На Нижнем уровне всегда было темно. Его жителям не доставалось и частички солнечного света – лучи просто не могли пробиться к ним сквозь толщею металла и километры свисающих проводов. Конечно, даже здесь не обошлось без «элитных» районов, находящихся на самых краях города. Там, где солнце почти каждый день ярко светило прямо в окна домов, а под самими окнами не было ничего, кроме земли, виднеющейся внизу.

Но даже в такие районы простым горожанам было не попасть. Их давно облюбовали местные наркобароны, главы преступных семей, спекулянты и нечестивые дельцы, бизнесу которых был заказан путь наверх. Их дома были огорожены непроницаемыми стальными заборами, и что за ними происходило, никто не знал. Вот и приходилось остальным, невезучим, ютиться где-то посередке, без доступа к естественному освещению, среди ржавых трущоб и низких, тесных улиц.

В механико-слесарной мастерской Брауна, где работала Мирра Миллс, стояли мощные электрические лампы. На них однажды разорился сам Босс, заказав откуда-то издалека, при содействии клана Сорентино. И не сказать, что это как-то сильно способствовало повышению прибыли – хоть все и стало видно действительно хорошо – не приходилось всматриваться даже в самые мелкие детали и портить глаза – заказов от этого не прибавилось.

Чаще всего Мирра Миллс сидела за большим рабочим столом в левом углу мастерской, там, где ее загораживал огромный токарный станок. Видите ли, клиенты, даже самые непритязательные, не привыкли бояться чего-то, когда просто желали сдать в ремонт свою технику. А Мирру обычно пугался каждый второй, если даже не первый. Потому-то ее и отсадили подальше. Но девушку это совершенно не беспокоило.

Смотрят на нее, не смотрят, показывают ли пальцем, перешептываются ли... Это только их проблемы. Она не видела ничего особенного в своей белой коже, белых волосах, белых бровях и ресницах, и светлых, красноватых глазах. И уже давно взяла за привычку густо подводить веки углем, чтобы на ее лице хоть что-то выделялось.

Над рабочим столом висела выцветшая картинка в стиле «пин-ап», с большегрудой пухленькой красоткой в просвечивающем кружевном пеньюаре. Босс прилепил ее на стену еще несколько лет назад, чтобы подколоть Мирру, из всех нарядов предпочитающей мешковатый рабочий комбинезон цвета хаки, надетый на голое тело. Однако и это никак не повлияло на мировоззрение работницы.

В отсутствии заказов Мирра Миллс сидела на табурете, закинув тощие, как палки, ноги, на стол, плевала в ржавый потолок и подпиливала свои длинные, заостренные ногти бархатным сто пятидесяти миллиметровым напильником. Босс обещал притаранить сломанный гадальный аппарат с механической цыганкой, вывезенный с недавно прошедшей на Среднем уровне ярмарки, но, как ушел на обед, так больше и не появлялся.

Кроме него, и кроме Мирры, в мастерской больше никто не работал. Был раньше Стэнли, щербатый гад, занимавшийся проекционами, но он вскоре свалил, прихватив с собой несколько дорогостоящих запчастей.

Мастерская принимала заказы на что угодно, начиная от затупившихся ножей, до остановившихся часов и неисправных автоматонов. Пару раз к ним даже обращались крупные фабриканты, с просьбой обслужить оборудование их заводов и мануфактур. Однако такое везение случалось редко.

Закончив с ногтями, Мирра отложила напильник на захламленный стол и вскинула руку, полюбовавшись результатом работы на свету. Тонкая кожа на ее запястье практически просвечивала, выступали проходящие синие вены. Так было не только на руках, но и по всему телу.

Альбинос – вот, как называли их породу. Им был противопоказан яркий солнечный свет, и Мирра, знавшая это, никогда не высовывалась из тени Нижнего уровня.

– Не подкрадывайся ко мне, Каин, – лениво протянула она, заслышав тихие шаги у себя за спиной. – Я все равно тебя уже заметила.

