"Каждый может стать лучше. Нужны лишь вера, старания и немного усилий"

***
Пейринг: Кросс/ЛдТейл!Чара
Направленность: Гет
Рейтинг: PG-13
Метки: hurt/comfort, быстрое развитие отношений, ООС, неканонные персонажи (ОЖП, ОЖМ)

Примечание: за вопросами и подробным объяснением - группа ВК
(  https://vk.com/club200747073 ).
Данная вселенная не принадлежит мне, ссылка на автора в посте.
В данной Ау не существует понятия УР, есть понятие магического резерва.

***

Ту часть, что от этого мира вообще осталась, с большим трудом можно было назвать чем-то полезным. Кусок барьера, часть горы, замок и пара совсем заброшенных разбитых локаций, полных праха и слез. Кросс даже действительно стал сожалеть, что потратил силы и магию для перемещения, ведь это не шло ни в какие рамки. Его мир, сотканный из кодов, должен был быть самым лучшим, самым новым, самым отличным... Самым. Самым. Мир, который бы воссиял на обломках, на руинах, чтобы загладить зияющую дыру в груди и на ткани Мультиверса.

Первым намерением было просто уйти из этой убогой на что-либо полезное альтернативы, чтобы не позориться. Но злость сыграла своё дело. Если местные не могут дать ему то немногое, что монстр просит, он отберет их силы взамен, чтобы иметь ману, продолжить бродить среди других счастливых домов и сдерживаться, дабы не разрушить их без остатка, выискивая нужные детальки для крупного паззла под названием его жизнь.

Монстров здесь было немного, а среди них лишь один сильный противник — Человек. Но вряд ли Чара может иметь что-то против Мечника. Может ножиком кинет, но на этом её защита в принципе может и заканчиваться, куда уж меньше потенциала Креста. Тем более, он уже имел дело с некоторыми Чарами, даже одного вполне успешно одолел. Хотя идея делить с ним душу была вполне глупая, огромный промах.

Ступив на шуршащую гравием тропинку, ведущую к столичному замку, монстр запахнул куртку, стягивая шарф и ленты плотнее. Был уже прецедент, когда его просто схватили за вылезшую невовремя ленту, досрочно и позорно завершая битву. Как же глупо он тогда выглядел! Передернувшись от воспоминаний, скелет толкнул дверь носком ботинка, выхватывая из воздуха плотный, сотканный из решительности то ли нож, то ли меч, кто бы понял. Основной задачей было разобраться с местным человеком и может выжать все силы из Андайн, если повезет. Остальные выглядят наиболее слабо и безобидно, не представляя особой опасности и ценности.

Тихие шаги отражались в коридоре едва заметным эхом постукивания. Кросс крался медленно вперед, стараясь не смотреть на портреты в золоченных рамах на стене. Лица на них буквально находили неприятный отклик в душе, заставляя содрогаться от гнетущих воспоминаний, но Кросс твердо заставил себя смотреть только на широкий, темно-алого цвета коридор, освещенный дрожащими отблесками золотисто-огненных языков пламени в настенных факелах. Строго и надменно, как и в любом замке Дримурров и полагается. Вой ветра из темного угла напоминает путнику, что здесь его никто не ждет, никто ему не рад. Кросс спешит дойти до ближайшей двери той комнаты, из которой горел свет, явно заметный с темнота двора.

Дверь раскрывается, не издав и скрипа, монстр плавно входит, держа мерцающий нож так, чтобы удобно было занести его над головой жертвы. Чара расслабленно сидит напротив него, за столом, перебирая выбившиеся пряди темно-пепельных волос, собранных в слабый хвост. Она точно не слышит крадущегося за спиной Кросса, полусонно перелистывая страницы старой, потрепанной книжонки.

Скелет коротко бросает взгляд на обстановку комнаты. Шкаф, кровать, стол, тумба, даже лишних украшений нет, только книги, немного письменных принадлежностей и удивительная чистота. Сколько Крест себя помнил, ему ни разу не удавалось добиться идеального порядка в своей комнатке, пусть большую часть своей жизни он и был образцовым королевским стражем.

Кросс оттягивает руку в сторону, как это возможно, и замахивается. Лезвие шуршит помехами кода, разрезаемым воздухом, намереваясь тут же отсечь голову беззащитному Человеку. Это излюбленное дело в убийстве всяких Чар и Фрисков — неожиданно нападать, убивая их снова и снова, пока они бесполезно пытаются возрождаться, хотя бы прийти в себя и увидеть противника, бить, бить и бить, пока они не теряют полностью все желание возвращаться, и уже тогда, упиваясь победой, забирать их силы для очередных порталов, очередных краж.

Чара на удивление тихим и теплым голосом вдруг произносит:

— Хватит красться, Санс, я знаю, что ты сзади, эта шутка уже не смешная.

Кросс замирает от удивления. Ровно на долю секунды. И этого времени хватает, чтобы Чара осознала, что привычной шутки каламбурщика за спиной нет, что никто не спешит рассмеяться из-за проваленной шалости, осознала и обернулась. К своему сожалению, Крест теряет драгоценное время, свист брошенного в сторону острого лезвия проходит впустую. Девушка резко пригибается, уходя от смертоносного удара, отталкивает стул в сторону, ловко падая на пол. Монстр злобно шипит своей ошибке, недопустимой такому, как он. Как же, черт возьми, он посмел потерять хватку?!

