Когда парень все-таки заснул, Гюнтер одел его и уложил в постель. Артур проспал почти два дня. Он разлепил глаза и прислушался. На кухне кто-то тихо переставлял посуду, были слышны обрывки разговора.

- … два дня? – голос Зетте звучал взволнованно.

- Да, с ним все будет в порядке, не беспокойтесь Зетте, - заверил ее Гюнтер.

- В последний раз, когда я приходила, он вел себя немного странно…

- Странно?

- Просил меня поговорить с ним и даже…

- Добрый день, Зетте, - Артур остановился на пороге кухни и улыбнулся ей. – Не помешал?

- Как твое самочувствие? – завидев его, Гюнтер тоже улыбнулся.

- Все хорошо. Я спал два дня, да?

- Верно, - кивнул мужчина.

- Дайте мне еще несколько минут, и я закончу готовку. Артур, вы, должно быть, хотите есть? – спросила женщина.

- Да, я был бы не против. Спасибо, Зетте. Тогда я пойду, умоюсь.

Артур покинул комнату, и вслед за ним вышел Гюнтер. Парень вошел в ванную, стараясь сосредоточиться только на умывании и чистке зубов. В отражении зеркала он видел, что Гюнтер смотрит на него, и постоянно отводил глаза, когда их взгляды пересекались.

- Тебе некомфортно здесь? – спросил мужчина.

- С чего ты взял?

- Ты напряжен.

- Да, мне некомфортно. Доволен? – бросил Артур. – Я все вспомнил. До того как я…

Гюнтер молча наблюдал за ним.

- И я все равно тебе благодарен, за то, что ты меня спас…

Мужчина подошел к нему и обнял со спины, все еще глядя ему в глаза через зеркало.

- Я знаю, - сказал он. – Знаю. Я тоже рад, что сумел спасти тебя, - выпустил его из объятий и, уходя, добавил. – Жду тебя на кухне.

Артур согласно кивнул.

Когда, отойдя от шока, парень вспомнил, что все-таки произошло до того, как он заснул, и после, он пришел в ужас. Он не прошел испытание, он уснул! Гюнтер, как и сказал, должен был убить кого-то, кого Артур не знал. Но тот не обмолвился ни единым словом с того дня. Артур был уверен, что мужчина все знает, он все понял.

Вот только почему он молчит?..

Артур отчетливо помнил, как Гюнтер успокаивал его и убеждал, что тот не проиграл. Он не обратил тогда на его слова никакого внимания, однако сейчас они казались ему странными, и совершенно не соответствовали натуре мужчины. Зачем тому лгать? Тем более это такая явная ложь, которая могла открыться в любой момент, когда Артур отойдет от шока.

Сколько бы он ни старался об этом думать, но все выглядело так, словно Гюнтер хотел уберечь его, добровольно сдавался и уступал по каким-то ему одному ведомым причинам. Поговорить о случившемся он не решался, боясь, что этот человек может изменить свое внезапное и странное решение, и все же убьет кого-нибудь. Правда, сейчас же Артур не мог понять, что больше его пугало: то, что Гюнтер расскажет ему о своей жертве, или то, что он вообще будет об этом знать. Или же то, что он будет в этом виноват?

Артур встряхнул головой.

- Что за черт? Нужно заставить себя не думать об этом, - пробормотал парень. – Если он решил поступить так, мне остается только радоваться.

Однако, не смотря на сказанное, он по-прежнему не мог отделаться от этих мыслей. Он постоянно думал о том, кого именно собирался убить Гюнтер. Или же тот вообще блефовал, чтобы Артур скорее принял верное решение?

- Нет, он бы не стал… он не лжет, когда дело касается убийств. Или я просто хочу в это верить?

Порой он ловил себя на том, что подолгу смотрит на Гюнтера, чуть прищурившись, словно силясь прочесть его мысли, понять само нутро этого человека. Кажется, мужчину это забавляло, а Артур надеялся, что тот не раскусил его.

Это было в канун рождества. Гюнтер за несколько дней до праздника отпускал всех подчиненных в отпуск до следующего года. Он неизменно отмечал рождество дома и с Артуром, хотя у того это не вызывало должного энтузиазма. Мужчина, разумеется, не закатывал шумных многолюдных вечеринок, но вечером любил выпить глинтвейна или просто вина в обществе одного единственного Артура.

