Лежать и ничего не делать оказывается так приятно. Я забыла о подобных ощущениях ещё со времён старшей школы, когда находила уединение на белых страницах книги про очередных оборотней. Подобное случалось в перерывах между логогрифами по алгебре и биографией президентов Америки. Это было забавное время, когда мама с подозрением в глазах пристально изучала обувь, стараясь понять, сбегала ли я снова в лес? А папа вовсе избегал зрительного контакта, потому что при виде меня всегда вспоминал судьбоносные секунды на кладбище, где, по моим словам, был оборотень. Господи, как же странно! Все это словно происходило не со мной и не в этой жизни.
Прошли часы с того времени, как я упала в обморок в женском сортире и меня привезли домой. Застав меня бледной, еле дышавшей на красном диванчике, окружённую официантами и директором «Мокко», мама громко ахнула и пулей прибежала ко мне, пылко расспрашивая о самочувствии. Но я ничего на тот момент не чувствовала, кроме искренней злости на мертвых ведьм, которые почему-то отказывают мне в помощи. И я отказываюсь верить в то, что причина их внезапного холодного отношения (даже Сесилии!) кроется в чернокнижнике. Во всяком случаи, он-то хотя бы пытается помочь мне, за что ему искреннее спасибо.
От глубоких размышлений меня отрывает звук входящего сообщения. Ох, наконец-то! Я так долго ждала ответа.
Приложив немало усилий, моя рука тянется к паркету, на котором лежал мой сотовый телефон, притянув его к опухшему лицу.

Генри: С ним покончено.

Неужели? Слава духам!
Дело в том, что Балдуин нашёл вчерашнего палача. Он сразу заподозрил неладное, потому как охотники не имеют права убивать людей (только если покалечить. Хотя, маг признался, что нынешнее поколение охотников плюют на данный закон), а это говорило лишь об одном - кошмар на вечеринке дело рук сверхъестественного существа, желающего продать меня охотникам. Здорово, ничего не скажешь.

Я: Делись подробностями!

Генри: Это был оборотень. Мы не смогли выпытать у него, как он тебя нашёл, пришлось сразу вырывать сердце. Балдуин нетерпелив. Будем надеяться, что он не успел сообщить никому о своей находке, то есть, о тебе.

Во рту стало сухо, и я почувствовала тяжесть на груди. Что, если они не успели и оборотень передал важную информацию нужным лицам? Не успев напечатать свой ответ, мне приходит следующее сообщение.

Генри: Балдуин решил возвести невидимую стену для сумеречных чужаков, но на охотников это не действует. Это чтобы ты знала.

Неплохая идея.

Я: Хорошо. Что насчёт подземелья?

Генри: Прости, я не знаю. Спросишь у Блэка при встрече.

Секунды спустя.

Генри: Ладно, мне нужно идти. Увидимся.

Переписка на этой непримечательной ноте подошла к концу.
Что ж, хоть проблему с любителем поотрывать головы решили. Конечно, скоро местная полиция и родственники убитого зададутся вопросами и станут искать парня. Черт. Тогда нам точно всем крышка. Положив мобильник на свою грудь, я тяжело вздохнула и пожелала стать пчелкой или лучше птицей, чтобы улететь из этого города, штата, страны... Мир просто отвратителен, а про людей вовсе молчу. Здесь все происходит по неудачному сценарию, а режиссёра хочется четвертовать. Думаю, Тиму Бертону в Салли Хилл бы понравился: постоянный неисчерпаемый источник вдохновения.
Жаль нет возможности ограбить банк, ибо после этого я бы сразу покинула бы материк. Миром правят вовсе не люди, а деньги. И людьми правят деньги. Вот вам мои наблюдения. Благо в Салли Хилл я подобного не встречала, здесь людьми правят монстры. Так смешно, что плакать хочется.
— Здравствуй! Проходи, проходи, - вдруг слышу я за дверью приглушенные голоса; входная дверь захлопнулась, — ты такой молодец, что пришёл!
Шаги, одни ужасно спешили, другие не успевали за первыми, приблизились к моей комнате и притихли. Что за?.. Постучавшись, мама заглядывает в комнату, светясь от радости и трепетно спрашивает:
— Ты не спишь? Хорошо. Тут группа поддержки, - она настежь открывает дверь и пропускает вперёд парня, — Билли... То есть, Билл собственной персоной!