— Кто ты такой? — Чара скалится в ответ, вскакивая и прижимаясь к столу спиной. Девушка выглядит изумленной. Скелет незнаком ей, и пусть от Альфис часто можно было услышать теории про параллельные миры, вряд ли Чаре выдалась такая огромная честь — встретить путешественника. Особенно такого злобного, агрессивного...

Сероволосая ёжится, она практически не сталкивалась с истинными противниками, не считая Фриска и того обезумевшего цветка, так что ледяной взгляд разноцветных глаз хватает её прямо за душу. Кросс молчит, стискивая рукоятку меча в кулаке. Молчит, раздумывая, что делать дальше. Чары опасны лишь своим умением перерождаться, и короткая слежка за этой показала — хуже уже не будет. Только если она не позовет своих друзей.

Друзей. Какое отвратное слово. Скелет кривится, чего не видно за плотным шарфом, натянутым по самые глазницы. Если бы не друзья, не эти чувства, не привязанность, он бы здесь не стоял, рискуя попасться на атаки Андайн, стоит всем остальным жителям ЛД-тейла услышать драку.

Впрочем, Кроссу нужно двигаться дальше. Кроссу нужны силы на порталы, а значит все предрешено заранее. Скелет делает короткий шажочек, решительно наискось срубая воздух. Удар с скрежетом проскальзывает по клинку, возникшему в руке девушки. Значит, решили драться по-плохому...

Чара не теряет времени, как только монстр готовится к следующей атаке, она быстро заскакивает на стол, сметая на пол все книги и чертежи Первого Ученого. Пара томов, сброшенная босой ногой, летит прямо в лицо агрессивного скелета. В подступающей панике сероволосая осматривает подручные предметы, перескакивая на подоконник. Столешницу с громким хрустом пробивают кости. Чара хватается за ручку, чтобы открыть окно и с ужасом понимает — открывашка осталась в её ладони бесполезным грузом. В немом отчаянии названная принцесса швыряет бесполезный предмет в напавшего и, помня о способности скелетов с ловкостью уворачиваться, пару раз бьет острием своего кинжала в стекло, надеясь добиться хотя бы маленькой трещины. Паника захлестывает, сжимая горло невидимой рукой.

Шипящие помехами кости рассекают воздух с намерением впиться в худую руку, но в глупой самоуверенности Крест промахивается, оставляя лишь широкую сетку тещин на стекле.

Девушка со всей силы, что есть в хрупком на вид теле, высаживает стекло, вместе с осколками отправляясь на землю. Вслед пролетают несколько ножей, оставляя сквозь два слоя плотной ткани рваные дыры и царапины на спине, и тут Чара понимает свою ошибку. В комнате ей тоже было душно, но преимущество было хотя бы в маневренности. Нужно было обмануть монстра, сбежать в коридор, а дальше — затеряться в сети бесконечного лабиринта. Сейчас же выхода нет. Этот скелет имеет полное преимущество — бластеры, кости, ножи, телепортация.

— Черт! — Чара выругивается, к удачи мягко мягко приземляясь на каменную кладку дорожки. Колено, правда, тут же начинает саднить, на ладонях появляется пара крупных царапин от осколков стекла, но медлить нельзя. Девушка поднимается и, хромая, бежит прочь, в сторону полисадника «отца», вдоль дворцовых стен. Она знает, что скелет приземлился сзади, слышит нарастающий свист атаки. Душа требует рваться в бой, броситься на обидчика, вонзив в него пару кинжалов, но Чара останавливает себя.Даже Андайн говорила — для полноценной драки Чара ещё слишком слаба, слишком неразумны и сыры её тактика и действия.Потому, к стыду для себя, алоглазая, срывая голос, в отчаянии кричит:

— Кто-нибудь! Помогите!

«Вот же тварь!» — Кросс пытается догнать беглянку, но Чара, конечно же, намного лучше знает тот способ, по которому ныне покойный король располагал в саду растения. И, конечно же, куда лучше лавирует сквозь кусты роз и всяких шиповников, нежели Кросс, застревающий в земле и корнях из-за тяжелой обуви.

Бесшумное убийство провалилось, преследование бесполезно. Да и тяжелая волна крепкой боевой магии, жаждущей убийства нарушителя с огромным грехом Уровня за спиной, заставляет Креста остановиться и обернуться. Местный Санс прожигает его взглядом, как же не удивительно. Странно, что этот Комик заодно с Чарой, они вроде как везде в ссорах.

Крест хмурится, но сделать уже ничего не может. Скоро прибудет и Андайн, тягаться с местными нет силы, здесь выбор небольшой: либо Кросс принимает бой и вряд ли сможет уйти, подвернись в этом нужда, либо, экономя магию, принимает поражение и трусливо сбегает.

Большой нужды в коде этого мира не было, потому Мечник принимает второй вариант. Напиться магии он может успеть и от какого-нибудь Монстренка, лишь бы ноги целым унести...

***

Вряд ли с того странного дня изменилось слишком многое. Времени прошло достаточно много, но... Нет, Чара не чувствовала себя в опасности или не не могла спать без ночника, царапины на ладонях, коленях и спине давно уже зажили, как и неприятные воспоминания. Девушка не просила заботы или чрезмерной охраны, лишь повышенных тренировок у Андайн. И в то же время, она встречала странную тень везде.

