От лица Мии.

Я пытаюсь его ненавидеть. Правда пытаюсь.

Но что-то изменилось. Что-то надломилось внутри меня же.

Когда он кричал прямо посередине дороги, когда я прижимала его голову к себе, сама с трудом стоя на ногах.

Что-то надломилось. Хрустнуло. Резвым потоком хлынуло прямо из меня.

Казалось, что я больше не могла его ненавидеть. Он будто бы был другой. Совершенно иной. До селе мне неизвестный. Никому неизвестный. Это был сломленный падший герой, который пытался восстать из Ада, чтобы вершить свою, собственную, правду.

Я осталась дома на следующий день. Уверена, что и он не заявился в школу. Весь день пролежала в постели, не вставала, только поглядывала в зеркало. Висок можно было скрыть волосами, а значит, никто ничего не будет знать. Кроме него. Он все поймет сразу.

Мне нужно ненавидеть его. Но я не могу. Мне нужно чувствовать к нему тошноту. Но этого нет. Мне следовало бы желать его смерти. Но я, наоборот, хочу, чтобы он жил.

А если...

О нет! Как стыдно даже подумать об этом!

Разумеется, он ненавидит меня. Разумеется, для него-то ничего не изменилось.

Я пытаюсь уговорить сама себя, но сердце начинает стучать быстрее, будто бы противясь подобным мыслям.

***

― А потом пришел опоссум, мы почитали с ним книги и даже попили мандаринового чая. Круто, да?

― Да...

― А опоссум привел с собой подружку. Хоть и смотрятся они так себе, я все же назвал их хорошей парой. Кстати, девушке опоссума совершенно не нравится кефир. Что скажешь?

― Это определенно здорово.

― Мия! ― Богдан уже не в силах был выдержать моей отстраненности. ― Ты вообще слушаешь меня?

― Извини, ― виновата пожала плечами, помогая ему взять пакет с одеждой, который он все равно недовольно отобрал.

― Да что с тобой твориться? С тех пор, как я сюда попал, ты стала слишком нервной и странной. Что-то произошло?

― О, я просто волнуюсь за твое здоровье.

Он ласково улыбнулся, не уличив в этих словах лжи. К счастью, его родители на работе, и Богдана забираю я одна. Видеть их лица слишком стыдно, так как никто до сих пор не рассказал им правды о произошедшем.

― Все-таки есть плюсы в том, что у подруги имеется свой автомобиль, ― его привычные шуточки так радуют сердце, что мне становится намного лучше. Образ Еремеева постепенно исчезает из головы. ― Заедем в школу?

― Зачем? ― Нервно спрашиваю я, пытаясь сделать вид полнейшей занятости дорогой. Мы не говорили с Богданом о случившемся. Он пытался начать это разговор, но я прерывала его. Если бы он спросил о том, что было после его падения... Было бы невыносимо стыдно и позорно!

― Хочу заглянуть на физику. Я пропустил много уроков, хотелось бы взять дополнительные задачки.

Когда я заворачиваю на школьный двор, тут же выискиваю машину Германа, которой, к счастью, не оказалось. Висок болезненно заныл.

― Я подожду тебя в машине, идет?

Богдан уходит, пообещав, что вернется скоро, после чего я остаюсь одна. Медленно сползаю по сиденью, пряча лицо в ладонях. Какая же я завравшаяся идиотка. Если до Богдана донесут слухи ― он не простит. Не простит того, что узнает все новости от третьих лиц, а не от меня. А я еще смею называться его лучшей подругой.

Кто-то стучит в лобовое стекло. Я вздрагиваю, это оказывается Толик, однако даже от его присутствия легче не становится. Парень просит открыть дверь, но я только отпускаю стекло.

― Я гляжу, Богдан подлечился уже, ― хмыкнул он, явно суетясь.

― Как видишь. ― Прерывисто ответила, надеясь, что он уйдет как можно скорее. Не хватало, чтобы Богдан нас еще и заметил.

― Голова не болит? ― Он еще смеет слегка подшучивать? От ярости я почти закрыла окно, но парень остановил меня, резко встав серьезным.― Ладно... Я просто хотел напомнить. Помнишь наш разговор в больнице о полиции? ― Я тяжело сглотнула. ― Не смейте. Не провоцируйте Германа. Иначе он от вас обоих ничего не оставит, понимаешь?

Висок вновь болит. На секунду в глазах становится темно, и я теряю чувство равновесия.

