Чунмён мерил шагами комнату, сложив руки в молитвенном жесте, обдумывая слова только что покинувшего его гостя. Бета с трудом верил сказанным словам, проще сказать, не верил вообще. Он остановился, засунул руки в карманы брюк и посмотрел в окно на ночной Каннам. На часах было около десяти вечера. Чунмён взял с журнального столика телефон и нашёл в самом конце списка контактов нужный ему номер. Трубку сняли после четвёртого гудка.

— Привет, хён.

— Чунмённи-а? — удивился приятный и весёлый голос на той стороне. — Давненько я о тебе не слышал. Как ты?

Бета на такое обращение возвёл очи горе и усмехнулся. Из уст друга это ещё нормально звучало.

— У меня как всегда, а вот...Ты помнишь Ифаня?

— Что-то припоминаю. Это который твой лучший друг? Блондин такой высокий?

— Сейчас он уже не блондин, но да, я о нём говорю. В общем, мне нужна твоя помощь.

— Хм, — усмехается абонент. — А что мне за это будет?

— Что захочешь. Деньги — не проблема.

— Возможно, я захочу что-то не материальное, — собеседник Чунмёна буквально мурлычет в трубку, как довольный кот. — Ладно, — его голос неожиданно становится серьёзным. — Что тебе нужно?

— Мне нужна исчерпывающая информация о некоторых личностях, работающих на Ифаня. Вплоть до того, в каком роддоме появились.

— Этих «некоторых личностей», сколько их?

— Трое.

Чунмён лениво приваливается к стене и берёт телефон в другую руку.

— Квон Джиён, исполнительный директор Eldung Inc.; Сон Хёну, заместитель директора Parktall. А по третьему мне нужна больше не биография, а сводка всех дел и операций за последние полгода. Пак Соквон. Мне нужно говорить, кто он?

Возникает пауза. В трубке слышно лишь равномерное дыхание. Собеседник как-то тяжело выдыхает и говорит после долгого молчания:

— Ты их в чём-то подозреваешь?

— Пока нет, но один человек всячески пытается навести на эти мысли. Я должен быть уверен, что они никак не относятся к ситуации в семье Ифаня, потому что, если что-то случится, я... В общем, я хочу нейтрализовать угрозу ещё до того, как она появится. Ты же меня понимаешь, Кюхён-хён?

— Ну конечно, Чунмённи-а.

Старые друзья ещё немного поговорили, и Сухо дал честное Кюхёну, что обязательно приедет навестить его в Киото в ближайшее время. И все-таки визит Джиёна не давал ему покоя. Насколько безосновательны были его обвинения в сторону Соквону? Насколько Квон ненавидит Пака, чтобы закладывать его, и есть ли в его словах хоть йота правды? Именно с этими мыслями засыпает Чунмён, мечтая, чтобы завтра он проснулся и не было бы никаких проблем.

Но утро встретило его суровой реальностью. Едва проснувшись, он получил немногословное сообщение от Криса «Я хочу написать завещание». Бета решил отложить свой ответ до их встречи. Влив в себя натощак две чашки крепкого эспрессо, с любовью приготовленного домработником, Чунмён отправился в офис. Пока его водитель быстро, но плавно вёл машину, проезжая по улицам Сеула, Чунмён успел в очередной раз разочароваться в жизни, едва посмотрев на своё забитое подчистую расписание. Всё-таки надо прислушаться к совету Соквона и нанять себе помощника. Ему надоело всё делать самому, должен же хоть кто-то оказывать ему какую-никакую поддержку. Он откидывается на спинку кресла и сразу же жалеет об этом — раненное плечо простреливает болью. Перед глазами возникают картинки из недалёкого прошлого, и его передёргивает. Чунмён вспоминает, как оттолкнул Ифаня в сторону за секунду до выстрела. Он сам не до конца понимает, как успел увидеть направленное на друга дуло пистолета. Это было сродни инстинкту, которого у бет никогда не было.

В офисе он оказывается около восьми, когда только начинают появляться первые работники. Около своего кабинета он встречает Хёну и Чанёля, которые разговаривают о покупке сырья за границей, как обычные люди говорили бы о последних сплетнях, подчерпнутых из жёлтых газетёнок.