Сначала казалось, что ей чудилось, будто вдали на неё смотрит мрачная, холодная фигура, белая и непоколебимая, как айсберг или горная вершина. Монстр следил. Может за ней, может просто за миром, в неразличимой густой пелене дали или так близко, что Чара могла различить его фигуру и тонкие детали одежды. Порой он стоял и что-то творил, а порой — лишь просто держал в руках ярко-алого цвета нож, рассматривая мерцающую глюками поверхность.

Сперва Чара каждый раз спешила уйти, позвать Андайн или Санса, кого-то из близких, лишь бы не оставаться один на один с прожигающим насквозь своим взглядом существом. А после смирилась. Порой тоже садилась и смотрела вслед, словно надеясь прочитать его мысли. О чем он так долго думает, глядя в пустынные, мрачные пейзажи? О чем вспоминает, без устали рассматривая полупустой замок Дримурров?

Загадка казалась неразрешимой. Вряд ли полубезумный, странный монстр даст ответ. А Чара никогда в жизни не догадается. Как не сможет и дать ответа на вопрос о том, зачем он напал на неё тогда?

Однако же, однажды он пришел поближе. Между ними была разница в какой-то широкий проток Вотерфолла, перешагни короткими путями он реку — и до Чары будет рукой подать. Только вот скелет совсем не спешил нападать. Склонил лишь голову, как будто думал, долго ли Чара еще будет стоять и играть в гляделки, и растворился в небытии, распавшись на мелкие осколки красных глюков.

Алоокая даже успела попытаться угадать его имя. Бесшумный ниндзя? Шпион? Мастер дзюцу странностей? С чего бы вдруг этому странному существу вообще тревожить покой её тихого мира?

Впрочем, жизнь и не спешила подкидывать ей ответы, только путала загадками, ответы на которые Чара не могла получить даже из книг Гастера.

Достаточно большое время спустя, Судьба все же решилась ниспослать терзаемой внутренними переживаниями девушке ответы на все вопросы. Стоило Дримурр выйти на свежий воздух прохладиться, уткнувшись в книгу, как проблема её нестабильного морального состояния тут же появилась перед носом. Ладно бы появился по-человечески, но нет — бесшумно подкрался и опустился на землю, съеживаясь в не особо удобной позе. Потому, когда Чара подняла голову, она достаточно сильно испугалась, заметив пронзительный взгляд гетерохромных глаз прямо перед собой.

Монстр молчал, не двигаясь. Даже не моргал, уставившись на испуганную таким поведением Чару.

— Привет? — робко произнесла алоглазая. В голове предательски пронеслись планы, как именно сбегать прочь, если незнакомец вдруг подумает атаковать.

— Я причинил много вреда, — в ответ отозвался он, все так же не стянув шарфа со своего лица.

— Ну может быть? — девушка неловко захлопнула книгу, решаясь отодвинуться немного назад. Кто знает, насколько он психованный, раз поднимает такие странные темы, не лучшие для разговора?

— Это все не исправить. Я надеялся возместить все убытки, которые только случились по моей вине, — продолжал свой несвязный монолог скелет, вцепившись колючим, болезненным взглядом в девушку, скользя поверх и сквозь неё.

— А... мне зачем это знать? Ну если хочешь, то я послушаю, конечно...

— Я пришел извиниться, — сухо произнес монстр. Чара не смогла выдержать давящего взгляда и поспешила опустить глаза.

— Странное какое-то решение. За попытку убийства вообще-то просто так не прощают, — пробормотала девушка, рассматривая травинки, пробившиеся из-под земли.

— Я лишь хотел восстановить свой мир. Взять по частице кода каждой вселенной и сделать идеальный дом вместо того, что... разрушился. Мне нужны были силы для таких межпространственных скачков, потому понадеялся забрать твою решимость. Увы, у меня вышло ровно ничего. Несколько лет поисков, ещё несколько — безумные попытки сшить их вместе, и ничего не помогло. Раньше я жил хоть какой-то надеждой, теперь у меня не осталось ничего. Ни дома, ни друзей. Даже эмоции мне трудно проявлять, — Чара заставила себя поднять голову и встретиться с пронзительным взглядом, ей показалось, что ее странный собеседник вот-вот заплачет от безысходности. Но скелет напротив даже не вздрогнул.

— Простите за беспокойство, Ваше высочество, — он поднялся, плавно и быстро, бесшумно удаляясь. На секунду, правда, запнулся, остановился и произнес: — Ах, да... Я Кросс, чтобы знать. Кого проклинать.

***

С той поры, странную тень Чара больше в своём мире не наблюдала. Никто не наблюдал из тумана или из-за дерева тусклым взглядом, никто не преследовал. Пусть все выдохнули спокойно, что больше подобного инцидента нападения не произойдет, девушка прокручивала в голове последние слова Кросса. Пусть на его лице ни одной эмоции не было различимо, а голос был пуст, в глазах плескалась такая тяжесть, что трудно было не заметить. Пусть они не были хорошо знакомы, пусть и встречи не назвать лучшими, сероволосой было его просто жаль. Ведь, если подумать, будь девушка в отчаянии, она бы тоже решилась ради семьи на многое. Она была способна защитить друзей, но все равно потеряла семью, и это осознание гложет изнутри. Порой хочется встретиться с отцом и матерью вновь, с живыми, настоящими. И родными, и приемными. И вряд ли тот монстр заслуживает ненависти больше, чем тонкий огонек неприязни, ещё живой в душе.

