***Лиса

– Ты проиграла какое-то пари? – неуверенно говорит Дженни.

– Угу. – Я сажусь на край кровати и наклоняюсь, чтобы застегнуть «молнию» на левом сапоге. Я намеренно избегаю взгляда своей соседки.

– И теперь ты идешь с ним на свидание?

– Угу. – Я тру голенище сапога, делая вид, будто пытаюсь избавиться от грязного пятна на коже.

– Ты встречаешься с Чон Чонгуком?

– Гм-м.

– Это жульничество.

Конечно, она права. Свидание с Чон Чонгуком? Я могла бы с таким же успехом объявить о своем замужестве с Крисом Хемсвортом.

Так что я не осуждаю Дженни за столь явное удивление. Лучше отговорки «Я проиграла пари» мне ничего придумать не удалось, правда, отговорка получилась слабой. И теперь я спрашиваю себя, а не стоит ли мне признаться во всем и рассказать ей о Сехуне.

А еще лучше совсем отменить свидание.

Я не виделась с Чонгуком с… той «самой большой ошибки»… как я теперь называю наш поцелуй. Вчера после экзамена он прислал сообщение. Пять жалких слов, два из которых ненастоящие: «чики поки как два пальца».

Не буду врать: я страшно обрадовалась, когда узнала, что все прошло хорошо. Но обрадовалась не до такой степени, чтобы сразу же начать разговор, поэтому я отправила в ответ просто одно слово – «здорово», – и на этом наше общение закончилось. Возобновилось оно сегодня, двадцать минут назад, когда он в сообщении предупредил, что уже выехал за мной, чтобы отправиться на вечеринку.

В общем, что до меня, то поцелуя не было. Наши губы не касались друг друга, мое тело не трепетало. Он не стонал, когда мой язык ворвался к нему в рот, и я не вскрикивала, когда его губы ласкали мне шею.

Всего этого не было.

Но… гм, если всего этого не было, у меня нет повода не ходить на вечеринку, ведь так? Потому что, как бы сильно ни повлиял на меня тот по… «самая большая ошибка», я все еще горю желанием увидеться с Сехуном за пределами аудитории.

И все же я не могу заставить себя рассказать Дженни правду.

В других сферах своей жизни я действую с полной уверенностью в своих силах. В пении, учебе, общении с друзьями. Когда же дело доходит до отношений, я вдруг превращаюсь в пятнадцатилетнего подростка с травмированной психикой, в ту девочку, которой понадобились годы психотерапии, чтобы снова почувствовать себя нормальным человеком. Я знаю: Дженни осудила бы меня, если бы узнала, что я использую Чонгука для сближения с Сехуном, и в настоящий момент у меня нет желания выслушивать нравоучительные лекции.

– Поверь мне, жульничество – это второе имя Чонгука, – сухо говорю я. – Этот тип воспринимает жизнь как игру.

– И ты, Лалиса Манобан, играешь вместе с ним? – Она с сомнением качает головой. – Ты уверена, что у тебя к нему ничего нет?

– К Чонгукц? Ни капельки, – быстро отвечаю я.

«Ага. Ты всегдааааа только и делаешь, что целуешься с парнями, которые тебе не нравятся».

Я заглушаю насмешливый внутренний голос. Ничего подобного, я не целовалась с Чонгуком. Я просто отвечала на вызов.

Внутренний голос снова дает о себе знать. «И ты абсолютно ничего не почувствовала, да?»

Фу, ну почему у саркастической части сознания нет выключателя? Только я точно знаю: даже будь такой выключатель, правду все равно не стереть. Я действительно кое-что почувствовала, когда мы целовались. Ту же дрожь, что во мне вызывает Сехун? Да, с Чонгуком я ее ощутила. Только она была другой. Бабочки порхали не только у меня в животе – они носились по всему телу, заставляя трепетать от наслаждения каждую клеточку.