Оба кланяются, увидев Чунмёна.

— Господин Ким, доброе утро!

Бета улыбается одними уголками губ и уверенно подходит к помощнику и сыну Соквона.

— Чанёль, твой отец сегодня в своём офисе или он приедет сюда?

— Он не говорил мне, но должен приехать, нужно подписать договор на импорт. Мне позвонить ему?

— Не стоит. Чанёль, можно с тобой поговорить? — он смотрит на Пака и добавляет «наедине». Тот неуверенно произносит «да», и они проходят в кабинет Кима.

— Можешь не рассказывать о нашем разговоре кому-либо?

Удостоверившись, что за ними не наблюдают, Чанёль согласно кивает.

— В последнее время ты не замечал за своим отцом каких-либо странностей? — спрашивает Ким прямо в лоб, наблюдая за каждым изменением в лице альфы.

— Не то чтобы, — он качает головой. — Но, господин Ким, мы все взвинчены в последнее время, сами понимаете почему. А что, что-то случилось?

— Нет, но может случиться. Мне кажется, над нами нависла большая угроза. Но ты точно уверен, что с Соквоном всё в порядке?

— Я не говорил, что он в порядке. Вы спросили, не заметил ли я за ним особых изменений. Но всё это... Господин Ким, давайте начистоту. Что происходит?

— В том-то и дело, Чанёль, что ничего, и это пугает. Знаешь, этакое затишье перед бурей. Ты ничего не ожидаешь, а потом как грохнет, и ты в замешательстве. Понимаешь?

— С трудом, и всё-таки, мой отец... С ним что-то не так?

— Я не знаю, Чанёль, я не знаю, — бета устало протирает глаза большим и указательным пальцами, хотя рабочий день толком не успел начаться. — Начали появляться странные слухи, но это просто слухи, не более. Тем не менее, некоторые из них меня сильно пугают. Ты не подумай, что я этому верю, но многие сотрудники начинают думать, что твой отец каким-то образом замешан в ситуации с семьёй Криса. Хотя обо мне тоже немало говорят. Я просто-напросто хочу разобраться в этом, только и всего.

Чунмён смотрит на Чанёля. По лицу альфы заметно, что у него в голове сейчас совершается глубокая мыслительная работа. Спустя некоторое время после затяжной паузы, он опирается локтями на стол и кладёт подбородок на сложённые замком ладони.

— Господин Ким, я вам доверяю и очень уважаю. Можно сказать, вы во многом для меня пример для подражания. Поэтому вам, как человеку опытному, я тоже хочу задать встречный вопрос. Вы допускаете мысль о том, что мой отец может быть причастен к преступлению? Или вы и вправду не верите во все эти слухи? Я сейчас спрашиваю вас не как сын своего отца, а как человек, в интересах которого так же докопаться до истины. Как вы думаете, господин Ким, мой отец способен на такое? — Пак выжидающе смотрит на Кима, а тому, в свою очередь, кажется, что у него в груди образовался кратер. Он сам не до конца понимает свои чувства, потому что Соквон пусть и дурак во многом, но всё-таки друг. Он бы никогда...

— Думаю, он ни при чём, — в этот момент бета уверен в своих словах, но он сам не понимает, почему ему хочется зашить себе рот.

Чанёль кивает и неожиданно хмурится, будто вспомнил нечто важное. Чунмён встаёт из-за стола и подходит к дорогущему глобусу, где прячет не менее дешёвый алкоголь. Он достаёт оттуда початую бутылку «Версоса» шестидесятилетней выдержки и возвращается к столу.

— Будешь? Тут всего двадцать процентов. Сильно не опьянеешь.

— А ничего, что рабочий день только начинается, господин Ким?

— Лично мне херес помогает настроиться на работу. К тому же, я позволяю себе максимум полбокала в день. Так будешь?

Чанёль меланхолично смотрит на бутылку с янтарной жидкостью, пока Ким лезет в шкаф за парой порт-гласов, и в итоге неуверенно кивает.

— Я кое-что вспомнил, — начинает альфа, пригубив херес. — Хёну в последнее время сам не свой. Это началось за неделю до... — он кивает на правое плечо Кима. — Мы тогда были в Японии. Его там как будто перемкнуло. У меня есть подозрение, что он может что-то знать.

