Я предпочту остаться одна,

Ведь ты не хотел меня спасать.

Я останусь одна

И не услышу извинений от тебя.

«Hate you» — Poylow & BAUWZ

1

Фэт был очень по душе такой расклад событий. Кто-то посчитал бы их отношения с Миком странными, но ей-то было какое дело? Кто-то упрекнул бы её в том, что она доверилась практически первому встречному, но ей было всё равно. Кто-то намекнул бы, что не следовало столько пить, но Фэт лишь промолчала бы. Почему?

Потому ей нравилось то, что сейчас происходило: просыпаться рано утречком в постели, чувствуя мужской запах, лежать на кровати и наслаждаться тем, как большие руки обнимали тебя и дарили тепло в зимние ночи, слышать, как он нежным голосом в ухо шептал ту самую заветную фразу, которую мечтал услышать любой человек, упираться головой в большую мужскую грудь и слушать ровное сердцебиение...

Это всё определённо стоило любых упрёков и намёков.

— Я люблю тебя, — шепнул очень низким, но одновременно нежным голосом Мик.

От такой интонации по телу Фэт побежали мурашки. Она съёжилась, слегка хихикнув.

Мик оставил поцелуй на мочке уха. Фэт снова вся скрючалась в удовольствии, зажав инстинктивно шею головой.

— Прекрати, — с улыбкой сказала она, сдерживая порывы смеха.

Мик лишь чмокнул её шею в ответ. Фэт охнула от приятных вибраций по телу.

Блондин положил свои большие и сильные руки ей на щёки. Он с нежностью сжал их и смотрел ей прямо в глаза, разглядывал каждый оттенок янтаря в радужке, упивался ими, а Фэт млела от его прикосновений, восхищëнно и трепетно вздыхая.

Всегда бы Мик так сжимал её лицо.

Она в удовольствии закрыла оранжевые глаза и положила свои руки поверх толстых ладоней Мика.

Фэт почувствовала горячее дыхание на своей щеке. Она, не сопротивляясь, открыла рот, и они сошлись в глубоком чувственном поцелуе.

Они отстранились. Фэт перевела мутно взгляд на скомканную мятую простынь, поджав губы. Мик же, будто ему не хватило, снова притянул её к себе. А Фэт и не была против. Она лишь издала удивлённое «Хм?», а потом оно превратилось в восклицательное «М-м-м!» и перешло на тихий и нежный стон, который и сам впоследствии исчез.

Да. Такое утро стоило всего.

2

Наличие парня давало некоторые преимущества. Например, он готовил для тебя. Специально для тебя.

Фэт помнила, как ей очень сильно хотелось ульков, она хотела как обычно пойти к тëте Цаве, но Мик в итоге сам испёк их.

— Ты совершенно несамостоятельна! Ты должна всё делать, а не кто-то другой, — шипела ей ядом мать в голове, но Фэт проигнорировала назойливый голосок и позволила Мику сделать для неё что-то приятное.

С ним она всё чаще начала пренебрегать «мамиными советами», потому что он будто заменял её своим голосом, перебивая и заставляя умолкнуть все эти наставления фразами «Я хочу помочь» или «Я хочу сделать тебе что-то приятное».

У него сначала не получалось совсем. При готовке тех злосчастных блинов, он всё время терялся, бестолково бегал туда-сюда, глядел в рецепт, но ничего там полезного не находил, поэтому Фэт пришла на помощь в какой-то момент.

Она с детской забавой лепила ему на нос тесто, а он давал ей слизывать его с кончика носа. Они много смеялись и улыбались. И несмотря на эти шалости, они завернули в блины яйца с приправой и получились отменные ульки. Фэт даже припасла несколько для Дуки.

Именно такими моментами она дорожила больше всего. Такими милыми, смешными, но очень тёплыми. Теми самыми моментами, что западали в душу и там оставались.

3

Мик взял за привычку время от времени приносить цветы, причём никогда не повторялся. В том самом поезде он подарил ей лилии и тюльпаны, но более их не дарил. После этого он отобрал для Фэт розы разных цветов и оттенков. Она взяла их, вдохнула чарующий аромат и прикрыла глазки от наслаждения. Правда, потом иголка застряла в пальце, но Мик быстро её вытащил, промочил её руку и наклеил пластырь.

Потом он принёс орхидеи. Они были такими красивыми! У них был вытянут стебель, а лепестки находились на самом верху. И они не были одного цвета. Они перемешивались, сливались. Где был насыщенный розовый — там же были и крапинки светло-жёлтого. Там, где был белый — были разводы красного и оранжевого.

Эти цветы особенно понравились Фэт. Они были такими необычными, но такими красивыми!

В следующий раз Мик принёс гвоздики. Не оранжево-коричневые, как их принято было изображать в атласах, а розовые вперемешку с фиолетовыми. Розовые были насыщенными, но светловатыми, а вот фиолетовые были тёмными. Их лепестки были такими странными: они были похожы на помятую ткань одежды или постели, как-то странно складываясь и закручиваясь.

Как потом узнала Фэт от Мика, это был язык цветов. Она этого не поняла, потому что, если честно, в первый раз об этом услышала. Оказалось, что цветы означали определённые слова.

Розы — «Я».

Орхидеи — «Ты».

Гвоздики — «Любить».

Оставалось только правильно просклонять, и получалось цельное предложение. Фэт была так поражена и заворожена этим, что даже купила специальную книгу по этому языку, чтобы и дальше расшифровать сообщения Мика. А ведь он не останавливался! Он всё приносил и приносил...

Она понятия не имела, где именно он их брал — в Риву, в конце концов, не росло слишком много цветов. Не то чтобы она слишком много об этом думала.

Все цветы Фэт хранила, держала в горшочках и вазочках. Никогда она их не выбрасывала и всегда с особой нежностью ухаживала за ними, с теплом вспоминая эти сообщения.

— Скоро у тебя будет не мастерская, а оранжерея, — улыбнулся Дука однажды, потягивая лениво кофе из кружки.

— Ничего ты не понимаешь! — возмущённо ответила она. — Это же... — Фэт буквально на глазах воодушевилась, говорила с придыханием, — романтично...

