Пространство шатра освещалось таинственным голубым светом, который исходил от тонкой доски в руках молодого мужчины. Он сидел в белом банном халате на походной постели, скрестив ноги. Был он красив, лицо гладкое, восточного типа, без бороды и усов. Голова совершенно лысая, ни единого волоска. Ирдис сразу узнал его красивые глаза, бросился к нему, стал целовать в лоб, в глаза, в щёки, обнял его за шею, стал гладить по голове. Слёзы брызнули из глаз, он всхлипнул, расцеловал в ухо, зашептал.

— Небесный рыцарь! Облачко моё, где же твои роскошные волосы?

— Ах, Ирдис, глупенький, — он обнял парня, прижал к себе. — Боюсь, остались в сказке.

— Пусть так, мой господин, — парень ещё раз чмокнул его в ухо. — Позволь мне остаться с тобой!

— Дурачок! Я так оглохну, — хозяин оторвал его от себя. — Давай не сейчас, ладно? У меня много работы.

Но мальчишка его не слушал, быстро скинул с себя одежду и повалил хозяина на постель. Распахнув халат, он принялся целовать его грудь.

— Ты не пожалеешь, что взял меня, господин!

— По правде говоря... — Хозяин улыбнулся. — Ну что мне с тобой делать? — Он погладил парня по голове.

— Любить, господин!

Позже Ирдис лежал рядом, уткнувшись лицом под мышку и дышал запахом хозяина. Исходивший от него аромат благовоний пьянил, и у парня шла кругом голова от всего, и от запаха, и от удовольствия, и от близости с хозяином. Кончиками пальцев он водил по его груди, и мысли роились у него в голове, требуя немедленного выхода.

— Я всё понял, господин! — Сбивчиво начал он. — Я спасу тебя, я всё придумал!

— А, вот ты о чём, — хозяин повернулся на бок и сдвинулся вниз, его прекрасные глаза оказались напротив глаз парня. И взгляд их был печален. — Не всё в мире можно изменить. Иногда приходится жертвовать многим ради достижения высокой цели...

— Но ты не обязан жертвовать собой! — С жаром возразил Ирдис. — Послушай меня! Мы сделаем соломенное чучело, нарядим его в твой плащ и сожжём на виду у всех. Тигур умчит нас на край мира, туда, где никто не найдёт. Все будут думать, что ты умер, а мы будем воровать для тебя, и каждый твой день превратим в сказку, о которой ты мечтал! — Он потянулся и нежно поцеловал хозяина в губы.

— Ты мой маленький мечтатель, — хозяин ответил на поцелуй, грустно улыбнулся. — Нельзя сделать человека счастливым против его воли. Разве будет птица счастлива в клетке? Она привыкла к простору, к ветру, что поднимает её в облака, она жаждет летать. Так же и человек. Однажды познав свободы, он будет стремиться к ней всю свою жизнь.

— Я понимаю, господин, — слёзы застряли у парня в горле и мешали говорить. — Но я не могу отпустить тебя. Не могу! Лучше убей меня прямо сейчас, если не хочешь, чтобы я промешал тебе. Иначе я найду госпожу и всажу ей нож в шею!

— Мне нравится твоя воля к победе, — хозяин рассмеялся. — Ты не оставил мне ни единого шанса оправдаться. И в то же время, ты даже не попытался спросить меня, чего же я хочу.

— Я хочу, чтобы тебе было хорошо, — Ирдис шмыгнул носом. — Разве это не то, чего ты хочешь? Ладно, не хочешь меня, возьми кого-нибудь другого. Только живи. Я боюсь за тебя и хочу защитить...

— Не бойся, дурачок! — Хозяин поцеловал его в мокрые глаза, в нос. — Всё будет хорошо. Никто не умрёт. Ну, почти никто.

— А ты? Ты будешь жить?

— Я постараюсь.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Поклянись на крови!

— Дай мне оружие, — он кивнул на воткнутый в деревянный столбик обоюдоострый кинжал.

Парень вытащил кинжал и вернулся к хозяину. Тот приложил его к губам.

— Готов принять клятву?

Ирдис, не раздумывая, поцеловал его. В то же мгновение хозяин рванул кинжал, острая боль пронзила верхнюю губу, и тёплая кровь побежала в рот, закапала на подбородок, на грудь. Он впился в губы хозяина с какой-то демонической страстью, облизал их, и тот тоже пил его кровь. Парень вдруг вспомнил, как описывали этот обряд в одной книжке. Он взял ладони хозяина в руки, приложил их к своей груди.

— С этого момента и до самой моей смерти моё сердце бьётся для тебя! — Торжественно произнёс он. — Клянусь, что не оставлю тебя ни в горе, ни в радости!

— И я клянусь, что не брошу тебя, что сдержу своё обещание и буду защищать тебя до самой своей смерти! — Так же торжественно сказал хозяин. — Какой ты у меня хитрюга!

Он попытался стереть кровь с губ, но только размазал её по лицу. Мальчишка рассмеялся.

— Что?

— Сейчас! Ха-ха-ха! — Парень всё не мог остановиться хохотать.

Он схватил свою рубашку, поплевал на неё и попытался стереть кровь с лица хозяина, но только ещё сильнее размазал её.