Но это ничего не значит. За какие-то десять дней Чонгук превратился из совершенно чужого человека в досадную помеху, а потом в друга – во всяком случае, мне хочется так считать. Но вот ходить к нему на свидания я не хочу, как бы хорошо он ни целовался.

У Дженни не остается времени на то, чтобы и дальше пилить меня, потому что Чонгук присылает сообщение о том, что он здесь. Я собираюсь написать ему, чтобы ждал меня в машине, но понимаю, что у нас разное представление о «здесь», так как слышу громкий стук в дверь.

Я вздыхаю.

– Это Чонгук. Открой ему, ладно? Мне надо причесаться.

Дженни усмехается и уходит. Расчесывая волосы, я слышу голоса в гостиной, потом возмущенный возглас и тяжелые шаги, направляющиеся к моей спальне.

Появляется Чонгук, одетый в темно-синие джинсы и черный свитер, и начинают происходить ужасные вещи. Мое сердце превращается в глупого дельфина, который принимается радостно кувыркаться.

Радостно, черт побери.

Господи, от того по… от той «ошибки» у меня напрочь снесло крышу.

Чонгук придирчиво оглядывает мой наряд и изгибает одну бровь.

– Ты собираешься идти вот в этом?

– Да, – ощетиниваюсь я. – А какие проблемы?

Он склоняет голову набок с таким видом, будто он – сам Тим Ганн, выносящий вердикт на проекте «Подиум».

– Я полностью одобряю джинсы и сапоги, а вот от свитера надо избавиться.

Я смотрю на свободный бело-голубой полосатый свитер, но совсем не вижу в нем никакой проблемы.

– А что с ним не так?

– Слишком мешковатый. Кажется, мы договорились, что тебе нужно одеться, как стриптизерше, чтобы продемонстрировать свои сиськи.

Из-за Чонгука раздается сдавленный кашель.

– Как стриптизерше? – эхом повторяет Дженни, входя в комнату.

– Не обращай внимания, – говорю я ей. – Он шовинист.

– Нет, я мужчина, – поправляет Чонгук и включает свою фирменную улыбку.

 – Я хочу, чтобы была видна ложбинка.

– Мне нравится свитер, – протестую я.

Чонгук поворачивается к Дженни.

– Привет, я Чонгук. А тебя как зовут?

– Дженни. Соседка Лисы и ее ЛП.

– Класс. А ты можешь разъяснить своей соседке и ЛП, что так она похожа на неудачника из парусного шоу.

Дженни смеется, а потом, к моему ужасу соглашается с ним.

– Ничего не случится, если ты наденешь что-нибудь более обтягивающее, – тактично говорит она.

Я хмуро смотрю на нее.

Чонгук так и сияет.

– Видишь? Мы едины в своем мнении. В общем, Манобан, либо ты переодеваешься, либо остаешься дома.

Дженни переводит взгляд с меня на Чонгука, и я понимаю, о чем она думает. Только она ошибается. Между нами ничего нет, и мы не собираемся на свидание. Однако я считаю, что пусть уж лучше она думает то, что думает, чем узнает, что я иду с Чонгуком, чтобы произвести впечатление на кое-кого другого.

Чонгук подходит к моей гардеробной так, будто он у себя дома. Когда он заглядывает внутрь, Дженни лукаво улыбается мне. Кажется, она от души веселится.

Чонгук передвигает «плечики», изучая мою одежду, затем снимает черный топ.

– Как тебе вот это?

– Ни за что. Он прозрачный.

– Тогда как он у тебя оказался?

Хороший вопрос.

Чонгук показывает мне другой вариант, на этот раз красный пуловер с низким V-образным вырезом.

– Вот этот, – говорит он, кивая. – В красном ты выглядишь шикарно.

У Дженни брови ударились о потолок, и я мысленно костерю Чонгука за то, что он вбивает ей в голову всю эту ненужную информацию. Одновременно у меня в душе поднимается ликование, потому что… он считает, что в красном я выгляжу шикарно. Значит, он замечал, как я одеваюсь!