Она со стеснением поёрзала на месте, заложив руки за спину.

— Тебе-то откуда знать, что романтично, а что нет?

— Я читала об этом, — продолжала улыбаться влюблённо Фэт.

— Ничего ты не читала, — Дука с улыбкой покачал головой. — Тебе же наоборот не нравились все эти любовные романы, нет? Ты любила и любишь больше учебники всякие...

— И то верно, — заметила она. — Я всё ещё считаю их глупыми, но... — Фэт поразмыслила. — Когда ты сам герой романа — это абсолютно другое.

4

Мик с интересом читал какую-то книгу о керамике.

— Дука придёт на ужин? — полюбопытствовал он, перелистывая страницы.

— Не ревнив ли ты? — пошутила Фэт в ответ, улыбнувшись.

Мик развалился в кресле, буквально в нём утонул. Его лицо было закрыто книгой. Он поднял её кверху, над головой, высоко вытянув руки.

Мик выглянул из-за обложки и тепло улыбнулся пухлыми губами.

— Он твой друг, — легко уточнил он. — Он для тебя важен, он делает тебя счастливым — какая тут ревность?

Фэт искренне умильнулась. Это самое приятное, что она когда-либо слышала. Родители всегда реагировали на её друзей довольно строго. Они говорили, что Фэт должна была сосредоточиться на учёбе, а не на лазаньи по дереву с кучкой незнакомцев, если она хотела достичь успеха в жизни. Даже когда Фэт сбежала вместе с Дукой из дома, когда она, можно сказать, разорвала все связи, когда их уже не должно было волновать всё то, что происходило в её жизни — они отнеслись с некой неприязнью к её лучшему другу, обозвав его «беспризорником» и «оборванцем». А Фэт так не считала, поэтому это была ещё одна ссора с родителями.

И вот, теперь у неё был человек, который был совершенно не против её друга

Фэт благодарно улыбнулась. За что ей было дано такое счастье?

— О, — внезапно заметила название книги она Фэт, пытаясь её забрать. — Можешь не читать, она... не очень интересная...

— Что ты? — удивился Мик. — Наоборот то, что ты читаешь, делает тебя умной.

Щёки Фэт порозовели, а янтарь блеснул в глазах.

— Да и вообще, какая разница, что ты читаешь? Главное — чтобы тебе нравилось.

Фэт была готова расплакаться. Это был идеальный мужчина.

5

Фэт любила Мика. Искренне. Она не думала, что это было возможно полюбить кого-то таким образом (с алкоголем и неловкостью), но она ошибалась. И Фэт была так рада этой ошибке!

Она всегда хотела, чтобы её любили. Родители любили её, но как-то по-особенному и странно. Дука любил её, но по-дружески

Её очень тепло любил он, но его не было уже в Риву.

Его в принципе не было в Розберге.

Она бы хотела, что он был здесь, с ней, но её мама позаботилась о том, чтобы его больше не существовало.

«Вот тебе урок на всю жизнь, моя милая Фэт», — сказала она в ту роковую огненную ночь.

Фэт хотела чаще вспомнить его, но она даже имя его произнести не могла.

В любом случае, с Миком всё было по-другому.

Кто ж мог знать, что поцелуи — это самое прекрасное, что есть на свете? И почему она вообще тогда в баре истерила по этому поводу?

Неловкость, которая была в начале, давно ушла. Она заменилась искренностью и откровенностью. Фэт чувствовала, что могла поделиться с этим человеком всем. Всем-всем. Самыми сокровенными секретами, желаниями, чувствами, мыслями...

...воспоминаниями.

— Могу ли я увидеть твоих родителей?

Фэт поперхнулась. Мик тут же подскочил и постучал по позвоночнику. Она откашлялась и запила комок, что остался в горле, тёплым ромашковым чаем.

— Зачем? — хрипло спросила она.

— Они вырастили замечательную даму, — без промедления ответил он. — Значит, они — хорошие люди. Так почему бы и не познакомиться с хорошими-то людьми?

— Мик? — тихо и смущëнно спросила Фэт.

— Да?

— Ты забыл, как я обозвала свою мать куйтой?

— Не ругайся! Ты же леди, — послышался мамин голосок.

Фэт тут же сморщилась в неприязни, покачав головой и тряхнув пушистыми волосами.

Мик усмехнулся, проведя рукой по блондинистым волосам:

— Я думаю, что ты слишком драматизируешь.

6

Фэт тяжело вздохнула и постучала в деревянную дверь ветхого дома. Он был большим, в какой-то степени красивым и элегантным, но всё же старым. И дело было не в пыли или в грязи, а в том, что от него, от кирпичного дома, пахло какой-то неестественной сыростью, что и наталкивало на подобные мысли. Хотя при этом он стоял ровно, величаво, словно с гордо поднятой головой.

Мик утешительно держал Фэт за руку, слегка потирая её ладонь большим пальцем.

Как она вообще на это согласилась?

Она ведь совсем не хотела сюда возвращаться. Фэт покинула этот дом, сбежала, чтобы начать новую жизнь. С чистого листа, так сказать. И у неё это практически получилось. Да, она не набралась смелости переехать в другой город. Да, она начала присылать родителям деньги. Да, остался неприятный привкус — тот мамин голосок в её голове. Но Фэт пыталась, и у неё почти получилось. В конце концов, у неё была работа. У неё был дом, и вообще она больше не зависела от родителей.

Но тут в её спокойную и умиротворённую жизнь пришëл Мик и просил познакомить его с её родителями.

Зачем? Кому это было нужно? Это же был прошлый век: все эти родительские встречи. Сейчас вполне можно было обойтись и без них — Фэт была уверена.

Дверь со скрипом распахнулась, и из неё высунулось морщинистое лицо старой корги.

— Сколько лет, сколько зим, — грубо сказала мама, облокотившись о проëм двери и скрестив руки на груди.

Бровь презрительно приподнялась, а янтарь строгим блеском сверкал в маминых глазах.

Фэт сглотнула. Надо было это закончить по-быстрому.

