То неожиданное и странное знакомство с одиноким журналистом-трудоголиком продолжилось, как будто, так и нужно было. И самое удивительное, что встретившись всего пару месяцев назад, они чувствовали, словно знакомы сто лет: настолько легко и привычно все было. Признаться, поначалу немного смущенный своими подозрениями, Антон считал, что мужчина набивается к нему в кавалеры. А у него не было никакого желания начинать сейчас с кем-то новые отношения. Или не только «сейчас», а в принципе. Не то чтобы парень боялся снова разочароваться, но он еще совсем не забыл Ярова, и вряд ли мог ощутить романтический интерес хоть к кому-то, кроме него. И это раздражало. Разве вообще может кто-то так глубоко запасть в душу, не смотря на то, что является неисправимым моральный уродом? Оказалось, да, и Матвеев на собственной шкуре это прочувствовал. Да и «запасть в душу» не совсем точное определение. Это больше напоминало тупой ржавый гарпун, глубоко вошедший в плоть. И ведь сам Антон его в себя воткнул. А потом вместе с Мишей прокручивал и дергал.

Как парень и предполагал, Яров ни разу не позвонил. Признаться себе, что он ждал этого звонка, которому ни в коем разе не суждено было быть, Матвеев решительно отказывался. Такая потребность одновременно была унизительной и смешной, отвратительной и волнующей. Антон запрещал себе думать об этом, но, как обычно, мысли не спрашивают у хозяина, можно ли им появляться в голове.

В случае, когда нужно от чего-либо отгородиться или сбежать, люди или ищут новых отношений, впечатлений и приключений, или замыкаются в себе и уходят с головой в работу. Для Матвеева спасением и убежищем от ненужным мыслей стала не только она, но и дружба с Вадимом Колесовым. Вместе они иногда выбирались куда-нибудь, чтобы развеяться.

После Нового Года Антону предложили поучаствовать в программе обмена сотрудниками. Он и до этого числился на хорошем счету, а когда стал двадцать четыре часа в сутки торчать на работе и браться за все, на что только глаз падал, то его еще и на доску почета повесили. Кто-то даже осмелился предположить, что если он дальше так будет трудиться, то через два-три года станет начальником отдела. Оказывается, даже в разрыве отношений есть определенный плюс. С неожиданной стороны.

На участие в этой программе Матвеев согласился, пожалуй, даже слишком быстро и охотно. Вадим его решение поддержал, сказав, что парню необходимо сменить обстановку и окружение.

Таким образом, уже в конце января, Антон обживался в новой квартире в США. Здесь он должен был проработать как минимум год, а потом решить, продлять ли контракт или вернуться на родину. В американском отделе работников было меньше, чем дома, поэтому запомнить их имена не составило труда. В коллективе к нему относились очень хорошо. Особенно парень по имени Ник, который был младше него на три года. Он все время вился рядом с улыбкой и комплиментами, приглашал на ланч, обед или ужин. В общем, всячески пытался понравиться и обратить на себя внимание. Все еще не уверенный, хочет ли заводить здесь отношения, Антон все же дал коллеге «зеленый свет». Впрочем, после более близкого знакомства, выяснилось, что Ник тоже не настроен на романические отношения. Вернее, не совсем на романтические. Он предлагал быть кем-то вроде друзей по сексу. И хотя сам Матвеев был не против таких отношений, но формулировка ему не особо нравилась. Или просто он был таким человеком. Наверное, слишком много думал.

Антон не мог понять, почему временами ему было так... странно. Описать словами он это чувство точно не мог, но, если поразмыслить, получалась какая-то квинтэссенция из тревоги, вины, недостатка чего-то. А чего именно? Потом ему стало понятно, чего же не хватало. Того самого элементарного чувства, которое удерживало его с отморозком Яровым целых семь лет. Между ним и Ником этого не было. Нет, он нравился ему, вместе с ним было хорошо, даже уютно, в отличие от Миши. Они были просто друзьями, с тем лишь различием, что иногда спали вместе.

Тогда, когда он все еще «встречался» с бывшим одноклассником, которого так глупо и слепо любил, ему даже не нужен был уют, тепло и ласка. Это не значит, что ему этого не хотелось, но от Ярова таких фантастических вещей ждать и не приходилось. Однако именно потому, что Антон был влюблен в него, и больше вокруг ничего не замечал, это чувство заполняло собой все, что пустовало, заодно разъедая его изнутри.