― Эй-эй! ― Толик предотвратил мой удар лбом о руль. ― Дерьмово выглядишь. Мия, надеюсь Герман вчера тебя просто довез до дома? Больше он... Больше он не делал тебе больно?

Стало только хуже. Я отрицательно качаю головой.

― Он должен был вчера это сделать. ― Зачем ты мне это говоришь? Лучше проваливай куда подальше. Я не желаю видеть сейчас никого. ― Бывают ситуации, когда лучше ударить сильно, чтобы после не получить удар куда более жестче.

― Что же это... Он герой, по твоему?

― Если только падший.

Толик развернулся и исчез в колонне других машин.

***

"Сегодня", ― пришло ужасное сообщение от него.

"Нет", ― смею возразить я, осторожно касаясь виска.

"Забыла о фотографиях?"

Как же такое забудешь?

"Меня не выпустят из дома."

Боже, какая же я наивная идиотка. Он сейчас же пригрозит мне больше! Но, как странно, он ничего мне не отвечает.

Вечерняя библиотека пуста. Даже местная смотрительница просто оставила меня, исчезая в соседней комнате, где вскоре стал доносится свист электрического чайника. Я надеялась, что смогу здесь отвлечься от омерзительных мыслей, но даже книги не в силах были меня спасти.

Тяжело вздохнула, поглядела на стену ― ушла. Лучше было остаться дома.

Ночной город неприветливо встретил меня, мне все казалось, что за мной наблюдают острые взоры, готовые поглотить всю разом. Но до дома я добираюсь спокойно. Уже на пороге меня встретил ароматный запах домашней выпечки. Я счастливо улыбнулась, решив, что неожиданным появлением из библиотеки сделаю сюрприз Людмиле.

― Что это вы здесь испекли? ― Тут же оказываюсь возле двери в кухню, как в ужасе замираю, встретив пристальный взгляд Германа и несколько нерешительный Людмилы.

― О, Мия! Какое же счастье, что ты пришла так вовремя. Как видишь ― у нас гость. ― Почему Людмила нервничает?

― А где Стеша? ― Пропавшим голосом произношу я, пытаясь набраться храбрости. Герман следит за мной. Висок буквально горит от его присутствия.

― Ушла к Ларе. ― Людмила сняла с газовой плиты чайник, разливая кипяток по кружкам. ― Девчачьи посиделки, сама понимаешь.

― Тогда что здесь делает парень Стеши, когда ее самой нет? ― Вспыхнула я, позволив себе впервые так уверенно посмотреть Герману в глаза. Раньше мне все казалось, что они имею оттенок голубого, но я ошиблась. Они серые. Такие живые, такие тусклые одновременно.

Людмила чуть бы не выронила горячий чайник из рук.

― Герман представился мне твоим другом.

Мы сидели напротив друг друга.

"Не смей что-либо подумать", ― говорил его взгляд.

Людмила уловила эту паузу и мое замешательство, ожидая ответа. Теперь ее неловкость сменилась недоверием ко мне. Она смотрит... О нет... Она презирает? Я не успеваю понять.

― Видимо, Мия успела забыть. Она просила меня заехать за ней. Мы должны заниматься с ней историей. Скоро контрольная, а в истории России я не смыслю совершенно ничего.

― А что же вам мешает заниматься у нас дома?

― Я просто не хотел стеснять вас. ― Какая же у него галантная улыбка, которая сразила Людмилу наповал. Он манипулирует ей, выдумывает какую-то игру. ― Но, если вы не против...

― Разумеется, нет! Да и Мия в последнее время крайне устает. У нас дома будет в самый раз. Вы могли бы с легкостью уместиться в одной из комнат. На кухне хозяйничаю я, а в гостиной нет большого стола для занятий. ― Она собственноручно кидает меня в его лапы, хотя сама не раз предостерегала насчет парней. Но что-то было во взгляде Людмилы странное, пытающееся обмануть.

― Что ж, Герман, идем в мою комнату. ― Я слишком резво встаю из-за стола, Герман повторяет за мной. Людмила будто бы пытается меня проверить, убедиться в словах Стеши. Верит ей? Пусть!

Еремеев буквально плетется, с интересом оглядывая стены моей комнаты, на которых красовались старые плакаты, полки с книгами и простые репродукции Айвазовского.

― Проблемы с историей, говоришь? ― Я первая начала наступление. ― Ладненько. Рассмотрим правление Сталина? Великую Отечественную? Или же Перестройку?