— Мама, это Мик, мой парень, — протараторила она, указывая поочерёдно на каждого из них. — Мик, это моя мама.

Фэт тут же, не дожидаясь ничьей реплики, схватила Мика за руку и насильно оттащила и от дома, и от двери, и от матери. Она чуть ли не бежала, стараясь не слушать нотаций Мика и не оборачиваться к матери.

— Совсем уже что ли крыша поехала?! — крикнула грубо вслед мать и громко хлопнула дверью.

— Неблагодарная, абсолютно неблагодарная, — уже зашептала мать в голове с неприязнью.

Фэт скривилась, закатила глаза и с облегчением выдохнула. Мик же неодобрительно посмотрел на неё. В его взгляде тускло-голубых глаз читалось осуждение.

— Что? — развела руками она. — Ты сам всё видел.

— Я ни черта не видел, Фэт.

Голубые глаза, такие милые и добрые, теперь выражали сплошное недовольство и отвращение.

— Я не хочу с ней разговаривать.

— Ты даже не пыталась.

— И не собираюсь.

Мик грубо отдёрнул руку Фэт. Она посмотрела с обидой куда-то в сторону.

И куда делись все «Я тебя понимаю»? Разве не у него ли отец принуждал остаться на этой проклятой ферме? Не Мик ли говорил, что у них было одно горе, что они понимали друг друга?

Не он ли обещал сбежать от всех?

Где всё это? Куда это делось?

7

— Боже мой, — молвила Фэт, проходя в кухню и вдыхая горячий аппетитный пар. — Какой аромат!

Мик готовил лонд¹. От него пахло рыбой, свежей и правильно приготовленной. На маленькой кухоньке был небольшой жар от плиты. Огонь плавно и аккуратно бегал по конфорке, грея кастрюлю. Мик деревянной ложкой стучал по железным стенкам, подносил содержимое к носу и внимательно нюхал. Он делал осторожные глотки, задумывался на секунду, а потом добавлял щепотку соли и каких-то других приправ.

Фэт с наслаждением прильнула к нему и положила остренький подбородок на крепкое и толстое мужское плечо. Она обвила руками его шею и наклонилась поближе, чтобы увидеть суп. Он был мягкого желтоватого цвета с пузырьками воздуха на нём. Кусочки рыбы передвигались плавно, встречаясь то с рисинками, то с малюсенькими кусочками моркови, то с зеленью. От жидкости шёл пар, что спокойно извивался, а потом куда-то пропадал.

— Фэт, отстань, — сказал внезапно резко Мик.

Та вздрогнула, выпучила янтарные глаза, но отошла, поджав пухлые губы. Она со скукой и тоской отодвинула стул и, делая вид, что была обижена, отвернулась, скрестив руки на груди.

— Не будь ребёнком, — грубо сказал Мик.

— Не будь занудой.

— Когда ты уже начнёшь себя вести нормально? Ты же уже взрослая!

Мамин голос не улучшал ситуацию, но вообще чего это Мик в принципе так похолодел, как цвет его глаз?

Возможно, единственный недостаток в Мике — слишком большая серьёзность. Неужели нельзя было просто обнять в ответ, или улыбнуться, или вежливо попросить не мешать? Зачем надо было так грубо?

8

В последние месяцы подаренные цветы начали загнивать. Почему? Потому их хозяйка совсем за ними не ухаживала. Ей не хотелось. Единственное, чего ей хотелось — выкинуть их в окно. Они были больным напоминаем о более лучших и хороших временах.

Да и говорили некоторые люди, что цветы очень чувствительны. К ним нужно было со всей любовью относиться, а Мик и Фэт постоянно ссорились, не обращая на них внимания. Естественно, они будут медленно загнивать от таких криков, звуков битой посуды и хрипов от удушья.

— Нельзя доверять первому встречному и так быстро ему открываться, — говорила мать Фэт в её голове не раз, а она лишь шипела и прижимала лёд ко лбу, когда Мика в очередной раз толкнул её в стену.

9

Фэт напевала, читая книгу. Она лежала на кровати животом книзу, задрав ноги и заинтересованно ими покачивая. Ладони она сложила в кулаки и подпёрла подбородок.

— Фэт! — с грохотом распахнулась дверь.

Она узнала этот голос и не поворачивала голову. Фэт лишь утвердительно промычала.

Мик внезапно схватил раскрытую книгу и бросил на стол. Она с грохотом упала на деревянную поверхность, раскрывая страницы.

— Эй!

Фэт начинали изрядно бесить эти внезапные вспышки ярости. В какой-то момент на Мика что-то находило, и он становился холоден и равнодушен, если не злым и буйным. Когда он был спокоен, он напоминал мишку в спячке, а когда в плохом настроении, то разъярённого гриззли, который не нашёл, что ему поесть на обед.

— Зачем так грубо? — возмутилась Фэт, поднимаясь с кровати.

— Хватит читать эту ерунду, — процедил Мик сквозь зубы.

Его голос был злым, полным ярости. Практически рык. Как у зверя. Как у медведя. Как у волка.

— Не позволяй никому измываться над тобой.

Что?

Это не был мамин голос. Чей-то другой. Это было странно. Он казался таким знакомым, но при этом далëким. Да и почему он вообще появился? Обычно это всегда была мама.

Махнув головой, как бы отгоняя мысли, Фэт решила сосредоточиться на другом прямо сейчас.

— Это не ер — начала кричать она, но её переорали:

— Я до тебя пытался докричаться в течение получаса!

Фэт тяжело вздохнула, облизнув губу. Ей очень хотелось ударить Мика. За грубость, за крики, за очередную начатую по его собственной вине перепалку. Это было ей несвойственно, и она не любила драться, но в последнее время ей приходилось, иначе как можно было отвечать Мику?

— Конфликт нужно решать словами, а не кулаками.

Ах, всё вернулось на круги своя. Какая радость.

Фэт сделала глубокий вздох, пытаясь успокоить шальные нервы. Здесь мама в какой-то степени явно была права.

— А ты не мог просто подойти? — с неприязнью сказала Фэт. — Знаешь, — язвительно продолжила она, — как нормальные люди?

