимательно. Не перебивай и… не переживай, ладно? Начнем с того, что твой мир — не единственный. Более того скажу, твоя вселенная — лишь альтернатива Оригинала. Таких миров, как твой, сотни миллиардов, если не больше. И каждый чем-то отличается. Они все имеют свой, плохой или хороший, конец, свои истории. Как и моя. Наш Пантеон Богов создан более сильными «Богами». Их прозвали Создателями, — Рипер молчал и про Инка, и про Эррора, и не назвал специально имён. Зря Жнец ведёт себя так честно.
Какова будет реакция Даста? Он ведь едва смирится с тем, что он копия, правда? А если ещё и будет знать, что множество миров с Пацифистом живут и процветают?
С другой стороны, это должно дать ему мотивацию — если он исправится, произойдет откат, а значит и он получит шанс на «хеппи-енд».
— И история моя тоже не совсем светла. Раньше были все Боги… — Жнец едва не назвал привычные имена: Андайн, Альфис и других бессмертных, что немного раздражали Смерть, но вовремя осекся. — Войны, Мудрости, Удачи, Жизни. Все, кроме Смерти. И стала Богиня Жизни помогать Создателям, как Ин… Иной Защитник всех миров, — мысленно стукнув себя по черепушке, — ни к чему грузить Мердера именами — Рипер успел выкрутиться. Теперь он рассказывал всем известную историю нараспев, как легенду. — И стало слишком много смертных, что начали они перегружать баланс. И после своей гибели по ходу Геноцидов, они слонялись призраками, не имея покоя. Посоветовались Боги и решили, что нужно во что бы то ни стало дать умершим возможность умереть и забыться, а монстрам, стёртым вместе со Вселенными, — уйти в забытие. И дали задание Гастеру — Богу Магии — создать Смерть. — Как завернуть весь этот текст в легенду дальше, Жнец не придумал, поэтому совершенно серьезно выдал: — А после старик что-то напутал, и вместо одной вышло две Смерти…
Жнец немного задумался, как бы именно продолжить историю дальше, чтобы не обидеть Шизанутого и не довести до какого-нибудь невменяемого состояния.
— И получился ты… И у тебя есть брат?
— Да, ты угадал, — без особого энтузиазма откликнулся Рипер. — Практически все альтернативы похожи, и у половины Сансов есть Папирусы. Мой младший брат был мягче характером, чем я, и терпеливее. Поэтому ему поручили работу уговаривать монстров идти в загробный мир, терпеливо с ними общаться. А мне — забирать грешников: убийц и ненормальных.
«Вроде тебя», — пронеслось в голове Смерти.
— И с ними я не должен церемониться. Хорошо, что список таких маньяков у меня мал. А вот грешников много — суицидники, насильники и прочая шваль. — Жнец оскалился. Как же он ненавидел подобное общество.
Пыль поежился и натянул рукава куртки поглубже, что незамеченным не осталось.
— Что, режешься? — безошибочно угадал Рипер. — Ты на особом счету, пока можешь не волноваться. Так вот, когда я попал в твой мир и решил тебе помочь, ты просто заинтересовал меня. Моя особенность — смертельное касание. Любое живое существо — разумное или хоть тот же цветок — рассыпается в прах от одного прикосновения ко мне. Но ты в тот день не просто коснулся, ты за руку взял, и все ничего. Решимость, или глупая ошибка кода, я не знаю. Я никогда не видел тебя в списке, мне даже не приходилось забирать тебя, хотя прошло уже 327 роутов. И мне стало интересно. Можешь обижаться, можешь нет, мне в диковинку было наблюдать за тобой. А потом я бросил себе вызов — исправить тебя и дать тебе исправленный мир. Кажется, я уже давно чувствую к Решительному Человеку-Геноциднику ненависть. Как жаль, что я не могу ни одну Чару-Фриск запереть в Забвении.
Рип перевел взгляд холодных зрачков на собеседника. Даст уставился взглядом в пол и молчал, замерев в одном положении. Сгорбившись и обняв себя руками.
Так вот он кто. Просто интересная игрушечка... Что ж, если Рипер не врет и действительно создаст перезапуск, Пыльный готов потерпеть его рядом. Безумец уж постарается исправиться, чтобы забыть все, как страшный сон.
Теплые воспоминания ненадолго захлестнули его волной дрожи и подобия мурашек.
— Слушай… Раз ты Бог… Скажи… почему я просто не могу умереть? Почему ты не видел меня раньше? Ты же должен был забирать души?! Почему?..