Она так его объявила, что я не сдержалась и начала смеяться, даже не обратив внимания на мамину оплошность (она запомнила нашу ссору из-за неправильного произношения имени моего бойфренда).
Хофер, неожиданно для меня, весь съёжился, засмущался и неловко улыбнулся, ощущая себя шутом для маленькой девочки. Наверное, именно это и представляла в своих фантазиях мама. Эх, то я для неё дочь с наркоманскими штучками, то маленькая девочка, играющая в куклу Барби, то вообще никто. Полагаю, у неё кризис среднего возраста либо нехватка любви из-за смерти Сесилии, с которой она не очень близко общалась. Единственное могу сказать, что мама правда изменилась, стала теплее относиться ко мне. В прошлом наши отношения держались на тоненькой ниточке...
— Мам, ты его заставила сюда придти? - усмехаясь, привстала я, поправляя лямку бежевой облегающей майки.
Уголки её улыбающегося рта слегка опустились, но искорки в глазах продолжали сверкать подобно бриллиантам. Она поглядела на брюнета, а затем вернулся своё внимание ко мне, ничуть не смутившись. За эти месяцы мама убрала свою челку набок, приоткрыв лоб и нарисованные брови. Это её, на удивление, молодит.
— Я думаю, Билл и сам хотел тебя навестить. Я всего-то дала толчок, - пожав плечами, она пустила руки в карманы коричневых брюк, — что ж, оставлю вас. Принести вам что-нибудь вкусненькое? В духовке осталась «Шарлотка».
— Нет, спасибо, миссис Ван де Шмидт. Я плотно пообедал... - соединил пальцы рук Билл, неловко улыбнувшись.
Когда, в конце концов, мама оставила нас наедине, я позволила себе полностью изучить вид Хофера. Он выглядел странно. Во-первых, брюнет избегал контакта глаз, все время шевелил уголками рта, складывая их в подобие улыбки, игрался мизинцами рук. Да и внешне парень выглядел не очень живо, что тоже чересчур странно, зная его чистоплюйство, желание всегда и при любых обстоятельствах выглядеть хорошо и свежо. Отросшие тёмные пряди торчали в разные стороны, словно он только что высушил их феном и не расчесался, чёлка свисала подобно сосульке.
Белая рубашка плотной ткани была абсолютно мятая, будто по ней несколько раз проехали танки и бульдозеры, а Билл этого не заметил и просто надел; про штаны сказать нечего. Это единственное нормальное в нем и бросающееся в глаза (в хорошем смысле этого слова).
Что-то произошло, сердцем чую, а оно редко меня подводит. У него такой удрученный вид, который я никогда прежде не видела, даже в ночь на моё день рождение, где я застала его за поеданием сырого мяса.
В голову лезут всякие страшные невозможные мысли, а молчание сводило с ума. Я села на ноги и облокотилась спиной на холодную стену, продолжая следить за почти двухметровым парнем.
За окном светило солнце, лучи которого ловко забрались ко мне в комнату, ослепив золотисто-карие глаза Билла, отчего он прищурился и отошёл в сторонку, разглядывая предметы на туалетном столике: крем для лица, тоник, косметичку, ручки и тетрадки, дневник, который я начала вести уже давно, записывая новые и старые заклинания. Зачем он это делает? Билл видел все эти вещи сотню раз!
— Генри сказал тебе? Они нашли... - не успеваю я договорить, как Хофер бесцеремонно меня перебивает.
— Да, знаю.
Его голос такой холодный, как ледники на северном полюсе. Так, теперь я переживаю ещё больше. Может, у него просто плохое настроение? Это же абсолютно нормально.
— Как ты себя чувствуешь? Нигде не болит? - мягче спросил он, соизволив взглянуть прямо в мои карие глаза, и то, что я заметила в его зрачках, сбило меня с толку...
Сожаление и чувство вины. Ничего себе!
— Э, да. Смысле, я в порядке. Неудачный разговор с Эдди, - тряхнув головой, ответила я.
Билл открывает один шкафчик за другим, зная, что я не против, ведь мне нечего скрывать, однако я занервничала, когда он дошёл до полки с прокладками, надеясь на его невнимательность или незнание. Однако, мне так не везёт. Судя по его мелькнувшей ехидной улыбке, он всё-таки заметил зеленую упаковку, но ничего не стал говорить. Ну спасибо...
