Чунмён тяжело вздыхает, снимает очки и кладёт их на столик рядом с шезлонгом. Книга отправляется туда же. Бэкхён краем глаза читает название. «Миф о Сизифе» Альбера Камю пестрит своей обложкой. Ничего, кроме усмешки, у него не вызывает. Ким не выглядит испуганным или злым, больше уставшим, несмотря на то, что день только начался.

— Из какой вы газеты? — спрашивает он и смотрит на Бэкхёна без издёвки, но настолько внимательно, что парень невольно начинает чувствовать себя неловко и опускает взгляд на свои кроссовки. На нём надето всё то же, что и вчера.

— Я не из газеты, — выдыхает он, садясь на соседний шезлонг. — Так как ты ещё живёшь?

— Не помню, чтобы разрешал обращаться ко мне на «ты». Если не из газеты, то кто вы, собственно?

— Моё имя пустышка и вряд ли что-либо вам даст. И всё-таки, — он прокашливается, — каково это?

Чунмён опускает голову, хмыкая.

— Я всё понял. Если вы от Соквона, то делайте, что хотели, и уходите. Мне казалось, мы давно во всём разобрались, но если его что-то не устраивает, это не мои проблемы. Обойдёмся без прелюдий — убивайте сразу.

Бэкхён вздрагивает, но не от взгляда Кима. От собственных мыслей. Ким вообще на него смотрит как-то странно. Так, будто и рад, если ему сейчас всадят пулю в лоб. И тогда до Бэкхёна доходит, что ответ на его вопрос лежит на самой поверхности. Каково ему жить? Ким и не жив вовсе.

Бён оглядывается по сторонам и, удостоверившись, что поблизости нет лишних людей, достаёт пистолет и кладёт его на стол, толкая навстречу Киму.

— Ещё два дня назад я и вправду хотел вас убить, но новые факты не позволяют мне этого сделать. Я не от Пака и даже не от какой-либо газеты. Я сам по себе и зовут меня Бён Бэкхён.

— Тогда что же вам нужно, Бён Бэкхён? Вы в курсе вообще, куда лезете?

— Более чем. Мне нужно, чтобы вы мне помогли в одном.

— С какой стати я должен вам помогать и какая мне с этого выгода?

Бэкхён хмурится и кусает нижнюю губу, раздумывая над тем, стоит ли говорить правду.

— Не один вы ненавидите Пака. Какая вам с этого выгода? — он горько усмехается. — Я хочу уничтожить Пака. Думаю, это уже достаточное основание для того, чтобы вы согласились сотрудничать.

С губ Чунмёна срывается непонятный звук, выражающий не то удивление, не то разочарование.

— У вас не получится, — говорит он, встаёт и подходит к бассейну. Смотрит на воду и хмурится, встречаясь с собственным отражением. — Вы не первый, кто пытается подобраться к Соквону. Не знаю, откуда вам известны все подробности, но одного желания тут на достаточно. Думаете, я не пытался? — оборачивается он, смотря прямо на Бэкхёна. От этой его любви смотреть оппоненту в глаза как-то не по себе. Бета отрицательно качает головой. — Вы все такие грёбаные идеалисты. Смотреть тошно. С Паком подвластно бороться только такому монстру, как он сам.

— Думаете?

— Знаю.

Он возвращается к Бэкхёну и смотрит на пистолет.

— Если не секрет, почему вы ненавидите Пака?

Бэкхён пожимает плечами, не зная, что ответить. На самом деле, причин предостаточно, но выбрать какую-то одну сложно.

— Он предал близких мне людей.

— Да он и близких себе людей предал, — говорит он себе под нос, но Бэкхён всё слышит и сжимает кулаки. — Господин Бён, я не смогу вам помочь.

Он опускает голову, кладёт пистолет обратно во внутренний карман пиджака и встаёт, чтобы уйти. Парень боится, что набросится на первого попавшегося человека, потому что сдерживать пробирающую его до костей ярость очень сложно.

Бэкхён проходит метров пять, но останавливается, вставая вполоборота.

— Без вас или нет, я всё равно его уничтожу.

— Я буду только рад, если у вас всё получится, господин Бён. Но смотрите, чтобы Пак не убил вас раньше, чем вы его.

Бэкхён смотрит на Кима и хмурится.

— Мне не нужна его смерть. Она ничего не изменит и не вернёт умерших с того света.

— Тем не менее, меня вы хотели убить.

— Это была проверка на то, умею ли убивать. Как видите, нет.

— Тогда каков ваш план, Бэкхён?

— Мой план? Я собираюсь отнять у него самое дорогое. То, ради чего он живёт.

Чунмён нервно смеётся, оттягивая галстук.

— Ему плевать на мужа и сына.

— Я бы удивился, если бы ему было на них не плевать. Его семья меня не волнует. Я хочу уничтожить Kaesang Group, — он делает паузу. — Ну и репутацию Пака заодно.