Чонгук бросает мне пуловер.

– Давай переодевайся. Если мы хотим опоздать, то делать это нужно изящно, а не по-идиотски.

Дженни хихикает.

Я сердито смотрю на обоих.

– Можно попросить вас выйти?

То ли они не замечают моего раздражения, то ли намеренно игнорируют его, но я слышу, как они мило болтают в гостиной. Подозреваю, Дженни допрашивает его насчет нашего «свидания». Надеюсь, Чонгук будет придерживаться легенды. Когда его хриплый смех долетает до моей комнаты, непроизвольная дрожь пробегает вверх по позвоночнику.

Да что это случилось со мной? Я забываю, чего я хочу. Нет, кого я хочу. Сехуна. Сехуна хренова О. Зря я целовалась с Чонгуком – да и с Джином тоже – и позволила себе отвлечься на тот пыл, что он разжег во мне.

Пора взять себя в руки и вспомнить, зачем я согласилась на этот спектакль.

И сделать это надо прямо сейчас.

* * *Чонгук

Бо Максвелл тоже живет за пределами кампуса и делит жилище с четырьмя товарищами по команде. Дом всего в нескольких кварталах от моего, но значительно больше.

Сегодня он напоминает мне хоккейный стадион – столько здесь народу. Когда мы с Лисой заходим внутрь, нас оглушает хип-хоп из динамиков. По мере продвижения вглубь мы то и дело наталкиваемся на разгоряченные и потные тела. В воздухе удушливо пахнет алкоголем, по́том и одеколоном.

Я мысленно хвалю себя за то, что убедил Лису надеть красное, потому что, черт побери, пуловер смотрится на ней потрясающе. Ткань такая тонкая, что подчеркивает форму ее груди, а вырез… Господь Всемогущий. Ее сиськи так и рвутся наружу, будто спешат сказать «Привет!». Не знаю, от природы у нее большая грудь, или это заслуга бюстгальтера пуш-ап, но при каждом шаге она совершенно офигительно подрагивает.

Несколько человек здороваются со мной, и я замечаю множество любопытных взглядов, направленных на Лису. Она держится рядом и явно чувствует себя здесь не в своей тарелке. Мое сердце тает, как масло на сковородке, когда я вижу затравленное выражение в ее глазах.

Я беру ее за руку, и она тут же устремляет на меня удивленный взгляд.

Я наклоняюсь и говорю ей в самое ухо:

– Успокойся.

Оказалось, что наклонялся я зря: уж больно фантастически она пахнет. Знакомый сладковатый запах вишни смешивается со слабый ароматом лаванды и еще чего-то очень женственного. Мне потребовалась вся сила воли, чтобы не уткнуться ей в шею и не вдыхать его. Или чтобы не лизнуть ее, пробуя на вкус. Облизывать и целовать до тех пор, пока она не застонет.

Ну и дела. Я, кажется, попал. Никак не могу забыть тот поцелуй. Стоит мне вспомнить о нем, как мой пульс учащается, а в яйцах разливается сладкая боль, и мне хочется зацеловать ее до смерти.

Как ни странно, непреодолимое желание сопровождается чувством сокрушительного фиаско. Потому что я оказался единственным, на кого подействовал поцелуй. Если бы Лиса что-нибудь почувствовала, пусть и самую капельку, она бы через секунду не полезла целоваться с Джином. С Джином! Одним из моих лучших друзей!

Но ведь сегодня она здесь не с Джином, ведь так? Нет, сегодня она со мной, и мы здесь для того, чтобы вызвать ревность у еще одного парня. Так почему бы мне не поддаться искушению? Другого шанса может и не быть.

Так что я нежно целую ее в шейку, а потом шепчу:

– Сегодня ты в центре всеобщего внимания, детка. Улыбайся и делай вид, будто тебе это нравится.