Голубые глаза словно налились кровью. Из толстых ноздрей так и шёл пар. А белоснежные зубы явно скрежетали. Фэт это видела, чувствовала и специально издевалась, выводя ещё больше, потому что нечего было быть таким грубияном. Не звери же дикие.

— Зачем ты пригласила Дуку на ужин? — решил сменить тему он, проведя рукой по светлым волосам.

— Захотела, — беспечно пожала плечами Фэт.

— Он неровно к тебе дышит.

— Он мой друг, естественно, он неравнодушен, — парировала она, облизывая пухлые губы.

— Не в этом смысле!

— А в каком же? — в глазах мелькнул хитрый янтарь, а губы изогнулись в ехидной улыбке.

Фэт была на грани срыва. Ей хотелось кричать Мику в лицо, буквально орать в уши, потому что сейчас он неимоверно бесил и раздражал.

— Да этот цвойт² к тебе пристаёт!

Фэт выпучила янтарные глаза и остановилась. Она мерила его долгим презрительным взглядом.

Мик тут же понял, что ляпнул лишнего и поспешил что-то начать говорить с нервной улыбкой, но Фэт его прервала.

— Как ты его назвал? — хрипло спросила она.

Это было тихо, практически шёпотом, но было произнесено с угрозой, злостью и ненавистью. Это было предупреждением.

Мик неловко молчал, чуток попятившись назад.

— Конфликт нужно решать словами, а не кулаками.

Фэт схватила его за шиворот и притянула к себе его лицо, совершенно не слушая мать.

— Как ты его назвал! — крикнула она прямо в лицо Мику.

Он сморщился.

Мик не боялся — это видно. Но на его лице скользнула вина и некая нервозность.

А Фэт... её переполняло клокучущее чувство в груди. Сердце истошно билось на порыве эмоций. Адреналин подскочил. Зубы дрожали, бились друг об друга. Янтарные глаза извивались в различных выражениях: злобе, отвращении, ненависти.

Да как он посмел оскорбить её друга? Он ведь даже не знал, какой Дука на самом деле, а уже обзывал. Мик ведь даже не представлял, насколько Дука дорог Фэт. А если бы знал, не сморозил бы такую глупость. Хотя, вина уже была на его лице, значит ли это, что он — просто дурак?

Говорят, на дураков не обижаются, но Фэт не могла не злиться на такое заявление, сказанное Миком.

— Я не — хотел что-то сказать Мик, но он тут же задохнулся.

— Конфликт нужно решать словами, а не кулаками.

Фэт зашипела про себя, но снова пошла против своей матери.

Она крепко сжимала его горло обоими руками и не отпускала.

Выражение лица Мика сменилось на боль и злобу. Он стиснул зубы, как-то неестественно прорычал и со всей силы своих рук толкнул Фэт об стену.

Она вскрикнула и от перевеса сил отпустила горло. Фэт хотела разозлиться ещё сильнее, напрыгнуть на него, несмотря на боль в позвоночнике, но Мик лишь в ответ ударил по её русой макушке книгой со стола.

Фэт закричала от боли, хватаясь за голову, и медленно скатилась по стене, садясь на корточки и облакачиваясь на неё. В глазах застыли слёзы, послышался болезненный всхлип. Она зашипела и посмотрела на Мика ненавистно янтарными глазами, из которых выкатывались капли солёной воды. Но тот уже смылся.

На полу валялась книга с потрёпанной обложкой, на которой виднелись свежие красные пятна.

10

— Какими... — начала Фэт неуверенно, — были твои родители?

Мик приоткрыл рот, желая что-то сказать, но тут же его и закрыл, передумав. Он отвёл взгляд тускло-голубых глаз с непонятным выражением лица.

Они сидели на полу, а, точнее, на сером пушистом ковре, в комнате Фэт. С потолка свисала люстра с подставками для свеч. На каждой свечке свисала на тонкой нити маленькая звёздочка. Они были из бумаги и окрашены в различные цвета: фиолетовый, розовый, жёлтый, зелёный... Целая палитра. Эти выглядящие очень по-детски звёзды вырезала и вешала сама Фэт. Она всегда мечтала о подобном в детстве, но никто ей не разрешал. Её комната в детстве была очень скучной и обычной. Поэтому, как только Фэт смогла позволить себе дом, она тут же занялась дизайном. Он выглядел в некоторых местах очень детским, но её это не волновало. Это её дом, её комната.

На деревянных стенах были различные рисунки. Была очень длинная радуга. В уголке красовалось небольшое звёздное небо. В середине ни с того ни с сего сердце. Эти рисунки были беспорядочными и несвязанными. Не стоило в них искать логику или какую-то последовательность: Фэт просто рисовала на стенах, когда у неё появлялось вдохновение или желание это сделать. По той же причине одни рисунки были сделаны восковыми мелками, а другие — краской.

Кровать же была усыпана мягкими игрушками. Они были тряпичными, с отваливающимися глазами-пуговками, но Фэт их любила. Она в них не играла, но ей доставляло удовольствие и радость спать рядом с ними или обнимать их.

Больше было похоже на комнату восьмилетнего ребёнка, но Фэт очень нравилось.

Возможно, потому что у неё этого не было в детстве.

— У меня не было матери, — тихо сказал Мик через какое-то время.

Фэт с нежностью положила ему руку на плечо.

— Что случилось? — шёпотом, практически губами, спросила она.

— Она умерла при родах.

— Мик, мне... — она приложила руку ко рту в удивлении и попыталась успокоить, протянув другую руку.

Он же просто оттолкнул её в сторону, перебив её.

— Отец считал меня виноватым, поэтому срывался на мне.

Фэт замолчала, внимательно слушая.

— Мы жили в большом доме, особняке, мы были из богатых семей, мы...

Нежность на глазах Фэт сменилась задумчивым выражением.

А потом непониманием.

— Стой, — перебила она его, взмахнув руками. — Разве ты не говорил, что жил на ферме?

Она не могла понять несостыковку.

Мик открыл рот в удивлении. Однако тут же он принял бесстрастное выражение лица.

— Когда я тебе это говорил? — невинно спросил он.

