Не спать всю ночь, потому что мысли забиты лишь одним человеком, а утром проклинать всё на чём стоит свет? Могу, умею практикую! Спасибо, что хоть Генри разрешил приехать к полудню, потому что сам был занят руководством реставрации заброшенного здания для кафе. Повернувшись на другой бок, я обняла своего плюшевого зайца и задумалась о вчерашнем вечере. И всё же, как может один человек занимать столько места в голове?

— Дорогая, ты проснулась? — аккуратно войдя в комнату спросила мама. Я повернулась к ней. — Не заболела?

— Нет, мама, — поднявшись и приняв сидячее положение, я сонно потёрла глаза.

— Почему мне кажется, что ты не спала ночью?

— Потому что у меня красные глаза?

— Моя дочь мисс очевидность, — улыбнувшись, сказала мама, взяв расчёску со стола. Широко улыбнувшись, я повернулась к ней спиной, удобно присаживаясь. Я знаю, что она будет делать и мне как раз этого сейчас хотелось.

— Что за Генри? — медленно расчесывая запутавшиеся волосы, спросила она.

— Мой начальник, — ответила я, решив не рассказывать о том, из-за кого она пыталась убедить медсестёр не забирать меня. Смешная была история... На самом деле я чувствовала себя такой потерянной. Знаете, это похоже на то, когда ты хочешь чего-то, но не совсем понимаешь, чего. В последние дни ловила себя на мысли, что нахожусь в постоянном самокопании и порядком устала от этого. Как же заставить себя не думать о человеке, который вроде проявляет интерес, но всё равно никогда не примет тебя?

— Он очень вежлив, — отвлекая меня от мыслей, сказала мама. — Такое в последний раз было, когда твой отец спрашивал разрешения увидеться со мной у моей мамы. Времена сейчас другие и твой Генри меня удивил.

— Он не мой, мама, — равнодушно сказала я, хотя понимала, что на самом деле неравнодушна ко всей сложившейся ситуации.

— Да, прости, — сказала мама и издала тихий смешок. — А на работу почему не торопишься?

— Сегодня можно, Генри занят, — ответила я и встала с постели. — Но мне нужно отъехать по важному делу, а оттуда потом поеду к Генри, — ответила я и призадумалась. — То есть, на работу, — добавила я и направилась в ванную. Нужно отвлечь себя от мыслей, не то сойду с ума.

     Мама ушла на работу к девяти, и я вновь осталась в пустой квартире. Быстро собравшись, я достала блокнот из сумки, в которой также была папка Генри. Мне стало интересно, что за документы и учитывая, что Генри отдал их сам, он бы не был против, если бы я взглянула одним глазком. Сев на пол и открыв папку, я обнаружила в неё пустые бумаги.

— На минуточку, что? — удивлённо проговорила я и взяв листы из папки начала панически их пересматривать. — Они пустые... Пустые, стоп! Что за ерунда?

— Думаю, ты должна ехать к Генри, — от неожиданного появления месье Дюпона я громко вскрикнула.

— Вы сделаете из меня заику, — недовольно пробурчала я и вновь посмотрела на бумаги. — Я не понимаю.

— Что непонятного, Жаклин? Кто-то добрался до бумаг раньше самого Генри, а он уверенный, что они на месте не стал проверять и отдал папку тебе. Скажу честно, твоё нынешнее положение ужасно, и ты прямо сейчас должна поехать к нему.

— Но мы должны поехать по третьему адресу, — возразила я.

— Забудь об этом, твоя репутация важнее, — махнув рукой, ответил месье Дюпон.

— Нет, мы всё равно в полдень увидимся, — вставая с места, сказала я и достала телефон. — Я оставлю ему сообщение, и мы поедем сначала по вашим делам.

— Ох, Жаклин, твоё упрямство не доведёт до добра, — сочувственно вздохнул он.

— Привет, если не отвечаю, значит занят, — Генри установил автоответчик? Умно. — Просто оставь сообщение, я обязательно с тобой свяжусь.