Я краду еще один поцелуй, на этот раз за ушком, и Лиса судорожно втягивает в себя воздух. Ее глаза расширяются, и в них вспыхивает огонь – если только мне это не привиделось.

Однако я не успеваю истолковать увиденное, потому что мне мешает один из наших полузащитников.

– Чон Йо-хо-хо! Рад видеть тебя, старина! – Ким Хонджун хлопает меня по спине. Он самый настоящий громила, и от его удара я едва удерживаюсь на ногах.

– Привет, Хонджун, – говорю я и указываю на Лису: – Ты знаком с Лисой?

Мгновение лицо Кима ничего не выражает. Затем его взгляд перемещается на ее грудь, и бородатая физиономия расплывается в улыбке.

– Теперь знаком. – Он протягивает мощную лапищу. – Привет, я Хонджун.

Лиса смущенно жмет ему руку.

– Привет. Рада познакомиться.

– Здесь есть что-нибудь выпить? – спрашиваю я у Хонджуна.

– Бочонки на кухне. Там еще много всякой вкусноты.

– Замечательно. Спасибо, дружище. Я скоро к вам присоединюсь.

Я сплетаю пальцы с пальцами Лисы и веду ее на кухню, где не протолкнуться от наших пьяных «братьев». Бо я еще не видел, но знаю, что рано или поздно мы найдем друг друга.

Однако я совсем не в восторге от перспективы увидеться с О.

Я беру два пластмассовых стаканчика из стопки на гранитном прилавке и проталкиваюсь к одному из бочонков. Братья протестуют, но когда они понимают, кто их расталкивает, они расступаются передо мной, как Красное море. Это еще один козырь, который дает звание капитана хоккейной команды Брайара. Я наливаю пиво в оба стакана, выныриваю из толпы и протягиваю один Лисе, но та решительно качает головой.

– Это же вечеринка, Манобан. От одного пива тебе ничего не будет.

– Нет, – твердо говорит она.

Я пожимаю плечами и отпиваю водянистой жижи. Пиво – дешевле некуда, но это, наверное, хорошо. Значит, с этим дерьмом у меня нет шансов напиться, если только я не выдую целый бочонок.

Когда кухня пустеет, Лиса прислоняется к столешнице и вздыхает.

– Терпеть не могу вечеринки, – мрачно признается она.

– Может, потому, что отказываешься от выпивки, – поддразниваю я ее.

– Давай шути дальше, изображай из меня ханжу. Я не против.

– Я знаю, что ты не ханжа. – Я многозначительно изгибаю бровь. – Такие не целуются так, как ты.

Она краснеет.

– Что это значит, черт побери?

– Это значит, что у тебя очень эротичный язык и ты умеешь им пользоваться. – Проклятье, зря я об этом заговорил. Потому что у меня тут же встал. К счастью, джинсы довольно свободные, и в них эрекция не так заметна.

– Иногда мне кажется, что ты говоришь разные вещи только для того, чтобы заставить меня покраснеть, – с осуждением говорит Лиса.

– Нет. Я просто честен. – К кухне приближаются голоса, и я непроизвольно молюсь о том, чтобы сюда никто не зашел. Мне нравится быть с Лисой наедине.

Хотя нет надобности играть спектакль, когда рядом никого нет, я все равно придвигаюсь к ней и одной рукой обнимаю за плечи.

– А если серьезно, почему ты так категорична в плане выпивки? – спрашиваю я, делая глоток.

– Я не против выпивки. – Она замолкает. – Я даже люблю выпить. В умеренных количествах, естественно.

– Естественно, – эхом повторяю я и тянусь ко второму стакану, который я до этого поставил на стол. – Ты точно не будешь?

– Нет.

Я невольно усмехаюсь.

– Ты же только что сказала, что любишь выпить.

– Я не прочь выпить в своей комнате в компании с Дженни, но никогда не пью на вечеринках.