— Он правая рука твоего отца, Чанёль, — говорит бета, болтая жидкость по дну.

— Вы же сами сказали, что не верите и...

— Я никого не обвиняю. Дело не в этом. Я просто начинаю думать, что и ты, и я, и твой отец не в меньшей опасности, чем Ифань. Это должен говорить тебе отец, но, Чанёль-а, пожалуйста, будь осторожен. Все сотрудники Kaesang и их семьи сейчас балансируют на острие ножа. Кто бы что ни говорил, никому не верь.

— Не думаю, что кому-то нужен в отличие от вас. Вы в самой большой опасности после господина Ву.

Чунмён усмехается и отодвигает порт-глас в сторону.

— Не я. Я давно планировал продать свою часть акций Тэхёну, Соквону и Квону, но теперь я понимаю, что так, возможно, я подставляю их под пулю. И это как бы ни для кого не секрет. Я уйду из Kaesang сразу после того, как Тэхён станет исполнительным директором. Я своё отработал.

— На вашем бы месте я бы не доверял директору Квону.

— Он тоже вызывает у тебя подозрения? — Ким берёт из органайзера паркеровскую ручку и щёлкает по колпачку два раза. Размашисто он пишет какую-то запись у себя ежедневнике.

— Если честно, то да. Он не внушает доверия. В его возрасте выбиться в люди крайне сложно. К тому же, как мне известно, он из простой семьи, далёкой от бизнеса.

Чунмён улыбается одними уголками губ.

— Тут уж не стоит сомневаться. Он просто невероятно талантливый мальчик.

— Но не настолько талантливый, как вы, сонбэним.

— О, Чанёль, ты мне льстишь. Моё трудолюбие можно обусловить тем фактом, что я бета и в молодости много учился.

— Вам всего тридцать шесть, а вы говорите о себе, как о семидесятилетнем старике. Неужели вы и вправду хотите покинуть компанию? Отец мне об этом никогда не рассказывал, — удивляется младший. — Чем же вы тогда планируете заниматься?

— У меня в Киото есть дом, наверно, уеду туда. Денег, заработанных за почти двадцать лет в Kaesang, хватит не только на безбедную старость, но ещё брату и его детям останется.

— Кстати, о Химчан-хёне уже давно ничего не слышно. Он словно в лету канул.

— Можешь не беспокоиться об этом. Он сейчас после Оксфорда стажируется в одной из британских компаний. Мы созваниваемся по скайпу почти каждую неделю. Зная Химчана, могу сказать, что он более, чем в порядке. Хотя с его поведением ему бы няньку найти.

Чанёль усмехается, вспоминая, что младший брат Кима, его хён, всегда был ветреным, но вместе с тем серьёзным и ответственным, когда дело касалось работы. В этом с Чунмёном они были похожи.

— Мне кажется, ему нужно найти кого-то. Любовь меняет людей, как бы глупо это не звучало.

— Ты прав. Но у Химчана большие запросы. Вы, кстати, в этом плане с ним похожи. Ты не торопишься строить с кем-либо отношения, я посмотрю. Тебя твой папа ещё в этом не упрекает?

— Нет,— немного грубо отрезает Чанёль. — И почему в последнее время все так интересуются моей личной жизнью? Я не евнух, об этом можете не беспокоиться. Просто я пока не готов к серьёзным отношениям, — Ким прекрасно видел, что несмотря на спокойный тон, Чанёль не намерен обсуждать свои отношения с Чунмёном или кем-либо ещё.

Бета поднимает руки в примирительном жесте.

— Хорошо. Дело твоё.

— Я пойду, наверно. Мне ещё нужно зайти в техотдел. Был рад пообщаться с вами, господин Ким.

— Хорошо. Надеюсь, ты помнишь о нашем уговоре?

— Конечно, господин Ким.

В дверях Чанёль сталкивается с темноволосым высоким парнем. Его лицо кажется ему знакомым, но альфа не может вспомнить, где его видел раньше. Отсутсвие запаха выдаёт в нём бету, коих он знает не так уж и много.