Жнец задумался и выдал предположение о мире, которое когда-то слышал от Эррора.
— В нашей мультивселенной существует миры циклического типа. То есть, история, прописанная в них, не имеет конца. Пацифистские миры имеют свой логический конец. То есть, монстры живут на поверхности, и все хорошо… Геноцидные имеют тоже свой конец — смерть всех. Перезапуск не предусматривается в них, как ветвь сюжета. Это прихоть только и только игрока. Но тут… видимо, сами создатели решили, что Сбросы будут включены в твой мир так, что твои жизни будут идти бесконечно долго до тех пор, пока не сорвешься. Такие похожие миры есть.
Смерть задумчиво потёр лоб. Киллертейл — Чара бы захватила контроль над Сансом рано или поздно. Дримтейл — Найтмер бы не выдержал давления жителей. Погиб бы он от своих или чужих рук, или растворился бы он в своем альтер-эго… Это было предрешено. Как предрешено и то, что психика несчастного Пыльного будет сломана.
— А так как твоя вселенная не имеет конца, и перезапуски будут идти, вызывая новое кольцо — кольцо, в котором ты всех убиваешь раз за разом, то я тебя не встречал, ведь ты не умирал по-настоящему никогда. И не можешь умереть, ибо так уж задумано Создателем. Именно поэтому можешь меня коснуться, — странно, что такая мысль не пришла в голову Смерти раньше. Он ведь не особо задумывался над тем, какого типа здешний временной цикл.
Объяснял Рипер довольно понятно и доступно, даже не нагрубил в привычной манере своего характера. Однако, слов его хватило, чтобы натолкнуться на пустые глазницы Безумца, слепо прожигающие темноту.
Жнец подавил очередной вздох. Насколько надо быть нервным и неустойчивым, чтобы после каждой его фразы уходить в себя на долгое время? Ещё и выглядеть так, будто его пытаются придушить.
Смерть потормошил Мердера за плечо — а вдруг тот вообще взял и заснул? Рипер не был бы удивлен и этому факту. А потом он вспомнил, что Даст его все равно слышит, и зашелестел бумагой.
— Держи, в прошлый раз я принес маловато. Мне, как Богу, еда не нужна, а для тебя я совсем не рассчитал, — чуть удручённо хмыкнул Жнец, вталкивая в ладони свёрток.
Безумец часто «заморгал», выбираясь из транса, после перевел тусклые зрачки на поданную вещь.
— Оу… В этот раз ты решил, что я слишком худой? — критически осмотрел подарок Даст. — Кожа да кости? — лёгкая улыбка озарила лицо.
Рипер наигранно усмехнулся.
— Да уж, приятель, выглядишь сущим скелетом.

Кажется, каламбурить было в крови у них с рождения. Несмотря на простоту шутки, Мердер смог улыбнуться ещё шире. И внезапно засмеялся в полный голос, немного запрокинув голову.
— Воу, приятель, тормози! Я же ничего такого не сказал? Или ты надо мной ржешь? — деланно обиженно Рип скрестил руки на груди.
Это возымело эффект, и Пыль захохотал пуще прежнего, отложив подарок в сторону и закрыв лицо руками.
Жнец как-то услышал в разговоре врачей, что с больными нужно вести себя максимально спокойно и естественно. Естественно, что тогда появится доверие и бояться тебя уже не будут. Кажется, у Бога это вышло.
— Твои каламбуры даже не смешные, я слишком давно их не слышал, вот меня и вынесло! — сквозь смех кое-как пробормотал Даст, смущённо отвернувшись. — Боже…
— Можно просто Рипер.
Безумец фыркнул. Настроение выросло, как на дрожжах, и поползло вверх. Но все бы было ничего, если не учитывать факта раннего пробуждения и бодрствования допоздна. Сейчас был уже без десяти час ночи.
Даст сонно потёр глазницы, стараясь скрыть это от стороннего взгляда, но вот беда — нет в мире, наверное, ничего такого, что бы Жнец не заметил. Нет, то, что он не знал и не помнил этот мир, не считается, ведь вселенных слишком много для того, чтобы Рипер их все помнил, а за работой они вообще все в одну сливались.
— Хей, приятель, ты вообще время видел? — Жнец вскинул руку, на которой красовались новокупленные часы. — Во сколько ты встал?
Даст помолчал.
— Я не знаю.
— А примерно?
— За окном «утро» было... наверное...
— В доме нет часов? — в голосе послышалось удивление вместе с искренним недопониманием.