— В поезде, — уверенно ответила Фэт, слегка напрягшись и облизывая губы, — когда я напилась.

Мик, что, её обманул?

— Тебе привиделось это из-за алкоголя, — пытался убедить он, заметно нервничая и проводя рукой по светлым волосам.

Фэт скрестила руки на груди и изогнула бровь.

— Ты, что, — спросила она осторожно, — держишь меня за дурочку?

Она мерила его взглядом, прожигала, лишь бы он сказал правду.

— Нет, — поспешил оправдаться Мик. — Я всегда говорил, что ты умная и —

— Тогда почему ты, — перебила Фэт, — врёшь прямо в глаза?

Мик молчал подозрительно, а она думала. Она перебирала в голове каждый момент с ним, анализировала его и...

— Мик, — сдерживая себя от порыва злости, начала Фэт, — а у тебя случаем не было плана специально меня напоить?

Мик молчал, а из приоткрытого окна подул ветерок, нежно раскачивающий звёзды.

— Не думай, что я не помню, — продолжала, воодушевившись, Фэт. — Я прекрасно помню, как не один раз в тот вечер ты протягивал мне бокал со словами «выпей ещё», даже не спрашивая.

Мик молчал. Ветер усилился, буквально сбивая звёзды.

— А потом ты меня преследовал по пятам, — уверенно говорила она, перечисляя. — Потому что я сомневаюсь, что столько «случайных» встреч — это совпадение.

Мик молчал.

— А был ли наш поцелуй честным? — продолжала Фэт. — Я ведь ещё тогда не помнила, что давала тебе такое обещание, а ты сказал, что я забыла это из-за того, что напилась, — Фэт зашипела, яростно стреляя янтарëм в глазах. — Ты и здесь соврал, не так ли?

Мик всё ещё молчал.

— Отвечай! — взбесилась она.

Окно с грохотом распахнулось от сильного ветра, запуская в комнату прохладный воздух. Мик вместо ответа поспешил его закрыть, но Фэт удержала его за руку.

— Для чего всё это? — сдерживая себя, проговорила она.

Голос был дрожащим и даже более хриплым, чем обычно. Она была на пороге нервного срыва: либо начнёт кричать и злиться, либо разрыдается.

Мик вздохнул и немного помолчал, а потом открыл рот. Он словно в уме приготовил за эти секунды речь:

— Ты меня очень привлекла, и я...

— Поэтому ты решил меня споить? — грубо перебила Фэт. — И преследовать?

— Я хотел... — начал он, но она лишь сухо ответила, оттолкнув его руку:

— Да пошёл ты.

И громко хлопнула дверь.

11

Фэт неуверенно покачивалась из стороны в сторону, стоя на пороге дома. Он был не большой, а маленький с одним лишь этажом. Была небольшая лесенка у входа. Чистые, недавно протёртые окна. Треугольная крыша. Состоял из кирпичей, закрашенных жёлтой штукаркой. На стенах были узоры с листьями, которые причудливо закручивались в спираль.

Фэт осторожно постучала и сложила руки за спину в ожидании. Она снова начала покачиваться из стороны в сторону, облизывая пересохшие губы. Внезапно дверь скрипнула. Оттуда вылезла белокурая голова с чёлкой набок.

— Дука, — сказала Фэт. — Можно остаться у тебя на ночь?

Её друг незамедлительно впустил её, отойдя в сторону. Фэт тихо поблагодарила его. Она хотела уже рвануть в гостиную, но Дука встал прямо перед ней, явно ожидая объяснений. Выражение лица приняло терпеливый вид, руки были скрещены на груди, а тело чуток наклонено вбок.

— Мы поссорились, — просто объяснила она.

— Из-за чего? — задал тут же Дука встречный вопрос.

— Это немного сложно, — неловко ответила Фэт.

Это было действительно так. Это было нелегко объяснить. Столько всего выяснилось за один день.

Дука вздохнул, смирившись, но предупредил её:

— Потом расскажешь?

Фэт энергично кивнула и обняла его за шею крепко-крепко.

— Ты — мой спаситель, — улыбнулась она.

12

Дука прикусил губу в раздумьях.

— Ты должна была уйти ещё тогда, — начал он порицательно, — когда он толкал тебя в стены и чуть ли не расшибал тебе лоб.

— Я любила его, — очень тихо произнесла Фэт, практически слезливым голосом.

Ещё чуть-чуть и она расплачется. Ей больно. От всего. От Дуки, который пытался ей что-то объяснить, от Мика, который всё это время обо всём врал, от самой себя за то, что она была такой дурой.

Но Фэт сдерживала слёзы, держала эти порывы в себе.

«Не сейчас», — подумала она.

Не сейчас. Не сейчас, когда она была должна решать возникшую проблему. Что ей дальше-то нужно было делать с Миком? Как быть? Продолжать отношения, простив его? Расстаться?

— Как бы ты назвала своего ребёнка? — неожиданно спросил Дука, прервав поток мыслей.

— Чего?

— Я хотел тебя отвлечь, — мягко сказал он, поглаживая её плечо.

Она не заслужила настолько заботливого Дука, который понимал её и без слов.

— Я не знаю, — проговорила Фэт через какое-то время хриплым голосом. — Если честно, я даже не думала о ребёнке.

— Но, если бы он был..?

Она покачала головой:

— Не знаю.

Фэт никогда не задумывалась о таких мелочах. Она не привыкла планировать что-то или решать заранее. Обычно всё происходило само собой. Спонтанно. Вся её жизнь — сплошная импровизация. И это вполне устраивало Фэт. Она привыкла к такому.

Дука приподнялся с лестницы и зашёл молча в дом. Фэт же сильнее укуталась в колючий плед и смотрела на закат. Он был красивого розового цвета, переходящего в красный. Облочков не было: они куда-то уплыли. Зато ярко светило солнце, будто тратило всю свою энергию, чтобы красиво попрощаться на ночь. А горы красиво дополняли эту картину своими белыми верхушками. Воздух был немного холодноватым, но это было и неудивительно. В горах итак был частый ветер, а под вечер так вообще была холодрыга.