— Он тебя обидел? - спросил брюнет, мимолетно поглядев в мою сторону.
— Да. То есть, нет, не совсем... Скорее, меня обидел собственный шабаш. Они не хотят помочь мне с охотниками и злятся за какую-то ерунду, - подумала про себя, а совсем ли это ерунда? — В общем, потом я просто потеряла сознание и на этом история заканчивается. Познавательно?
Понятие не имею почему смолчала тот факт, что покинула шабаш... Возможно, мне трудно пока в это поверить? Ладно, пофиг, не хочу, чтобы Билл переживал из-за этого...
Хофер оборачивается ко мне лицом, после чего я замечаю прежних чертиков в его прекрасных глазах.
— Очень! Век бы слушал, - конечно, это был сарказм, но от чего-то по телу прошлись мурашки и стало приятно.
Тем не менее, радоваться было рано, ибо через секунды чертики лопнули в зрачках Билла подобно лампочкам от перенапряжения, и парень вновь стал грустным и молчаливым.
Не по душе мне эти резкие перепады настроения. Я, молчала следя за его движениями, обхватываю колени руками и сплетаю пальцы между собой, заключая их в замок, пока брюнет садится на край кровати, сохранив между нами приличную дистанцию. Черт возьми, да что с этим оборотнем не так?
— Что с тобой? - в сердцах выпалила я.
Он поднял невинный взгляд, и мне сразу стало понятно, что, как не крути, но что-то произошло. Один. Два. Три. Три. Два. Один.
— Ничего, - коротко отвечает он.
Бесит прям! Так и хочется настучать по голове.
— Прекрати мне врать. Что случилось?
Билл многозначительно молчит, как будто отморозил себе язык, но я вижу, что внутри него в эту самую секунду идёт битва с самим собой. Он хочет со мной поделиться, но что-то ему мешает, терзает душу.
Черт возьми, как же мне хочется избавить его от мучений и переживаний. В уме не укладывается, что такого могло случиться? Может, проблемы в университете или он поругался с Томасом? Загадка века.
Чтобы хоть как-то поддержать темноволосого, я кладу свою руку на его ладонь, но тот, к моему гастрономическому удивлению, резко её убирает, заставив меня в ту же секунду опешить. Не поняла... Что это было?
Оцепенев, кровь отлила от щёк, и я в недоумении нахмурила брови, в сердце ощущая укол.
Секунды обратились в песок. Звенящая тишина подобно холодному потоку ветра дарит зябкость и ледяную дрожь, проходящую по конечностям.
Судя по озабоченному лицу оборотня, сейчас случится что-то поистине страшное. Такое, что перевернёт душу наизнанку. Боже...
— Нам нужно расстаться, - сглотнув, тихо поделился желанием Билл, и весь мой мир треснул, как стекло.
В ушах громко звенит и пульсирует кровь, по коже бегут мурашки, из-за чего кожа превращается в гусиную. Что? Что он сейчас сказал? Мне снится дурной сон, да? Я все ещё в зазеркалье? В груди гулко застучало, отдаваясь долью по всему телу...
Чувствую себя героинями сопливых романов, честно. Раньше я смеялась над подобными курицами, обвиняя их в легкомысленности и тупости, и вдруг, по иронии судьбы, сама примерила роль таких неудачниц. Что я чувствую? Злость, обиду, боль, ненависть, недоумении... Просто нереально ужасно. Все смешалось в одну кучу и сбило меня с ног, как огромный снежный ком или лавина. Не верю! Не хочу верить!
Казалось, прошли столетия со слов Билла, но на самом деле всего пару секунд. Время играет в жестокие игры: мы можем испытывать боль в одно мгновение, но оно растягивается в года...
— А? - ломким голосом издала звук я, приоткрыв рот.
Боже, я не моргаю уже достаточно долго и не могу полноценно дышать. Нервная система отказывается функционировать, как и лёгкие, сердце и мозг. Впрочем, мозги и сердце не могут работать в паре. Кто-то из них обязательно сфальшивит. Прямо как и сейчас!
— Давай расстанемся, пожалуйста, - повторил Хофер, сквозь стиснутые зубы.
