Кто мы?
Лишь черви
На пути крота.

Юкио Мисима

День выдался солнечный. Жарило так, что известный своей суматохой невольничий рынок буквально замер. Торговцы попрятались в тень и недовольно ворчали на рабов, пытавшихся хоть как-то разогнать поднимавшееся над песком горячее марево неспешными взмахами опахал. Покупатели испарились вместе с последними остатками влаги на губах. Даже ветер, казалось, сбежал от невиданной жары в скалистые горы, к ручьям Невинности, или ещё куда подальше.

В дрожащем воздухе, со стороны Великих песков, появилась человеческая фигура. Крепкий мужчина, завёрнутый в светлое покрывало почти по самые глаза, в руках пастушачий посох, на плече крупная сизая птица, охотничья. На ногах обувь не местного покроя, руки с тонкими пальцами, в перчатках.

— Перестань уже впиваться в меня своими когтями! — Недовольно проворчал мужчина. Голос его звучал глухо сквозь закрывавшее лицо покрывало.

— Ишь, чего захотел, умник! — Проскрипела птица. — Может, мне ещё и полетать, а?

— Отличная мысль! — Мужчина хихикнул.

Птица сильнее выпустила когти, и мужчина скривился от боли.

— Чтоб тебя! Не возьму больше с собой.

— Куда ты денешься! Не забывай, зачем мы здесь.

Он подошёл к ближайшей лавке, больше похожей на открытый шатёр с приставленным к нему фургончиком без колёс. Продавец, седой старичок, тут же вскочил с ковра и, кряхтя, заковылял к покупателю.

— Что изволите, господин? — Склонился он в подобии поклона.

— Есть что-нибудь необычное? — Мужчина опустил покрывало, показывая гладко выбритое лицо.

Выглядел он совсем молодым, голос мягкий, черты лица благородные. Сразу видно, из знати.

— Понимаю, — старичок усмехнулся. — Для благородных господ только лучший товар. Желаете наложницу? Есть совсем юные девы, но очень умелые. Очень, — он подмигнул. — Однако если Вам, ваша светлость, нужно что-то уж совсем особенное, то у Усуфа, перекупщика, это пятая или шестая лавка отсюда, есть просто замечательные мальчики. Так чем могу быть Вам полезен?

— Э... — Мужчина стушевался. — Мне нужно не совсем то, — при этих словах он заметно покраснел. — Я ищу несколько умных рабов, которые способны выполнять интеллектуальную работу, ну там переписывать книги, сочинять стихи, изо...

Старик не дал ему договорить. Он расхохотался так, что борода его закрутилась в спираль, а плохо одетые девы в лавке с опахалами захихикали.

— Мой юный друг, — он приятельски похлопал мужчину по плечу. — Это крупнейший из особых невольничьих рынков, но даже здесь, боюсь, Вам сложно будет отыскать умного раба. Сами подумайте, кто будет вкладываться в рабов? Наоборот, все стремятся заплатить поменьше, а получить получше, помоложе. Поздоровее. Умный раб опасен для хозяина, он может схитрить. Не ты будешь командовать им, а он тобой.

— И всё же? — В голосе мужчины появились железные нотки, и старик сразу посерьёзнел.

— Что ж, господин, — он снова поклонился. — Мою скромную жизнь наполняют только сердца молодых дев, но я слышал, у Ткамаля в третьей лавке есть пожилой раб, что наизусть знает Священное писание. Да, говорят, у Усуфа один поганец всё какие-то непотребства рисует. Может, в других лавках знают больше.

Старик замер в поклоне, всем своим видом показывая, что ничего более предлагать не намерен.

— Что скажешь? — Спросил мужчина птицу, когда они немного отошли от старика.

— Писание выучить не проблема, — птица щёлкнула клювом. — Будь он поумнее, выучил бы что-то ещё.

— Согласен, — мужчина вздохнул.

Они переходили от одной лавки к другой, постепенно теряя настроение. Торговцы и слышать не хотели об умных рабах.

— Дурацкая затея, — мужчина вытер вспотевший лоб платком.

— Ты уже 43 человека набрал. Пожалуй, последнюю пару брать не стоило, женщина оказалась не слишком сговорчивой, но в целом ты весьма успешен. Детей здесь тоже сами в рабство продают. Кого сдадут первым? Покладистого ребёнка или умного, который спорит с родителями? Поэтому твоя идея не безынтересна.

— Это была твоя идея.

— Но направление задавал ты.

