Значит,решила я вам показать участников фф. Буквально так они и выглядят.

Лиса:

2 фото:

3 фото:

Тэхен:

1 фото:

2 фото:

Джин:

Чонгук и Чимин :

2 фото:

Чонгук:

2 фото:

Вот,ну как? Так себе их представляли? 😏😄

Переходим к фф
24 глава

***Лиса

Просто не верится, что я так нервничала из-за похода в бар. Боже мой, как же здорово я оттягиваюсь! Вся компания набилась в кабинку, и сейчас я сижу рядом с Чонгуком и горячо спорю с Чимином и Юнги о технологиях и прочих вещах. Чимин твердо стоит на позиции, что дети могут смотреть телевизор не больше часа в день. Я полностью поддерживаю его, но Чонгук и Юнги возражают, и мы спорим об это уже целых двадцать минут. Стыдно признаться, но я совсем не ожидала, что хоккеисты способны четко формулировать свое мнение по вопросам, не имеющим никакого отношения к хоккею. Как выясняется, они гораздо содержательнее, чем можно было предположить.

– Дети должны больше времени проводить на улице: кататься на велосипеде, ловить лягушек и лазать по деревьям, – настаивает Чимин, в подтверждение своей точки зрения размахивая стаканом с пинтой пива. – Для их здоровья вредно сидеть дома, уставившись в «ящик».

– Согласна со всем, кроме лягушек, – говорю я. – Потому что лягушки скользкие и противные.

Ребята разражаются хохотом.

– Трусиха, – поддразнивает меня Юнги.

– Брось, Манобан, дай лягушкам шанс, – говорит Чимин. – А тебе известно, что если лизнуть правильную лягушку, то можно словить кайф?

Я в ужасе смотрю на него.

– У меня нет ни малейшего желания облизывать лягушек.

Тут встревает Юнги:

– Даже чтобы заполучить принца?

За столом звучит добродушный смех.

– Даже для этого, – твердо говорю я.

Чимин делает большой глоток пива и подмигивает мне.

– А как насчет того, чтобы лизнуть не лягушку, а кое-что другое? Или ты категорически против облизывания?

Намек заставляет меня мгновенно покраснеть, но лукавый блеск в его глазах говорит мне о том, что это не пошлость, поэтому я отвечаю в том же духе:

– Нет, я за облизывание. Только за облизывание кое-чего вкусненького.

Снова взрыв хохота, правда, на этот раз Чонгук не присоединяется ко всеобщему веселью. Я поворачиваюсь к нему и вижу, что в его глазах горит жаркий огонь.

Интересно, неужели он представил мой рот на своем… нет, туда ходить не надо.

– Черт, кому-то надо приструнить этого старого чувака, а то он монополизировал музыкальный автомат, – заявляет Чимин, когда в зале звучит очередная песня «Блэк Саббат».

Мы все поворачиваемся к виновнику – мужчине с густой рыжей бородой и таким подлым выражением лица, которого я раньше ни у кого не встречала. Как только на ночь выключили проигрыватель караоке, рыжебородый подскочил к музыкальному автомату и загрузил в него десять баксов четвертаками, а потом составил плейлист, состоящий из Black Sabbath, Black Sabbath, Black Sabbath и еще раз Black Sabbath. Нет, туда затесалась еще одна песня Creedence, под которую, как заявил Юнги, он лишился девственности.

Постепенно наш разговор переходит на хоккей, и Юнги пытается убедить меня, что вратарь – самый главный игрок в команде, а Чимин бурно выражает ему свое неодобрение. К счастью, песня Black Sabbath заканчивается, и дальше звучит «Унесенный вторник» в исполнении Lynyrd Skynyrd. При первых аккордах сидящий рядом со мной Чонгук напрягается.

– В чем дело? – спрашиваю я.

– Ни в чем. – Он откашливается, затем вылезает из кабинки и тянет меня за собой. – Потанцуй со мной.

– Под это? – На минуту я сбита с толку, но потом вспоминаю, что он тащится от Lynyrd Skynyrd. Кажется, эта песня была в том плейлисте, что он на прошлой неделе сбросил мне на почту.

Чимин хмыкает и спрашивает:

– Чон, с каких это пор ты танцуешь?

– Вот прямо с этих, – бурчит Чонгук.