Два года в штатах пролетели почти что, как один миг. Несколько раз Антон с Ником даже отправлялись в совместные путешествия. И в одном из таких Матвеев едва не погиб, скатившись по склону горы.

Два года прошли, и парень начал скучать по родине и друзьям. Собственно, друг в полном смысле этого слова у него там был всего один - Вадим Колесов. За все это время они ни разу не виделись вживую, только созванивались и писали письма. Антон с радостью узнал, что мужчина таки нашел кого-то, кто «согласился терпеть старого эгоцентрика». Внезапно появилась навязчивая идея уехать домой. Еще немного подумав и посомневавшись, парень начал готовиться к переводу. Уже на пути к начальству с готовыми бумагами, он вдруг спохватился, что ничего не сказал Нику. Он о нем и не думал, когда все это планировал. Матвеев быстро потерял весь былой запал и с чувством вины, придавившим его словно могильной плитой, отправился назад. Перевод решено было отложить до разговора с Ником.

К его удивлению парень воспринял новость совершенно спокойно. Видимо, Антон просто забыл, что они друг другу всего лишь удобны. Друг некоторое время помолчал, будто ожидая продолжения разговора, но, не дождавшись ничего, кроме виноватой мины, ободряюще улыбнулся:

- Я всегда знал, что ты вернешься на родину. Это очевидно, Антон. Ты не можешь остаться здесь навсегда. Рано или поздно ты бы начал скучать по своей стране. Яправ?

- Прав, - все еще не успокоившись, кивнул.

Ник еще долго втолковывал ему, что он не сделал ничего плохого, что он и так был к этому готов. В конце концов, никто из них не был влюблен. Возможно, парень сказал бы, что Матвеева потянуло не совсем на родину, сколько тоска по бывшему любовнику, которого он так и не забыл, но он не знал об этой странице его жизни. Антон решил ни ему, ни кому бы то ни было еще, говорить о прошлых отношениях. Ничего хорошего он сказать бы не смог, а говорить о плохом не было никакого желания. Это бы вызвало у людей только жалость и сочувствие, а их ему хватало и в собственной голове.

После разговора с Ником, уже с легким сердцем, Антон начал притворять свои планы в жизнь. В отделе даже немного огорчились его уходу, но останавливать, конечно, не стали. Во всяком случае, коллеги.

Матвеев сообщил о своем возвращении Вадиму, который этому несказанно обрадовался и пообещал встретить в аэропорту. В последний день своего пребывания в Америке парень бегал по магазинам в поисках сувениров и подарков. В итоге купил клетчатый шарф из настоящей (наверное) английской шерсти. Потом долго думал, что же приобрести знакомому ему только по рассказам парню Колесова. Так ничего и не придумав, он сначала позвонил Вадиму, выслушав от него возмущения на тему, зачем вообще что-то покупать, а затем Нику. Тот предложил какой-нибудь альбом, если парень увлекается искусством, как говорил его любовник. На том и порешили.

Уже в российском аэропорту Антон снова ощутил, что такое весна его родного города. Он уже и забыл как здесь влажно и мокро. Однако, успев нахмуриться и скривить нос, парень тут же понял, как по этому скучал. Пускай мокро, пускай влажно, пускай холодно и ветрено, а все равно хорошо. Потому что дома. Колесов, как и обещал, встретил его на машине, но не один. Сзади него мялся с ноги на ногу невысокий паренек. На вид ему было не больше двадцати. Заметив, как его бойфренд кому-то радостно машет, он настороженно прищурился, силясь издалека разглядеть того лучшего друга, о котором ему столько рассказывали. В глазах его промелькнула ревность и подозрительность. Он даже успел себе нафантазировать, как у него на глазах эти двое будут горячо обниматься и целоваться, пусть даже в щеки. Паренек помотал головой, отбрасывая дурацкие мысли. Вадим бы так никогда не поступил! Он, конечно, тот еще зануда и трудоголик, но уже точно не изменит ему. Он ему верит.