Своими мыслями Чара не спешила делиться. Она даже не рассказала друзьям, что столкнулась лицом к лицу с опасностью. Оставила их разговор в секрете. Иначе бы Чару больше никуда не пустили одну. Учитывая её контакты с иномирцем, её с вероятностью в сто процентов заперли бы в Лаборатории безвылазно. Однако, приключения многострадальной принцессы на этом не спешили заканчиваться.

Девушка вздрогнула, когда заметила лежащую на грязной болотной земле Водопадья знакомую фигуру. Возможно, ей повезло, что рядом была Андайн, если рассматривать вторжение пришельца со стороны ловушки. Но пришлось утихомирить грозный порыв подруги уничтожить скелета лишь с той гуманистической точки зрения, что он лежал неподвижно и, кажется, бессознательно. Лежачего вроде как не бьют, особенно беспомощного.

Чара медленно подкралась ближе. Шанса того, что это не ловушка специально для неё не было наверняка, но Ундина, грозно замершая неподалеку с алебардой в руке, внушала чувство безопасности.

Приблизившись к скелету, Чара протянула дрожащую руку и потревожила покой монстра, дернув того за плечо. Ничего не произошло, даже после долгой, томительной пары секунд ожидания. Чаре чудилось, что за это время скелет обязательно подскочит и, либо пугая, как Санс, странными необъяснимыми шутками, нагло захихикает, либо вонзит в неё нож. В голове пронеслись самые худшие предположения, живот даже скрутило от фантомной боли. Однако же, Кросс даже не шелохнулся.

— Мне кажется, он в беде, — пробормотала девушка мрачно и достаточно громко, чтобы Андайн услышала её.

— Я так тоже думаю, — отозвалась воительница, искоса поглядывая на скелета. Но все же подошла ближе к своей спутнице. — Покончим уже с ним раз и навсегда.

— Нет! — Чара вскрикивает, но тут же спешит объясниться. — Я... не думаю, что он заслуживает такого обращения. Он много чего натворил...

— Напал на тебя, и этого хватит, — цедит сквозь зубы Андайн.

— Да, но... Как бы ты поступила, если бы все, что тебе хоть каплю дорого, оказалось бы в опасности? Мы много творили необдуманного, мы много творили безрассудного в запале, когда на кону были жизни нашей семьи, друзей, верно? Что бы сделала ты ради спасения меня? Альфис?

— Ты защищаешь его так, будто знакома с этим отвратительным скелетом лично, — однако же, слова Чары попали прямо в сердце, заставляя глубоко задуматься.

— Может и знакома. Порой одного взгляда или разговора может хватить, — коротко ответила алоглазая. — Мы должны ему помочь, а я обещаю, что он точно никому не причинит вреда.

Андайн молчит. Не спешит помогать Принцессе, однако же и не спешит мешать, застряв в тяжелом раздумье. С одной стороны, Чара звучит максимально убедительно и твердо, как будто полностью рассчитала свои действия. С другой, девушка всегда была легкомысленна и самонадеянна в поступках в силу возраста, и в следующих жертвах виновата будет только Андайн. Не уберегла, не спасла от глупого решения.

— Пожалуйста. Поверь мне, — Чара смотрит на неё умоляюще. — Хотя бы раз, хотя бы разочек, как той, что уберегла нас от гибели. Доверься.

Королева вздыхает. На её плечах ответственность, которой нельзя так просто швыряться, но Чара...

— Я верю, верю, — преодолевая брезгливость, Воительница все же подходит к бессознательному монстру и помогает перевернуть его в нормальное положение. Вместе с подтеками смолисто-черной, неизвестной жижи белоснежная одежда пропитана липкой грязью, бледно-лиловой магией, натекшей из сквозной раны в груди, шершавым прахом, укутавшим незнакомца невидимым глазу коконом.

Андайн щурится.

— Посмотри, Чара, его не спасти, идем отсюда, — бормочет она, стараясь изо всех сил оттянуть девчонку подальше, но сероволосая как будто специально липнет к скелету, затрудняя задачу, заставляя новую Королеву решать непосильные задачи.

— Мы не бросим.

— Он убийца, прекрати! Ты вообще чувствуешь силу его магии? У скольки монстров этот... грешник забрал жизни и силы. Ты видишь, сколько праха насыпалось с него? Злодеев никогда нельзя исправить!

— В прах могли рассыпаться кости, я читала, а насчет его вины... Знаешь ли, я и Санс, мы убили Фриска, на наших плечах вина в смерти, и что же, мы тоже неисправимы?

— Это другое, вы убивали ради защиты, — горячо вступила в спор Андайн.

— А если и он — тоже? — в глазах Чары плеснула такая холодная решительность, что Королева поспешила отступить.

Бормоча под нос что-то вроде: «Скажите мне, когда я, черт возьми, повелась на эту девчонку. Я сотру этот день из своей жизни», Андайн пришлось взять покалеченного на руки, проклиная все на свете.

— Да чтобы у меня протезы перестали держаться, — Чара пропустила выпад мимо ушей.

— А теперь быстрее, идем в Лабораторию, Альфис должна помочь! — гордая победой над упрямой Воительницей, алоглазая поспешила впереди.