Черт... Я же вижу, не слепая, как ему с трудом удаётся выпустить эти три слова: он не желает бросать меня, но почему... Почему тогда делает это? В чем, черт побери, причина?
Так, спокойно, Марго, держи себя в руках. Это недоразумение...
Наконец-то, выдохнув тёплый воздух, я поднимаю туманный взгляд на бледное лицо Хофера, мгновенно пожалев об этом.
— Билл, если это шутка, то комик из тебя неудачный, - качнув головой, прыснула я, — ты же шутишь?
Молчание.
— Нет, - отрезает он так, как свойственно одному лишь Биллу Хоферу.
Без паники. Все хорошо. Пожалуйста...
— Я не понимаю. Почему ты меня бросаешь? Что произошло? Ты можешь объяснить мне?!
Повисло напряженное молчание, хоть никто и не кричал. И зря, лучше бы рвали друг другу волосы.
Я дышу этими вопросами, пока Хофер пытается подобрать подходящие слова или найти оправдание.
Спустя время брюнет расправляет плечи и долго-долго сверлит меня проникновенным извиняющим взглядом, одновременно полным ненависти к самому себе.
Тут моё сердце кольнуло под толщей костей. Я не узнаю своего возлюбленного.
— Прости меня, - сухо прошептал Билл.
— За что? Что происходит?
— Я... - брюнет распахнул широко блестящие глаза, а я затаила дыхание, — я изменил тебе с Терезой, - медленно, чеканя каждый слог, проговорил Билл.
Нет. Это ложь. Меня захлестнула волна боли, которая будто расплющила все кости, отчего те, в свою очередь, треснули. Я совсем ничего не чувствую. Признание оборотня врезалось мне прямо под вздох и растворилось в воздухе, ядовитым газом. Я... хочу исчезнуть.
Мне даже плакать не хочется, и, быть может, это самая страшная реакция на услышанное. Все эмоции собрались в зобу, но выплеснуть их мне не дано; я просто молчу, в душе разрывая глотку.
— Вчера на вечеринке... Это случилось вчера. Я почти ничего не помню, но сегодня утром... - начал было исповедоваться Хофер-младший, однако я не позволила договорить.
И вообще, зачем это говорить? Это ничего не изменит. Факт есть факт.
— Уходи, - сталь четко слышалась в моем желании.
Он посмотрел на меня, кусая губы. Противно.
— Марго...
Дверь резко отворилась за его спиной, и по моим безумным глазам, он сразу понял, чьих это действие рук дело.
Только сейчас перед моим носом появляются картинки флирта Терезы, их объятия, поцелуи... Фу, даже представлять подобное мерзко и больно!
Как он мог посмотреть на эту шавку?! Почему именно она? Чем я его не устроила? Тем, что не прыгнула в первый же день нашей встречи в постель?! Боже, серьёзно?!
Внезапно в памяти всплывают его слова о том, как Тереза умеет отдыхать, не то, что я. Злость сжимает мои легкие в крепких тисках, отчего все тело бьется в конвульсиях, которые не видны снаружи. Такое ощущение, словно я сейчас взорвусь.
Билл, кинув на меня сожалеющий взор, тихонько покидает кровать, подходя к двери, после этого он оборачивается за спину, виноватым взглядом оглядывая моё пылающее от переизбытка чувств лицо.
Он ждёт моего прощения? Это было бы весьма тупо с его стороны. Билл предал меня! Человек, которому я слепо доверяла, вонзил нож в спину. О чем тут ещё говорить?.. Предатели не заслуживают прощения.
Но Хофер ничего не говорит, лишь глубоко вздыхает, а потом прикрывает за собой дверь, оставив после себя запах одеколона и моё разбитое сердце, которое почернело и сгнило.
Я тужусь, ругаю себя, велю пролить хоть одну слезинку, но ничего не выходит... Господи, ну давай! Ты должна зареветь, перевернуть весь дом, кричать и рвать на себе волосы! Почему ничего из этого я не делаю?Билл уничтожил меня, добил... Я правда любила его, да чего уж, люблю этого подонка даже сейчас! И это самое ужасное... Любить человека, даже после боли, которую он причинил. Этим мы и отличаемся от парней - они сразу отключают чувства.
Прижав колени вплотную к груди, кладу голову на ноги, стирая из памяти любые воспоминания о Билле Хофере, однако, ничего не выходит.