Он ведет меня на крохотную площадку перед сценой. Площадка пуста, потому что никто не танцует. Смущение сковывает мои движения, но когда Чонгук протягивает мне руку, я колеблюсь всего секунду. Что ж, если он хочет танцевать, потанцуем. Это меньшее, что я могу сделать для него, если учесть, каким замечательным он был весь вечер.

Можно много чего говорить о Чтн Чонгуке, но он определенно человек слова. Он весь вечер не отходил от меня, будто приклеенный, охранял мою выпивку, ждал меня у двери в туалет, оберегал меня от домогательств своих друзей и других посетителей бара. Он в полной мере обеспечил мой тыл, и благодаря ему я смогла впервые за очень долгое время ослабить бдительность.

Господи, просто не верится, что я когда-то считала его отнюдь не хорошим парнем.

– А знаешь, что эта песня длится около семи минут? – говорю я, когда мы выходим на танцпол

– Знаю. – Его голос звучит ровно. Без всякого выражения. Но я почему-то твердо уверена, что он чем-то расстроен.

Чонгук не прижимается ко мне и не пытается прижать меня к себе. Мы танцуем, как когда-то танцевали мои родители: одна рука Чонгука лежит на моей талии, другой он поддерживает мою правую руку, левая покоится у него на плече. Чонгук склонил голову и прижался щекой к моей щеке. Я чувствую дразнящее покалывание его щетины, и от этого мои руки покрываются гусиной кожей. Я вдыхаю запах его одеколона, и у меня кружится голова.

Не знаю, что со мной происходит. Меня бросает в жар, в ногах появляется слабость. Это все алкоголь, уверяю я саму себя. Потому что мы с Чонгуком договорились, что будем просто друзьями.

– Джин счастлив до небес, – говорю я главным образом для того, чтобы утихомирить вышедшие из-под контроля гормоны.

Чонгук переводит взгляд на кабинку, где сидит Джин, зажатый между двумя блондинками, которые с энтузиазмом покусывают его шею.

– Ага, наверное.

Взгляд его серых глаз опять становится отстраненным. По рассеянному тону я понимаю, что ему не хочется разговаривать, и молчу, изо всех сил стараясь не поддаваться его мощному мужскому обаянию.

Однако каждый раз, когда он щетиной щекочет мне щеку, мое тело реагирует все острее. И каждый раз, когда я кожей ощущаю его дыхание, по мне волной проносится трепет. Жар его тела передается мне, меня окутывает его запах, и вдруг я начинаю чувствовать его сильную руку на своей талии. Прежде чем я могу остановить себя, мой палец принимается гладить его ладонь.

Дыхание Чонгука становится прерывистым.

Ого, это точно действие алкоголя. Больше мне нечем объяснить все те ощущения, что появляются в моем теле. Ноющую боль в сосках, напряжение внизу живота и странную пустоту внутри.

Когда песня заканчивается, я с облегчением выдыхаю и поспешно отступаю на шаг.

– Спасибо за танец, – тихо говорит Чонгук.

Может, я и захмелела, но я совсем не пьяна, поэтому я мгновенно замечаю его странную грусть.

– Эй, – озабоченно говорю я, – в чем дело?

– Ни в чем. – Его кадык дергается, когда он сглатывает. – Просто… эта песня…

– Да что такое?

– Навеяла воспоминания, вот и все. – Чонгук долго молчит, и я уже думаю, что продолжения не будет, как вдруг он говорит: – Это любимая песня мамы. Ее играли на ее похоронах.

Я ошеломленно охаю.

– Ох, Чонгук, прости.

Он пожимает плечами с таким видом, будто ему все безразлично.

– Чонгук …

– Послушай, мне оставалось под эту песню либо танцевать, либо горько рыдать, ясно? Так что спасибо за танец. – Я тянусь к его руке, но он делает несколько шагов прочь от меня. – Мне надо отлить. Ты справишься пару минут без меня?

– Да, но…

Он уходит, не дослушав меня.

Я смотрю ему вслед, охваченная глубочайшей печалью. Я гляжу в его удаляющуюся спину, и во мне поднимается непреодолимое желание пойти за ним и заставить его поговорить.

Нет, я обязана пойти за ним.

Я распрямляю плечи и спешу вперед – и неожиданно замираю как вкопанная, оказавшись лицом к лицу со своим бывшим парнем.