– Как и всегда, – скривился в улыбке друг.

Каин притащил еще одну табуретку, смахнул с нее перчаткой железную пыль, и сел напротив нее. Скинув с себя капюшон, он одернул вниз темный шейный платок, которым обычно закрывал половину лица, и посмотрел на нее.

Было в его взгляде что-то тяжелое.

Здесь, под яркими лампами, его грязные, спутанные, темно-пепельные волосы блестели серебром – столько в них обнаруживалось седины, несвойственной его возрасту.

Он выглядел растрепанным воробьем, а она – молью. Мирра Миллс – ноль женственности, ноль мужественности. Чистый документ. Белый, как пустой лист бумаги.

– Ну? – спросила она.

Каин вытащил из-за пазухи некие листки. Внимательный взгляд Мирры ухватился за верхний, который явно был сначала сильно смят, а затем разглажен, причем не очень старательно.

– Тебе стоит на это взглянуть, – сказал Каин, протягивая их ей.

Не меняя позы, она ознакомилась содержимым письма и мельком всмотрелась в начертанные планы. Слова неизвестного ей Ливиуса де ла Ортиса казались бредом старого маразматика, и все же вызывали неясную тревогу. «Важное дело тримегистов будет завершено; Волена не должна обладать подобными знаниями...»

– И что это? – поинтересовалась Мирра, взглянув на друга.

– Джейн нашла, – сказал Каин и будто бы вздохнул. – Помнишь, я рассказывал тебе? Полицаи хотели доставить это письмо в Трубы, а...

– А твоя маленькая принцесска стибрила пароцикл? Помню, – отозвалась Мирра и вгляделась в текст письма еще раз. – Тримегисты... Есть в этом что-то знакомое.

– «Дары Тримегиста», – нетерпеливо напомнил ей парень. – Секта, которую ликвидировали пятнадцать лет назад.

– «Дарцы», точно! – прищелкнула пальцами Мирра, но тут же осеклась и посмотрела на Каина недоуменно. – А мы-то здесь при чем?

– А как ты думаешь? – выразительно сверкнул глазами друг, пряча бумаги обратно во внутренний карман. – Если в Волене остался хоть один сектант, Блейк Фостер захочет об этом знать.

– Делишки Фостера, воскресшие тримегисты... – протянула Мирра, отбрасывая бумаги на стол. – Меня это не касается. Почему бы тебе самому этим не заняться?

– Сегодня ночью я... занят, – вынужденно признался Каин, явно не желавший посвящать ее в подробности. Как же он любил строить из себя невесть что!

– П-ф-ф, – презрительно выдохнула Мирра, убирая ноги со стола и выпрямляясь. – Опять разводишь какую-нибудь бедняжку... Совести у тебя нет. Грабить несчастных, жаждущих любви и внимания... Ты их хоть не убиваешь после этого, я надеюсь?

– Кто бы говорил, Мирра, – насмешливо произнес парень.

– Что, убиваешь? – Мирра не смогла сдержать ядовитой улыбки, хоть и знала, что с ее кривыми зубами улыбка больше напоминает оскал.

Ухмыльнувшись в ответ, Каин запустил в нее отверткой, от которой девушка довольно легко увернулась. Ни в чем неповинный инструмент ударился о стену и, жалобно звякнув, упал на пыльный пол.

Мирра пошарила рукой на столе, отбрасывая пропитанные машинным маслом тряпки, мотки проволоки и шестеренки. Найдя смятую пачку папирос, она извлекла из нее одну и закурила, а затем протянула пачку Каину.

Парень вновь сел на табурет и поджег папиросу, щелкнув зажигалкой. Дым скапливался под потолком, клубясь в свете ламп.

– Я возьму ее с собой завтра утром, – сказал друг уже серьезно. – Джейн. Пришлось пообещать, иначе она не успокоилась бы.

