Они остановились после безумной скачки. Барсик еле дышал. Асбер соскочил с него, похлопал животное по боку и пошёл быстрым шагом, не оглядываясь. Он слышал, как Барсик повалился в траву, но не стал возвращаться к умирающему брадоблюду. Не было времени.

— Прости, — пробормотал он, скорее для собственного успокоения.

Лагерь спал. Редкие костры горели вокруг и в центре, обозначая часовых. Он остановился, переводя дух, присмотрелся, выбрал самое тёмное место. Пригнувшись, ступая практически бесшумно, он двинулся меж двух палаток, когда внезапно налетел на невидимый барьер. Тот принял его, как оболочка мыльного пузыря. Мужчина распластался по барьеру, успев подумать, что этого не может быть, с трудом оторвался от него.

Из темноты возникли два подростка с бластерами, и раструбы плазмомётов уставились Асберу в лицо. Он непроизвольно поднял руки.

— Ну что я говорил, — сказал тот, что поменьше. — Хозяин всегда прав. Сегодня ты снизу, — он сплюнул сквозь редкие зубы.

— Хозяин ждёт Вас, — второй убрал оружие, поклонился и отвесил подзатыльник первому.

— Просим идти за нами, господин, — первый тоже опустил оружие и склонился ниже второго.

Второй направил на невидимый купол руку, на которой Асбер не без удивления узнал браслет управления, и тонкая зелёная линия обозначила освободившийся проход.

У костров никого не было. Из палаток слышались смешки, обрывки разговоров, возня. Бесшумные и невидимые патрули периодически выныривали перед самым носом процессии, узнавали сопровождающих и растворялись в ночи. Такой чёткой организации Асбер никогда ещё не видел ни на Земле, ни, тем более, здесь. Он даже на какое-то время забыл, зачем он пришёл.

Остановились они рядом с большим, потрёпанного вида, шатром. До него донеслись едва различимые звуки медихарпы, будто кто-то перебирал и настраивал струны.

— Ждите здесь, господин, — старший поклонился, пошёл докладывать.

На какое-то время у него возникла мысль отобрать у парня бластер и быстренько навести здесь порядок, но он вовремя сообразил, что человек, способный так всё организовать, наверняка и это предвидел. К тому же, современное оружие и защитный купол его сильно смутили. Асбер напрягся весь, как пружина, готовый в любой момент влететь в шатёр и буквально раздавить голыми руками голову их командиру.

— Вас ждут, господин, — парень вышел и пригласил его в шатёр глубоким поклоном.

Посреди скромной, но широкой постели сидел, поджав ноги, молодой мужчина восточной внешности, совершенно лысый. Небрежно наброшенный халат съехал на левую сторону, оголяя часть груди и плеча. В руках он держал медихарпу, поглаживая корпус инструмента. На лице застыло скорбное выражение. Перед ним стоял поднос с чайничком и двумя пиалами. Он небрежно кивнул Асберу, показывая взглядом на место рядом с собой.

— Садись, — печально-мягко сказал он. — Наливай себе чай. Любишь зелёный?

Весь пыл у Асбера куда-то пропал. Этот человек не выглядел убийцей, страшным маньяком, кровавым тираном. Он был кем угодно, но только не тем, кого хотелось задушить собственными руками. Его голос, манера речи, лицо что-то напомнили ему, такое знакомое, родное. Приятный низкий тембр голоса, красивые черты лица, прекрасные сильные руки с тонкими пальцами... Он ошалело сел рядом, прислонив посох к опоре шатра, машинально налил зелёный чай в пиалу, бережно поднёс ко рту и отхлебнул. Всё, как он любит: не слишком горячий, но и не холодный, с нотками копчёного бамбука, дикой травы и мяты. Мята-то здесь откуда? И как он об этом узнал? Вопросы рвались с языка, но он будто не мог открыть рот, просто вежливо кивнул мужчине в ответ.

— Хочу сыграть это для тебя, — Седам Шор прикрыл глаза. — Хорошо, что это ты. Я не мог об этом даже мечтать.