– Ну и ну. Значит, ты, как алкоголик, пьешь дома в одиночку?

– Нет. – Она раздражается. – Просто… может, прекратишь, а?

– Я когда-нибудь что-нибудь прекращал?

От ее раздражения не остается и следа.

– Понимаешь, – с поникшим видом говорит она, – у меня начинается паранойя при мысли, а что там налито в моем стакане.

От обиды я покрываюсь гусиной кожей.

– Ты боишься, что я подсыплю тебе какую-нибудь наркоту?

– Нет, конечно, нет.

Ее быстрый ответ успокаивает меня, но когда она добавляет: «Во всяком случае, не ты», мои подозрения тут же усиливаются.

– Такое… – Я хмурюсь. – Такое уже случалось?

На мгновение лицо Лисы искажает страдание, потом она медленно качает головой.

– Не со мной конкретно, а с моей школьной подругой. Ее опоили.

У меня отвисает челюсть.

– Серьезно?

Она кивает.

– Кто-то на тусовке посыпал ей ГГБ … и, э… скажем, у нее потом была не самая приятная ночь.

– О, черт. Вот гады. И что с ней было потом?

Взгляд у Лисы грустный.

– Ничего, оправилась. С ней все в порядке. – Она пожимает плечами. – Но это отбило у меня всю охоту пить на людях. Даже если я сама себе наливаю… кто знает, что будет, если я отвернусь, пусть и на секунду. Не хочу давать даже малейший шанс.

– Знаешь, – глухо говорю я, – я не допущу, чтобы с тобой случилось такое же, поняла?

– Гм, да. Конечно, поняла. – Я не слышу в ее голосе убежденность, однако не обижаюсь на это. Думаю, опыт подруги действительно оставил в ее душе глубокий след. Причем по понятной причине.

Я и раньше слышал такие жуткие истории. Насколько мне известно, в Брайаре такого не случалось, но я точно знаю о таких случая в других колледжах. Девчонкам подсыпают транквилизаторы, или они сами нажираются в хлам, а всякие подонки пользуются этим. Честное слово, я не понимаю мужиков, которые так поступают с женщиной. Будь моя воля, я их всех посадил бы за решетку.

Сейчас, зная, почему Лиса так твердо придерживается своего правила не пить, я перестаю предлагать ей пиво, и мы идем в главную комнату. Лиса оглядывает толпу, и я тут же напрягаюсь, потому что понимаю: она ищет Сехуна.

К счастью, того нигде нет.

Мы общаемся с народом, и у всех, кому я представляю Лису, на лице отражается удивление, как будто они не понимают, почему я с ней, а не с какой-нибудь взбалмошной девицей из «сестринского общества». При этом почти все ребята бросают на грудь Лисы вожделенные взгляды, а потом подмигивают мне, как бы говоря: «А ты везучий».

Я уже жалею о том, что убедил ее надеть этот пуловер. Почему-то все эти одобрительные кивки приводят меня в бешенство. Однако я подавляю в себе собственнические инстинкты пещерного человека и пытаюсь веселиться. Народ больше футбольный, чем хоккейный, но я знаком практически со всеми, на что Лиса бормочет:

– Господи, откуда ты их всех знаешь?

Я ухмыляюсь.

– Я же говорил тебе: я популярен. Эй, а вот и Бо. Пошли поздороваемся с ним.

Бо Максвелл – типичный университетский квотербек. У него есть все: внешность, невероятная самоуверенность и, что самое главное, талант. Кто-то другой на его месте мог бы решить, что положение дает ему право быть полным придурком, но Бо держится вполне пристойно. Он, как и я, учится на историческом и сегодня искренне рад меня видеть.

– Чонгук, ты молодчина! У тебя получилось! Вот, попробуй. – Он протягивает мне бутылку… чего-то. Бутылка черная и без этикетки, и я не знаю, чем он угощает.

– Что это? – спрашиваю я с усмешкой.