Сам парень прихода, каких бы то ни было, праздников ждал без радости. Все было совсем не так, как в детстве в приюте. Священник Эдмунд каждый год на рождество устраивал небольшой, но очень теплый и уютный праздник, на который собирались и бывшие воспитанники. Все дети получали подарки, но главным было даже не это: та атмосфера настоящего праздника, которая может быть только в настоящей семье. Артур радовался рождеству даже будучи подростком. Священник любил каждого ребенка, попавшего в приют, одинаково, и это никогда не вызывало ни у кого недовольства. Он всегда готов был прийти на помощь, поговорить, утешить, дать совет. Он был любимым отцом для Артура и для многих других детей. Интересно, как сейчас он там поживает?..

Думая о приюте, Артур неизменно вспоминал одного человека, прихода которого он тоже всегда ждал с нетерпением. Густав Хабихт был воспитан в приюте у отца Эдмунда, попав туда еще мальчишкой. Священник рассказывал, что когда тот только появился в приюте, то был угрюмым и необщительным, а несколько раз даже порывался сбежать.

- Он был словно еж, и никого к себе не подпускал, - вспоминал священник. – Но пришло, наверное, около полугода и он постепенно смягчился, даже завел друзей. А потом, когда ему уже было лет четырнадцать, он просто стал заводилой всех местных мальчишек! Густав стал невозможным хулиганом, мало того еще подбивал на шалости своих товарищей. А потом, как только окончил школу, кто бы мог подумать, этот сорванец поступил в полицейскую академию!

Артур слушал его рассказы о Густаве всегда с улыбкой. Он стал его кумиром, образцом для подражания. Когда Хабихт приходил к отцу Эдмунду, мальчик несся ему навстречу. Мужчина каждый раз приносил ему что-нибудь, даже с пистолетом разрешал играть, предварительно вытаскивая из него магазин. Он был для Артура, словно старший брат, хотя в приюте тоже были мальчики старше него. Но кроме священника, Густав был единственным, кому он доверял все свои тайны и переживания. Артур знал его, можно сказать, всю свою жизнь. Когда семь лет назад, Густав погиб в ходе своего расследования, на похоронах парень полакал, наверное, больше всех. Ему казалось, что в землю вместе с телом брата, закапывают и часть него самого. Огромную часть, которая навсегда останется незаполненной.

- Хочешь прогуляться? – внезапно спросил Гюнтер.

- Что? – Артур удивленно уставился на него.

- Помнишь? Я обещал, что если ты пройдешь испытание, то я разрешу тебе выходить со мной на улицу. Сколько хочешь, когда хочешь и куда хочешь.

Парень закусил нижнюю губу и нахмурился, глядя на Гюнтера. Тот в свою очередь продолжал смотреть на него с легкой улыбкой, ожидая ответа.

- Ты… - наконец, начал Артур, но запнулся. – Ничего…

- На улице хорошая погода, Артур, - посмотрев в окно, заметил мужчина. – Снег недавно выпал. Время как нельзя лучшее для прогулок. Ты так не думаешь?

- Хорошо, я только переоденусь.

Артур развернулся, чтобы уйти, но его остановил негромкий голос Гюнтера:

- Ты помнишь, что я сказал тебе? Если ты хочешь. Если нет, то не нужно себя принуждать, Артур.

- Я не знаю, чего я хочу, - подумав, ответил тот. – Может быть, узнаю, когда выйду из дома.

- Хорошая идея.

Парень быстро оделся. Гюнтер уже ждал его у двери, и помог надеть куртку, от чего Артур почувствовал себя еще более неудобно. Он вздрогнул, когда пальцы мужчины случайно коснулись его шеи, и отвел взгляд. Гюнтер усмехнулся и подал ему перчатки.

Артур почти физически ощущал атмосферу удовлетворения, окружавшую сейчас его мучителя. Она давила и подавляла его, поглощала и сминала под собой. Парень чувствовал себя как в болоте, в которое его затягивало. Он не мог нормально смотреть на Гюнтера, а каждое его прикосновение, самое незаметное и случайное, вызывало оцепенение.

- Одень шарф, - сказал мужчина, набрасывая его на Артура.