Фэт сжимала в руках кружку, греясь. В ней было тёплое, подогретое на плите молоко. Она тихонько отхлёбывала от него, чтобы не обжечься, и смотрела на заходящее солнце.

Дука вернулся с большой книгой. Она была огромная и кое-как помещалась в его руках. Обложка была старая, с царапинами. Дука сдул с неё пыль и присел к подруге. Она пододвинулась поближе. На обложке было выгравировано: «Сборник имён по Ваику».

Фэт усмехнулась и начала перелистывать страницы, не останавливаясь на какой-либо долго. Однако привлекло её внимание имя на страницах с буквой «ᚹ». Было написано имя, чёрточка, а за чёрточкой — значение имени. Фэт довольно сильно подкупило слово «легенда».

Значит ли это, что человек рождённой под этим именем, будет легендой?

На строчке написано «ᚹᚨᛁᚾᚨ».

Вайна... Неплохо звучало.

— Выбрала? — спросил Дука, заинтересовано наклонившись к книге.

Фэт ткнула пальцем в имя.

— Звучит как «война». Не очень хорошая ассоциация, я думаю, — прокомментировал он, смутившись.

Фэт глубоко вдохнула вечерний холодный воздух, раздув ноздри, и произнесла то, что и было у неё на уме:

— Вайна — имя женское. Оно означает, что человек, носящий это имя, войдёт в легенды.

Сказала она это красиво, грамотно и по-своему завлекающе.

— Поэтому мне и понравилось оно. Мне нравится значение, — призналась она, улыбаясь.

Дука какое-то время обрабатывал все сказанные ею слова.

— А если мальчик? — поинтересовался он.

Фэт фыркнула, слегка глянула раздражённо, но открыла раздел «мужские имена». Она снова особо не заглядывалась и не останавливалась на одной странице. Пока в глаза не попалось «ᛃᚲ», то есть, «Як».

Имя звучало красиво, незамысловато и просто. Обычное и не сложное, но при этом имеющее какой-то свой шарм. Фэт даже не смотрела на значение — ей просто нравилось само имя по звучанию.

— Что-то приглянулось?

Фэт энергично кивнула и, предвидя все вопросы, сразу объяснила, чем понравилось. Дука улыбнулся лишь в ответ и забрал книжку, снова зайдя в дом. Через пару минут он тут же опять присел на ступеньки рядом с Фэт.

Она с тоской положила ему голову на плечо. Дука подбадривающе прижал своей рукой её поближе к себе.

— Отвлеклась?

Фэт кивнула, выдавив улыбку:

— Ненадолго, но да.

13

На данный момент было страшно возвращаться домой, но сейчас или никогда. Фэт решила рискнуть. Иначе она никогда бы не нашла бы смелости решить эти проблемы.

Она вздохнула, глянув на деревянный дом с вывеской «Мастерская Фэт» и «Леплю всё...», и вставила ключ, повернув его. Она толкнула дверцу туфлëй, а деревяшка возмутилась, противно заскрипев.

Фэт прислушалась. Тишина.

— Мик? — крикнула она, но ей никто не ответил.

Туфли с плоскими каблуками стучали по полу пустого дома. Возможно, так было даже лучше. Фэт не очень сейчас хотелось разговаривать с Миком, снова ссориться, злиться, выяснять отношения. На данный момент она хотела просто побыть одна и обо всём подумать.

Фэт улеглась на кровать, прижав к себе плюшевые игрушки. Она посмотрела на самодельные звёзды, что медленно раскачивались от лёгкого ветерка. Фэт прикрыла янтарные глаза и тут же уснула. Наверняка, это получилось так быстро из-за стресса и усталости.

14

Фэт неохотно приподнялась на кровати, потёрла глаза и вздохнула, вспоминая, что произошло. Она чувствовала себя гораздо бодрее: она даже не осознавала степень своей усталости от того эмоционального срыва. А сейчас было спокойствие на душе и ясность мыслей.

Фэт потянулась, щёлкнув руками, и с улыбкой на лице поднялась с кровати, буквально спрыгивая с неё.

На завтрак Фэт не заморачивалась и просто приготовила ульки, заваривая попутно себе кофе. Она могла бы пойти к тёте Цаве, но пока ей не очень хотелось. Хотя Фэт явно чувствовала себя бодрячком, какая-то часть усталости всё же была.

После завтрака она тут же принялась за работу. Выйдя на улицу, она перевернула вывеску «закрыто» на «открыто», зашла обратно в мастерскую, уселась за кассу и развалилась на стуле. Из ящичка она достала выпуск газеты «И́мпик»³ и раскрыла на последней странице. Там были расписаны предстоящие мероприятия по всему Розбергу. Глянув мельком на список городов, Фэт не увидела Риву, поэтому тут же закрыла газету, сложила её в трубочку и, завязав резинкой, положила обратно в ящик.

Она вздохнула и облокотилась на стол, раскачиваясь на нём и издавая стуки под практически такое же щёлканье стрелок на часах.

Её не волновала скука. Фэт привыкла, что либо к ней стояла толпа, либо вообще никто. Так что скука для неё не была проблемой.

Сейчас Фэт, скорее, думала о Мике. Вернётся ли он? И если да, то когда?

Это Фэт сама во всём виновата?

Она почувствовала укол вины в сердце. Она, безусловно, не виновата была в том, что Мик врал. Это естественно и понятно. Фэт даже не раздумывала над этим. Это была вина Мика, да, но есть большое «но», которое и не давало ей покоя.

— Тебя никогда не смогут полюбить, если ты всегда будешь злиться и раздражаться в ответ.

Но стоило ли ей действительно так злиться? Стоило ли так вспыхивать ярким и опасным огнём, грубя Мику и убегая куда-то в ночь прочь от него, даже не пытаясь что-либо выяснить?

Мама в её голове говорила, что нет. И где-то в глубине души Фэт сама соглашалась с этим.

Она ведь даже не дала ему что-то сказать в ответ: она просто убежала в ярости и разочаровании в самой себе. Возможно, всё не совсем так, как Фэт думала. Возможно, всё это враньё имело смысл, и оно было из добрых побуждений, а она уже разозлилась.