Бо усмехается в ответ.

– Самогон. Мощная штука.

– Да? Тогда убери ее от меня подальше. Завтра днем у меня игра. Я не могу выйти на лед с похмельем от самогона.

– Что ж, справедливо.

 – Он обращает взгляд своих прекрасных голубых глаз на Лису. – А ты будешь, дорогая?

– Нет, спасибо.

– Бо, это Лиса. Лиса, это Бо, – представляю я их друг другу.

– Почему твое лицо мне так знакомо? – спрашивает Бо, оглядывая Лису с ног до головы. – Где я тебя ви… о, черт, знаю. Я видел, как ты пела на весеннем конкурсе в прошлом году.

– Серьезно? Ты там был?

Судя по голосу, Лиса одновременно и удивлена, и обрадована, и я спрашиваю себя, а может, я живу на другой планете, если получается, что я единственный, кто не знает об этих конкурсах?

– Да, чтоб мне провалиться, – отвечает Бо. – Ты была бесподобна. Ты пела… что ты пела? «Будь со мной», кажется?

Лиса кивает.

Я сосредоточенно смотрю на нее.

– А я думал, что вам разрешают петь только сочинения ваших однокурсников.

– Это требование старших курсов, – поясняет она. – А на первом и втором курсах можно петь что хочешь, потому что младшие не имеют права на получение премии.

– Ага, моей сестре пришлось петь такое сочинение, – рассказывает Бо. – Она была на старшем курсе. Джоанна Максвелл? Знаешь ее?

Лиса ахает.

– Джоанна твоя сестра? Я слышала, этим летом она получила роль в SBS.

– Точно! – Бо так и надувается от гордости. – Моя старшая сестренка теперь звезда SBS. Что скажете? Круто?

Сейчас, разговаривая с именинником, мы привлекаем к себе еще больше внимания, но Лиса, кажется, этого не замечает. Я же, напротив, остро ощущаю всеобщий интерес, и он меня раздражает, причем интерес конкретно одного человека. Сехун только что вошел в комнату. Наши взгляды встречаются, и он поджимает губы. Я киваю ему, потом поворачиваюсь и демонстративно целую Лису в щеку.

Она вздрагивает и удивленно смотрит на меня, и я нахожу выход из ситуации, говоря:

– Я скоро вернусь. Возьму себе еще пива.

– Ладно.

Она сразу поворачивается к Бо, и они продолжают обсуждать его сестру.

Я не чувствую никакого романтического интереса к Бо со стороны Лисы и от этого испытываю странное облегчение. А вот настоящая угроза находится в этой комнате, и она целенаправленно выдвинулась в сторону Лисы, едва я отошел в сторону.

Я перехватываю Сехуна до того, как он доходит до Бо и Лисы.

– О. Шикарная вечеринка, а? – говорю я, хлопая его по плечу.

Он рассеянно кивает, его взгляд устремлен мимо меня на Лису. Черт. Неужели он и в самом деле заинтересовался ею? Я считал, что из нашей грандиозной затеи ничего не выйдет, и ни о чем не беспокоился, но, очевидно, мой план сработал даже слишком хорошо. О не сводит глаз с Лисы, и мне это не нравится. Ни капельки.

Я смотрю на его пустые руки и хмыкаю.

– Пойдем найдем тебе что-нибудь выпить.

– Не, мне и так хорошо. – Он обходит меня и устремляется к Лисе, но мне совсем не нужно, чтобы он туда шел.

Едва Лиса замечает Сехуна, ее щеки розовеют, а в глазах появляется испуганное выражение, однако она быстро берет себя в руки и приветствует его неуверенной улыбкой.

О, черт, нет. Я замираю, прямой, как клюшка. Мне хочется подкрасться туда и утащить Лису у Сехуна из-под носа. А еще лучше, просто сграбастать ее в охапку и целовать до умопомрачения.

Я не делаю ни того, ни другого… потому что на этот раз перехватывают меня.