Тот еле заметно кивнул, но пока он держал ткань, парень так и не осмелился поднять руки. Гюнтер обернул ткань вокруг его шеи. Он все продолжал еле заметно улыбаться, даже когда Артур зажмурился, словно его душат. Он глубоко, почти судорожно, вздохнул, слыша, как в ушах, заглушая все остальные звуки, стучит сердце.

Гюнтер отпустил шарф и повернулся к двери.

- Завяжи его поплотнее. Пойдем?

Парень через силу кивнул.

Дверь подъезда затворилась, и в глаза брызнуло солнце. Артур прищурился.

- Ух ты, даже солнце вышло, - заметил Гюнтер. – Ну, куда хочешь пойти?

- Не знаю. Я плохо знаю эту часть города.

- И правда. Тогда, как на счет парка? Здесь рядом.

- Я не против.

Они медленно направились вдоль по улице. Людей вокруг было много, и Артур чувствовал себя в безопасности и одновременно неуютно. Он не выходил из той квартиры более двух лет и за это время отвык от оживленной улицы, вообще от открытого пространства. Ему казалось, что все вокруг смотрят на него, видят его насквозь. Его и Гюнтера.

- Тебе неуютно? – вдруг снова заговорил мужчина. – Слишком много людей, да?

Артур кивнул.

- В парке, думаю, не на много меньше. Наверное, плохая идея.

- Ничего, я привыкну.

- Хорошо.

В парке и в правду было многолюдно, даже шумно. У детей начались зимние каникулы, и все они высыпали на улицу. Вокруг было множество семей, играющих в снежки или лепящих снеговиков. Словом, было оживленно настолько, что выглядело для Артура неправдоподобно. Они с Гюнтером не спеша двигались по аллее, когда тот предложил:

- Не замерз? – и поправил шарф парня. – Хочешь чего-нибудь выпить?

Артур, наконец, поднял на него глаза.

- Латте.

Мужчина кивнул и направился к лотку баристы. Артур проводил его взглядом и поежился от легкого, но пробирающегося под одежду зимнего ветерка. Прямо сейчас он остался один. Гюнтер далеко, в парке полно народа, а он чувствует себя отлично. Он может сбежать. Просто встать, сделать пару осторожных шагов в сторону и пуститься так, будто за ним гонится свора голодных волков. Бежать так долго, насколько хватит сил, пока легкие не будут гореть огнем, а ноги дрожать и подгибаться, словно полоска бумаги. Не оборачиваться, не думать, забыть. И бежать, бежать, бежать.

Артур вдохнул холодный воздух и перевел затуманившийся взгляд себе под ноги. Гюнтер не спеша шел к нему, держа в обеих руках по бумажному стакану дымящегося напитка. Полы его теплого кашемирового пальто развивались при ходьбе. Мужчина ловко увернулся от бегущих по дороге детей и улыбнулся им. Он вручил Артуру стакан и присел рядом на скамейку.

- Пей, пока горячий.

Мысль о побеге таяла в мозгу Артура, как утренний туман. Он даже усмехнулся сам себе, уставившись в землю.

- Что такое? – его реакция не укрылась от Гюнтера.

- Нет, ничего.

«Он не боится оставлять меня одного. И он прав. Он знает, что я не сбегу. Бесполезно, он все равно меня найдет. Может, я даже сам к нему приду…»

Артур вдруг снова вспомнил про свое «испытание». Он мог спросить сейчас. Все это время ему не давала покоя та ложь, которая прокралась между ними с Гюнтером. Это не была та обычная ложь, какая бывает между людьми, и должна быть в какой-то мере. Артур был уверен, что мужчина никогда не лгал ему. Он мог промолчать, уйти от ответа, запретить спрашивать, но никогда бы не соврал. Но еще более страшным Артуру казалось то, что они оба знали об этой лжи. Оба знали, видели все в глазах друг друга, в каждом жесте, движении, слове. Гюнтер не скрывал теперь, что знает, а Артур не мог притвориться, что не понимает. Он чувствовал себя как на ладони под взглядом этого человека.

«Почему он молчит? Почему не скажет, что я проиграл? Зачем делает вид, будто ничего этого не было?»