Я наконец оборачиваюсь и понимаю, что Еремеев даже и не слушал меня. Он облокотился на стену, рассматривал плакаты, медленно перемещая взгляд на меня.

― Друг? ― Вдруг я сорвалась на шепот. ― Ты это так называешь?

Он пожал плечами.

― Мне же нужно было одурачить твою бабку. Не думаю, кстати, что это окажется так просто.

Несколько дней ужаснейшего напряжения, недосыпа, а он смеет заявляться ко мне в квартиру, выдавать себя за моего друга и при этом еще слегка улыбаться. Ну ничего, мы с ним на моей территории. В любом случае, в выигрыше остаюсь я. Видя мое злобное выражение лица, Еремеев напрягся, сузил глаза, сделав один шаг.

― Оставайся на месте. ― Пригрозила я.

Парень показательно фыркнул. Добрался до меня, осторожно повернув мой болезненный висок к себе.

― Болит?

Мне захотелось расхохотаться.

― Нисколечки. ― С сарказмом выплевываю ему прямо в лицо.

― Значит, сильно. ― Он вздохнул. И было что-то в этом вздохе... Сожаление? Я вспомнила его сверкнувшую перед глазами руку, режущую боль в виске. Он посмел причинить мне физическую боль. Этот человек ни перед чем никогда не остановится. ― Не смотри на меня так, словно я должен загладить вину.

― Не удивлюсь, если ты вообще не считаешь себя виноватым. ― Я отбрасываю от себя его руки, быстро отходя на безопасное расстояние к окну.

Мы замолчали. Я чувствовала то, как он смотрел на меня. Ощущала этот странный озноб и, не прекращая, все думала: "Если бы ты хотел меня вытащить из дома, то уже сделал бы это".

Удивительно, как мы можем спокойно стоять в одной комнате, молчать, а не кричать друг на друга насчет произошедших ночей. Мне следовало бы прямо спрашивать его: "Что все это значило?" Но нет, я не могу и не желаю этого делать. Будто бы все и так понятно, но понятного ничего не было.

Он опять подошел, встал рядом, глядя в окно. Я сидела на подоконнике, коленкой касаясь материи его брюк. Уверена, что Людмила уже позвонила Стеше, и та мчится как можно скорее домой, боясь того, что я соблазню ее великолепного парня.

У нас так мало времени. Точнее, у нас его вообще не было. Герман смотрел вперед, а я, опустив голову набок, разглядывала его. Он позволил это сделать, иначе бы тут же произнес что-то едкое и противное. Мы молчали, но я отчетливо чувствовала. Я чувствовала: он хочет что-то сказать. Что-то пугающе искреннее и верное, но Герман молчал.

Мы услышали хлопнувшую дверь и быстрые переговоры.

― Ты ведь сюда не ради истории пришел. ― Как утверждение, а не вопрос.

Он отошел к двери.

― Снег пошел.

Я оборачиваюсь и вижу, как хлопья медленно опускаются на землю, порывая ее тонким слоем воздушной перины. Когда я повернулась обратно ― Германа уже не было.

***

На следующий день я поняла важную вещь: Герман многолик. С каждым он ведет себя по-разному. Но чаще всего ему на всех плевать. Даже на мою сестру, которая как собачонка следовала за ним повсюду.

В школе меня уже доставали меньше. Связано это было с Богданом, который, в случае чего, мог заступиться за меня. И стало намного спокойнее. Я уже не оборачивалась всякий раз, слыша тяжелые шаги за спиной. Не боялась пустых коридоров. И жизнь будто бы медленно восстанавливалась на круги своя. Мне стало так тихо, так невообразимо уютно, что я позволила себе расслабиться впервые за долгие дни.

В школу я уже ездила на машине, так как темнело рано, и Людмила боялась за меня. За Стешой заезжал Герман, а я изредка заскакивала за Богданом. Кажется, в спокойном темпе я прожила около недели. И это была прекраснейшая неделя моей жизни.

До тех пор, пока я не наткнулась после вечерней консультации в одном из коридоров школы на стычку девушек, одной из которых оказалась Стеша. Они публично выясняли отношения, не боялись резких слов, но до рукоприкладства дело не дошло.

Мне оставалось дождаться Богдана после его физики и отправиться обратно домой. В гардеробной я послушала музыку, покрутилась возле зеркала пару минут, чтобы как-то развеять скуку, и в конце концов оказалась в женском туалете, где и застыла в полнейшем ужасе.