Колокольчик зазвенел, оповещая о покупателе, и Фэт тут же отбросила все свои мысли по этому поводу.

15

Жизнь мирно текла. Фэт снова вернулась в прежнюю рутину за исключением утренних поцелуев и завтраков.

Но Фэт продолжала себя убеждать, что так даже лучше. Мик давал ей остыть — это было очевидно.

С другой стороны, он также заставил её в течение недели волноваться. У Мика не было постоянного жилья, он всё время путешествовал, как он сам сказал, поэтому Фэт не могла ни послать письмо, ни приехать или прийти.

Оставалось только ждать. Осталось лишь ждать, что Мик сам придёт по своей воле и при желании. В данной ситуации Фэт была бессильна, но это не значило, что она не волновалось.

Сначала её сердце сжимала лютая злоба, которая полыхала опасным огнём в груди, сейчас же её мягко, но не менее больно, окутывала тревога. Фэт стала немного нервной
и при каждом звоне колокольчика надеялась увидеть мужественное тело с волосами цвета колосьев пшеницы.

Но он не появлялся.

Фэт искренне боялась, что Мик никогда не вернётся. Она хотела, чтобы их отношения продолжились. Да, у них были свои взлёты и падения, но у кого их не было? Вот Фэт лично не знала людей, у которых всё идеально сложилось.

Она хотела хотя бы поговорить нормально с ним, раз уж на то пошло. Но его не было. Как будто Мик совсем забыл о Фэт. Оставил её одну. Со своими мыслями.

16

Прошло уже две недели, а Мика не было. Теперь Фэт не покидало ощущение, что с ним действительно что-то случилось. Удивительно, что Дука считал по-другому и сказал, что Мик просто придурок и думать больше о нём не надо.

Фэт отругала его, потому что не понимала, как так можно было относиться. А что если Мик действительно был в опасности?

Дука же хмыкнул и объяснил, что даже если бы Мик был в опасности, она бы ничего не смогла сделать.

В этом Фэт была вынуждена согласиться.

17

Фэт уже даже смирилась, что Мик не появится, когда прошёл месяц, а на улице стояла не осенняя погода, а зимняя со снеговиками, которых лепили дети, горками, с которых они катались на санках, и снежными ангелами на сугробах. Мягкие снежинки наступившего месяца Фундая ложились на окно, рисуя узоры.

Фэт уже ходила не в лёгком платьице, а в брюках и тёплом тёмно-оранжевым свитере с красными зигзаговыми полосками. Пакеты дров уже были закуплены на несколько дней сразу. А брёвна, находившиеся в огне камина, расположенного в гостиной, трескались и хрустели, будто огонь ломал им кости. От пламени исходил, конечно, слабый поток тепла, но что есть, то есть. Всё равно нет какой-либо замены на что-то более лучшее, чем камин.

Но мирную и тихую атмосферу зимы прервал стук в дверь. Фэт тут же выбежала, торопясь открыть, ожидая увидеть худощаго парня в толстой куртке с белокурой чëлкой, но увидела мускулистого с шинелью.

Нет. Нет-нет. Только не он. Только не сейчас!

Фэт тут же хлопнула дверью, не дав ему и слова сказать.

Она не хотела говорить с ним. Фэт думала, что остыла, и, на самом деле, так и было, но, увидев его вживую, она поняла, что совсем не была готова. Особенно, когда Фэт и думать забыла про него совсем. Злость превратилась в беспокойство, а тревожность сменилась безразличием к судьбе этого человека, ведь зачем о нём волноваться? Зачем переживать о том, кто лгал с самого начала, а потом ещё и оставил совсем одну на месяц, не объясняя буквально ничего?

Фэт собралась с гордым видом уйти, но в дверь снова постучалти. Более настойчиво. Она попыталась проигнорировать это.

— Если не откроешь — выбью! — крикнул Мик.

Громко застонав, Фэт открыла дверь. Всё же покупать новую ей не очень хотелось. Она могла бы обратно приделать эту молотком и гвоздями, но этими инструментами она совсем пользоваться не умела. Фэт могла бы попросить Дуку и... Ой Йун, она, что, серьёзно размышляла о том, что делать с вымышленной выбитой дверью?

Фэт оглядела Мика с ног до головы и безразлично выдала:

— Чего тебе?

Фраза звучала грубо, но при этом сдержанно. Как будто, если бы Фэт могла, она бы ещё что-то в неё добавила, но решила почему-то не делать этого.

Мик сделал шаг вперёд:

— Можно? — он кивнул в сторону прохода.

Фэт долго думала об этом, правда. Она удивилась тому, как Мик ещё не устал ждать её решения, а терпеливо стоял на холоде. У неё просто всё в голове перемешалось. Одна её часть говорила возмущённо: «Даже не думай! Он сделал тебе больно, а потом ещё и бросил», а другая твердила нежно: «Но ты же скучала по нему! К тому же, смотри, как ему холодно!»

Фэт даже удивилась, что не появился мамин голос, и теперь ей предоставлялся выбор самóй всё решить. Это было так неестественно и неправильно. Раньше она это ненавидела и, вероятно, будет ненавидеть потом, но прямо сейчас ей хотелось, чтобы кто-то другой за неё выбирал.

Скрипя зубами, Фэт всё же отошла в сторону, запуская Мика внутрь. Она надеялась на то, что он хотя бы объясниться. Фэт прикрыла дверь, не закрыв её на замок.

Мик, не снимая верхней одежды, повернулся к ней и посмотрел прямо в её горящие пламенем глаза:

— Прости.

Фэт ожидала продолжения, но его не последовало.

— И это всё..? — разочарованно вздохнула она, разводя руками.

Мик молчал.

— Да скажи хоть что-нибудь! — её порядком бесило, что он как будто трусил.

Он будто боялся признаться в чём-то и вместо того, чтобы сказать по-честному, молчал. И ведь так всегда было! Особенно это стало видно, когда Фэт раскусила его ложь. А молчание — это, походу, был его единственный вариант для чего-либо. Сначала врал в открытую и пытался споить, а потом пасовал куда-то.