Просто сижу в абсолютной тишине, а в это время внутри меня раздаётся оглушительный крик, разрывающий пространство и время. По щеке проскользнула первая слеза.

* * *
На следующий день Балдуин, который сразу нашёл общий язык с остроумным Генри из Бостона, пригласил друга в поместье Крамеров, поскольку оба занимались делом подземелья. Маг выходил из кожи вон, пытаясь сломать сложное заклинание, охранявшее входы. Возможно, именно в этих ходах спрятана тайна Элеоноры Мэнтл и Жизель Коггери, а, может, там просто хранятся скелеты. Никто не знает, но это не значит, что не стоит рисковать.
Осушив стаканы скотча, парни принялись обсуждать дальнейшие планы, которые были полны дыр и тупиков. Охотники хоть сейчас могут появиться и убить Марго, ведь против них не нацелено оружие или щит.
Ещё история не увековечила на своей памяти борьбу, в которой сумеречные существа одерживали победу над чёрной тучей охотников. Сила оборотня и вампира, могущество ведьм - все было нипочем высшим созданиям. Ведьмы, конечно, могли сбить или ранить врагов, но убить охотников удавалось мало кому, ибо тех убивали быстрее... Тоже самое и с другими. Отчаявшись, никто больше не решался связываться с непобедимыми охотниками.
Перебрав лишних бокалов, Балдуин уснул, пуская слюни на подушку. Генри ухмыльнулся про себя, что чернокнижник не мастер пить и самодовольно хлопнул себя по колену, ведь он-то выдержал.
Посмотрев по сторонам и нигде не застав грубиянку-подружку чернокнижника, Ридл, слегка шатаясь, поднялся на второй этаж и прошёл в бывшую комнату Скай Олсон.
«Зачем?», - спрашивал он себя, однако ответа не существовало. Возможно, сердце его требовало этого. Кто знает? Парень молчит, не решается заикаться о бывшей возлюбленной, но это не значит, что блондин забыл о ней. Отпустить Скай нелегко, а про забвение Генри и думать не желает.
Его ноги отказывались ходить, стены плыли и как назло, в голове что-то громко гудело. Несколько раз отмахнувшись от своего состояния, блондин закрывает за собой дверь и замирает.
Кажись, он даже протрезвел, ибо головокружение и слабость вмиг испарились, а к ним на замену пришло новое чувство - ностальгия. В груди стало тепло... Какое очарование, в комнате до сих пор, спустя столько времени, витает запах её стойких духов. Кровать не застелена, украшения и вещи, которые безумно ей шли, неаккуратно лежат то на стуле, но на комоде, либо на полу. Генри также отметил, что Скай не была неряхой и не поверил своим глазам, обводя всю комнату очами. Ну и бардак! Что здесь стряслось?
— Эй, что ты забыл в моей комнате, блондинчик? - быстро подошла к парню Тереза, раздраженно кривя губами.
Она довольно красивая, правда грубая девушка.
Бостонский парень не мог до сих пор поверить случившемуся между Терезой и Биллом, как и не мог поверить в расставание друзей. И все из-за алкоголя и шарма волчицы.
Внезапно кончик носа белобрысого снова защекотал ностальгический аромат духов мертвой вампирши, и только спустя секунду, приблизившись к мулатке, он наконец осознал откуда исходит приятный, однако до боли знакомый запах. Как могла Мун посметь прикоснуться к вещам Скай? Да кто она, черт возьми, такая? Генри сильно раздражился, играя желваками на лице.
— Тебе мама не говорила, что брать чужие вещи без спроса, считается воровством? - совсем протрезвел Генри, кивая в сторону оставшегося шмотья Скай.
Тереза не растерялась, едко фыркнув:
— Наверное, забыла сказать, обычно она никогда не запускала уроки по этикету. Вот досада.
Слова девушки имели глубокий смысл, но Ридл этого знать не мог, ровным счетом, как и не мог знать о суровом прошлом оборотня.
Несколько бы лет назад за подобное замечание, Тереза бы непременно оторвала негодяю руки и ноги, но она научилась (иногда) подавлять вспышки гнева. Белобрысому крупно повезло.
Кинув на него равнодушный взгляд, черноволосая подходит к шкафчику и достаёт зеленую маячку с квадратным вырезом на груди.