– Мне побоку, Каин, – отреагировала Мирра и вновь затянулась. – Хочешь зарываться в это дерьмо и дальше, дело твое.

– Ты меня знаешь, – медленно протянул парень.

– Знаю, в этом-то и проблема. Для тебя, – усмехнулась Мирра и чуть подалась плоской грудью вперед. – Но я, конечно же, с удовольствием проведу эту ночь без сна, шатаясь по злачным местам, чтобы добыть тебе информацию, сладкий.

– Мирра... Еж твою медь! – вспылил Каин. – Ты и без этого не спала бы. Ты никогда не спишь по ночам! И я не в курсе, спишь ли ты вообще, но знаю, что тебе точно понравится во всем этом копаться!

– Ну, я же все-таки не автоматон. Хотя многие хотели бы меня таковой считать, – вновь улыбнулась Мирра, уже не злорадно. – Встретимся завтра утром у Худого Корыта, лады?

– Хвала небесам. Вы обе только и делаете, что бесите меня в последнее время.

Двумя быстрыми движениями он накинул капюшон и натянул платок на длинный нос. Уже через пару неслышных шагов парень оказался у двери.

– Скажи своей принцессе, чтобы завтра не выряжалась! – крикнула Мирра ему вслед, в тот момент, когда дверь за ним уже начала закрываться.

Оставшись в одиночестве, она сыто улыбнулась и подняла руки наверх, растягивая затекшие мышцы и суставы. Парень был прав только в одном – ей действительно нравилось вынюхивать всякие скабрезные подробности, чего бы они не касались. Можно сказать, у Мирры был дар. Необычная внешность заставляла одних людей выкладывать ей все как на духу, а других – открывать ей закрытые двери.

Связывалось это с давней приметой о том, что такие как она, бесцветные, являлись прислужниками дьявола и чернокнижниками. У них была проклятая душа, дурной глаз, черный рот, и все в том же духе. Мирру подобное отношение искренне забавляло.

Со своим «даром» Мирра легко могла бы пойти в услужение к любому влиятельному человеку, к главе преступного клана или наркобарону, к тому, кто мог бы сделать ее высокооплачиваемой шпионкой. Однако, этому препятствовали целых две причины.

Во-первых, ей было попросту наплевать на каждого из местных царьков, и ходить «под кем-то» Мирра никогда не стремилась. Ну, а во-вторых, даже эти самые царьки были подвержены всеобщим предрассудкам. Так и вышло, что Мирра не могла вписаться ни в одну из существующих среди бедноты каст. Как считала сама «бесцветная», она от этого только выигрывала.

В этот вечер, не дожидаясь возвращения Босса, из мастерской Мирра сразу же направилась в Дыру – наверное единственное место в Волене, где ее принимали такой, какая она есть.

Это место находилось в темном тупике, сразу же за Трухлявой Стогной, где ныне располагался мусороперерабатывающий завод и пристроенные к нему работные дома. Дыра буквально являлась дырой – насквозь проржавевшим отверстие в железной мостовой.

К неровной, словно изъеденной жучками кромке, была приставлена лестница, сваренная из старых труб, ведущая в то, что раньше называлось техническим помещением. То есть, в нем и сейчас размещались городские коммуникации – вентиляция, водопровод, канализация, проходили укрытые медными кожухами кабеля, и так далее. Но несколько лет назад все это стало баром под названием Дыра – питейным заведением для граждан с самыми непритязательными вкусами.

Когда Мирра не хотела привлекать лишнее внимание, она, как и многие жители Нижнего уровня, предпочитала скрывать лицо и волосы под плащом с капюшоном, и повязывала шейный платок повыше на нос. Мало ли темных личностей осмеливалось шастать по этим низким, плохо освещенным улочкам? Встречались временами и бандиты, и убийцы, и просто мелкие воришки – это были их территории.