Хуже всего просыпаться в незнакомом месте, с незнакомой обстановкой. Но куда страшнее очнуться живым, когда четко знаешь, что собрался умирать.

Кросс с трудом смог привыкнуть к яркому свету и слепящим белым стенам, свойственным любой Лаборатории Альфис. Как он оказался здесь? Последнее, что помнит — жестокая, кровопролитная битва, вмешательство Кошмара и четкое ощущение боли в разбитой душе. Душе?

Монстр зашевелился, стискивая зубы от сильной боли, скинул одеяло, чтобы через силу вынуть из себя располовиненную, разорванную душонку, лишеную даже намека на былую решимость. Половина истерзанной сущности монстра. И больше ничего.

Крест вскочил на ноги. Каждое движение отзывалось нестрепимым жжением в грудине, но паника была сильнее самообладания монстра. Он пришел сюда спокойно умереть, погибнуть в безызвестном мирке, чтобы некому было оплакивать его прах или пытаться соорудить могилу, но он жив! Жив, спасен и обессилен. Вся его магия, в большом числе боевая, приемы, что были завязаны на человеческой Решимости, отобранной у Чары — это все потеряно. И, кажется, навсегда. Он не может быть так опозорен, это выше его сил, зачем, зачем они это сделали?!

Кросс был настолько уверен в своей гибели, что продолжал беспрестанно метаться, как загнанный в угол зверь, упрямо игнорируя боль. Он был уверен, что выбраться бесшумно не выйдет, но оставаться в живых...

Дверь в палату бесшумно распахнулась, на пороге появилась сероволосая невысокая девчонка. И взгляды человека и монстра снова встретились.

Чару как будто током ударило, шарахнуло, что аж не жаль. В чужих глазах отчаяния не уменьшалось, в них не было ничего хорошего, лишь острая боль и затравленность, так непохожая на маску холода на лице.

— Кросс? — она быстро вспомнила его имя, держась на расстоянии от скелета.

— Зачем вы это сделали? — потерянно отозвался он, стискивая свои плечи.

— Было бы глупо бросить тебя умирать, правда? — неуверенно ответила алоглазая. Теперь от явной пустоты в мыслях монстра девушка засомневалась в правильности намерения спасать его.

— Это был бы лучший вариант, — сухо и обыденно произнес Крест, будто речь шла не о его жизни, а о ближайшем ужине. — Смысла в моем существовании нет.

— Нет, если бы ты погиб, то... то...

— Что? Думаешь, это исправит что-то? — он потерянно опускается на койку, продолжая глядеть на донельзя смущенную таким отношением Чару. — Я пытался вернуть свой мир столько лет, после сдался. В моей жизни нет смысла, ведь я уже давно вымолил прощения у всех, кого нечаянно или специально задел. Сейчас же я буквально бесполезен. Найди мне смысл, и я тебя выслушаю, — он говорил так тихо и спокойно, сражая уверенностью, что и правда напомнил самурая, готового сделать дзюнси.

— Я... не думала с такой стороны, — Принцесса затворила за собой дверь, нервно накручивая прядь волос на палец. — Знаешь, увидев тебя в беде, я просто хотела помочь в первую очередь. Я не думала, что ты готов на смерть только потому что... — Чара запнулась. Кросс слушал её, но лицо скелета изображало снисходительность. Будто он ребенку втолковывал глупость его поступка. — Смерть — это не выход! — твердо заявила девушка, закидывая прядку за спину.

— Смерть — лишь то, что случится со всеми нами. Будь необходимость, я бы избегал её так долго, как мог.

— Не говори так по-философски, ты ведь не хочешь этого, правда? — Чара робко приблизилась к монстру. Кросс молчал, видимо, ждал, когда ему нормально объяснят смысл жизни. — Послушай. Ну есть же какие-то плюсы в ситуации?

— Моя семья мертва, моя дом стал белой пустотой, решимость, удерживавшаяся в душе исчезла. Я бессилен, беспомощен, слаб, как ребенок, и нахожусь в мире, где оставшиеся монстры все еще боятся меня, ведь я атаковал Человека. Есть они?

— Может, я подружу тебя с ними? И тебе не будет так одино... ко? — вот теперь вся уверенность Чары окончательно рухнула. Она правда хотела помочь. Сделать, как лучше, но, кажется, это было никому не нужно.

Крест лишь качнул головой. Вряд ли его с радушием примут в семью. Если вообще... примут.

— Хорошо, я позову Альфис сейчас, мы что-нибудь придумаем, — торопливо произнесла алоглазая. — Пожалуйста, не вреди себе, ладно?

— Если бы я имел дух, чтобы убить себя, я бы тут не сидел, — кратко пояснил скелет.

Ободренная заверением, Чара тут же выскочила за дверь и побежала на поиски Ученой. Кросс откинулся на подушку, заложив руки за голову. Действительно, он совсем не имел смелости, чтобы покончить со своей тоскливой жизнью. Пусть он относился к смерти философски и не пугался своей гибели, занести нож над своей душой или всадить в неё кость казалось Кресту чем-то диким.