Ваня мычал, пытался вырваться, но его держали, пытаясь закинуть в унитаз. Слишком худой и слабый, он не мог оказать сопротивления. А заметив меня, тут же стал кричать намного громче.

― Пустите его сейчас! ― Я никогда не помнила случая, чтобы в нашей школе над кем-то издевались так открыто и жестко.

Старшеклассники обернулись, только и послали в мою сторону противные шуточки и угрозы, но я не отстала от них. Пыталась оттащить, угрожала в ответ,затолкали в женскую но что я могла одна? От меня решили отмахнуться как от надоедливой мухи, после чего с силой толкнули прямо лицом в стену. Холодный кафель обжег щеку, я почувствовала странное напряжение в носу ― хлынула кровь.

― Мия, уходи отсюда! ― Вскрикнул Ваня, которого затолкали в женскую кабинку, пытаясь воплотить страшны планы.

Я выбегаю в коридор в ужасном состоянии с надеждой на то, что наткнусь на учителя. Прямо на углу я врезаюсь в чью-то белоснежную рубашку, локоть которой тут же окрасился в красный оттенок.

Поднимаю взгляд и вижу Германа.

О нет.

Только не ты. И только не сейчас.

Сколько уже прошло? Минута. У меня не остается выбора.

― Помоги мне!

― Кто это сделал? ― Он указывает на мой нос, напряженно вглядываясь прямо в лицо. У меня перехватывает дыхание.

― Нет времени объяснять, ― я тут же тащу его в сторону женского туалета, совсем не понимая того, что прямо сейчас увела его от компании друзей Германа, которые остались в полнейшем шоке от такой дерзости.

Возле двери он осторожно отталкивает меня за собственную спину, заходя первым.

― Герман! ― Слишком пискляво пропищали, тут же отпустив Ваня, который медленно отполз подальше к стене. Я кинулась к нему, ощутив влагу на его волосах. Не успела...

Но пока я разглядывала Ваню на предмет синяков, за моей спиной шла настоящая война взглядами.

― Харитонова, ― скомандовал леденящим голосом Герман, отчего я тут же подскочила к нему. ― Повторяю вопрос: кто пустил тебе кровь?

Я переглянулась с ним. Герман стал поочередно показывать на столпившихся четырех парне.

― Не знаю... Это произошло слишком близко. Я не успела понять. ― Пролепетала я. Он понимающе кивнул.

― Никто не желает сознаться? ― Тоном короля спросил он, показательно сжав массивные кулаки. Те попытались отойти к двери, но Герман схватил одного и с огромной силой толкнул прямо в стену. Я закричала. ― Не лебези!

Он отвлекся на меня, и парни успели этим воспользоваться. Никого из них через секунду уже не было.

― Сука! ― Взревел вдруг Герман, чья ярость выплеснулась на меня. ― Так тяжело было сказать? Посмотри на свое лицо! Только посмотри! ― Он подтолкнул меня к зеркалу, и я увидела залитое кровью лицо. Выглядело противно. ― Я должен был поубивать их нахрен! Куда ты полезла?!

― Успокойся!

― У тебя кровь идет!

Мы закричали друг на друга одновременно, так же оба и остановились, тяжело дыша. Я видела только его, а он только меня. Нити будто бы обволокли наши тела, не позволяя отойти назад.

― О Боже! Мия!! Что здесь произошло? ― Голос Богдана разорвал болезненно нити, заставляя тут же отскочить от Германа. Мой друг заметил мое окровавленное лицо и испачканную рубашку. Глаза Богдана сверкнули, и через секунду его кулак обрушился на лицо Еремеева.

― Не надо!! ― Я пытаюсь встать между ними, но это бесполезно. ― Прекратите сейчас!

Это месиво. Настоящее кровавое месиво. Меня тошнит. Хочется забиться в угол и сидеть там до тех пор, пока все не успокоится. Но я не могу оставить все так.

Богдан со всей силы бьет Германа по лицу, отчего тот отлетает к стене, с глухим стуком врезаясь в нее и медленно сползая.

― Хватит! ― Богдан готовился нанести сокрушительный удар, но я тут же встаю между ними. ― Ты все не так понял!

― А что я должен понимать? У тебя окровавлен нос, у него локоть! Все это время ты вела себя жутко странно! И теперь до меня дошло: он запугал тебя! Давно пора была ему хорошенько втащить!