Особый «дар» был ее проводником. Если уж Мирре везло нарваться на мерзавца, то стоило лишь скинуть маскировку и зыркнуть на него пострашнее. А уж если специально понизить голос, улыбнуться, показав зубы, и прошептать так вкрадчиво, чуть ли не напевно, что-то вроде: «Плохой день у тебя, парень, раз набрел на меня»... То все, готов несчастный! Сам поскорее отдавал ей свои медяки, лишь бы не схлопотать страшнейший сглаз. Ведь что, как не удача, являлось главной ценностью в преступном мире?

Людишки считали, что альбиносы могут вертеть колесом фортуны как хотят, а сама Мирра только посмеивалась. Ничего такого, она, конечно же, не умела. И теперь, проходя через трущобы с редкими лампами накаливания, в которых лачуги были кое-как собраны из груд металлолома и рваного тряпья, даже немного завидовала.

Жизнь бедняков в полутьме была тяжела, проста и непритязательна, полна суеверий... И вместе с тем казалась такой... нормальной. Под ногами у Мирры то и дело сновали совсем мелкие карапузы – чумазые и тощие, одетые не пойми во что, при этом вполне счастливые. Они играли смастеренными из хлама игрушками, даже не подозревая, что может быть как-то по-другому, а матери, выглядывая из-за рваных занавесок-дверей, звали их на ужин.

Всем на Нижнем уровне было известно с детства: пока есть в мешках крупа, есть и жизнь. Толпы людей занимались своими обычными делами – стирали белье, чинили жилища, готовили еду, собирались вместе, чтобы шумно обсудить последние новости... Мирра же всегда находилась в стороне от любых нормальностей.

Она прошла мимо ларька уличной еды Кабала Стокса, разорившегося сразу на две лампы, болтающихся под криво сколоченной вывеской. Там на ржавых бочках за стойкой сидели любители рунделей – жареных в бадье масла хрустящих кругляшей из перченого теста, с начинкой из лука, гороха или чечевицы.

И тут уж было сложно удержаться от осуждающего взгляда, потому как Мирра узнала одного из посетителей. Щербатого Стэнли, свистнувшего запчасти из мастерской. Он уплетал рундели, сжимая их трясущимися, сине-серыми пальцами.

– Завязывал бы ты с лазурином, приятель, – сказала Мирра. – То, что кожа посинела, это еще не страшно. Но скоро выпадут волосы, потом ногти, а потом и зубы. Нечем будет вкусняшки хавать.

– А ты кто ваще такая? – воззрился на нее паренек. Белки его глаз тоже уже стали сине-серыми от наркотика и выглядели совершенно стеклянными. Стало ясно, отчего он пропал из мастерской.

– Кушай-кушай, не отвлекайся, – вздохнула Мирра, потрепав его по редким светлым волосам, и пошла дальше, прежде, чем он успел что-то сообразить.

Наконец, череда узких улиц завершилась и она вышла на некогда просторную площадь, большую часть которой теперь занимал необъятный, весь покрытый жирной копотью, завод. И хоть вонь от сжигаемого мусора в округе стояла приличная, воздуха здесь все равно было больше, чем в трущобах.

Мирра прошла до своего любимого тупичка. Освещавшая его лампа давно перегорела, но к этому уже все привыкли. Бару было только выгодно лишний раз не светиться.

Она отсчитала ровно пять шагов, чтобы не свалиться в дыру, и, присев, нащупала шершавые края лестницы. Уже через мгновение, после короткого стука, перед ней со скрежетом распахнулась дверь бара.

– Аргх, Мирра Миллс пожаловала, – расплылся в беззубой улыбке жирный Неча, узнав ее по глазам, даже под капюшоном. – Давно не заглядывала, куколка.

Вышибала был огромен, лыс, страшен, и, кажется, никогда в жизни не стирал свою дырявую белую майку. За этим его здесь держали – распугивать алкашей, неплательщиков и дебоширов.

– Не-еча, сладкий, – улыбнулась Мирра, обнимая старого друга. – Раф на месте?