Его пальцы коснулись струн, и шатёр наполнила музыка. Простая, незамысловатая мелодия, но такая родная, до боли знакомая, земная. Асбер слушал, и его сердце наполнялось тоской, любовью, щемящим чувством потери и, вместе с тем, радости. Комок подкатил к горлу, дышать стало тяжело. Он расстегнул воротник куртки, потёр глаза, потеребил нос, чтобы не всхлипнуть. Эта музыка тронула его душу так, что он готов был разрыдаться. По щекам Седам Шора тоже текли слёзы. Он не стеснялся, ревел, как мальчишка, всхлипывая, и Асберу вдруг стало стыдно за то, что он хотел его убить.

https://youtu.be/GRQs7tEHFfw

Мужчина оборвал мелодию, не доиграв, отложил инструмент в сторону. Фонари, что освещали шатёр, будто приугасли, и в полутьме слышно было, как оба всхлипывают.

Первым пришёл в себя Седам Шор. Протянув руку, он коснулся пальцами кисти Асбера.

— Можно?

Тот утвердительно кивнул, и мужчина притянул его руку к лицу, коснулся ладони влажными губами. Пальцы его заскользили вдоль предплечья, и Асбер поддался чувствам, наклонился к мужчине, и они поцеловались. Халат упал на постель, они повалились на бок, и мир закружился у них перед глазами...

Сквозь ткань шатра еле пробивался свет костров, все фонари потухли. Асбер разглядывал в темноте приятное лицо этого мужчины, его миндалевидные глаза, такие близкие и такие печальные, а тот обнимал его за шею, гладил по спине.

— Я не знаю, что со мной... — зашептал Асбер, тяжело сглотнув. — Будто меня одурманили, сбили с толку. Я хотел лишь забрать своего...

— Любовника, — Седам Шор поцеловал его и долго не отпускал. — И ты хотел убить меня. Всё будет. Желания исполнятся. Твой мальчик в порядке. Его накормили и уложили спать. Ты можешь забрать его в любой момент.

— А...

— Никто не узнает о том, что было между нами.

— Но так не бывает. Это какая-то ловушка...

— Конечно, Виталь, не бывает, — сказал Седам Шор на чистом русском. — Ты никогда не обращал на меня внимания.

— Нет, не может быть! — У него от догадки даже перехватило дыхание, и пришлось сделать долгую паузу, прежде чем продолжить. — Господи, Айаз, ты?!

— Узнал, — мужчина криво усмехнулся. — Я был влюблён в тебя, но красивые любовь не замечают. Хорошо, что хоть теперь обратил внимание.

— Прости! — Он вздохнул, покачал головой. — Теперь тебя тяжело не заметить.

— Не для себя стараюсь. Но ты... Не думал, что ты тот, кто окажет мне последнюю услугу.

— Что ты говоришь! Зачем мне убивать тебя, что вообще ты задумал?

— Дурачок... — Айаз ласково поцеловал его в нос. — Ты поймёшь. Со временем, но поймёшь, — он лёг на спину, уставившись в потолок. — Твой ошейник. Он постоянно передаёт данные, они знают каждый твой шаг, каждое твоё слово...

Виталий невольно потянулся к ленте не шее.

— Не бойся, — Айаз взял его за руку, положил её себе на грудь, погладил по ладони. — В шатре блокирована радиосвязь. Глазной имплант тоже работает в две стороны. Над лагерем постоянно висят дроны, но парни научились их сбивать.

— И в чём твой план? Расскажешь?

— Конечно. Ты же его часть. Только ещё чуточку терпения. После университета меня распределили в разведку, хотя я писал прошение, что хочу работать с тобой. Они нарочно раскидывали нас по разным уголкам космоса, и я даже успел свыкнуться с мыслью, что ты для меня навсегда потерян.

— У судьбы были другие планы...

— Да. Я внедрялся на 6068-би. Стандартная схема: мы принимаем вид, максимально близкий к местным жителям, и аккуратно собираем данные. Поэтому с волосами пришлось расстаться.

— Конечно! У тебя была шикарная шевелюра!

— Обещали, что отрастут, но что-то пошло не так. Там была довольно развитая цивилизация. Как всегда, развращённая церковь, куча запретов, зажатое население. Классика. Рекомендовано было ускорить прогресс общества, поскольку великие умы посчитали, что общество к этому готово. Начали набирать первые группы для обучения молодняка. Они вообще гермафродиты все, но могут подстраиваться под партнёра. Мальчишко-дев один и влюбился в меня. Ходил за мной по пятам, красивый...