У меня на пути возникает Сыльги. Ее длинные светлые волосы переброшены на одно плечо, причем так, что кончики закрывают ложбинку. Она шикарно выглядит в крошечном красном платьице и на невозможно высоких каблуках, но вот грозное выражение на ее лице совсем не сочетается с нарядом.

– Привет, – натянуто говорит она.

– Привет. – Я откашливаюсь. – Как дела?

Ее губы недовольно кривятся.

– Серьезно? Ты здесь с девушкой и спрашиваешь у меня, как дела?

Черт. Половина моего внимания уделена Лисе, которая сейчас смеется над чем-то, что сказал О. К счастью, Бо еще там и служит своего рода буфером, но меня совсем не радует смотреть, как Лиса и О мило воркуют.

Другая часть моего внимания сосредоточена на Сыльги, которая, как я вдруг с ужасом понимаю, готова устроить сцену.

– Ты говорил, что тебе не нужны отношения, – шипит она.

– Мне и не нужны, – быстро говорю я.

Сыльги в таком бешенстве, что даже трясется.

– Тогда как ты объяснишь ее присутствие здесь? – Она вытягивает наманикюренный пальчик в сторону Лисы.

Класс. Ну, я и вляпался. Я не могу настаивать на том, что Лиса не моя девушка, потому что нужно, чтобы О думал именно так. А Сыльги вполне способна отвесить мне пощечину за это.

– Она не моя девушка, – говорю я, понизив голос. – Да, все выглядит так, но это не серьезно, ясно?

– Нет, не ясно. Ты мне не безразличен. Если я тебе безразлична, тогда замечательно. Но прояви хотя бы благородство и…

– А почему? – Вопрос вырывается у меня непроизвольно – он вертелся у меня на языке всю последнюю неделю, с тех пор как мы с ней виделись в последний раз.

Сыльги озадаченно хлопает глазами.

– Что почему?

– Почему я тебе не безразличен?

Она хмурится, как будто искренне обижена на то, что я решил задать этот вопрос.

– Ты же даже не знаешь меня, – тихо говорю я. – Ты ведь и не пыталась узнать меня.

– Неправда, – возражает она, явно встревожившись.

Я сокрушенно качаю головой.

– Сыльги, мы с тобой ни разу не поговорили, а встречались раз десять с лета. Ты не задала мне ни единого вопроса о моем детстве, о моей семье, о моей учебе. О моих товарищах по команде, о моих интересах, черт побери. Ты даже не знаешь, какой у меня любимый цвет, а ведь именно об этом спрашивают в анкете «Давайте знакомиться 101».

– Знаю, – заявляет она.

Я вздыхаю.

– Да? И какой же?

Она секунду колеблется, потом говорит:

– Голубой.

– Между прочим, черный, – раздается чей-то голос, и рядом со мной возникает Лиса. Я испытываю такое огромное облегчение, что едва не стискиваю ее в объятиях.

– Простите, что помешала, – весело говорит она, – но… чувак, где наше пиво? Ты заблудился по пути на кухню?

– Меня отвлекли.

Лиса переводит взгляд на Сыльги.

– Привет. Я Лиса. Извини, но я на секундочку украду его у тебя. Жажда зовет.

То, что Сыльги не возражает, говорит мне о том, что мои доводы попали в цель. Выражение на ее лице меняется, она выглядит виноватой и пристыженной.

Лиса берет меня за руку и уводит в коридор. Убедившись, что Сыльги нас не видит, я тихо говорю:

– Спасибо, что спасла. Она была готова то ли разрыдаться, то ли дать мне по яйцам.

– Уверена, что последнее наверняка заслуженно, – со вздохом говорит Лиса. – Сейчас отгадаю: ты разбил ей сердце.

– Нет. – Меня охватывает раздражение. – Просто наше дружеское расставание оказалось не таким дружеским, как я думал.

– А, понятно.