Но сейчас исходов у него не много. Либо его принимают эти монстры, что совсем не радует (кто уж знает, что они решат сделать с ослабшим врагом в качестве мести), либо они найдут способ выкинуть Кросса в белую пустоту, прочь из их мира. От второго варианта Монохромный и вовсе содрогнулся. Сойти с ума в тишине Анти-пустоты — самый ужасный исход, что только можно себе представить. Но сейчас выбор стоит только за местными монстрами. Даже если они решатся вынести в качестве приговора самый худший вариант, что только можно себе представить, они никогда не увидят Кросса умоляющим о пощаде. Не для того он королевский страж.

Но что-то Чара задерживалась с поисками. Крест вполне успел себе придремать и видеть прекрасное черное ничего в качестве интересного фильма, когда наконец понял, что это не в закоулках его памяти, а в палате раздаются голоса, как минимум, троих.

— Он вряд ли восстановится, это чистая правда... — послышался знакомый голосок Альфис. Тут же нахлынули теплые и болезненно жгучие воспоминания о родном мире, от которых Крест не мог избавиться, и вряд ли уже когда-нибудь сможет. — Чисто теоретически, он вообще может забыть о какой-либо магии, кроме пассивной.

— Замечательно, хотя мне, в принципе, не понятно, зачем вы с Андайн его сюда притащили. Лишний монстр на ограниченной земле, за которым тем более нужен глаз да глаз, — следующим буркнул глухой, невысокий голос, явно принадлежащий скептически настроенному скелету. И, честно говоря, Кросс был полностью с ним согласен.

— Санс, ты не можешь так говорить, ну правда! Почему вы все считаете всех вокруг ужасными, даже не дав второго шанса? — Чара горько махнула руками. Что им докажешь, этим скептически настроенным «взрослым»? Разве объяснишь, что она сердцем хороших людей и монстров чует, буквально изнутри понимает?

— Потому что так и есть, — отзывается неприязненно Санс. У него есть дикое желание вышвырнуть этого больного на тело и голову куда подальше, лишь бы не наблюдать здесь. Имеет же наглость — напасть на Чару, пусть и давным-давно, а теперь лежать здесь, как будто ничего не случилось!

Кросс чувствовал это, но не предпринимал даже попыток открыть глаза. Пусть уже быстрее решат, что делать с ним, и все мучения концом.

— Ну все, хватит вам ссориться, проблема поважнее есть, — обрывает их двоих Ученая, судя по шагам и появившейся тени, подходя к койке. — Эй, ты себя нормально чувствуешь? — трогает она Кросса за плечо, все-таки заставляя монстра приоткрыть глаза.

— Абсолютно, — бесчувственно выдает скелет, игнорируя жуткую боль. В его движениях, на лице — ни единого намека на то, что ему плохо или даже мучительно двигаться, хотя прикосновение к раскрошенным ребрам, перетянутым бинтами, заставляет рефлекторно, судорожно дернуться и схватить Альфис за руку.

— Больно? — обеспокоенно спрашивает Чара, оказываясь рядом.

— Нет, — твердо врет Кросс, стирая выступившую на лбу испарину.

— Ты спрашиваешь ещё? Конечно, тут анальгетики если не помогают, да и душа повреждена, — экспертно заверяет Санс, уверенно глядя на носки своих ботинок. — Короче, разбирайтесь с его состоянием, я переговорю с Андайн, что делать с ним. Не в Ядро же скидывать, — удаляясь, бросает скелет. Видимо, вид полумертвого врага поколебал уверенность Комика в его зловредности.

Альфис только вздыхает, поправляя кругленькие очечки:

— Самомнительный он какой-то стал. Успокоительных прописать, что ли?

Чара тихо засмеялась, прикрывая рот рукой.

— Ладно, думаю, тоже оставлю вас. Поправляйся, — сочувственно погладив Кросса по коленке, девушка поспешила покинуть комнату.

***

Честно говоря, нахождение в Лаборатории было самым, что ни на есть, скучным занятием. Скучнее могли быть только улиточные гонки на ферме Напстаблука. Кросс не жаловался, нет, он особо и не умел, но заточение в четырех стенах вряд ли хорошо сказалось бы на потрепанном здоровье.

Рассмотрев все стены, каждую трещинку и новый слой штукатурки на них, любые подтеки соли и воды на потолке, скелет тоскливо смотрел в окно, где бликами отражались переливы лавы.

Мечнику было просто тоскливо и одиноко. Раньше его грусть скрашивали шебутные дети, семья, после это заменила крепкая надежда возродить мир из пепла, но теперь...

Поерзав на койке, скелет накрылся с головой в безуспешной попытке скрасить скуку стараниями заснуть и затянул под нос какую-то тихую песенку, выдуманную Чарой, но мелодия в исполнении монстра больше походила на скулеж.

Он и не сразу заметил, что кто-то стоит рядом, не спеша перебивать тоскливый напев, а когда Кросс сорвал с себя покрывало, чтобы наконец прогнать надоедливого гостя, заметил перед собой Чару.

— Красиво поешь, — неловко хихикнула она, сжимая в руках пару книг.

В иной ситуации Крест смутился бы, попытался по-привычке накинуть на голову капюшон, чтобы уползти почти полностью в мех, вот только теперь вышло лишь бросить пустой взгляд на сероволосую.

— Я... совсем не вовремя? Просто хотела скрасить твои будни, — Принцесса указала на книги, что держала в руках.

— Скрашивать тут нечего, — мрачно произнес Монохромный. Он вообще выглядел хуже грозовой тучи последние дни, когда Чару вообще к нему пустили. — Альфис сказала, что моя рана вряд ли восстановится. Я теперь калека,— скелет снова откинулся на подушку.