— Это Жаклин, — неуверенно начала я, — Генри, в папке, которую ты вчера мне отдал пустые бумаги, это не документы. Не знаю, что случилось, но позвони мне, как только сможешь, — сказала я и оправила своё голосовое сообщение. Будем надеяться на хорошее. — Готово, месье Дюпон. Можем идти.

Накинув на себя пальто, я обулась и положила папку с её содержимым в сумку и вышла из дома. Третий дом находился всего в одном квартале от моего, а потому я решила пройтись пешком.

— Как провели вечер? — аккуратно спросил месье Дюпон, и улыбка на моем лице появилась самопроизвольно.

— Если честно, замечательно, — ответила я и вспомнила о вчерашних весельях, которые происходили посреди серьёзных разговоров. — Я узнала много интересного о нём.

— А он?

— Полагаю, что немного, — ответила я.

— Уверен, ты очень интересна ему, но какая-то его часть, также, как и твоя боится и понимает, что отношения сейчас не самая нужная вещь, — улыбнувшись, сказал он. — Вам обоим нужно время. Было бы хуже, если бы он сразу начал намекать.

—  Почему?

— Жаклин, серьёзные отношения строятся долго, а Генри из тех парней, которым нужны именно серьезные отношения.

— Откуда вы всё это знаете?

— Я пожил на свете больше твоего, — усмехнувшись, ответил он и тепло посмотрел на меня. Наш разговор прервал телефонный звонок. Я подумала, что это Генри и подняла трубку сразу, но это оказался Зак.

— Добрый день, Жаклин, — услышала я на том конце провода.

— Здравствуйте, — ответила я. — Как вы?

— Отлично, — ответил он и продолжил. — Я звоню по поводу нашего дела. Мне удалось выяснить кое-что, — мои глаза радостно блеснули в сторону месье Дюпона, который приблизившись ко мне, нетерпеливо приложил ухо к моему мобильнику. — Вчера я прошёлся по университетам, их у нас ведь мало. Попасть в архив было трудно, но в общем я нашёл личное дело Натали Дюпон. Можешь представить, как повезло? Поговорил с одной из преподавательниц, мадам Мартен, которая работает там с девяностых, и она припомнила её. Рассказала, что была старательной студенткой, хоть и училась не там, где ей хотелось. На втором курсе уехала в Париж, поступать на другую специальность. Мадам Мартен написала один адрес, сказала, что дружила с её матерью Ребеккой, я продиктую?

— Ребекка? — переспросил месье Дюпон, не скрывая своей боли. — Моя жена Ребекка, — мои глаза заблестели от слёз радости. Мы почти нашли...

— Конечно, — кивнула я, но как только услышала адрес, поняла, что и так иду туда.

— Боже, я знаю, — вскрикнула я от радости. — Дом под номер тридцать семь?

— Да, — удивлённо ответил Зак. — Я сейчас подъеду, — сказал он и бросил трубку.

— Видите, мы скоро её найдём, — радостно прощебетала я. — Вы рады?

— Очень рад, — не скрывая слёз, ответил он. Прямо сейчас мне хотелось обнять его, поддержать, что ещё делают в таких ситуациях? Но я стояла и сочувственно смотрела на него. Я не могла прикоснуться к нему. В прошлый раз, чувствовала лишь сквознячок.

— Месье Дюпон, — нерешительно позвала я его, наплевав, что кто-то смотрит косо, кто-то не понимает, что со мной.

— Пойдём скорее, — глубоко вдохнув, сказал месье Дюпон, и мы поспешили перейти дорогу. Эти улицы я знала, как свои пять пальцев, а потому догадывалась, где именно находится нужный дом. А вообще, домики, располагавшиеся на улице Монж в корне, отличались от других домов города. Это часть городка была заполнена фахверковыми домиками, на первом этаже которых были лавки с сувенирами, продуктовыми магазинами и кондитерскими кафе, а на втором этаже жилые дома. Пройдя ещё пару домов быстрыми шагами, я постоянно смотрела на дисплей своего телефона. Почему Генри не перезванивает?

— А я говорил,— заметив моё беспокойство, сказал месье Дюпон.