Я прищуриваюсь.

– Значит, мой любимый цвет черный, да? А почему ты так решила?

– Да потому что все майки и пуловеры у тебя черные. – Она многозначительно смотрит на мой пуловер.

– Может, это потому, что черный идет ко всему? Ты такой вариант рассматривала? – Я хмыкаю. – Это не значит, что черный – мой любимый цвет.

– Ладно, сдаюсь. Какой твой любимый цвет?

Я развожу руками.

– Черный.

– Ха! Так я и знала. – Лиса вздыхает. – Кстати, нам теперь весь вечер придется прятаться от этой девицы в коридоре?

– Угу. А ты, что, уже хочешь слинять? – с надеждой спрашиваю я. У меня пропал интерес к вечеринке, особенно после прихода Сехуна. Прежде чем Лиса успевает ответить, я подталкиваю ее в нужном направлении следующим доводом: – Сехун уже заглотнул наживку. Так что если мы сейчас уйдем, он наверняка захочет большего, а ведь в этом и состоит наш план, верно?

Она в сомнении морщит лоб.

– Ну, наверное. Но…

– Что но?

– Мне нравилось разговаривать с ним.

Проклятье, такое чувство, будто в сердце всадили нож. Но откуда? Ведь Лиса меня не интересует. Во всяком случае, раньше не интересовала. Мне она была нужна только ради занятий, но вот сейчас… сейчас я не знаю, чего хочу.

– И о чем же вы разговаривали? – спрашиваю я и надеюсь, что она не услышала ожесточенности в моем голосе.

Лиса пожимает плечами.

– Об учебе. О футболе. О конкурсе. Он спросил, нет ли у меня желания выпить с ним кофе и вместе заниматься этикой.

Что?!

– Ты издеваешься? – взрываюсь я. – Он подкатывает к моей девушке у меня перед носом?

Она не скрывает своего удивления.

– Но между нами ничего нет, Чонгук.

– Он-то об этом не знает. – Я уже не могу сдерживать свой гнев. – Нельзя в отрытую кадриться к девушке другого парня. Точка. Это подло.

Она хмуро поджимает губы.

Я внимательно смотрю на нее.

– Ты хотела бы встречаться с парнем, который совершает такую подлость?

– Нет, – признается Лиса после долгой паузы. – Но… – Она что-то обдумывает. – В этом приглашении не было никакого подтекста. Если бы он подкатывал ко мне, то бы пригласил меня на ужин. А кофе и совместные занятия относятся только к дружескому общению.

Может, она и права, но я-то знаю, как рассуждают ребята. Этот сукин сын подкатывал к ней на глазах у парня, с которым она пришла на вечеринку.

Подлый. Поступок.

– Чонгук … – осторожно начинает она. – Ты же знаешь, что тот поцелуй ничего не значил, да?

Вопрос застает меня врасплох.

Да. Конечно, знаю.

– Потому что мы просто друзья… да?

Меня раздражает ее настойчивость, но я понимаю, что сейчас не время спорить. Какими бы ни были последствия того поцелуя.

Я киваю и отвечаю:

– Да.

Она не скрывает своего облегчения.

– Хорошо. Ладно, может, мы и вправду пойдем? Мы уже достаточно наобщались.

– Конечно. Как пожелаешь.

– Только давай сначала попрощаемся с Бо. Знаешь, он мне очень понравился. Он оказался совсем не таким, как я ожидала…

Она продолжает болтать, пока мы идем в комнату, но я не слушаю. Я слишком занят тем, что выкарабкиваюсь из-под правды, которая бомбой обрушилась мне на голову.

Да, мы с Лисой друзья. По сути, она первое существо женского пола, ставшее мне другом. И, да, я хочу и дальше оставаться ей другом.

Но…

Еще я хочу переспать с ней.
______________________________________

Глава вышла большой,но надеюсь, что вам нравятся такие 👐😅

10☀️- продолжение 🤗