– А то как же. Он, и пара клиентиков, – довольно изрыгнул здоровяк. – Поспешишь, и для тебя чо-нибудь найдется.

Скинув с себя шейный платок и плащ, под которым уже вся взмокла, Мирра вдохнула запах сырости и курительных смесей и пошла по короткому коридору на свет, уворачиваясь от торчащих сверху труб. В главном и единственном зале горела всего одна лампа, но ее мощности вполне хватало, чтобы осветить небольшое помещение целиком, за исключением пары уголков.

На полную громкость из радио, прерываемая сильными помехами, вопила о своей несчастной красивой жизни до смерти надоевшая всем Сигрит Ольсен. Помехи и голоса пьяных идиотов, развалившихся на матрасах за низкими столиками у стены, слушать было куда приятнее.

Высокий и темнокожий Раф, стоящий за ржавой барной стойкой, глядел на радио с задумчивостью, словно прикидывая, стоит ли его переключить, или выключить вообще. Он был одет в потрепанную черную куртку, а на шее носил ядовито-зеленый платок. По этому платку его обычно легко узнавали на улицах.

– Тут и думать нечего, – фыркнула Мирра, запрыгивая на криво сваренный барный стул, и переключая ручку радио. Из шипящих динамиков тут же послышался более приятный мотивчик. В тон ему мелко позвякивали склянки с алкоголем на полках, отзывающиеся на каждый новый шаг города.

– Мирра, какого черта? – изумился Раф. – Мы уже решили, что тебя точно кто-то пришиб!

– Всего неделя прошла, и вы уже беспокоитесь, – промурлыкала Мирра, облокачиваясь на стойку. – Приятно. Нужно было подождать еще пару дней, для большего эффекта.

Раф хмуро оглядел ее и сходу плеснул в стакан местного самогона.

– На вот, выпей, – сказал он. – Как я понимаю, обработать человека Дюбе оказалось непросто...

– Очень непросто, – заверила его Мирра, опрокидывая содержимое стакана в себя. – Я буквально совершила чудо, Раф. Так для вас постаралась... Никто не делает для Дыры столько, сколько я, можешь мне поверить.

– Так что узнала? – спросил мужчина. Поняв, что дело было выполнено в точности, как и всегда, он сразу же смягчился в лице.

Наблюдая за его эмоциями, Мирра мысленно довольно улыбнулась. Ей нравилось дразнить людей так же сильно, как и вынюхивать скабрезности.

Если уж быть совсем честной, в свободное от мастерской время, она тоже работала в Дыре вышибалой. А заодно выбивала долги из всяких тупиц, и стращала тех, кто мешал бару вести свою деятельность.

– Можешь не париться. Его Сиятельство барон Дюбе будет продолжать сотрудничество с нашим баром. А слухи о том, что променяет нас на заведения Синего Гунди он распустил специально, чтобы заставить покупать его товар подороже, – пожала плечами Мирра и протянула пустой стакан Рафу за добавкой. – Думает, мы согласимся на любую цену, лишь бы он нас не бросал.

На самом деле она выяснила это всего за один час семь дней назад, совершенно не напрягаясь. А остаток недели плевала в потолок мастерской, предаваясь беззаботному отдыху. Человек барона выдал всю информацию разом, когда она загнала ему неприметный камушек под видом талисмана удачи, да еще и поклялся оставить их маленькую сделку в тайне. Не верить таким, как Мирра, было просто нельзя, а обвинять во лжи – себе дороже.

– Прекрасные новости. Ты молодец, – выдохнул Раф, наливая ей еще. – Стоит удвоить твою долю, да?

Тут уж Мирра не стала скрывать своей жутковатой улыбки.

С Рафаэлем, выходцем из Расколотой Илэрии, судьба свела ее пару лет тому назад, когда она заглянула в Дыру выпить. Она помогла ему припугнуть неадекватов, а он предложил ей подработку и бесплатную комнату в задней части бара. А так как ей тогда было очень скучно, она взяла, и согласилась.