— Всё будет хорошо, — пытаясь скорее успокоить себя, сказала я и улыбнулась. — А вот и нужный дом, — увидев на табличке название улицы и номер дома, сказала я. — Дождёмся Зака.

Как не странно, но мужчина не заставил себя долго ждать. Его машина припарковалась у ларька с пряниками. Выйдя из машины, он подошёл ко мне с широкой улыбкой.

— Ну что, идём? — спросил он меня.

— Да, — кивнула я и мы вошли в открытые двери. Медленно поднимаясь по лестнице, я искала номерки на дверях, но их не было. Обойдя меня, Зак постучался в белую дверь. Пару секунд мы не слышали ничего и успели подумать, что дома никого нет. Но дверь резко открылась.

— Вы к кому? — спросил седовласый мужчина.

— Здравствуйте, меня зовут Зак, — представился он. — Это Жаклин, и мы ищем одну женщину. У нас есть сведения, что она жила здесь.

— Уже около восьми лет здесь живём я и моя жена.

— Кто там, милый? — выглядывая из комнаты, спросила пожилая женщина.

— Кажется спрашивают про Натали, — повернувшись к ней, ответил он.

— Да, — резко ответила я. — Натали Дюпон, — продолжила я и кажется это было слишком эмоционально, отчего Зак неодобрительно посмотрел на меня.

— А кем вы её приходитесь? — подойдя ближе, чтобы разглядеть нас, спросила она. У неё было белоснежное лицо, морщинки лишь в уголках голубых глаз, ровный нос и тонкие губы. Волосы убраны в низкий пучок, а поверх тёмно-зеленого платья до пола висел шерстяной шарф.

— Скажи, что вы родственники, — шепнул мне на ухо месье Дюпон.

— Мы дальние родственники, — ляпнула я, и взглянула на непонимающего Зака.

— Приехали издалека, — продолжил месье Дюпон, и я повторила его слова. — Её папа мой дедушка и мне нужно кое-что передать ей. Они столько лет не общались, а теперь его не стало, а вещь непременно должна быть у неё, потому что принадлежит ей по праву.

— Проходите, юная леди, — искренне улыбнувшись, сказала она. — И вы юноша, — посмотрев на Зака, добавила она. Мы вошли в квартиру под пристальным взглядом её мужа. Квартира была двухкомнатной.

— Меня зовут Дениз, но вам можно называть меня просто тётушкой. Родственники Ребекки и Натали мои родственники.

Расположившись на диване, мы внимательно наблюдали за пожилой женщиной, которая доставала из буфета шоколадные печенья и сахар.

— Моего мужа зовут Джозеф, — продолжила она. — С некоторых пор он волнуется за моё состояние, следит, чтобы я не волновалась. Вы уж простите его подозрительность.

— На это была причина? — спросил Зак.

— Да, но это не столь важно, — сказала она, присаживаясь на кресло напротив нас. В комнату вошёл её муж с чайником и четырьмя чашками. Присаживаясь рядом, он поставил всё на стол и откинулся на спинку кресла. — Итак, молодые люди, что вас интересует? — разливая горячий чай по чашкам, спросила она.

— Мы очень хотим найти Натали, — ответила я, забирая чашку с её рук. — Благодарю за горячий чай, на улице было прохладно, — добавила я, и заметила радостное лицо Дениз.

— Натали жила здесь с мамой, — ответила она. — Жили бедно, но Ребекка была сильной женщиной. Она работала на двух работах и растила малышку Натали одна. О муже не говорила, но грустила частенько.

— Мы были соседями с ними, — продолжил Джозеф. — Мы хорошо ладили. Часто сидели с Натали, пока её мама работала. Она была чудесной девочкой, нашла с нашими детьми общий язык практически сразу.

— Место нахождения Натали мы, к сожалению, не знаем, — с нотками грусти в голосе, сказала Дениз. — После смерти своей мамы, она продала квартиру нам и уехала.

— Вам? Почему?