– Банчан! – вскрикиваю я.

– Лиса … привет. – Совершенно очевидно, что Банчану очень неуютно под моим взглядом.

В следующую секунду я понимаю, что он не один. Рядом с ним стоит высокая красивая рыжеволосая девица… и они держатся за руки.

У меня бешено бьется сердце, потому что я не видела Банчана с прошлой зимы, когда мы расстались. Он учится на отделении политологии, так что у нас редко бывают общие предметы, да и наши круги общения практически не пересекаются. Возможно, мы с ним никогда бы и не встретились, если бы Дженни в прошлом году не вытащила меня на тот концерт в Бостоне. Концертный зал был крохотным, выступало несколько местных групп, и Банчан играл на ударных в одной из них. Весь вечер мы проболтали и выяснили, что оба учимся в Брайаре, а потом он отвез меня и Дженни в кампус.

После того вечера мы с ним не разлучались. Мы провели вместе восемь месяцев, и я была влюблена в него до умопомрачения. Банчан говорил, что тоже любит, но после того как он бросил меня, я не раз задумывалась о том, что он был со мной из жалости.

«Не смей так думать».

Суровый голос у меня в голове принадлежит Кэрол, и я вдруг испытываю дикое желание услышать его вживую. Наши сеансы психотерапии закончились, когда я уехала учиться в колледж. Время от времени мы с ней говорим по телефону, но эти разговоры не идут ни в какое сравнение с беседами у нее в кабинете, когда я сидела в уютном кожаном кресле, вдыхала ее успокаивающий лавандовый запах и слушала ее теплый, ободряющий голос. Я больше не нуждаюсь в Кэрол как в психотерапевте, но сейчас, глядя на Банчана и его роскошную новую подружку, я начинаю вновь ощущать былую неуверенность в себе.

– Как поживаешь? – спрашивает он.

– Хорошо. Нет, прекрасно, – поспешно поправляюсь я. – А ты?

– Не жалуюсь. – Улыбка на его лице выглядит вымученной. – Э-э… группа распалась.

– О, черт. Грустно слышать. А что случилось?

Он в задумчивости чешет левую бровь, в которую вдето серебряное колечко, и я сразу вспоминаю о тех временах, когда мы лежали вместе и мне нравилось целовать его в это место.

– Случился Юнхо, – наконец признается он. – Ты же знаешь, как он всегда грозился выступать соло? Ну, вот он и решил, что мы ему не нужны. Он подписал контракт с одной активной новой звукозаписывающей компанией, и, когда они сказали, что с ним будет выступать их собственная группа, Юнхо не стал биться за нас.

Меня это не удивляет. Я всегда считала Юнхо напыщенным козлом. Кстати, он, наверное, отлично поладил бы с Бэкхеном.

– Понимаю, что тебе обидно, но, думаю, это к лучшему, – говорю я. – Рано или поздно Юнхо все равно подставил бы вас. Хорошо, что это случилось сейчас, пока вы не подписали никаких контрактов.

– Вот и я ему твержу то же самое, – встревает рыжеволосая и обращается к Банчану: – Видишь, хоть кто-то со мной согласен.

«Хоть кто-то». Значит, я кто-то? Не бывшая девушка Банчана, не его друг, даже не его знакомая? Просто… кто-то?

От того, как мало она отвела мне места в жизни Банчана, у меня болезненно сжимается сердце.

– Кстати, я Юна, – говорит рыжеволосая.

– Рада познакомиться. – Я чувствую себя неловко.

Судя по виду, Банчан тоже чувствует себя неловко.

– Значит, э, у тебя приближается зимний конкурс, да?

– Ага. Я выступаю дуэтом с Бэн Бэкхеном. – Я вздыхаю. – Похоже, это для меня будет огромнейшей ошибкой.

Банчан кивает.

– Ну, ты всегда лучше работала в одиночку.

Я холодею. Почему-то мне кажется, что он делает мне больно. Словно намекает на что-то. Словно хочет сказать: «Ведь ты, Лиса, можешь без проблем завести себя сама? А с партнером у тебя ничего не получается, не так ли?»

Я понимаю, что это говорит моя неуверенность в себе. Не настолько же Банчан жесток. К тому же он старался. Старался изо всех сил.

Но все равно больно, был ли это намек или нет.