Тем временем друзья, и правда, обнялись и пожали друг другу руки, хлопая по плечам. Антон, как и на фотографиях, был довольно привлекателен. Парнишка даже отметил, что тот немного изменился. Как бы это сказать, похорошел, не смотря на то, что стал старше на два года. Ему показалось, что когда он смотрел на фото в доме Вадима, в глазах Матвеева он видел не то тень, не то что-то иное. Теперь же это или исчезло, или умело пряталось там, где уж точно никто не заметит.

Закончив с объятиями и прочим, Вадим повернулся к своему спутнику и представил его другу:

- Это Данил, единственный человек, который способен терпеть мой ужасный характер двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю. Моя дражайшая вторая половина.

- Антон, но ты и так знаешь, да? - с улыбкой молодой человек пожал ему руку.

- Данил, - еще раз назвался паренек. - Очень приятно.

- Взаимно.

- Ладно, что там с багажом? - спросил Колесов и осмотрел несколько сумок на каталке. - Откуда столько?! Стоп, не говори мне, что это все подарки, о которых ты распинался?..

- Нет, - рассмеялся Антон. - Это все мои вещи.

- Все? - переспросил мужчина.

- Все. Все, что было.

- Понятно. Ну, что? Поехали? Я, правда, в квартире твоей прибраться не успел, так что нанял горничную.

- О, спасибо. Хотя не стоило, но все равно спасибо, Вадик.

Все залезли в машину, предварительно запихнув часть вещей в багажник. Другую часть пришлось оставить в камере хранения, потому что класть ее было некуда. Матвеев вернулся за ними на следующий день. По пути домой Антон рассказывал о своих планах, и, в общем, поддерживал непринужденную беседу, но сидящий за рулем друг заметил, как тот словно стал немного тише и молчаливее. Почти неуловимые изменения, но Вадим всегда обращал на них внимание. Понимая, что при Даниле лучше не спрашивать, что случилось и что его тревожит, хотя и так все ясно, как день, он промолчал. Дома Матвеев скромно вручил им подарки. Колесов снова его обругал за то, что тот страдает всякой чепухой, но выглядел довольным, рассматривая темно-синий мягкий шарф. Данька зарумянился неожиданному вниманию к своей персоне, когда получил коллекционное издание альбома работ одного из его любимых художников (Антон перед покупкой проконсультировался у Вадима). Он смущенно поблагодарил мужчину и сразу погрузился в книгу. Тем временем хозяин квартиры успел разобрать некоторые вещи, попутно беседуя со своим другом. Колесов сходил в магазин, купив немного продуктов для простенького ужина на троих. После еды и еще одной продолжительной беседы обо всем, Вадим и Данил ушли, оставив Антона разбирать оставшийся багаж. Встретиться тет-а-тет с журналистом они договорились послезавтра, когда все дела будут закончены.

Вадим предложил встретиться в том самом ресторане, где они делились неприятностями в свой первый день знакомства. Когда Матвеев вошел в помещение, за более чем два года не изменившееся, мужчина сидел за одним из столиков, что-то печатая на ноутбуке и изредка поправляя очки. На самом деле зрение у него было хорошее, а очки он надевал только когда работал за компьютером.

Антон усмехнулся глядя на журналиста, не сомневаясь, что тот корпит над очередной статьей для «Эхо».

- Я так понял, вы заняты, господин Колесов, - насмешливо заметил он, присаживаясь за стол.

- Прости, еще немного, ладно? - виновато ответил ему Вадим. - Я чертов старый эгоист.

- Это я знаю, - со смехом согласился молодой человек. - Хотя не такой уж и старый.

- Рядом с Данькой чувствую себя аксакалом.

- Ничего, лет через десять вы оба будете себя так чувствовать, - Антон подмигнул мужчине и повернулся к официанту, чтобы сделать заказ.

- Хотелось бы, чтобы через десять лет я не был, скорее, бобылем.

- Ну, в первую очередь это зависит от тебя, старый эгоист.

Минут через двадцать, когда Матвеев прикончил две чашки кофе и пирожное, журналист захлопнул крышку ноутбука, воздохнул, потянулся, тоже заказал что-нибудь перекусить и перевел себя и свои уши в полное распоряжение другу. Тот поведал о своем то ли расставании, то ли нет, с Ником, заметив, что все равно как-то чувствует себя виноватым не понятно в чем конкретно.