— В нашей живёт сын со своей женой и детьми, — ответил Джозеф. — Нам с моей женой хватит и двухкомнатной. Мы долго искали квартиру, а потом выяснили, что Натали хочет продать свою, поэтому предложили ей определённую сумму, она согласилась. Так что, вот уже восемь долгих лет здесь живём мы.

— Мы видели Натали в прошлом году, она забегала к нам на рождественских каникулах и снова пропала, — закончила рассказывать Дениз.

— Надеемся с ней всё хорошо, — откусив кусочек печенья, добавил Джозеф. Боже, это какой-то круговорот.

— А вам неизвестно хотя бы где она училась? Может она упоминала о своей работе или о каких-то моментах жизни?

— Если мне не изменяет память, — прищурившись, сказала Дениз, — первое время она училась здесь, но мечтала стать психологом. Я помню, как Ребекка переживала из-за этого.

— Почему? Это ведь хорошая профессия, — задумчиво протянула я. — Помогать людям разобраться в себе.

— Уж не знаю, но из-за этого они часто ссорились. В конце концов Натали уехала, оставив лишь одно письмо своей маме.

— Просто взяла и уехала?

— Да, — ответил Джозеф. — Первое время Ребекка сильно переживала, потом обижалась, но в итоге они помирились, когда Натали навестила её на каникулах.

— Простите, что побеспокоили вас, — сказала я, вставая с места.

— Вы огорчены, — посмотрев на меня, сказал Джозеф. — Вы задали нам столько вопросов, я же хочу задать лишь один.

— Слушаю?

— Почему спустя столько лет её отец вдруг вспомнил о ней? Всё это время, никто не пытался им помочь, не спрашивал о них, а теперь вдруг, — не скрывая своего разочарования, сказал Джозеф.

— Вам обидно за них, я понимаю, — ответила я. — Но, мой дедушка, — я посмотрела в угол комнаты, где стоял месье Дюпон с расстроенным выражением лица. Я видела его боль, видела стыд и отчаяние в глазах. — Не было ни одного дня, чтобы он не вспоминал о них. Да, так и было, представляете? Он сильно сожалел о том, что не зацепился за них по крепче в этом его ошибка. А большая ошибка его жены в том, что она послушала гордыню, которая в большинстве случаев портит всё хорошее, что когда-то было или могло быть в жизни. Скажите, что я неправа?

— Не скажем, — тепло посмотрев на меня, ответила Дениз.

— Простите, нам пора, — сказала я, и накинув на себя пальто, вышла из комнаты в прихожую. Все мои надежды найти Натали и тем самым помочь месье Дюпону рушились на глазах. Еле сдерживая слёзы, я обулась и попрощавшись, вышла из квартиры. Выбежав на улицу, я вдохнула холодный воздух как можно глубже и подняла глаза вверх, чтобы не расплакаться.

— Ты в порядке? — спокойный голос, оказавшегося рядом Генри, удивил меня. Парень стоял напротив меня и учитывая разницу в росте, смотрел сверху вниз.

— Как ты тут оказался? — спросила я, но Генри продолжал смотреть в мои глаза. — Да, — ответила я.

— Это же не правда, — сказал он, продолжая изучающе смотреть на меня. — Будь один раз честной, хотя бы со мной.

— Не в порядке, — резко ответила я ему. — Я не в порядке! Пропади пропадом этот маленький город, в котором невозможно найти одного человека. Я чувствую себя такой бесполезной, такой жалкой и беспомощной, потому что не могу не только помочь кому-то, — слова вырывались сами, а я уже не могла сдержать слёз. Мне хотелось пинать камни ногами, бить стены, кричать, но всё что я могла, это просто выговориться. — Даже со своими эмоциями совладать неспособна!

— Серьёзно? — усмехнулся он. — Как раз-таки сейчас ты хорошо справляешься с ними.

— Почему ты такой? Почему нужно постоянно шутить? Я не понимаю тебя, — слегка ударив его в грудь, я начала с новой силой. — Какого чёрта ты появился в моей жизни? Какого чёрта ты сначала ведёшь себя так, будто тебе интересно, потом пропадаешь, потом снова появляешься. Какого чёрта ты делаешь это?

