Глава 4: Эта ночь

          С возвращением, доктор. Вы подумали о моих словах? Об однополых отношениях?

          Что? Не можете это принять? Ненавидите таких людей? А за что вы ненавидите таких как я? Если бы я вам не сказал, вы бы и не узнали о моей ориентации. Так же и с остальными людьми. Как вы можете быть уверенны, что ваш сын или дочь, не окажутся представителями ЛГБТ?

          Ладно... Что-то я отошёл от темы.

          На чём мы остановились в прошлый раз? Как он меня поцеловал? Да?

          Тогда я продолжу.

          Ту ночь мы провели вдвоём. Пьяные, мы гуляли по городу, смеялись, не могли найти повода успокоиться и вести себя адекватно. Этот парень был таким веселым. Я благодарен ему за тот вечер.

          И всё бы закончилось хорошо, если бы не одно событие.

          Нас остановила какая-то банда и искали они меня. Чонгук сразу же закрыл меня своей спиной, он будто чуял опасность, которой веяло от них. Тогда я не видел его глаз, но могу сказать, что они, скорее всего, были такими же, как и в последующих драках, в которые он вмешивался.

          Эти парни хотели меня хорошенько отколотить, ведь я был причиной того, что их главного закрыли в психушке, хоть он и был практически здоров. Я посчитал, что у него мог произойти рецидив его болезни, и он бы натворил ещё больше дел. Это был не первый раз, когда меня вот так выслеживали, но чтоб настолько серьезно, быть готовыми меня убить — это было впервые.

          Это был первый раз, когда я не чувствовал страх. Я до сих пор не могу понять, это было из-за алкоголя или из-за того парня? Всё время, которое я провёл тут, я пытался проанализировать, но не получил дельного ответа.

          В итоге мы немного поколотили тех парней, а потом убежали. Я не знал где мы оказались. Я просто следовал за Чоном, который, схватив меня за руку, тянул за собой в какие-то переулки, а потом вывел на шумную улицу.

          Его губа тогда была разбита, были несколько царапин на щеке, а также, у него была разбита бровь. Всё это пугало, но в тоже время делало его более подходящим своей ауре.

        Как только мы остановились посреди тротуара, он рассмеялся, вытирая кровь с подбородка, которая стекала туда с уголка губ.

          «Ты чего?» — спросил тогда я его, упершись руками в колени и пытаясь отдышатся от долгого забега по укромным улочкам города.

          Он долго не мог мне ничего ответить, как только начинал какое-то слово, то смех накатывал на него с новой силой. Это в нём привлекло меня ещё больше.

          «Ты. Да ты ещё хуже меня!» — через смех еле-еле проговорил Чонгук. Именно тогда я попросил у него объяснений. «Ты хуже любого бандита, которого я встречал. Никто из них просто так не нападает на людей, все они боятся загреметь за решётку и только в самых крайних случаях прибегают к насилию», — вот что он мне сказал.

          Я понимал это, но всё же... Всё же как-то странно это было.

          «Почему ты был в Америке?» — по непонятным причинам, резко спросил я, смотря ему в глаза. Мимо нас проезжали машины, а фонарь, который был возле нас, почему-то погас. Атмосфера стала мрачной.

          Чонгука это явно разозлило. Поэтому я не стал на этот раз добиваться ответа.

          «Я устал, — сказал он, — хочу спать. Идём, сегодня переночуешь у меня».

          Я молча направился за тем парнем. Мне хотелось узнать его получше, и он обещал открыться мне. Интересно, стал ли я для него первым человеком, которому он смог открыть свои тайны. Хотя, мне кажется, что я до сих пор знаю о нём не всё. Он — огромная загадка, которую мне было не суждено разгадать, он — ребус, в котором слишком много мелких деталей.

          Пока мы шли, я заметил аптеку, которая работала посреди ночи. Остановив Чона, я зашёл туда и купил самое необходимое, чтоб обработать наши раны. Мои руки были разбиты, на лице тоже было несколько ссадин.

          Тогда я шёл немного позади, и спина этого парня выглядела чертовски грустной. Голова была опущена, шаги были ленивыми, но очень тяжелыми, сам он тогда немного сутулился. Просто смотря на его спину мне захотелось плакать.