- Вот и мне не понятно, чего ты воду мутишь, - подытожил Вадим. - Ты его любишь? Нет. Он тебя любит? Нет. Это как легкий роман без обязательств в отпуске.

- Ну, конечно.

- Любишь же ты все усложнять.

Антон фыркнул, разглядывая свое отражение на поверхности кофе, закусил губу и тихо спросил:

- Ты о нем ничего не слышал?

Колесов снова вздохнул, задержал долгий взгляд на парне и коротко ответил:

- Слышал.

Друг поднял на него глаза с немой просьбой все рассказать.

- Или точнее видел.

- Видел? - не понял Матвеев. - Что значит видел? Ты встречался с ним?

- Видел. И не я один, а как минимум восемьдесят процентов города, - глядя в сторону, недовольно продолжил журналист. - И встречался я с ним, скажем... односторонне. Он не в курсе.

- Да о чем ты вообще? Можешь уже сказать по-человечески?! - подсознательно чувствуя нечто нехорошее, потребовал молодой человек.

Мужчина в ответ только нахмурился, всем видом говоря, что тема ему неприятна. Но Антона это, разумеется, не волновало. Он сжал в руках чашку и тоже нахмурился, выжидательно уставившись на собеседника.

- Яров попал в аварию...

Матвеев побледнел как полотно. Руки начали трястись, а в глазах выступили слезы. Он приоткрыл дрожащие губы, пытаясь что-то произнести, но Вадим ничего не услышал.

- Успокойся, - твердо сказал мужчина. - Жив он. Что с ним пьяным сделается?..

- Он... был пьян? - не веря в услышанное, переспросил Антон.

Собственно, то, что Михаил пил и так общеизвестный факт, но чтобы он садился за руль в нетрезвом виде... Вполне в его духе. Вот только откуда он машину взял? Не с его доходами. Постоянной работы у него не было, но он брался за любую, за которую ему платили «живые» деньги. Наверное, поднакопил и взял подержанную. Только бы не чужую. Только бы не...

- Это было полтора месяца назад. И с тех пор он в коме, - «добил» его Вадим.

Внутри все оборвалось. Хотя кома не была однозначно смертным приговором, гарантии, что человек из нее выйдет, и выйдет нормальным, были не всегда. Тем более Яров пролежал так уже целых полтора месяца. И мало ли что там у него еще за травмы.

- Эй-эй, ты здесь еще? - друг помахал у парня перед лицом рукой и пощелкал пальцами.

- Почему ты мне сразу не сказал? - хрипло осведомился у него Антон.

- И что бы ты сделал? - строго спросил в ответ Колесов. - Прилетел сюда первым же рейсом и сидел у его койки?

- Может, и сидел бы!

- И что бы это исправило? Ты хоть сам головой подумай, что ты можешь сделать.

- Да у него же нет никого, ни родителей... ни друзей. Я больше чем уверен, что те люди даже не придут его проведать!

- Я бы тоже не пошел...

Вадим произнес это таким тоном, что парень напротив него дернулся, как от пощечины. Это и ему адресовалось. Зачем туда ходить? Все равно этот человек без сознания. Да и даже если бы он был в сознание, то зачем? Вы давно расстались. Он моральный урод, который испортил тебе треть жизни. Он в прошлом и настоящем не раз нарушал закон. От него отказались даже те, кто сам такой же отморозок. Что и не мудрено. Да это его заслуженная кара за все, что он сделал. А ты его жалеешь?

- Ты его жалеешь? - уже вслух спросил журналист.

Антон резко мотнул головой и шмыгнул носом.

- Нет.

- Тогда зачем?

- Ты и сам знаешь. Мне не обязательно его жалеть, чтобы продолжать... любить. Так ему и надо. Может, хоть это его чему-нибудь научит.

Колесов долго смотрел на друга. В голове вертелась вполне логичная мысль, что возможно этот человек уже никогда и не проснется. В лучшем или в худшем случае так и будет лежать бревном на больничной койке, а может, просто умрет. Он думал, что Антон это и сам прекрасно понимал, но слепо верил, что любимый человек все равно очнется и все с ним будет хорошо. Или хотя бы просто нормально.

- Какая больница? - спросил Матвеев, не глядя мужчине в глаза.

- Ты, правда, собираешься пойти? - проговорил тот, но уже и так знал ответ. Если он сейчас не скажет, то парень просто узнает у кого-нибудь другого, так что смысла молчать нет. - Сороковая. Палату не помню.