— Жаклин! — крепко обхватив моё лицо двумя руками, он внимательно уставился на меня. — Влюбилась всё-таки? — тепло смотря в глаза и еле заметно улыбнувшись, спросил он.

— Практически сразу, — нахмурив брови и шмыгнув носом, ответила я.

Не сдержав смеха, Генри крепко обнял меня, отчего в нос ударил запах лимона смешанным с грейпфрутом. Его крепкое объятие сделало меня такой беспомощной. Напомните пожалуйста, как нужно было дышать, потому что я забыла. Чувства смешались, мысли спутались, а я просто застыла, как и время, как и всё вокруг.

— Опусти меня, Генри, — вернувшись в реальность, я слегка дёрнулась и Генри выпустил меня.

— Генри, — к нам подошёл Зак и протянул ему руку. Генри пожал её и переключил взгляд на меня.

— Спасибо, что сообщил, где вы находитесь.

— Она расстроилась, — посмотрев сначала на меня, потом на Генри, продолжил Зак. — Жаклин, успокойся. Я ведь нашёл людей, с которыми была знакома Натали. Мы найдём её, обещаю...

— Хорошо, — ответила я. — Но сейчас мне нужно побыть одной, — добавила я и прошла вперёд. Поняв, что Генри идёт за мной, я повернулась к нему. — Одной — это значит только я, Генри.

— Уверена? — переспросил он.

— Да, — сухо ответила я и пошла дальше.
Почему он ничего не ответил, когда узнал о моих чувствах? Он не испытывает того же. — Месье Дюпон, мне так жаль, — сказала я в пустоту. Его не было рядом, он снова исчез. Прогуливаясь по городу, я думала о жене месье Дюпона. по сути она виновата больше. Из-за своего упрямства она лишила свою дочь отцовской любви. Я не поверю, что месье Дюпон ни разу не попытался связаться с ними. В конце концов, он прожил остаток дней в одиночестве, хотя вполне мог женится и завести семью. Боже, разве это не доказательство того, что он искренне любил и жену, и дочь. Со всей этой историей я поняла ещё одну важную вещь. В жизни не должно быть чего-то, что ты кому-то недоговорил, потому что недоговорённость ломает всё то, что обычно долго строится.

***

Весь следующий день я провела дома, наводя порядок в своей комнате и выбрасывая всё ненужное. В коробке из-под воспоминаний, я нашла свой личный дневник. Боже, я вела его с девятого класса. Перечитывая записи в дневнике, я вернулась в школьные годы и сказать честно, это были не самые лучшие годы в моей жизни. Фактически, такового не было вообще. Прокручивая в голове слова Генри о том, что люди бывают жестоко несправедливы, я смотрела на прочитанное уже не так, как раньше. Он прав, я никогда не была виновата в подобном отношении к себе. Я тоже хотела иметь друзей, хотела, чтобы со мной играли и не видели во мне пустое место, хотела быть нормальной. Мадам Леван говорила, что пока я не отпущу ситуацию, не стану свободней в действиях. Я смеялась и доказывала ей, что на самом деле всё отпустила, но похоже обманывала саму себя, а иначе, что делает мой старый дневник в коробке воспоминаний?

Встав с пола, я прошла с дневником на кухню. Достав чёрный пакет, я начала вырывать листы. Я как этот дневник, который столько лет хранил в себе обиды, унижения и тайные мечты, в которые никогда не верил. Смело отрывая листы, я прощалась со всем что когда-то меня беспокоило... Нужно обнулиться, забыть всё и начать писать светлое будущее. Уделять больше внимания себе, запастись терпением и найти в себе силы смело говорить о своих идеях. Совсем как Генри...
Закончив с уборкой, я вынесла все свои старые вещи и оставила у мусорных баков. Найти себя в жизни гораздо важнее вечного самокопания. Пожалуй, с этой минуты и начну. Отряхнув руки, я отправилась обратно домой с улыбкой на лице. Мне определённо стало легче. О Генри старалась не думать, а вот месье Дюпон сильно волновал меня. Он не появлялся с того момента, как мы вышли от Дениз и Джозефа. Осталось три дня и даже от Зака звонков не поступало. Я не знала, что думать.