Босс был этим очень недоволен, но ничего поделать не мог. Так постепенно в ее жизни появился еще один мужчина, которому было не совсем наплевать. И, что самое приятное, он никогда на нее не давил и не вынуждал ее чувствовать себя обязанной, в отличие от того же Босса.

До сих пор она так и не смогла понять, сколько Рафу было лет. Вроде и за тридцать, а вроде и больше двадцати не дашь. Временами он вел себя слишком уж по-ребячески. И слишком ей доверял.

– Раф, сладкий мой, – протянула Мирра. – А про каких таких клиентиков говорил мне Неча?

– Да вот один, например, – понизил голос Рафаэль, указывая в уголок, куда не доставал свет лампы. Там на матрасе виднелся лишь силуэт человека, и клубы густого дыма, вырывающиеся из его трубки. – Прописался у нас пять дней назад. Говорит, настоящий капитан.

– И что же настоящий капитан мог забыть в нашей Дыре? – рассмеялась Мирра.

– Да то же, что остальные, дурь и лазурин, – хмыкнул Раф. – Надо бы выяснить, что с этого можно поиметь.

– Обязательно, Раф, обязательно, – кивнула Мирра, быстро теряя интерес. Она вспомнила, что пришла сюда не просто так, а по просьбе Каина. – А может у нас тут кто-то быть ученым или типа того?

Мужчина вновь посмотрел на нее хмуро, и на этот раз выпил из стакана сам.

– А тебе зачем? – спросил он.

– Слова новые выучить, Раф! Образованием заняться, флорентийский язык подтянуть, и все такое, – усмехнулась Мирра.

– Ну, будем думать, что ты спрашиваешь не просто так, – нахмурился Рафаэль еще сильнее. – На совпадение это походит мало.

– Какое еще совпадение? – на всякий случай уточнила Мирра и подкрутила ручку радио так, чтобы приятный мотивчик стал еще громче.

– Ну, хорошо. Давай представим себе, что есть одна женщина. И предположительно, только предположительно, ее видели в Нижних доках, – Раф понизил голос еще сильнее. – Если бы кто-то хотел встретиться с каким-нибудь ученым, эта женщина могла бы показаться ему интересной.

– В чем же состоит этот интерес? Если бы я заинтересовалась? Гипотетически, разумеется, – поддержала игру Мирра. Раф уж точно не стал бы шифроваться зря.

– Ходят слухи, непроверенные, и скорее всего неверные... Я, и никто другой не стал бы им доверять, знаешь ли. Но эта женщина, если она, конечно, вообще существует, может быть женой бывшего ученого. И сектанта, к тому же. Хочет покинуть Волену поскорее.

– Городские легенды, вечно сектантов везде приплетают, – скучающе проговорила Мирра. – А имя у этой женщины имеется?

– Ну, без этого история не была бы городской легендой, верно? И имя красивое такое ей придумали. Благородное. Ле-ти-сия.

И вправду, на совпадение это совсем не походило. Во что же Каин был намерен ее втянуть на самом деле?

Полагаясь на свою хорошую память, Мирра была совершенно уверена в том, что встречала точно такое же имя в письме. Рядом со словами «важное дело» и «тримегисты».

– Ужасно глупые слухи, можешь дальше не продолжать, – для вида зевнула Мирра. – Пойду-ка я, пожалуй, отосплюсь для разнообразия.

Она спрыгнула со стула и помахала Рафу на прощание.

– Будь осторожна, Миллс, – предупредил ее мужчина, не сводя встревоженного взгляда.

– Если меня убьют, обещаю, ты быстро об этом узнаешь, – улыбнулась она.

Конечно же, Мирра намеревалась тут же направиться в доки и выяснить у этой женщины все, что сможет о странном письме, и о планах. Рафаэль тоже это понимал, и потому опасался, что у нее, как обычно, все получится отлично.