— Есть… — глухо пробормотал Даст. — Они… в его комнате. А… я её заколотил. Я не хочу вспоминать.
По интонации и тому, с какой скорбью Мердер прошептал «его», Жнец мгновенно понял, о чьем имени должна была идти речь.
— А твоих часов разве не было?
Пыльный вдруг стыдливо опустил голову. На скулах заиграла нежно-лиловая краска.
— Разбил…
— И в чем были виноваты часы? — Смерть склонил голову набок.
— Они... Слишком громко тикали… — ещё больше застыдился скелет, смотря в пол. Он помнил тот приступ паники, и как его выбесил этот механизм, и то, с каким удовольствием он «убил» и его. Его бросило в дрожь от того, с какой явью он вспомнил пережитый страх.
Ведь именно тогда пришли Они… Они… Мерзкие Тени, отвратительные амальгамы… Даст испуганно прикусил палец и стал озираться, втянув голову в плечи.
«Зачем вспомнил, зачем вспомнил?!»
Пыль поднялся на ноги и стал медленно прохаживаться, делая вид, что все в полном порядке.
— Даст? Тебя что-то беспокоит? — правило номер «раз»: если учитывать мнение пациента, он проникнется еще большим доверием. Правило «два», вытекающее отсюда, — если пациент говорит тебе о своих страхах и видениях — выслушай, но не переубеждай, что его воображаемые друзья не существуют. Только если видения не несут угрозу жизни.
— А… Все хорошо… Просто... я захотел размяться! — Даст активно помахал руками, словно делая зарядку. Но глазами в скрытой панике осматривал все темные углы и обветшавшие карнизы.
— Не ври. — Голос Жнеца дрогнул непримиримым с ложью раздражением.
Как маленький, провинившийся ребенок, Пыльный повесил голову и медленно приблизился к своему месту.
— Не, ничего страшного. Я просто слишком пуглив, — вновь повторил Даст ту же мысль, присев обратно на потертое сидение.
— Послушай… Если всё-таки тебя что-то беспокоит, ты можешь сказать мне, — спустя несколько секунд молчания произнес Смерть.
Пыльный мотнул головой. Развернулся полубоком, скинув с ног обувь, и лег Жнецу на колени.
— Что ты делаешь? — немного строго и, пребывая в глубокой растерянности от действий Безумца, спросил его Бог.
— Сплю, — язвительно пробурчал парень, закрыл глазницы, отвернувшись лицом в сторону, противоположную стене.
Смерть закатил глаза и положил свою руку Мердеру на черепушку.
— Ну спи, спи, — прошептал Жнец, легонько и наиболее незаметно поглаживая его сквозь шершавый капюшон.

Впрочем, эта фраза уже была не нужна — Безумец быстро засыпал, совершенно не замечая окружающий мир. Словно в небытие проваливался.
Это давало Риперу время подумать немножко. Повитать в своих мыслях.
Во-первых, не все в его жизни было так спокойно, как могло показаться остальным. Его действительно ненавидели. Конечно, иначе быть не могло, Смерть — имя нарицательное. И как бы тихо работу он свою не выполнял, у каких бы чудовищ не отнял жизни — обычай «о мертвых хорошо или ничего» оправдывал всех грешников. На мнение людей эгоистичному Богу было по большей части плевать, но все незаслуженные оскорбления задевали не такого уж чёрствого и холодного Жнеца.
Кто вообще думал, что Бог не умеет ощущать горечь от оскорблений и проклятий? Да, ему не позволено проявлять сильных эмоций: любви, привязанности, радости — тем более к своим жертвам, но эмоции эти существовали.
И душа у Рипера есть — он не Инк, и не безчувственный Киллер.
Даст, наоборот, не стремился его оскорбить. В какой-то мере, Безумец сам ждал смерти. А во-вторых, Жнец никак не мог привыкнуть, что именно до этого смертного он может докоснуться, ощутить твердость кости, мягкость ткани, а не шершавые гранулы праха.
Это заставляло его возвращаться, думать о приходе сюда вновь и вновь. Он полностью привязал себя к этому монстру и заброшенной вселенной. Полностью, хоть и временно.
Холодная ладонь Рипера прошелестела тканью по плечу спящего, медленно прошлась по острым скулам. Наслаждаясь этим процессом, он решил, что стоит выяснить, каким образом люди и монстры соприкасаются, выказывают свою поддержку. Ну, может за руки там держаться, по плечу хлопнуть — эти жесты Смерть знал. А какие-нибудь ещё?