          Я слишком хорошо разбираюсь в людях, чтоб не замечать такого. А ещё, слишком часто я всё пропускаю через себя, я мог понять, что он чувствует.

          Тогда, мне до жути сильно захотелось взять его за руку, до жути сильно хотелось сказать: «Не грусти. Расскажи мне всё. Не держи это в себе». Но я не мог. Просто шёл позади в течение тридцати минут.

          Мы дошли до небольшого пятиэтажного дома, зашли в один из подъездов и поднялись на пятый этаж. Там Чон быстро открыл дверь одной из квартир и, разувшись, ввалился внутрь. Он кинул ключи на тумбу, которая стояла по правой стороне, этот шум не очень понравился моей голове.

          Зайдя внутрь, я увидел, как всё идеально убрано, видимо, каким бы он не был, всё же является протекционистом, и мне это было по нраву. Хоть я и не любил уборку, просто терпеть её не мог, но любил, когда всё лежало на своих местах.

          Чонгук дал мне выбор места, где можно поспать, либо на диване, либо в его комнате. Я выбрал диван. Но перед тем как лечь, обработал его раны. Мне было трудно усадить его. Тогда он был похож на маленького ребенка, который боялся боли. Меня это немного позабавило. Но в итоге я сделал всё как нужно, забыв о себе. Ему это не понравилось, поэтому парень принялся обрабатывать ранки на моих руках. Это было больно, но он постоянно дул на них, чтобы боль была меньше, я пытался вырвать свою ладонь из его, но он крепко держал её. У меня не было выбора. Он был тем, у кого была власть, в тот момент.

          В квартире было очень тихо, но пока Чонгук обрабатывал раны, то заговорил.

          «Ты спрашивал, почему я был в Америке. Я отвечу на твой вопрос. Только, прошу, не перебивай меня», — это меня шокировало, его голос был таким тихим, что его было трудно расслышать, даже на том расстоянии, на котором мы находились. «Не знаю почему, но я хочу открыться тебе, и плевать, что будет со мной потом. Ты внушил мне доверие. Мы похожи, только ты ещё этого не понял. Мы две стороны одной медали, мы — Инь и Янь. В каждом из нас преобладает что-то одно. И в нашей ситуации ты — добро, а я — зло, которое может только испортить тебя. Мне страшно, я не хочу этого, но ты — та сила, которая притянула меня мы разные, но в тоже время одинаковые. Только ты ещё не принял того себя, который скрывается внутри. Я был в Америке несколько лет назад, сразу после того, как умер мой отец. Он был психологом, которого я ненавидел. Он закрыл мою мать в психушке, я рос сам. Мне никто не дарил любовь, и я не знаю что это. Я ненавижу людей этой профессии. Но ты. Ты не такой как он. Ты немного отличаешься. Ты — сила, которая излучает ещё большее безумие чем я. Но знай... Мой отец умер не своей смертью, я убил его, когда он хотел запереть и меня в психушке, когда начал замечать различия в характере. Он заметил мою двойственность. Когда появлялся я, то был груб и невежлив с ним, пока это был Чон, то был очень добр с ним. У него нет тех воспоминаний, которые есть у меня, но у меня есть его. Не думаю, что это справедливо. Я терпел всю боль, которая была причинена ему, а он даже не знает об этом. Он старается избавиться от меня, даже не зная, что это может за собой повлечь. Он точно слетит с катушек, если вспомнит всё. Когда он терял контроль над собой и не давал мне взять его тело, то убивал. он убил не одного человека. А потом я заметал за ним все следы. Кажется, я появился только ради этого. И как только я покину это тело, все воспоминания, которые есть у меня, вернутся к нему. Он не сможет с этим жить, он слишком хороший для этого. Он не переживёт такого. Прошу, отговори его от этого. Я не хочу покидать его тело только ради него, я тоже хочу жить. Я живу только для него, и знаю, что ты ему очень понравился, прошу, подари нам счастье, которого мы так давно не видели. Огради его от общества максимально, не подпускай его к оружию, и всё будет хорошо. Он... Он возвращается, позаботься о нём», — после этого Чонгук запрокинул голову на диван и уснул.

          Подумайте над этим и приходите в следующий раз. Справедливо ли нас обвинили?

To be continued