Он проходит мимо только что пришедшего секретаря, но вдруг останавливается и разворачивается.

— Кто это?

— Кто? — полусонным голосом спрашивает Сонмин, оторвав взгляд от компьютера. Чанёль указывает пальцем на дверь. — А, этот? Из полиции, — отмахивается он и делает большой глоток кофе, возвращаясь к редактированию отчётной ведомости.

Пак кивает. Полиция, значит.

Пак в последний раз смотрит на дверь кабинета Кима и покидает приёмную. Чанёль отдаёт свой ноутбук на починку в техотдел и идёт в кабинет отца. Его не покидает странное предчувствие неизбежного. Впервые в жизни он хочет на кого-нибудь накричать и выпустить пар, сломав пару-тройку стульев и разбив окно. Чанёль чувствует себя загнанным в капкан волком: вроде и сильный зверь, а выбраться из ловушки не может. А ещё он боится. Боится за семью. Но прежде всего он боится за Тэхёна. Чанёлю хочется защитить его и спрятать ото всех, да вот только он прекрасно понимает, что у него не то что права, у него даже возможности такой нет. Вся эта ситуация с аварией, покушение на отца Тэхёна — всё это кричало о том, что над семьёй Ву навис дамоклов меч. Похоже, человек, задумавший их всех убить, отнюдь не глуп и наверняка всё просчитал на десять ходов вперёд. От такого не спрячешься, его можно только поймать. Не жизнь какая-то, а поле боя, где нужны правила выживания.

Спустя три часа в офис приезжает Пак-старший, который явно не в духе. Их с сыном отличает то, что пока один негодует молча, подавая всё анализу; другой, едва его что-то не устраивает, крушит всё на своём пути. Соквон больно толкает своего помощника, но тот из-за страха даже пикнуть не смеет и делаете вид, что ничего не произошло.

— Отец, всё в порядке? —озадаченный Чанёль отвлекается от просмотра входящих писем и настороженно смотрит на родителя. — Мне кажется, ты перегибаешь палку.

— Да ты... Ладно, прости. Просто этот Ляо Вейюан — редкостная скотина. Он согласен подписать контракт только на невыгодных для нас условиях. Да я грёбанных полгода добивался его согласия, и тут он выдаёт такое. Чтоб я ещё и прогибался? Да пошёл этот мудак к чёрту!

Соквон садится.

— Может, попросить поговорить с Ляо господина Ву? — предлагает Чанёль и отправляет очередное письмо в корзину. — Мне кажется, они найдут общий язык, — посмотрев на отца, он замирает. Лицо старшего выражает глубокую задумчивость вкупе с чем-то ещё. — Я что-то сказал не так?

— Нет, — отмахивается Соквон, — просто Ифаню сейчас не до этого. Сам понимаешь, какая у него ситуация, — на лице старшего проясняется толика грусти. — Чанёль, а ты правда думаешь, что он справился бы лучше меня?

— Нет, отец, что ты, — искренне удивляется Чанёль. — Просто мне кажется, что Ляо больше заинтересует разговор с генеральным директором Kaesang Group, а не его дочерней компании. Если сможем привлечь его в в наш холдинг, то привлечь его в Parktall не составит особого труда.

— Мне нравится, что ты мыслишь так масштабно, сынок, — улыбается Пак и проводит пятернёй по волосам. Волнуется. — Ты не знаешь, Чунмён сегодня в офисе?

— Не знаю. Слышал, к нему сегодня наведались из полиции. А что?

Соквон сглатывает, оттягивая галстук. Сегодня явно не его день.

— Да так, ничего. Съездишь на пару дней в Тэгу? На одной из фабрик, говорят, рабочие устроили бунт, — как ни в чем ни бывало произносит старший. Чанёль тут же меняется в лице. И без того большие глаза становятся ещё больше.

— Эм-м, да, конечно. Почему ты говоришь об этом так... Обыденно?