- Сам найду.

- Сегодня пойдешь?

- Сейчас, - Антон поднялся со стула, взял пальто и оставил на столе несколько купюр.

Он уже собирался уйти, но вдруг обернулся и, виновато склонив голову, сказал:

- Прости. Я знаю, что ты просто обо мне заботился. Но не нужно, я сам. У тебя есть о ком заботиться теперь.

Вадим в ответ грустно ему улыбнулся. Когда друг был уже в дверях, журналист вдруг резко вскочил со своего места и окликнул его, на ходу запихивая в сумку ноутбук и бросая на стол деньги, даже не считая.

- Я с тобой.

Матвеев удивленно застыл.

- Зачем?

- Подвезу.

- Я могу на...

- Антон, я, может быть, и был не прав, когда не сказал тебе ничего, но все равно считаю, что так было лучше. Я...

- Я знаю, я не на тебя разозлился, а на себя. Я как был слепым идиотом, так им и остался. И эти два года меня ничуть не изменили.

Мужчины уселись в машину. Колесов повернул ключ зажигания, и авто заскользило по улицам города. Всю дорогу до больницы они не проронили ни слова. Водитель только бросал на друга тревожные взгляды, а тот отвернулся и задумчиво смотрел в окно. Как только добрались до пункта назначения, Антон выскочил из салона и быстрым шагом, стараясь не сорваться на бег, направился в здание.

- Здравствуйте! - обратился он к медсестре. - Яров Михаил в какой палате лежит?

Вадим остановился подле него, не вмешиваясь в разговор.

- А кем вы ему приходитесь?

Казалось, здесь Матвееву нужно было бы замяться и потерять уверенность, но он, не задумываясь, ответил уверенным голосом:

- Его одноклассник и лучший друг. Меня зовут Антон Матвеев. Я могу его увидеть?

- Но к нему только родственников можно пускать...

- У него нет родственников.

- Тогда... - неуверенно начала женщина, но снова была перебита.

- Тогда я хочу поговорить с главврачом. В каком он кабинете?

- Ээ... Тридцать седьмой, но...

- Спасибо.

На лице медсестры было крупными буквами написано, что в кабинет главного лучше не ходить, все равно ничего не получится. Перед дверью, успокоившись и собравшись, Антон вежливо постучал. От того, как он себя сейчас поведет, будет зависеть, разрешат ли ему увидеть Мишу или нет. Из-за двери послышался негромкий голос, позволивший ему войти. Матвеев жестом сказал другу оставаться в коридоре, но тот и сам не рвался за ним. В этом и смысла никакого не было, разве что вдвоем насесть на несговорчивого врача. Если он несговорчивый.

Молодой человек вошел в комнату и поздоровался, всем своим видом стараясь не выдать волнения и нервозности.

- Здравствуйте. Меня зовут Антон Матвеев. Я бы хотел поговорить с вами по поводу одного пациента.

- Какого пациента? Кем вы ему приходитесь? - тут же спросил врач.

- Пациент Михаил Яров, 19хх года рождения. Я его друг и одноклассник.

Мужчина потянулся к телефону:

- Елена Дмитриевна, найдите мне историю болезни пациента Михаила Ярова, 19хх года рождения. И принесите ее мне, пожалуйста.

Женщина в телефоне пообещала справиться как можно быстрее.

- Он попал в аварию... в пьяном виде. Полтора месяца назад. Сейчас находится в коме, - сказал Антон.

Врач кивнул.

- Понятно. Полтора месяца назад? И зачем он вам? Вы тоже пострадали?

- Нет! Меня там и не было. Я только что узнал, что с ним такое случилось.

- Понятно...

В этот момент в кабинет вошла немолодая женщина, держащая в руках бумажную папку. Она протянула ее главврачу и снова удалилась. Тот тем временем раскрыл ее и пробежал по страницам глазами.

- Угум, - медленно протянул он. - В коме. Многочисленные переломы. Поступил с пневмотораксом и травмой головы. В сознание не приходил.

- Пневмо...

- Спадание легкого. Это исправили в тот же день. С легкими у него все в порядке, а вот...

- Какова вероятность того, что он выйдет из комы?