― Ты не прав! Немедленно остановись! ― Богдан идет в наступление, я делаю шаг назад, чувствуя, как моя пятка касается ноги Еремеева.

― Прав! Он водрузил на себя корону, но он не король! По нему тюрьма плачет, будущий уголовник!

― Замолчи сейчас же! ― Не своим голосом впервые заорала я. ― Уходи отсюда!

― Что? ― Опешил мой друг. Его голос сорвался до полушепота. Я почувствовала себя жутко виноватой перед ним. ― Прогоняешь меня? Меня?! Не его?

― Да, Богдан... ― Я не верила собственным словам. ― Уходи отсюда. ― Но Богдан оставался стоять на том же месте. ― Ваня, уведи его отсюда. Пожалуйста. ― Это не мой голос, не мои слова. Это был кто-то другой, сидевший внутри меня и жаждущий чего-то неизведанного.

Ваня попытался слегка подтолкнуть Богдана, который сверлил меня взглядом.

― Он перепрограммировал твой мозг. Я не знаю, что происходило между вами, пока я лежал в больнице, но здесь явно нет ничего хорошего. Он изуродовал тебя. Ты не понимаешь, что творишь. Оглянись! Посмотри на него!

― Уходи, ― умоляюще прошептала я, чувствуя, как валюсь с ног.

Богдан покачал головой, бурей вылетел из туалета, оглушительно хлопнув дверью.

― Мия, мне тоже уйти? ― Мягко спросил Ваня, единственный, кто, кажется, понимал меня.

Я слабо кивнул ему.

Почему Еремеев молчит? Почему он не стал спорить с Богданом?

Ваня осторожно вышел, позволяя нам остаться наедине.

Я только хотела подойти к умывальнику и убрать кровь с лица, как моей лодыжки коснулись его пальцы. Медленно оборачиваюсь, опускаюсь на коленки, глядя на его лицо.

― Надо же... Теперь мы на равных условиях, ― усмехнулся Еремеев, явно намекая на то, что и его нос разбит. Я слабо усмехнулась. Он был прав.

― И оба ужасно выглядим. ― Согласилась я.

Он протянул свою руку, осторожно касаясь ей моего лица.

― Нужно было сразу же убить тех ублюдков. ― Его бровь нахмурились, а голос совсем понизился.

― Из-за Вани? ― С легкой иронией спрашиваю я, опуская голову.

― Нет. ― Четкий ответ, он заставляет меня приподнять лицо, а после заглядывает в глаза. ― До тех пор, пока я сам не пожелаю, тебя не должна касаться ничья рука, на тебя не упадет ни один чужой взгляд. До тех пор, пока я сам не пожелаю.

Мы замолчали, я пожелала отойти от него, но Еремеев не пустил, сжимая мои запястья.

― Почему ты прогнала его, а не меня?

Нет, не заставляй меня отвечать. Пожалуйста.

― Я не знаю.

― Почему встала защищать меня, а не его?

― Не знаю...

― И, в конце концов, почему ты не ушла с ним, а осталась здесь, со мной?

― Да не знаю я! ― Все мое нутро горело от его вопросов. Я будто бы задыхалась под тяжестью его слов. ― Понятия не имею! Но что-то заставило! Что-то противилось во мне, когда Богдан обсыпал тебя гадостями! И мне нужно!! Нужно тебя ненавидеть! Но я не могу! Уже не могу тебя ненавидеть! Никак не получается... Не могу... Это безумие какое-то, знаю. Но не могу... Просто... не... получается...

Вот она. Мия Харитонова. Я сижу перед тобой. Раскрываю часть себя, самую потаенную. Только тебе. Самому ужасному человеку.

― А ты... Ты пошел со мной, ты заволновался, когда увидел эту кровь... Да! Ты чертов собственник! И для тебя я явно не отличаюсь от простой тумбочки, но ты... ты сейчас сидишь рядом со мной. Ты давно мог встать и уйти, но ты сидишь и слушаешь этот бред! Ну же! Скажи что-нибудь!

Его молчание разрывает меня. Я хочу его слов. Хочу его издевки. Любой подлости. Только бы снова чувствовать себя на этой планете.

― Мне нужно научить тебя ненавидеть, ― прошептал Герман. ― Потому что я тебя ненавижу.

― Ложь. ― Вырвалось тут же. ― Самообман. А ты поганый трус!