— А как я должен говорить? — он смотрит на своего сына так, что становится понятно, кто из них выше во всех отношениях. Чанёль мечтает, что когда-нибудь он сможет подавлять одним лишь взглядом, как сейчас это делает его отец. Ему почти двадцать, но Соквон несмотря на все старания своего сына не видит в нём достойного преемника. Хотя бы потому, что Чанёль слишком не он. Соквон хочет сделать из него собственную копию, но из-за гуманного воспитания, данного ему не иностранными учителями, а Чимином; не менее добренького Тэхёна поблизости он понимает, что вряд ли у него что-либо получится.

— Ты хочешь, чтобы я уехал сегодня?

— Чем раньше, тем лучше.

— Отец? — осторожно спрашивает Чанёль. — Что ты думаешь о господине Квоне?

— Об этом выскочке? Что о нём ещё думать? Двуличный проходимец, который готов пойти по головам ради собственной выгоды.

Прям как ты, хочется сказать младшему, но он кивает. Значит его подозрения не беспочвенны.

— А зачем тебе?

— Мне кажется, он причастен к покушению на господина Ву.

Соквон принимает задумчивый вид.

— Знаешь, а в этом что-то есть, — отвечает он спустя минуту. — Я попрошу своих ребят проследить за ним.

— Хорошо. И подпиши документы, которые я отдал Хёну.

— А ты, в свою очередь, забронируй два билета до Тэгу. Хёну поедет с тобой.

Чанёль облегченно выдыхает, когда дверь за отцом закрывается. До этого, пусть он и не подавал виду, он чувствовал давление. Так было всегда, когда они с отцом оказывались наедине. Чанёль не боялся его, отнюдь, но тот конкретно подавлял его и никогда не ставил наравне с собой. Альфа не был наивным глупцом, как наверняка считал его отец. Он всё понимал. Но делал вид, что ничего не замечает. В конце концов, родителей не выбирают, поэтому бороться с ним казалось ему чем-то неправильным. Это же отец.

Чанёль встаёт с места, выходит из кабинета и тенью проскальзывает мимо ресепшена. Вызвав лифт, он едет на самый последний этаж. Местом, куда Чанёль направляется, является архив. Ему кажется странным забастовка в Тэгу и, как бы альфа сильно не доверял отцу, он считает нужным разобраться во всей этой ситуации прежде, чем предпринимать какие-либо действия. Он подходит к полке с документами полугодовой давности и достаёт три папки. Унести их отсюда будет проблематично, поэтому Чанёль сохраняет на телефон около двухсот фотографий, чтобы изучить всё по дороге в аэропорт. Перед самым выходом альфу вдруг посещает навязчивая идея. Он возвращается к полкам и берёт папку с прошлогодней документацией Eldung. Если уж и проверять Квона, то надо начинать с его фирмы. Если он таки обнаружит какие-либо неточности, то уж точно не даст спокойной жизни Джиёну. Никто не имеет права покушаться на жизнь семьи его друга. Никто вообще не имеет права лишать кого бы то ни было жизни. Но если бы он только знал, как сильно поменяется его мнение в будущем.

Пак выходит из архива с не самыми лучшими мыслями. Где-то там в груди, в левой её части, что-то предательски щемит, но эта боль будто и не его вовсе. Только в лифте он понимает, что что-то случилось. Он в этом уверен, но от этой уверенности легче не становится. Раздаётся телефонный звонок, и Чанёль отвечает не глядя.

— Да, — резко, но не грубо произносит он.

— Чан, — еле слышно и с придыханием произносит голос на проводе. Уж его-то он узнает всегда и везде. — Господи, ты первый, до кого мне удалось дозвониться.

— Боже, Тэ, где ты?

Он не задаёт вопросов вроде «что случилось?», потому что они излишни. По голосу омеги уже понятно, что что-то случилось.

— Я в больнице, — растерянно произносит он и шмыгает носом. — Папа. У него остановка сердца, и я... Я пока не знаю, что думать и как реагировать. Я просто не верю в это, — Пак омегу не видит, но чувствует. И чувствует он то, что Тэхён сейчас на грани истерики.

— Я сейчас буду, Тэ, но, пожалуйста, только держись.

Едва лифт открывается на нулевом этаже, Пак вылетает на парковку. Ему сейчас плевать, что потом скажет отец. Все его мысли занимает Тэхён.

Тэгу подождёт.

В конце концов день, когда сын пойдёт против воли отца, рано или поздно должен был настать.