Парень сделал глоток кофе, облизал кончиком языка пенку с губ и обвел взглядом парк. У скамейки начали собираться голуби, выклянчивая булочки, которыми их обычно кормили люди.

- Гюнтер, - позвал Артур. – Мы можем пойти домой? Думаю, с меня на сегодня хватит.

Мужчина улыбнулся ему.

- Конечно, пойдем. Ты замерз?

- Нет.

Они поднялись и медленно пошли обратно. Гюнтер заботливо поправил ему выбившийся шарф.

- Когда придем домой, я хотел бы тебе кое-что рассказать, Артур, - сказал он мягко.

Парень в ужасе повернулся к нему, поняв, о чем он. Гюнтер хотел рассказать об очередном своем преступлении. С языка уже были готовы сорваться слова протеста, но Артур вовремя себя остановил, вспомнив об их обоюдной лжи.

«Это что, часть его чертовой игры? Дать мне надежду, что он уступил, а потом развенчать ее?»

Он понимал, что не может ничего требовать или возразить. Гюнтер же больше не произнес ни слова, проигнорировав взгляд своего спутника.

До самого вечера Артур был как на иголках. Он боялся посмотреть на своего мучителя, боялся заговорить с ним. Он ощущал давящее на плечи и горбящее спину чувство вины и досады. Не продержался. Всего каких-то двенадцать часов оставалось, но он заснул. Он позволил убийце совершить задуманное, позволил невинному человеку умереть, возможно, страшной смертью.

Он скукоржился в углу дивана и закрыл глаза. Гюнтер, который с самого прихода домой не проронил ни слова, покосился на него и усмехнулся. Заметив его ухмылку, Артур не выдержал.

- Зачем?! Ты же сказал, что я выиграл! Ты сказал, что сдержишь обещание! – выпалил он, часто дыша.

Мужчина повернул к нему спокойное лицо и осведомился:

- О чем ты? Я сдержал свое обещание. Разве ты не смотрел криминальную сводку? Пока ни одного убийства.

- Тогда…

- Успокойся и присядь, Артур, - наставительно произнес Гюнтер и, дождавшись, пока ничего не понимающий и напуганный собственными словами парень опустится на диван, продолжил. – То, что я хочу тебе рассказать, произошло много лет назад.

- Давно?

- Относительно. Ты знаешь, что я стал убивать давным-давно, и до сих пор на меня никто не заводил дела.

- Да, ты говорил.

- На самом деле это не совсем так.

- То есть? – Артур нахмурился, не понимая, к чему клонит его собеседник.

- Был один человек, полицейский, который, как ему казалось, сумел вырисовать некую картину из нескольких моих убийств. Он не во всем был пав, и тем не менее медленно двигался в верном направлении. Не скажу, что он был очень умен, но мыслил нестандартно. Он не понял меня, но…

- Он вышел на тебя? – чуть подавшись вперед, закончил за мужчину Артур.

Тот поморщился от того, что его перебили.

- Нет, но стал относиться ко мне подозрительно. Наверное, что-то почувствовал. Это как опытный охотник, который на охоте сам становится животным и почти чует свою добычу. Забавно, что этот «охотник», почуяв добычу, не смог понять, где именно ее искать, - Гюнтер прищурился и растянул губы в улыбке. – Он не был опытным охотником. Он говорил со мной, расспрашивал. Он стоял прямо перед лицом того, кого искал и мечтал посадить за решетку, но не смог его распознать, - мужчина замолчал, видимо, предаваясь воспоминаниям.

- И что потом? – нерешительно спросил Артур.

Гюнтер посмотрел на него и прищурился.

- Когда охотник горяч и неопытен, когда он дает добыче понять, что он уязвим в своей неопытности… добыча сама становится охотником.

Артур застыл.

- Пусть он и был неопытен, но все же опасен для меня. Кто знает, вдруг у него бы получилось выйти на меня? Я же пока этого не хочу…

- Что ты с ним сделал?!

- Уверен, что хочешь знать? Я с удовольствием расскажу…

- Нет! – выкрикнул Артур. – Просто скажи, ты убил его, да?

- Да.

- Мерзавец!..

- Это был несчастный случай…

- Ты!..

- …или нет… Параллельно он вел дело с незаконным оборотом наркотиков.

- Но это был ты!