Я вскакиваю на ноги, чувствуя себя еще больше униженной. Не этих слов ждало мое подсознание, не к этому я готовилась.

― Трус!!

И я со всей силы хлопаю дверью, убегая из школы прочь.

***

На следующий день Богдана в школе не было. Все спрашивали меня о его местонахождении, но я пожимала плечами, чувствую ужасный стыд. Некоторые заметили небольшой оттек возле носа, отчего во время большой перемены пришлось замазать его толстым слоем тонального крема, который теперь все время был в моем рюкзаке на всякий случай.

День был похож на круг Ада, который, к счастью, скоро закончился.

Ближе к полуночи, когда мне наконец удалось заснуть, комнату наполнил звук мобильника. Я почувствовала себя ужасно, предположив, что это очередная, унизительная и жестокая, выходка Еремеева. Но лучше это был бы Еремеев, чем насмешливый голос подруги.

― Эй, Мия! Не помешала? Быть может, ты сейчас обслуживаешь клиентов?

― Лара? О чем это ты говоришь? ― Спросонья я еще не до конца понимала сути разговора.

Она расхохоталась прямо в трубку.

― Да перестань! Все уже давно всё знают! Прекрати строить из себя идеальную девчонку! Я всегда знала, что это простая показуха. А сегодня вечером... Как смешно! Вся правда о тебе наконец-то открылась! Теперь все знают, что ты та еще потаскуха! А ведь все время строила себя лучше всех, задирала свой грязный нос... ― Мое горло обожгло, я схватилась за волосы, уткнулась в подушку, чтобы не закричать. Она хохочет, с открытым злорадством, что холод пробегает по спине. Ларка не одна такая, больше половины школы похоже на нее. ― А Богданчику ты тоже давала? Сучка! А ведь ты знала, что он всегда мне нравился. Надеюсь, не заразила его СПИДом? Ибо у меня были планы...

Я сбрасываю звонок, не желая слушать эти мерзкие слова. 

Нет. Нет. Нет!

Я не верю, что все это происходит со мной. Это не моя жизнь. Это все не мое! 

Я тут же кидаюсь из постели, уже готовлюсь открыть дверь в комнату Стеши, как слышу и ее хохот... Меня обожгло, я сделала шаг назад, чувствуя, как ноги перестают меня слушать. Только не ты, Стеша. Только не от тебя. 

Вваливаюсь обратно в комнату. Мне кажется, что он, ужас всех моих кошмаров, сидит прямо в углу. Губы дрожат, руки трясутся... Я пытаюсь подумать о том, что же меня ждет в школе... В глазах темнеет. Мне страшно. Я никогда не боялась темноты, а сейчас она пугает. Руки нашаривают выключатель, свет озаряет комнату, в которой, разумеется, никого, кроме меня, не было. 

Я хочу кричать, хочу биться тут же об стену. 

Это сделал он. Только он способен на подобную область. Какая же я идиотка! Я доверилась ему, практически призналась... В чем я ему призналась? Нет, не в любви. Это было состояние аффекта. Я не контролировала себя. Но все же? 

Любовь? 

Ее нет между нами, да и быть не может.

Дружба? 

Какая несусветная глупость!

Быть может...

Это притяжение? 

Вечное. Проклятое. Притяжение. 

"Ты хотел научить меня ненавидеть, ― пронеслось в моей голове, когда я взяла в дрожащие пальцы телефон. Набиваю эти слова, чувствуя пелену перед глазами. Ну же, Мия, соберись. Пусть он знает то, что тебе больно. Пусть. ― И тебе это удалось".

Отправила.

Откинула телефон.

И завыла от отчаяния.

Мне так хотелось кричать о ненависти к нему. Кричать во все горло, чтобы весь мир знал о том, что я чувствую к нему. 

Ненависть.

Ты победил, Герман. Ты научил меня ненавидеть. 

***

― Мия, ты все еще не собралась? ― Удивилась Людмила, заходя в мою комнату. Я спрятала под одеяло голову. Мне нужно было придумать любую отговорку, но я не могла. 

Женщина осторожно подошла к постели. 

― Ты себя не очень-то хорошо чувствуешь? ― Предположила она. ― Голова болит? Или горло?

"Душа", ― пронеслось где-то внутри. 

― Отлежишься дома снова? 

"Снова... Снова... Снова..." ― она упрекнула меня. Я почувствовала жуткую тошноту от собственной грязи, в которую поверила этой ночью. 