Ближе к вечеру я приготовила овощное рагу, любимое блюдо отца, закупила печёного у Петтит и распечатала свою книгу, чтобы показать родителям. Я предполагала, что возможно книга им не понравится, но надеялась на то, что даже свозь бесконечные ворчания, они попробуют хотя бы начать читать её.

Папа, как и мама были удивлены моему приподнятому настроению и уже мысленно готовились к какой-нибудь неожиданной новости. За семейным ужином, папа рассказывал маме о результатах исследований, я даже не могу это выговорить, в общем о работе. Я не понимала в какой момент начать разговор и решила прямо сейчас.

— Папа, мама, — сказала я, отчего две пары глаз уставились на меня. — Простите, но мне нужно сказать.

— Ты выходишь замуж? — перебила мама.

— Что? Нет, конечно, — ответила я, пытаясь продолжить.

— У тебя кто-то появился?

— Нет, папа, — вздохнув, ответила я. — Вообще-то, я хотела показать вам это, — протянув папку, сказала я и меня ударило громом. — О, чёрт! — я вскочила с места, заметив, что папа прочитал титульный лист. — Простите, мне срочно нужно на работу!

— Это твоя книга? — крикнув мне вслед, спросил папа. — Что я тебе говорил о писательстве, — догоняя меня в прихожей начал он.

— Филипп, подожди, — пытаясь его успокоить, мягко сказала мама.

— Френсис, я разговариваю с дочерью, — немного грубо отозвался папа, в то время как я отчаянно пыталась застегнуть молнию на ботинке. — Я сказал, ты никогда не будешь писателем, Жаклин Камбер.

— Но, папа, — хотела было возразить я, но папа так строго посмотрел на меня, что я будто потеряла голос. В следующую секунду, он взял пару листков и порвал их.

— Филипп, не делай этого, — вскрикнула мама, пытаясь собрать упавшие кусочки листов.

Как вы думаете, что больнее? Когда рвут твою работу или, когда ты не находишь понимания со стороны близких тебе людей? Для меня второе. Вытерев слёзы, я взяла сумку и молча вышла из квартиры, хлопнув дверью. Да, я делаю так всегда. Не буду думать об этом сейчас, потому что в данный момент важнее то, что я несу Генри. Странно, что он ни разу не спросил меня об этом, хотя я оставляла голосовое сообщение. Стоило вспомнить о нём, как мой телефон зазвонил. Это был он.

— Срочно приезжай, — услышала я как только взяла трубку. Холодно сказав всего два слова, Генри отключился. Что могло произойти?

— Можно быстрее? — сказала я водителю такси, который немного поднажал.

Спустя пару минут, я оказалась у кафе. Расплатившись за проезд и не дожидаясь сдачу, я выскочила из машины. Помните, я говорила о том, что зря не придала значение той машине, в которую села Джинни? Так вот, она сейчас стояла у кафе. Достав из сумки папку, я вбежала в помещение как ошпаренная.

— Генри, послушай, — начала я. — Тут в папке нет документов, — тяжело дыша, продолжила я.

— Я знаю, — разочарованно смотря на меня, произнёс он. — Документы уже у месье Хавьера. У меня сейчас разговор с их юристом, а ты будь добра, поднимись наверх и подожди меня там, — я кивнула и поспешила удалиться.
Что-то в его тоне напрягло меня, потому что он никогда не говорил со мной таким тоном. Я просидела в одиночестве целый час, затем услышала шаги Генри и стук каблуков. Он поднялся с Джинни и сел за стол, напротив меня.

— Ты можешь идти, — не отводя от меня глаз, сказал он. — Джинни.

— Но, — положив руку на его плечо, начала она, но он убрал её руку.

— Джинни был тяжёлый день, поэтому иди домой, — устало потерев виски, сказал он.

— Всего доброго, — ухмыльнувшись мне, сказала она, и оставила нас одних.

— Генри, что случилось? — подвинувшись к нему, спросила я.

— Сколько? — игнорируя мой вопрос, спросил он.