- Так что детектив Густав Хабихт не мешает более ни мне, ни тому синдикату…

- Густав Хабихт?.. Ты сказал Густав?.. – упавшим голосом произнес Артур.

Гюнтер смотрел на него, не отрываясь и ловя движение каждого мускула. Бледное лицо Артура теперь побелело, как полотно, а глаза покраснели и заблестели от слез. Оба они, и преступник, и его жертва, сидели напротив и не сводили друг с друга глаз. Первый замер, словно боясь спугнуть трепещущую крыльями бабочку. Второй – не веря в услышанное, или пытаясь его осмыслить.

Наконец, пальцы парня дернулись, сжимаясь в кулак. Артур сжал зубы и набросился на своего мучителя.

- Он был мне как брат! А ты убил его! Ты знаешь, что я чувствовал, когда узнал, что он погиб?! Знаешь, что я чувствовал, когда видел, как его гроб опускают в яму?! Он был единственным, кого я любил так же сильно, как отца-настоятеля! Единственным! А ты убил его?! – Артур пытался бить мужчину изо всех сил, но тот без особого труда перехватил его руки и держал, внимательно глядя в лицо. – Ты знаешь, сколько слез я пролил по нему?! Я не знал, что мне делать! Не знал, как дальше жить! Он был мне так дорог!.. – выплескивая на затаившего дыхание Гюнтера все свое горе, парень давился слезами и безуспешно пытался вырвать руки из его хватки.

 Он еще долго кричал, в конце концов, сорвав голос, и безжизненно повис в руках мужчины. Когда тот освободил его, намереваясь прижать к себе, Артур вырвался, отпихнул его, затравленно глядя и закрылся в гостевой комнате.

- Ненавижу тебя… - охрипшим голосом бросил парень, не оборачиваясь.

Гюнтер вздохнул. Только что он видел невероятное зрелище – квинтэссенцию абсолютного горя, ненависти и страдания.

- Ненавижу тебя, - повторил мужчина.

Он пробовал на вкус каждое слово, снова и снова прокручивал их в памяти, закрывал глаза, вспоминая лицо Артура.

- Я впервые видел нечто подобное…

На некоторое время он решил оставить Артура наедине с самим собой и занялся своими делами. Прошел день и Гюнтер постучал в дверь его комнаты.

- Артур, тебе нужно поесть.

Ответом ему была тишина.

Мужчина вздохнул.

- Артур, если не хочешь выходить из комнаты, пожалуйста, но поешь. Я принесу тебе еду. Артур, - он снова постучал. – Артур! Открой мне.

Не дождавшись ответа, он оставил парня в покое на некоторое время, но потом вернулся.

- Артур, открой дверь. В конце концов, если этого не сделаешь ты…

- Оставь меня… - устало послышалось из-за двери. – Уходи. Ненавижу тебя. Я не хочу тебя видеть… никогда.

- Придется, Артур. Я не собираюсь тебя там оставлять. Ты же знаешь. Откроешь мне?

- Нет.

Гюнтер покачал головой, извлек из кармана брюк запасной ключ и отпер дверь. Артур сидел в изголовье кровати, поджав ноги и опустив на колени голову. За те часы, проведенные здесь, он всего несколько раз поменял позу, так что все суставы его затекли и начали болеть, но он этого не замечал или ему было наплевать. Глаза его покраснели и опухли из-за пролитых слез, но, кажется, когда слезы кончились, на парня навалилась такая тоска, что хотелось прямо сейчас, прямо здесь просто умереть. Исчезнуть без следа, превратиться в пыль, распасться на мириады невидимых частиц, чтобы никто не мог снова собрать тебя воедино.

- Артур…

- Оставь меня, оставь. Я не хочу… не могу тебя видеть! Зачем ты сделал это? Зачем рассказал?

- Если бы ты не знал, кто убил его, тебе было бы легче? Но ты узнал, что это сделал именно я, тот, с кем ты провел последние два года, а не кто-то другой. Ты этого не можешь принять…

- Доволен собой?.. – хрипло проговорил Артур. Он с ненавистью и болью посмотрел на мужчину. – Доволен, что мучаешь меня. Доволен, что знаешь, как мне можно причинить больше боли. Доволен, что можешь смотреть на это, сколько душе угодно. Доволен своим чертовым анализом моих мыслей и чувств. Доволен же?..