— Ой, не могу! Ха-ха! Дай сюда!

Продолжая смеяться, Ирдис высунул язык и попытался слизать кровь, но только обслюнявил хозяина и повалился на постель, продолжая смеяться.

— Да что не так-то?

Хозяин нашёл зеркальце, посмотрел на себя и тоже заржал, упал рядом с мальчишкой.

— Ой, всё, — мужчина держался за живот. — Не могу больше, — он замахал руками. — Иди, приведи себя в порядок. Скоро примемся за работу. Нас ждёт та ещё ночка.

— Спать сегодня не будем?

— Ночь — время воров. Самые тайные дела творятся ночью. И пусть зайдёт Тигур. Минут через пять.

Когда Ирдис вышел из шатра, потасовка уже закончилась. Все трое прикладывали холодные камни к лицам — кто к щеке, а кто и к глазу. Не сговариваясь, они уставились на его перепачканное кровью лицо.

— Ничего себе! — Сказал большой и присвистнул.

— Вот это удар! — Младший протянул ему свой камень. — Больно было?

— Уже не так болит, — Ирдис попытался изобразить страдальческое выражение лица. — Говорит, чтобы ты зашёл через пять минут.

Тигур тяжело вздохнул.

— Кранты тебе, — большой покачал головой. — Вместе пойдём. Вали всё на меня. А ты, как тебя...

— Ирдис.

— Лучше ему теперь под горячую руку не попадайся. Затаись дня на три, чтобы он тебя не видел. Ну пойдём, что ли.

Троица обречённо зашла в шатёр, а Ирдис побежал умываться.

По периметру шатра горели фонари. На раскладном табурете сидел мужчина в плаще, лицо скрывал платок, на голову накинут капюшон. Пронзительные карие глаза всматривались в парней, что топтались у самого входа, не решаясь пройти дальше.

— Это я начал, — дрожащим голосом сказал высокий. — Тигур он... Не очень виноват. Вы только не сильно бейте, — совсем тихо закончил он.

— Так-так-так... — Шор наморщил лоб. — Приказ не выполнен. Ко мне заходит кто попало, а вы в это время развлекаетесь. Хорошо, оружие в ход не пустили. Приказ ясен был, или возникли вопросы?

— Никак нет! — Ответил мелкий.

— Отстранены от дежурства на три смены. Сдайте оружие и отправляйтесь в постирочную. Там рук как раз нехватка. А ты, Тигур, подойди ближе.

— Держись! — Шепнул высокий и дотронулся до его плеча, когда выходил.

— Виноват, хозяин...

Подойдя к тирану, Тигур опустился на колени, снял плащ и рубашку, обнажая испещрённую шрамами спину, опустил голову.

— Ты́ придумал про соломенное чучело? — Мужчина погладил его по ёжику коротких волос.

— Не знаю, о чём ты, господин! — Парень поднял на него удивлённые глаза.

— Всё сделал так, как я и просил. Проявил находчивость и смелость, даже не побоялся моего гнева. Сумел выбрать важное, нашёл выход в сложной ситуации, даже пострадал немного. Я горжусь тобой!

— Но как же... — Слёзы потекли у парня по щекам. — Я... Я всего лишь трус... Я просто испугался за тебя, хозяин! Прости меня, прости... — Он заплакал навзрыд.

— Ты думаешь, я сержусь на тебя? Нет. Иногда нужно дать выход слезам. Только очень смелые и сильные духом люди могут плакать. Плачь, дитя, плачь...

Тигур подобрался к штанине тирана и уткнулся мокрым носом в пропахшую благовониями ткань, а тот продолжал нежно гладить его по голове, по шее, по спине. Когда Тигур немного успокоился, председатель продолжил.

— Я подобрал тебя в кабаке, где ты отдавался пьяным матросам за еду, а хозяин бил тебя. Жизнь оставила тебе шрамы на теле и на душе. Последние лечат только время и слёзы. Приходи ко мне, когда захочешь. Это самое малое, что я могу для тебя сделать.

— Спасибо, хозяин! — Он вытер нос тыльной стороной ладони и преданно посмотрел на мужчину.

— Теперь перейдём к делу. Как боец, как руководитель звена, ты зарекомендовал себя с лучшей стороны. Сегодня я создаю корпус тайных операций. В него войдут сто звеньев. Они будут действовать по всему миру. Но начнём, конечно, пока с десяти звеньев. Хочу назначить тебя командиром корпуса. Справишься?

— Нет-нет, хозяин! Я за каждого из своих тревожусь, как же мне всё разом охватить? Да я и с десятью звеньями не справлюсь! А погибнет кто? Я же всех не смогу защитить!

— Вот именно поэтому я и думаю, что лучше тебя мне не найти. Через час явишься ко мне с предложением, какие десять звеньев войдут в корпус первыми. Я представлю тебя командирам. И встань ты уже, наконец!

Мужчина тоже поднялся, снял плащ, платок с лица, рубашка полетела на землю.

— Хозяин?

— Раз уж такое дело... — он достал кинжал и поднёс ко рту.

Парень бросился к нему, впился губами в кинжал. Это была самая сладкая боль в его жизни. Он целовал солёные губы до изнеможения, до дрожи в коленках, ведь это теперь был не просто хозяин, а любимый, желанный, друг.