― Стеша уже уехала? ― Это был больше не мой голос. Чужой. Внутренний. Звериный. 

И в ответ на мой вопрос за окном послышался рев мотора. Я с силой сжала простынь, чувствуя, как все в жилах кипит. 

― Милая... ― В ужасе прошептала Людмила. ― Я сейчас... Сейчас же сбегаю в аптеку! 

Она выскочила, наткнулась на Стешу, которая только и хмыкнула. Она уже все знала. 

Я дождалась пока Стеша уберется из квартиры, после чего ожесточенно стала спускаться по лестнице, вниз, на улицу. В одной футболке и домашних штанах. Шаг за шагом. С силой сжимая оледеневшие кулаки.

Толкаю дверь подъезда, беру в руки топор, которые дворник всегда оставляет на этом месте. Оружие волочится по земле. Босые ноги касаются снега, который врезается с болью в каждую клеточку. Но я ничего не чувствую. Мне не больно. Мне уже никак. 

Он как всегда припарковался у подъезда. Стеша готовилась сесть в машину, где на переднем сидении был он, а на заднем развалился Толик. 

Медленно. Я волочу топор по земле. Мне больше не больно. 

Он смотрит на меня. Следит внимательно. Толик приподнимается на локтях в недоумении. Я остановилась прямо напротив машины. 

И вдруг с силой, что только была во мне, я взмахиваю топором над головой и кидаю его прямо, прямо на него. Топор молниеносно полетел прямо в лобовое стекло, врезаясь в него с хлопком. Осколки разлетелись во все стороны. Топор рухнул на капот. Я делаю шаг вперед, чтобы взять его в руки и завершить начатое. Толик что-то орет, пытается выбраться, но дверь машины заблокировалась. Стеша визжит, пробует меня остановить, но я тут же хватаю топор ― она мгновенно отходит, видя мое ужасное выражение лица. 

И только Герман. Только Герман, щеку которого поцарапала до крови часть стекла, не суетился. Он сидел прямо, глядя на меня с удивлением, но с вызовом. 

Я готова снова вознести топор. Он в моих руках. Лобового стекла больше нет. Ничего удар не остановит. В голове возникла картинка с его разбитым черепом. Я готова была взорваться от истеричного смеха. 

Топор был над моей головой... Стеша завизжала с немыслимой тональностью, Толик готов был уже выломать дверь. И все они, все они кричат мое имя. Слишком поздно молить. Слишком поздно убегать. 

В углу дома появляется Богдан. Он видит меня, возносящую топор справедливости... Кричит, просит остановиться. Он знает, что не успеет добежать. 

С криком гортанным, полным отчаяния и стихийной боли, которая только могла накопиться внутри, я обрушиваю топор прямо возле его головы. Лезвие врезается в мягкую обивку, четко возле его виска. Герман не шелохнулся. Только медленно направил на меня свой взгляд. 

― Ты научил... Ты победитель... ― Прошептала я. ― И я ненавижу тебя. 

Богдан схватывает меня, оттаскивает за талию, пытается привести в чувства, но я абсолютно в себе. 

― Мне отмщение!! ― Верещала я так, словно через секунду меня сожгут на костре. ― Мне отмщение! Слышишь?! Мне отмщение!!!

Он оттаскивает меня в сторону подъезда, но я вижу, как Герман выходит из машины, глядя только на меня.

― Аз воздам. 

И я хохочу. С такой страшной холодной силой, что все прохожие разбегаются, смотрят на меня как на сошедшую с ума. Я хохочу! Ха-ха! Видишь! Это ты довел меня! Но мне уже не больно!

Хохот! Хохот! Хохот! 

Я слышу только свой собственный смех, который пробирает до мозга костей. Хохот везде, в самом сердце, прямо в голове. 

Богдан тащит меня, а я продолжаю кричать.

― Мне отмщение! Мне! Отмщение! 

Квартира. Коридор. Ванная. 

А после струи воды в лицо. 

И долгожданная свобода, омерзительная реальность и отдаленное эхо хохота...

***

Держите работу одной из подписчиц. Очень благодарна за этот труд! 

Если у вас есть любое творчество по моим книгам, то скидывайте либо в ЛС моей страницы Вконтакте, либо в сообщения группы. Обязательно все выставлю и покажу всем-всем читателям :)

Автор - LLeoMessi

Кто как провел НГ?
С семьей?
С друзьями?