— Ах ты ж, льстивая скотина!

Покупатель остановился у лавки с вывеской «Усуф. Самые изысканные наслаждения». Птица старательно делала вид, что спит. Под тентом дремал толстый торговец с густой чёрной бородой, три мальчика одного роста гнали на него воздух опахалами из перьев. Мужчина громко кашлянул, и Усуф приоткрыл глаза, неохотно поднялся, с ленцой, переваливаясь, двинулся к покупателю.

— Что привело тебя сюда, свет моих очей? — Усуф расплылся в притворной улыбке.

— Я слышал, у тебя есть мальчик, что любит рисовать. Хотел бы взглянуть на него.

— Фи! — Усуф махнул пухлой ручкой. — Не тем славен Усуф. Лучшим товаром особого толка. Для таких ценителей, как ты, мой сладкий, — улыбка на его лице растянулась ещё шире. — Есть совсем неоперённые юнцы, гладенькие и нежные, как кожа молодого а'анга. Есть те, кто оперились уже, каждый со своим ароматом. Есть пухленькие и подтянутые, как струна медихарпы...

— Мне бы хотелось сначала взглянуть на того, кто рисует, — грубо сказал мужчина.

— Ох... — Усуф всплеснул руками. — Пусть будет по-твоему. Только учти, самоцвет глаз моих, возврат тоже денег стоит.

Он хлопнул в ладоши и приказал мальчишкам с опахалами привести Ильза́ра.

Парень оказался подростком с взъерошенными золотыми волосами. Бежевая футболка и зелёные шорты, запястья обмотаны тряпками. На левой скуле синяк. Взгляд больших зелёных глаз потухший, затравленный.

Усуф дал ему подзатыльник, мальчишка согнулся в поклоне.

— Прояви уважение к покупателю, бестолочь!

— За что тебя возвращали? — Небрежно спросил мужчина.

Мальчишка и продавец обменялись взглядами. Усуф еле заметно кивнул.

— Первый раз я взял у хозяина одну бумагу...

— Представь себе, мой сахарный, целый лист бумаги! — Усуф делано закатил глаза. — Мне пришлось компенсировать это покупателю.

— А второй раз?

— Там Навсия, это вторая жена хозяина... Ну... Она приготовила плохое мясо а'анга. Его когда долго держать, оно того... Совсем плохим становится. Я это... Схватил хозяина за руку и сказал не есть это мясо... — Мальчишка заметно погрустнел.

— И что в этом плохого?

— Ну... Раб не должен дотрагиваться до хозяина и говорить с ним без разрешения, — парень всхлипнул. — Но раб должен любить и охранять своего хозяина...

— И ты разрешил это противоречие в пользу хозяина, а не себя, — мужчина задумчиво посмотрел на Усуфа, который нервно теребил бороду. — Покажешь свои рисунки?

— Я больше не рисую, — мальчишка насупился. — Баловство это.

— А если я тебя куплю и прикажу нарисовать?

— Ну... — Он недоверчиво покосился на Усуфа. — Тогда нарисую. Но тебе не понравится...

Продавец отвесил ему внушительный подзатыльник.

— Сколько раз повторять, будь вежлив и учтив!

— Угу, — мальчишка снова поклонился. — Простите меня, ваше благородье.

— То-то же!

— Сколько ты за него хочешь? — Как бы между делом спросил мужчина.

— Стандартная цена раба — сто дистамов. Мои же особенные, каждый — годы моего времени, потраченные на обучение. Поэтому обычный мальчик — триста. А этот, я вижу, заинтересовал тебя, моя прелесть. Смазливый, пахнет приятно, волосы не слипаются, следит за собой... — Усуф поднял к небу круглое лицо, подсчитывая что-то в уме. — Пятьсот, не меньше. Это я для тебя ещё пару сотен скинул, мой свет.

— Возможно, он и хорош собой, но он быстро вырастет. А другие его таланты я пока не видел. Учитывая твои проблемы с этим мальчишкой... Даю двести пятьдесят, — мужчина усмехнулся.

— Побойся богов! — Продавец замахал руками. — Ты меня по миру пустить хочешь? Меньше трёхсот не отдам. Я столько...

— Держи, — мужчина бросил ему мешочек с золотом. — Здесь ровно триста. Подписывай купчую.

— Агр-р! — Усуф аж заскрежетал зубами. — Ты умеешь торговаться, мой драгоценный.

Он склонился в глубоком поклоне и засеменил к раскладному столу, на котором лежали письменные принадлежности.