— Что ты хочешь, чтобы я сказал? — терпеливо спросил Мик.

Фэт встала в ступор от такого неожиданного ответа. Она думала, что он промолчит, проигнорирует, что угодно, но не это.

— Правду... — тихо промямлила Фэт, прийдя в себя.

— Хочешь ли ты её услышать? — вздохнул тяжело Мик.

Фэт задумалась. Она проглотила ком в горле от подступившей паники и облизнула сухие губы.  Неужели всё было настолько плохо? Настолько, что Мик неохотно отвечал, врал, недоговаривал?

— Не хочу, — призналась она, — но я должна.

Мик опустил взгляд вниз, закусил губу и прикрыл голубые глаза. Фэт сразу поняла, что он собирался с мыслями. Выдохнув, он произнёс роковые слова, которые она никогда не ожидала услышать:

— Я — демон.

Фэт моргнула в непонимании. И ещё раз. Сердце с опаской йокнуло. Ноги стали лёгкими-лёгкими, как перья. В ушах встал противный звон.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

— Что..? — ели-ели выдавила из себя Фэт.

Зря она переживала. Возможно, ей просто послышалось, или Мик так убого шутил, или...

— Я — демон, — повторил он уверенно и твёрдо, подходя к ней.

Фэт молчала. Она лишь глубоко дышала, чтобы сохранить самообладание. Она не знала, что произойдёт, если потеряет его: она бросится в слёзы, в рыдания или кинется на Мика в злости и истерике?

— Меня... — продолжил осторожно Мик, видя её состояние, — зовут Курт.

Она всё ещё мерила его молчаливым взглядом. Хотелось сказать и сделать многое, но Фэт молчала. Она знала, что если сейчас откроет рот или чем-нибудь шевельнёт в теле, то она сорвётся.

Поэтому, вместо какого-либо ответа, Фэт дышала. Глубоко и медленно. Вдыхая и выдыхая. А в голове прокручивала все моменты с Миком.

Весь паззл сложился. Всё стало до боли понятно. Такая простая фраза «я демон» объясняла многое. То, как пустой столик в поезде вдруг стал занятым, как по щелчку пальцев, чтобы Мик (можно ли его вообще так называть теперь?) присел к Фэт и завёл разговор. Очевидно, что у него сейчас было два имени, чтобы никто не узнал, что он живёт дольше обычного человека. Поведение то сначала ласковое и нежное, то после — жестокое и агрессивное. Ласковое, потому что сохранились человеческие качества. Злое, потому что Мик — демон, а после смерти что-то у человека исчезало.

После всего произошедшего было сложно не поверить в такой расклад событий, особенно когда всё так идеально сходилось.

Фэт всё ещё продолжала молча смотреть в голубые глаза Мика.

Вдох. Выдох. Вдох.

— Я... — также неуверенно продолжал Мик, видя твёрдое и неменяющееся выражение лица Фэт, — умер и попал в Мерту. Лодочник... — говорил он с трудом, — сбросил меня с лодки, и я начал тонуть в этом болоте. А потом я внезапно выплыл, но я уже был другим.

Фэт просто наблюдала за ним, за его действиями. Стоило ей прокрутить в голове все моменты с Миком, как у неё тут же беспокойно стучало сердце. Она не могла поверить, что её первый поцелуй был с демоном. Фэт не могла поверить, что всё это время спала с ним в постели, обнимая его и прижимаясь к нему своим телом. Не могла поверить, что её первый раз был...

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

— Мне не было места на Берегу, мне сказали искупить грехи, поэтому я вернулся в мир людей, но уже в другом обличии... — продолжал он.

Фэт продолжала смотреть.

— Почему ты молчишь..?

Она не ответила. Лишь облизнула губу.

— Скажи хоть что-нибудь, — отчаянно попросил Мик.

Казалось, он вот-вот упал бы на колени. Но Фэт это было не нужно. Ей нужно было лишь кое-что уточнить.

— Значит, — впервые подала голос она за всё это время, — я была развлечением? Игрушкой? Куклой? Потому что тебе нечем было заняться? — на удивление спокойно выпалила она.

Мик с явной тяжестью на душе кивнул. Слабо. Очень слабо и неуверенно. Но кивнул.

— А потом тебе просто стало скучно, и ты ушёл..?

Ещё один хилый кивок.

Это всё, что нужно было Фэт.

Она осторожно указала на дверь пальцем.

Мик не тронулся.

— Вон, — тихо сказала Фэт.

— Ты не так поняла...

— Я сказала: проваливай, — уже твёрдо, явно на нервах произнесла Фэт.

— Я хотел...

— Убирайся, — она, как хищник, вцепилась в эту чёртову шинель, — демон, — выплюнула она с ядом и отпустила его.

— Фэт, давай пого —

— Убирайся! — злобно крикнула она, не выдержав и потеряв контроль над своими эмоциями. — Убирайся! — она толкнула его.

Мик инстинктивно ударил её в ответ по щеке. Фэт отшатнулась, вскрикнув, с испугом касаясь её. Она хотела наброситься, ударить, прибить, заживо закопать...

— Конфликт нужно решать словами, а не кулаками.

...но не сделала этого. Фэт сдержалась.

— Я сказала: вымета-а-а-айся! — проорала в истерике она, дико жестикулируя.

Мик побледнел. От того, что сделал. От тона Фэт. От всей ситуации, возможно.

Он чуть ли не вылетел из дома, хлопнув дверью.

Фэт стояла посреди комнаты с бурей эмоций у неё внутри.

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Вдох.

¹Лонд — суп с рыбой и рисом.

²«Цвойт» — ругательство, мат. Используется для оскорбления. Что-то между «грубый» и «умственно отсталый».

³«Импик» — компания, что выпускала газеты под таким названием. Они печатали не новости, как другие, а различные советы, мотивации и какие-то предстоящие мероприятия в городах. Хотя темы были довольно скучными, на первый взгляд, выпуски «импик» имели и до сих пор имеют большую популярность. Компания иногда даже перевыпускает какие-то старые выпуски их газеты. Из этого можно сделать вывод, что решение «не быть как все» действительно помогло.