– Как бы то ни было, я рада видеть тебя. Я здесь с друзьями, так что…

Я киваю в сторону кабинки, где сидят Чимин, Юнги и Тэхен, и на лице Девона появляется странное выражение.

– С каких это пор ты общаешься с хоккеистами?

– Я подтягивала одного игрока, и… гм, ну, мы тусим время от времени.

– О. Круто. Ладно… увидимся.

– Была рада познакомиться! – щебечет Юна.

Я с тоской смотрю, как они идут прочь, держась за руки, потом поворачиваю в противоположную сторону. Смахивая с ресниц навернувшиеся на глаза горячие слезы, я выхожу в коридор и иду к туалетам.

Господи, ну почему я плачу?

Я быстро перебираю причины, почему мне не стоит плакать.

Между мной и Банчаном все кончено.

Я больше не хочу его.

Я уже несколько месяцев брежу совершенно другим парнем.

В выходные у меня свидание с О Сехуном.

Однако все это не приносит никаких результатов, и слезы текут по щекам все быстрее.

Потому что кого я обманываю, черт побери? Разве у нас с Сехуном есть шанс? Даже если мы станем встречаться и сблизимся, что произойдет, когда мы дойдем до постели? Что, если проблемы, которые были у меня с Банчаном, опять вылезут наружу, как мерзкая сыпь, от которой трудно избавиться?

Что, если со мной действительно что-то не так, и я никогда не смогу жить нормальной сексуальной жизнью как обычная чертова женщина?

Я быстро моргаю, пытаясь остановить поток слез. Мне очень не хочется плакать у всех на виду. Очень не хочется.

– Манобан?

Чонгук, вышедший из мужского туалета, мгновенно хмурится.

– Эй, – обеспокоенно говорит он, обхватывая ладонями мое лицо. – В чем дело?

– Ни в чем, – бурчу я.

– Врешь. – Он не выпускает мое лицо и большими пальцами вытирает слезы у меня под глазами. – Почему ты плачешь?

– Я не плачу.

– Я сейчас вытираю тебе слезы, Манобан. Следовательно, ты плачешь. А теперь расскажи, что случилось. – Он внезапно бледнеет. – О, черт, неужели кто-то приставал к тебе? Меня же не было всего несколько минут. Прости…

– Нет, дело не в этом, – перебиваю я его. – Честное слово.

Лицо Чонгука светлеет. Но не до конца.

– Тогда чем ты расстроена? Я сглатываю комок в горле.

– Я тут столкнулась со своим бывшим.

– О. – Чонгук явно удивлен. – С тем парнем, с которым ты встречалась в прошлом году?

Я вяло киваю.

– Он был со своей новой девушкой.

– Черт. Как неловко все получилось.

– Да. – Враждебность прокрадывается в меня, как полчища крохотных муравьев. – Кстати, она сногсшибательна. В самом деле, просто отпад. – Горечь усиливается, и я гневно стискиваю зубы. – Готова поспорить, что у нее оргазм длится часами, и она, наверное, кричит «Я кончаю!», когда корчится в судорогах страсти.

В глазах Чонгука мелькает озабоченность.

– Гм. Да. Ясно. Вообще-то я плохо в этом разбираюсь, но ладно.

Ничего не ладно. Совсем не ладно.

С чего это я решила, что могу быть нормальной студенткой колледжа? Я – не нормальная. Я – сломанная. Я продолжаю уверять себя, что изнасилование не сломало меня, но оно сломало. Этот кусок дерьма не просто украл мою девственность – он украл мою способность заниматься сексом и испытывать удовольствие, что доступно любой здоровой, полной жизни женщине.

Разве я могу, черт побери, рассчитывать на настоящие отношения? С Банчаном, с Сехуном, с кем угодно? Не могу…

Я резко сбрасываю руки Чонгука со своего лица.

– Забудь. Я сглупила. – Вздернув подбородок, делаю шаг в сторону зала. – Пошли, я еще хочу выпить.

– Лиса…

– Хочу выпить, – рычу я и быстрым шагом иду к барной стойке.

______________________________________
Ох,ребята... ещё,наверное, глава и будет самый сок😉😏 обещаю, ну, а сейчас вы можете тонуть в догадках.

16☀️ - продолжение✊
Я вообще удивилась, когда вы мне сделали сегодня же 15 звездочек❣🥰