— Так что ты забыл в моей комнате? Я так и не услышала желаемого ответа, - вспоминала она, разглядывая вещь в руках. — Ну и вкус у этой девчонки. И такое носят?
Разозлившись на острый язык волчицы, Генри грубо выхватил зеленую кофточку из ухоженных рук грубиянки и громко фыркнул. Та резко обернулась.
— Ты ничего не знаешь об этой девушке!
— Зато вижу ты знаешь, - хмыкнула Тереза и сняла свою чёрную кофту, оказавшись в белой майке на лямочках.
Генри стало трудно дышать. Сердце защемило такой силой, что он невольно вернулся в детство, когда ущипнул палец в дверях бабушкиной комнаты. Ему больно от того, как высокомерная девица отзывается о милой, доброй и прекрасной Скай. Она - запретная тема.
Быть может, Ридл и обещал своей мертвой спутнице идти дальше, увы, ему не под силу её отпустить. Куда бы он не глядел, чей голос бы не слышал, перед взором только её прекрасные белокурые пряди, чёрные глаза, милая улыбка. Как же быстро она ушла...
Тем временем, Тереза Мун уже напялила на себя ту самую зеленую майку (и как Генри не заметил отсутствие ткани в руках?) и долго наблюдает за истуканом-блондином.
— Дай-ка угадаю, эта девушка что-то значила для тебя? - прищурилась волчица, а в голосе её послышались ироничные нотки.
Тон её был обыденным, словно она говорит о прогнозе погоды. Это не понравилось Генри. В последнее время он замечает в себе излишнюю чувствительность. А ведь когда-то ему было плевать на чувство других людей. Всему виной любовь. Тупое чувство.
— Тебя это никаким боком не касается. Ох, прости, я забыл. Это твоё хобби - лезть в чужие отношения, - презрительно уставился на девушку Ридл, скорчив недовольную мину.
Тереза даже повеселела. В уме она отмечала, что Генри ей нравится даже больше красавца Билла - верного пса, лижущего ноги красноголовой хозяйке.
Вдруг её лицо озарилось в лисьей улыбке. Она грациозно приближается к парню и касается кончиком пальцев до его волос, но тот резко отталкивает волчицу. Ах, словно резкость и грубость способно оттолкнуть Терезу. Ей ничего не страшно: на зло у девушки иммунитет.
— Только позови меня, и я дам тебе все, что ты хочешь, - намекая на вчерашнее утро с Биллом, игриво промурлыкала черноволосая.
Вот чертовка, издевается! Какой кошмар.
— Ты мерзкая! - лишь смог выплюнуть Генри.
Данное высказывание осталось без внимания.
— Мой тебе совет: не привязывайся к людям. У них есть свойство умирать.
Прошептав эти предложения блондину на ушко, Тереза плавно упорхнула, довольствуясь испорченным настроением гостя. Да, вот такой она человек.
Распахнув тяжёлые веки, Балдуин тысячу раз проклял создателя скотча, зарекаясь больше никогда не пить.
Он, хватаясь за голову, поднимается на ноги, мечтая о холодном душе, массирует отёкшую шею и одновременно улавливая краем уха топот шагов. Ух, кто-то явно не в духе! Маг круто обернулся, сразу же пожалев об этом, поскольку голова заболела ещё пуще, поглядел в сторону лестницы, по которой ловко и раздраженно спускался Генри, бурча под нос что-то невнятное.
— Ты можешь ходить тише? Моя голова сейчас лопнет, - сделал замечание чернокнижник, зашипев от боли.
— Скажи «спасибо» волчице с трехметровым языком. И как ты её терпишь? - возмущается Ридл, ловко схватив с дивана джинсовую куртку.
Да, только одному Блэку известен весь взрывной характер Терезы. Ещё подростками они часто впутывались в неприятности, в основном из-за девушки.
Мун - энергетический вампир - ей приносит несказанное удовольствие действовать всем на нервы, как надоедливый комар, приструнить которого никто не может, а он все пищит и пищит.
— Уже уходишь? - спросил он, зевая.
— Да. Ты, кстати, в курсе, что из-за твоей подружки Билл и Марго расстались?
Ничего себе. Балдуин взбросил брови вверх и удивлённо ойкнул, отчего бостонский парень сразу сложил два и два. Нет, не в курсе.