— Что сколько? — переспросила я, переставая понимать всё, что происходит.

— Жаклин, во сколько ты оценили мои искренние чувства к тебе?

— Что, чёрт возьми, ты говоришь?

— Сколько тебе заплатили за то, чтобы ты продала мои документы? — немного повысив голос, спросил он.

— Я ничего не продавала, Генри, — ответила я, глядя ему в глаза. — Послушай, я вчера отправляла голосовое сообщение. Папка, которую ты мне отдал, — я достала её открыв, положила на стол. — В ней пустые листы. Об этом я и говорила в сообщении.

— Мой телефон был тут весь день, не было сообщений.

— Было, — ответила я.

— Жаклин, прекрати мне врать! — от услышанного я вскочила с места.

— Я не продавала ничего, не поступила бы так с тобой. Неужели ты не веришь мне? Неужели ты не понял, какой я человек?

— Понял, — горько усмехнувшись, ответил он и встал рядом со мной. — Поверь, я понял какой ты человек, — сказанное Генри звучало слишком обидно. Он был разочарован во мне, а я в нём. — Я думал ты особенная, почти поверил в это и хотел, — он сделал паузу, будто обдумывал что-то. — Неважно. Я не хочу вас больше видеть, Жаклин Камбер и, если когда-нибудь, вы увидите меня, пройдите мимо! — нет, это уже слишком. Если он не хочет даже выслушать меня, быть по сему. Я не буду оправдываться за то, чего не делала.

— Генри, я не делала того, в чём ты меня обвиняешь и очень надеюсь, что тебе станет стыдно, когда правда выйдет наружу. А она, уж поверь мне, точно выйдет. Правду невозможно скрывать долго, — взяв пальто и сумку в охапку, я побежала вниз по лестнице. По щекам телки слёзы, а сердце вновь разбилось на миллионы маленьких осколков.

Выйдя из кафе, я немного прошлась пешком. Дул сильный, холодный ветер, отчего я стала дрожать. Почему я всё ещё что-то чувствую? Почему в тот день, когда я решила наладить свою жизни, всё вернулось на круги своя. Увидев месье Дюпона, сидевшим на скамейке, я села рядом. Он с сожалением посмотрел на меня.

— Опять скажите, что это просто плохой день, а не жизнь? — спросила я и разрыдавшись, опустила голову.

— Я же тебе говорил, нужно всё делать вовремя, Жаклин, — мягко сказал он, и я почувствовала, как по макушке головы прошёлся холодок.

— Если бы на моём месте был он, я бы не поверила, — шмыгая носом, сказала я. — Разве я похожа на человека, способного предать?

— Нет, деточка. Генри сейчас расстроен и вероятнее всего ещё и зол, поэтому он не смог выслушать тебя.

— Твоя героиня совсем на тебя не похожа, — спустя пару минут тишины, сказал он. — Я дочитал и, если честно, хотелось бы узнать, чем закончится твоя книга.

— Моя героиня человек, которым я всегда хотела быть, но мне не хватало решительности там, где она очень нужна, — вытирая слёзы платочком, я поймала себя на мысли, что прямо сейчас не в силах успокоится. — Папа порвал первые страницы книги, а вы ведь говорили, что они поймут меня.

— Мне очень жаль, — всё, что он смог сказать, и я была благодарна ему за это. Месье Дюпон был тем, кто не осуждал меня, не ругал за излишнюю эмоциональность. Он просто молчал вместе со мной и слушал всхлипы. Иногда, это всё что нам нужно, быть услышанными.

— Я так устала, — глубоко вздохнув, сказала я. — Устала находить людей, потом терять; устала находиться в глубоких размышлениях; устала от того, что всякий раз, когда хорошо отношусь к людям получаю лишь удары и обидные слова. Я устала убеждать себя в том, что во всём нужно видеть хорошее. В моей жизни этого хорошего нет. Неужели я не заслуживаю счастья?

— Ты заслуживаешь быть счастливой больше, чем думаешь, Жаклин...

— Тогда, я не понимаю, почему всё происходит именно так...