— Это потому что твоя Решимость пропала? — Кросс вяло кивнул. — А её можно как-то восстановить? Ну мне сложно рассуждать о таком, как бы, моя магия лишь частично связана с Решительностью, но... Я могу попробовать подбодрить тебя.

— Смысла в этом ноль и дырка от бублика. И пользы никакой.

— А ты не думал, что... Можешь не приносить пользу, а жить для себя? — Чара присела на край кушетки, откладывая несколько томиков на тумбочку.

— Мне тяжело представить, что я могу веселиться или радоваться жизни, когда по моей вине в прах обратился мой дом, — Чара не смогла снова вынести отчаяния и спешно отвернулась.

— А почему мы не можем быть твоей семьёй? Новой, да, совсем другой, но родной!

— Потому что вы другие. Совсем другие.

— Знаешь... Знаешь, Кросс. Дело все не в том, другие мы или нет. Дело все в твоем восприятии, — решительно заявила Чара. — Когда я попала сюда, в это Подземелье, я тоже горевала по семье. Часто скучала по маме, говорила, как мне её не хватает, как тяжело без неё. Но дело все в том, что я смирилась с утратой. Я приняла, что не могу вернуться, не могу быть любима в деревне. Да, пережила с трудом, мне было больно, плохо и тоскливо, но я встретила это твердо. Ториель заменила мне мать, Асгор — отца, а Азриель — брата, пусть у меня никогда не было кого-то роднее мамы. И смерть их... Моих новых родителей. О, ты просто не знаешь, как долго я не могла успокоиться, как долго это грызло меня изнутри. И, тем не менее, я здесь. Жива и даже имею наглость, о звезды, радоваться жизни и мелочам, — в алых глазах возник твердый, уверенный блеск, Чара улыбнулась уголком рта, нащупывая ладонь Кросса. — Я не виню тебя, не сужу. Каждый имеет разную степень принятия, каждый имеет разное количество сил, чтобы справиться с болью. Но знай, что я понимаю то, что пришлось пережить тебе, даже не понаслышке. И как бы мир ни повернулся против тебя, я твой друг. Плевать на все, что между нами произошло.

Кросс ничего не ответил. Просто не знал, что именно можно сказать на такой порыв. Только глубоко внутри что-то вспыхнуло вновь, как будто тлеющей свече без какой-либо надежды на спасение вдруг провели дополнительный фитиль. Какая-то проскользнула эмоция, давно утерянная в серых буднях, оставляя за собой волны сомнений и колебаний. И снова гладь души скрылась за коркой льда.

— Спасибо за книги, — бормочет Кросс и отворачивается, укутываясь в кокон. Эмоции — что-то слишком чужое для него.

Чара таскалась к нему каждый божий день, избрав своим удобным определенным временем где-то пол-одиннадцатого. Из Лаборатории Мечника выгонять не спешили, да и смысла особого не было — здесь он под присмотром, под защитой если уж что, а нашкодить практически невозможно.

Кросс и не возмущался. Апатия и полное выгорание, захлестнувшие душу, не позволяли желать чего-то, кроме прокрастинации. Единственным мельтешащим мотыльком, который еще надеялся получить от него света, была Чара. Носилась со своими книгами, историями и дружбой... Ну как дурак с писаной торбой, вот серьезно! Нет бы ей сдаться, наконец, нет бы перестать давать советы и жизненные истории — нет. И бегает, и бегает!

Крест не сразу понял, когда в его душе появилось место для злобы и раздражения. Когда именно мельтешение перед глазами заставило его почувствовать кроме бесконечной пустоты что-то новое. Не сразу понял, когда это вызвало разряд благодарности. Как Чара не может оторваться от него, в принципе не имея каких-то важных дел, проводит долгие часы вместе с «больным». И точно Кросс не мог определить, в какой момент ему стало стыдно за свою агрессию на сероволосый комок. Ведь Чара действительно желала ему лучшего, она была права — стоит только простить себя и понять, что, в каком-то роде, не все зависит только от тебя, как жить стало даже чуточку веселее.

Ведь кто знает, может, его мир был стерт не тогда, а через два года или три столетия? Может быть, его друзья все равно погибли бы, будь то несчастный случай или падение метеорита? Это словно какой-то заложенный сценарий, не зависевший только от Кросса, сложенный в результате игры нескольких действующих лиц, превративших простую жизнь в трагедию.

Но после стыда и горьких дум пришло некое облегчение. Крест спасен, пусть без решимости и боевой магии — он имеет шанс начать все с чистого листа. Может, такова его судьба? Может, все это было специально заложено его судьбой? Вдруг стоит подружиться вновь со всеми, только уже в этом тихом мире?

Буквальная инсценировка смерти надолго избавила Мечника от Найтмера, Инка, мультивселенских перепалок. Надолго, если даже не навсегда. А ребята здесь хорошие, дружные, пусть их не так много, и они скептически настроены по отношению к попавшему сюда скелету, и только Чара проявляет к нему симпатию, это не мешает завоевать доверие вновь, построить свой уютный уголок, как он и мечтал, а может и обрести новую семью.В любом случае, загадывая желание, Кросс забыл уточнить, с какими именно друзьями и семьями он хочет получить новый дом.