— Нельзя же...

— Себе это скажи, — Айаз усмехнулся. — Не выдержал я. Влюбился не по уши даже, по барабанные перепонки. И только вошёл во вкус, они меня отозвали. Не знал я, что за каждым шагом следят. Такого наговорил...

— А с парнем что? — Забеспокоился Виталий.

— Церковники добрались до школы. Детей варили живьём в кипятке. Тело погружали по пояс, — он смачно выругался.

— Ять... — Он невольно сжал кулаки. — А наши?

— Они не вмешивались. Нельзя. Я потом год в психушке отсидел. Рвался обратно, но меня только накачивали препаратами. Спал всё время, ничего не хотелось. Даже с собой покончить не дали. Так что ты продолжай верить в светлое будущее.

— Я и не верю. Ты сюда как попал тогда? Помочь тебе выбраться?

— Ты уже помог. Охрененно помог. Особенно, с бароном. Я устроился техником на звездолёт. Они, конечно, следили, но не уследили. Для них это несчастный случай, а для меня — возможность поквитаться, заставить их шевелить лапками, создать прецедент. И ты приятным бонусом. Моя жизнь была дерьмом, хоть смерть станет сказкой.

— Какой прецедент? Хочешь сдать меня им?

— Глупенький! — Айаз снова обнял его, притянул к себе и долго-долго целовал. — Ты же понимаешь, что в реальности все сказки заканчиваются плохо. И моя история — не исключение. Я столько народу положил... Но я ни о чём не жалею. Просто снова в психушку я не пойду. Не хочешь убивать меня сейчас? Но я давно мёртв. Смирись с этим. Тебе не обо мне нужно думать, о себе. Ты такого натворил, что ложкой не расхлебать. Я слежу за тобой уже давно. А о мальчишке не беспокойся: договорился, с кем надо. Его сберегут даже ценой жизни всей планеты...

В шатёр вбежал кто-то запыхавшийся. Виталий резко вскочил, поворачиваясь к выходу, и обомлел, увидев Ильзара в одних шортах.

— Хозяин? Дядя Шор? — Он переводил округлившиеся глаза с одного голого мужчины на другого. — Там такое! Там... Там все умерли!

— Чёрт!

Виталий так и выскочил голым на улицу, сзади за ним шёл Ильзар.

Что-то страшное произошло в лагере. Стояла мёртвая тишина, только костры слегка потрескивали, выбрасывая снопы искр в темноту. Все, кто был там, подростки, молодые мужчины, они лежали в разных позах рядом с палатками, в проходах, у костров, друг на друге. Некоторые были одеты, но, в большинстве своём, они были или голыми, или с небольшим количеством одежды на теле. И без оружия. Будто здесь, пока он разговаривал с Айазом, произошла какая-то жуткая бойня. Тела были кругом, насколько мог видеть глаз в темноте. И даже за пределами видимости угадывались очертания мёртвых людей. Он подошёл к костру, стараясь не наступать на тела, склонился над голым парнем, что лежал одной ногой в огне. В груди зияло аккуратное отверстие от лазерного ружья. Тело было ещё тёплым. Руки у него затряслись, он захватал ртом воздух.

— Б-боже, — Виталий упал на колени. — Это же моё ружьё...

Сзади раздался характерный жужжащий звук, слышно было, как что-то тяжёлое рухнуло на землю.

— Дядя Шор! Дядя Шор! — Закричал мальчишка и бросился к шатру командующего.

Луч мощного прожектора побежал по степи, осветил лагерь, выхватил из темноты безжизненные тела, фигуру обнажённого мужчины с забинтованной головой, стоящего на коленях перед трупом. Рядом с лагерем приземлился вертолёт. Несколько человек в военной форме соскочили на землю и бросились к мужчине. Упёршись в защитный купол, они что-то кричали ему, пытаясь перекрыть шум винтов, но он ничего не слышал. Слёзы катились у него по щекам, а лицо приобрело мертвенно-бледный оттенок.