— Я поговорю с ней, - смиренно выдохнул маг, а Генри только фыркнул ему в ответ.
Одной беседой ничего не исправить. Слишком поздно.
Приняв холодный душ, Балдуин сразу пришёл в себя, вертя в уме новость приятеля. Он пытался разобраться в собственных ощущениях, но не мог ничего понять: радость или грусть, печаль или восторг?
Однако в глубине души, в самой потайной, Блэк понимал, что очень даже счастлив такой новости. Увы, это неправильно? Балдуин, человек высоких нравов, принципов, человек долга. Он не шёл по головам, как это предпочитает делать Тереза. И его искренне огорчал тот факт, что девушка могла стать айсбергом для корабля двух влюблённых.
— Как ты могла, Тера? - запричитал чернокнижник, выйдя из душевой.
Волчица расположилась на диване, листая пробник какого-то журнала прошлого года.
Тяжело вздохнув, она театрально закатила глаза и посмотрела на друга.
— Нотации мне не нужны.
Ну конечно. Другого Балдуин и не ждал.
— Что ты им сделала? - наставил он, и Мун в итоге сдалась, прекрасно зная характер мага.
Теперь он от неё не отстанет.
— Ничего. Кто же виноват, что Билл оказался ветреным парнем? Я его к себе силком не гнала.
Узнав правду, темноволосый распахнул веки и в ужасе раскрыл рот, поражаясь факту. Неужели?.. Ох, кто бы мог подумать.
— У вас что-то было?
— Почему все об этом спрашивают? - отложив журнал в сторонку, возмутилась Тереза.
— Ты совсем из ума выжила?! Тера, ты перешла грань! - вены на шее чернокнижника выпукли и стали совсем видны.
Он был зол и разочарован - отличная смесь эмоций для хорошей бутылки вина. Жаль, что сегодня Балдуин свой лимит уже исчерпал.
— Послушай, по-моему все вышло лучше некуда. Посмотри сам. Тебе же нравится Марго. Не смей отрицать, - пригрозила пальцем подруга, заметив колебания на лице Блэка. — Благодаря мне она теперь в гордом одиночестве: бери в тёпленьком виде. Она сейчас, наверное, в соплях тонет, ищет утешение, и вдруг тут появляешься ты и даришь ей свою любовь. А? Ты вкурил мой намёк или как?
Всего на миллисекунду Балдуин представил картину пылкого поцелуя с Марго, но сразу же стряхнул непозволительные мысли из головы. Нельзя искушаться словам Мун. Эти сладкие и розовые мечты должны лопнуть.
Балдуин взъерошил мокрые пряди и грозно нахмурил густые брови.
— И думать забудь. Этого не будет. Я не стану играть в твои дешевые подростковые игры, Тереза. Ты даже не представляешь, что с тобой сделает Марго... И знаешь, - облизал свои губы маг, — я не стану ей препятствовать.
Выпалив своё мнение на сей счёт, чернокнижник покидает комнату и бредёт на кухню, чтобы достать из холодильника кубики льда для лимонада. Все эти споры дурно на него влияют: во рту пересохло и адреналин скачет в крови. Вот бы укротить в Терезе её взбалмошность...
Парень, почесав висок, заходит на кухню и резко останавливается, в недоумении заморгав глазами.
— Я думал, ты ушёл, - удивился Балдуин, испепеляя спину белобрысого друга.
Тот оборачивается на голос и достаёт из холодильника баночку пива.
— Надеюсь, ты не против? Только одну, - ухмыляясь, оправдался Генри.
Странно. Недавно он рвал и метал, а теперь улыбается и шутит. Видимо, парнишка быстро отходит от эмоций, и славно. Огромный жирный плюс. Балдуин одобрительно кивнул и прошёл вперёд.
— Слушай... Ты не знаешь, что там с Марго? Она в порядке? - Блэк вовсе не хотел совать нос не в своё дело, однако не стерпел.
Черт. Ему будет сложнее, чем казалось.
— Позвони и спроси. М? - подмигнул Генри, пройдя мимо мага и хлопнув его по плечу два раза, скрываясь за стенкой.
Балдуин задумался. Он так углубился в размышления, что даже позабыл о лимонаде. Звонить или не звонить? Глубоко вздохнув, чернокнижник неодобрительно покачал головой и направился в сторону большого холодильника. Он так сильно погрузился в раздумья, что ничего не понял и совершенно ничего не заподозрил...