Тем более, если в душе начинает клубиться привязанность.

***

Однако же, медленно или быстро, время неумолимо шло. Сначала проходили недели, пролетали месяца, потом вслед за ними проплывали неспешно и годы. Постепенно, пусть через большие трудности и придирки, к Кроссу в этом месте привыкли как к хорошему другу, спокойному и тихому. Тому, на которого можно положиться в любой, даже самый трудный момент, пусть его прошлое и омрачали некоторые грехи.

Доктор Альфис все же постаралась над стабилизацией состояния своего пациента, достаточно исправила сильные повреждения, нанесшие вред душе и телу. И пусть человеческой, отягощающей решительности, ярким ключом бившей изнутри, Крест больше не чувствовал, стараниями Чары в нем загорелся огонек собственный. Слабый, тепленький, готовый погаснуть от любого дуновения разрушающего ветерка, но родной. Да и сам Кросс, хоть и похож на айсберг, на деле и был тем самым огоньком. Его душа была способна на чувства и переживания, пусть тот не мог выразить их словами или действиями. Мечник так отвык от помощи посторонних или даже самого простого сочувствия, что очень терялся, стоило показать ему добро. Обычно он просто отворачивался или уходил, когда ему в чем-то выражали поддержку, но бывали и такие моменты, когда неприступный скелет знатно смущался, «краснел» и вообще всем своим видом становился похож на нашкодившего ребенка.

Чара находила это очень и очень забавным. Особенно она любила притаскивать скелета в цветочный зал во дворце, чтобы, вместе наслаждаясь видом и ароматом цветов, отпустить все свои проблемы. На фоне гигантских колонн и огромных светлых окон, они действительно становились такими ничтожными и ничего не значащими.

— Ну... Я надеюсь, тебе наконец здесь все нравится. Я правда хочу, чтобы это место стало твоим новым домом, — Чара, плюхнувшись куда-то к каменной стенке сада, из которого давно унесли трон, дабы не напоминать девушке о трагедии, ласково перебрала цветы пальцами.

— Да, я уже как-то привык. Здесь уютно. И вы тоже неплохие. Сначала я думал, что исправиться мне, изменить ваше отношение будет нереально, однако же... Вы доказали обратное. Что я сам по себе могу существовать, мне не обязательно быть Стражем, чтобы иметь право на жизнь, — Крест присел рядом, осматривая буйство красного, желтого и зеленого.

— Знаешь, а я очень рада за тебя. Все на этом свете заслуживают счастья, и я, и ты, и все мои друзья...

— Ты так выделила меня, будто я не друг, — фыркнул Кросс, пристально вглядываясь в улыбку Чары.

— Ну я бы не сказала, что прям друг. Ты скорее друг-друг. Или не-совсем-просто-друг-а-очень-друг, — хихикнула сероволосая.

— Очень-немного-много-странный-друг? Типа-не-просто-друг, — продолжил эту цепочку шарад Кросс, глупо улыбаясь.

— Типа не просто друг, — Чара вдруг подсела к нему поближе, положив свою маленькую теплую ладошку поверх ладони монстра. — Может ты и есть что-то большее?

— Это уж навряд ли. Что я мог сделать такого, чтобы стать не-другом? — Кросс удивился, но не сдвинулся, позволяя себя коснуться, а затем и полноценно обнять.

— Просто... существовать, я думаю? Ты достаточно сильный, умный и смелый. Пусть твоя смелость порой выражалась в плохом смысле, но я считаю, ты понял свои ошибки.

Кросс достаточно смутился вновь, прячась в вороте свитера по самый кончик носа.

— М-мне кажется, это ошибка. Любить такого, как я — ну это плохо, это нехорошо, я не заслужил такого отношения, — пробубнил он, отводя глаза вновь на цветы.

— Да кто тебе это сказал?! Ты такой же монстр, как и мы все! Ну кроме меня, да. Все когда-то совершают ошибки, но главное их понять и принять, — воодушевленно начала Чара.

— Не ошибки. Кражи и убийства.

— Твои ошибки. Я, может, тоже много чего совершила в жизни, в этой или прошлой. Те миры все равно перезапустились уже, как ты сам объяснял. А ты больше такого поведения не допустишь, — девушка оторвала руки от теплой груди монстра, хватая его за скулы, приподнимая голову скелета. — Кросс... Прости себя наконец. Дай себе шанс. Малюсенький, но шанс.

— Шанс... — слепо повторяет монстр. Мечник изворачивается, притесняя Чару к стене. Девушка тихо пищит от неожиданности, пусть и не отталкивает нависшего над собой монстра. — Хорошо. Я попробую. Я благодарен тебе, ты дала мне возможность почувствовать себя живым. Мне кажется, именно потому я к тебе привязался. И тоже полюбил тебя.

— Ты забавный, — Чара ласково улыбается, обвивая его руками за шею и счастливо жмурится, когда монстр подается вперед, желая удовлетворить секундный порыв поцеловать Принцессу. Кросс честно понимает риски, касаясь теплых человеческих губ. В груди трепещет душа, готовая выброситься прочь и исчезнуть вслед за частью человеческой решительности, однако Крест лишь тихо урчит, чувствуя подступившую к горлу радость.

А еще чувствует разряд электричества, волной сотрясший землю, что означал только одно — кое-какому смелому скелету пора быстро бежать. И, желательно, прямо сейчас...