- Пятьдесят на пятьдесят, молодой человек. Проснется он, не проснется, одному Богу известно, - врач встал и направился к выходу. - Пойдемте.

Антон засеменил за ним.

- То есть вы и сделать ничего не можете?

- С чем?

- С комой!

- Это не лечится. Все зависит от пациента и, как я уже вам сказал, от господа Бога. Мы здесь не властны.

- И что же тогда?..

- Ждать.

Все это время Вадим, не проронив ни слова, следовал за ними. Он бросал на друга беспокойные взгляды и вслушивался в каждое слово. Потом оба, и врач, и Матвеев, исчезли в палате Ярова. Журналист сначала счел за лучшее снова остаться в коридоре, но потом тоже зашел в комнату, аккуратно затворив за собой дверь. На одной из коек забинтованный и со следами синяков и ссадин лежал Михаил Яров. Умиротворенное лицо, еле заметно вздымающаяся грудь. Казалось, он просто спит, если бы только не тот факт, что разбудить его могло разве что чудо.

- Гематома, образовавшаяся в результате удара головой, была удалена. Сотрясение мозга небольшое, что удивительно. Однако в сознание он так и не пришел... с вами все в порядке, молодой человек? - спросил врач, посмотрев на Антона.

Заметив, как тот делает шаг назад, пытаясь совладать с нахлынувшей слабостью, Колесов встал позади него, не давая упасть. Парень тяжело и долго выдохнул, качая головой.

- Нет данных о родственниках. Вы знаете что-нибудь?

- Нет у него никого. Мать, еще когда он в школе учился, умерла, а отец шесть лет назад. А больше родственников у него нет.

- Хм, - протянул главврач. - Кома это еще не все. Если он очнется, это, конечно, будет хорошо, но...

- Есть что-то еще? - Антон с замиранием сердца ждал продолжения.

- Вся нижняя часть туловища парализована. Хорошо, если он сидеть самостоятельно сможет.

- Парализован?.. - упавшим голосом переспросил Матвеев.

- Это еще не подтверждено, так как для окончательного диагноза необходимо, чтобы пациент был в сознании. В коме на болевые раздражители он не реагирует. Мы предполагаем паралич, потому что есть травма позвоночника. Был защемлен спинной мозг и нарушено кровообращение и в поясничной области. Лечение проводится и кровообращение восстановлено, но гарантии того, что двигательная функция сохранится, нет. Пока это все. Больше сказать можно будет тогда, когда пациент очнется.

- Господи... - Антон мученически закрыл лицо ладонью. - Я могу приходить к нему?

- Да, это разрешается.

- Медсестра сказала, что только родным и близким...

- Только если пациент очень тяжелый.

- А он разве...

- Стабильный. Вам можно будет приходить.

- Спасибо, - парень вымученно улыбнулся, а врач потрепал его по плечу.

- Верьте и ждите. Некоторые после года или больше комы просыпаются.

- Да, спасибо. А что насчет платы за лечение?

- Часть покрыта страховкой, но часть будет взыскана, когда пациент придет в себя.

- Я выплачу.

- Вы? Но...

- Законом не запрещено?

- Нет, не запрещено.

- Тогда все в порядке. И все дальнейшие расходы я тоже возьму на себя.

- Антон... - попытался вклиниться журналист, но был остановлен жестом.

- Все нормально. У меня есть деньги. А на него мне их не жаль.

Он еще долго просидел у его постели, так и не решившись дотронуться. Вадим некоторое время был рядом, но потом ему позвонили из редакции и он вынужден был уйти. Мужчина хотел остаться и поддержать друга, но Матвеев сам попросил его уйти.

После этого в больницу он приходил чуть ли не каждый день сразу после работы, и мог часами просто сидеть на стуле, вперившись глазами в лицо Ярова. Он выбил тому отдельную палату, чтобы никому не мешать своим присутствием и приходами, да и побыть наедине с Михаилом. Шли дни, недели, а изменений никаких не происходило. Ни в лучшую, ни в худшую сторону. Все так и оставалось в подвешенном состоянии. А когда не знаешь, что произойдет в следующую минуту, не знаешь, к чему готовиться, это выматывает и выжимает все соки. Порой, глядя на лежащего на кровати Мишу, Антону казалось, что уже прошла целая вечность. А с того дня, как он видел его живым и того больше.