Послышался шум захлопнувшейся входной двери.

* * *
Прошёл ещё один день. Легче мне, к сожалению, не стало. Камень на груди, шее, спине... В общем, меня придавило, можно сказать, одним большим булыжником, при этом я не жалуюсь и не лью слезы, а просто молчу. До сих пор не верю, что Билл мог так поступить. Кто угодно, только не он. Я вспоминаю весь наш путь: от столкновения в лесу до недавнего поцелуя в «Старом гноме».
Зная нежные чувства Хофера, трудно поверить в правду. А правда такова: в ту гребаную ночь он был с ней, обнимал, прижимал к себе, вдыхал её духи, целовал... Пока я тряслась над вопросом, кто желает оторвать мне голову, он был с этой дворнягой! Резкая ломаная боль пронзила грудь, словно меня только что толкнули на иглы. Боже, ну почему я не плачу?! Совсем не выходит! Почему я не могу выпустить хоть одну скупую слезинку?! Ничего не чувствую, только опустошение и злость. Но самое печальное то, что я толком не знаю на кого держу зуб. Может, дело во мне? Я сама виновата во всем?
От нахлынувших чувств, я громко рычу и со всей мочи впиваюсь руками в одеяло, сжимая ткань до дрожи в костяшках.
В это мгновение окно резко распахнулось, холодный ветер забрёл в помещение, вороша тетради на тумбочке, страницы которых немедленно зашелестели, разрывая молчание. Конечно, это сделала я. Моя магия, особенно в порывах злости, живёт своей жизнью и перестаёт подчиняться.
Боюсь, бабушка оказалась права, и я поддалась влиянию темного мага. Моя ослепительно белая магия обзавелась парочкой чёрных пятен, отмыть которые невозможно. Кто же я теперь? Темная ведьма без шабаша? Отлично, просто замечательно!
Покинув тёплую постель, я не мешкая закрываю окно и задвигаю шторы, не желая видеть солнечного света, прячущегося за серыми облаками. В желудке неприятно заурчало, звуки эти напоминали бурчания на другом конце линии или хлюпанье кипящей грязи. Одно из двух.
Решив подкрепиться шоколадными хлопьями, я хочу выйти вон из четырёх стен, как моё внимание привлекает предмет, валяющийся под тумбочкой. Странно, я его прежде не видела.
Сев на колени, тянусь за неизвестной находкой и удивляюсь ещё больше, обнаружив в своих собственных руках очередной дневник. Кожаный переплёт горчичного цвета с пуговицами на краю - в одном углу, сверху и ещё один снизу. От переплёта несло маслом, каким-то цветком и, к несчастью, обувным кремом. Странная каша, ничего не скажешь.
С осторожностью открываю первую страницу пожелтевших листков и в шоке замираю.
«Собственность Элеоноры Мэнтл», написано чёрными чернилами небрежным почерком, похожим чем-то на мой. И тут я все понимаю... Эдди. Это он все устроил! Сразу стало легче и теплее, ведь друг не бросил в беде, а помог, хоть и ничего толком не обещал. Значит, окно распахнулось не от моей силы, а по велению Чакера. Боже, как же хочется его сейчас обнять и прошептать слова благодарности. Прижав дневник к груди, я поднимаю голову вверх, словно Эдди сейчас наблюдает за мной с неба, и шепотом проговариваю «спасибо». По-детски наивно? Нет, скорее справедливо. Только хочу начать погружение в секреты Элеоноры, как такую возможность отбирает дверной звонок. Дьявол! Кого принес ветер на сей раз? Если это Билл, то лучше ему бежать. Дверной звонок не унимался, отнюдь, становился настойчивей.
Положив на полку переплёт, раздраженно вздыхая, я подхожу к двери и даже не задумываясь поглядеть сперва в глазок, открываю её, выглядываю наружу, хмуро озираясь.
Холодный ветер неприятно щекочет лицо, а дневной свет ослепляет зрачки. Я и пискнуть не успеваю, как ощущаю тяжёлый удар по голове, а потом приглушённые голоса. Все плывет. Ноги не выдерживают, подкашиваясь, и я падаю на холодную землю. Что... что происходит? Кто-то хватает меня за руки, и на этом сознание покидает моё тело.