Гюнтер неотрывно смотрел на него, не желая прервать или спугнуть, молча наблюдая новым всплеском эмоции на лице своей жертвы.

- Во всем ты прав! Доволен?! Ну, и что?!

Мужчина, сделал осторожный шаг к Артуру, потом еще один, продолжая смотреть на него, еще. По щекам поглощенного своим горем и ненавистью к убийце Артура ручьями текли слезы, голос его снова сорвался, переходя то на хрип, то на фальцет. Когда Гюнтер уже был совсем близко, тот подскочил на кровати и вжался в ее спинку.

- Не подходи ко мне! Не трогай! Не прикасайся! Слышишь! – он замахал руками на приблизившегося мужчину, но задел светильник, стоящий на прикроватном столике.

- Осторожнее!.. – запоздало воскликнул Гюнтер.

Стеклянная лампа ударилась о стену, и ее осколок распорол Артуру руку. Кровь тонкой струйкой полилась из раны, но парень этого словно не заметил.

- Артур, успокойся. У тебя кровь идет, - Гюнтер попытался взять его за поврежденную руку, но тот вырвался, оставив на его рубашке алый след. – Артур!

Наконец, мужчине удалось поймать извивающегося парня, хотя Артур продолжал кричать и даже пытался ударить его.

- Успокойся! Что же ты делаешь?.. – он сжал его кровоточащую руку и рассмотрел.

Порез оказался довольно глубоким, рассекшим и кожу, и несколько слоев мышц от сгиба запястья до середины ладони. Гюнтер достал носовой платок и туго перевязал израненную кисть.

- Артур, не двигай ею, слышишь меня.

- Не трогай меня!..

- Хватит уже. Перестань, посмотри, что ты с собой сделал.

- Тебе-то какая разница?! Разве тебе не доставляет удовольствие смотреть на мои мучения? Ты же меня все равно убьешь! Ну так я избавлю тебя от таких хлопот!

- Все, достаточно, замолчи! Я вызову врача…

Гюнтер сжал ослабевшего, но продолжающего сопротивляться Артура в объятиях, сводя его движения к минимуму, и вызвал «скорую». Минут через десять прибыла бригада «скорой помощи», Артуру наложили повязку и жгут, так как кровь продолжала идти. В больнице пришлось накладывать швы, и вводить возбужденному Артуру успокоительное. Врач посоветовал оставить парня в стационаре на эту ночь, чтобы за ним присмотрели.

- Скажите, как это произошло? У раны ровные края, - начал хирург, зашивавший руку Артура. – Он… не пытался покончить с собой?

- Нет, нет, - заверил его Гюнтер. – Мы повздорили, и он опрокинул лампу. Та разбилась и осколком повредила ему руку.

- Повздорили? Скажите, это часто случается?

- Случается что?

- Такие его состояния?

- Хотите сказать, что он болен? – Гюнтер выгнул бровь. – Нет, мы уже давно живем вместе, я бы заметил, что с ним что-то не так. Он здоров, за исключением этой руки. Просто мы сильно поссорились. Я виноват, был слишком… прямолинеен.

- Что ж… - сказал врач. – С документами мы закончили. Вы можете возвращаться домой, а завтра приедете за ним. Или хотите остаться?

- Останусь. Не хочу оставлять его сейчас.

- Он спит.

- Я знаю. И все же.

- Ну, он не в критическом состоянии, так что можете побыть в палате, - кивнул мужчина, попрощался и ушел.

Гюнтер смотрел ему, пока тот не скрылся в одном из кабинетов, потом направился в палату к Артуру. Там он сел в кресло, долго рассматривал спящее лицо парня, затем закрыл глаза. На лице его появилось умиротворенное, почти удовлетворенное выражение. Он вспомнил те гримасы боли смешанной с ненавистью, отчаянием. Слова, слетавшие с губ Артура в тот момент. Его загнанный взгляд и дрожащие то ли от гнева, то ли от страха, руки…

- Жаль, что в тебе совсем нет жажды отмщения, - с усмешкой пробормотал Гюнтер. – Это бы добавило новую, немного горькую, немного острую ноту в нашу с тобой симфонию…