Ответа не следует. Бэкхён в последний раз смотрит на бету и быстрым шагом направляется к выходу. Он проходит мимо охранника отеля, уверенно минуя в коридоре незнакомого альфу, который ведёт носом в его сторону. Похоже, принятые на ночь таблетки, перестали действовать, или его организм просто выработал к ним иммунитет за полгода непрерывного курса. Что ж, либо это индивидуальная непереносимость, либо его природная сущность решила устроить бунт перед предстоящей течкой. Сложно быть бетой, будучи омегой. Постепенно на него обращают внимание ещё больше альф, и он облегченно выдыхает, когда в лифте с ним оказывается только швейцар. В номер он буквально залетает. Судя по шуму из ванной, Чонин уже проснулся. Бэкхён подходит к сумке и достаёт оттуда таблетки, заглатывая пару штук без воды, из-за чего горло саднит и во рту появляется горечь.

— Где ты был? — спрашивает Чонин, выходя из ванны. Он уже одет, но с волос капает много воды, пока парень вытирает их полотенцем. Сейчас он похож на миленького щеночка. Гамма ведёт носом и морщится. — Смени таблетки, у тебя эструс скоро. А у меня гон. Не лучшее сочетание.

— Знаю. Я был внизу, — неуверенно отвечает он.

— И?

— Всё нормально, но, если честно, я ожидал большего. И от себя, и от него. Пойдёшь вечером на банкет?

— Схожу, наверно. Только перед этим мне нужно съездить к своему редактору. Это недолго. Тебя можно оставить одного?

Бэкхён закатывает глаза и уходит к себе в комнату. Чонин идёт за ним.

— Конечно, папочка. Не забудь оставить ключ. Я хотел сходить за кофе.

— Тебе могут принести его в номер.

— Хочу на своих двух. Я не комнатный цветочек, Чонин. Дышать, передвигаться и отвечать за свои поступки и сам могу. Кстати, тебе есть что надеть?

— Если им нужен чёболь, то нет.

Бэкхён выходит в коридор и смотрит, как Чонин расчёсывается, брызгая каплями воды во все стороны.

— Успеешь вернуться до четырёх? Можем сходить в бутик через дорогу.

— Вполне. Если хочешь, можешь сделать это один. Мой размер ты знаешь, а вкус у тебя вроде есть.

— Ладно, лодырь. Поезжай к своему редактору.

Чонин ворчит, что ещё не уложился, и потом ещё полчаса рыщет по комнате свои носки. Парень вроде и гамма, но альфьих замашек у него куда больше, чем омежьих. Он уходит только спустя полтора часа, прочитав другу лекцию о том, чего не стоит делать в его отсутствие. Бэкхён тратит полдня на выбор костюма для них с Кимом и удивляется тому, когда тот не возвращается к пяти вечера. Телефон молчит, и это сеет в нём чувство тревоги.

Ким залетает в номер злой как собака около шести вечера и громко хлопает дверью в свою комнату, едва ли заставляя картину на стене шелохнуться. Он хватается за голову и сидит, не двигаясь и не отвечая, несколько минут. Бэкхён неловко касается его плеча, присаживаясь рядом.

— Что случилось?

— У меня купили права на экранизацию «Крысиного бега».

— Так это же круто.

— Круто не круто, но они решили включить рассказчика в сюжет как отдельного персонажа. Это ж катастрофа, весь имидж коту под хвост, — устало выдыхает Чонин. — Агами поставили условие, чтобы я играл сам себя. Если откажусь, устроят скандал, ты же знаешь, как я их терпеть не могу.

— Мне кажется, это неплохой шанс для тебя открыться с новой стороны. Или ты боишься другого?

— Да нет, меня просто бесит позиция моего редактора. Он почему-то всё делает для того, чтобы навести шумиху вокруг моей личности. Хотя мне как-то всё равно, но всё же... Меня бесит, что Агами превращает мою работу в собственный бизнес. Может, мне редактора сменить?

— Если тебе от этого станет лучше. Ты не думал, что пора вылезти из скорлупы?

Чонин улыбается и мотает головой.

— Не хочу.

— Капризный ребёнок.

— С моими сюжетами для меня это хорошо не кончится, потому что я имена-то не всегда меняю. Ты хоть читал «Крысиный бег»?

— Нет, — честно признается Бэкхён, — но много о нём слышал. Не фанат триллеров просто. Мне и в жизни драмы хватает, сам понимаешь.

— Так по вашим жизням я и пишу, — усмехается Чонин, — Эта книга о истории Кихёна, но с альтернативной концовкой.

Бэкхён молчит, переваривая информацию.

— Только не говори, что обо мне ты тоже что-то писал.

Чонин улыбается, и Бэкхёну хочется его придушить.

— Ладно, поговорим об этом позднее. Одевайся, у нас меньше часа осталось.

Ким только сейчас замечает, что омега уже одет. На Бэкхёне серые галстук и брючный костюм, чёрная рубашка и дорогие ботинки. Парень не может не признать, что его другу очень даже к лицу деловая одежда, но в обычные дни Бэкхён предпочитает носить джинсы и футболки. Поэтому так он выглядит иначе. Безукоризненно, сказал бы Кай.

Самому Чонину достаётся темно-синий костюм, белая рубашка и красный галстук. Сидит на нём всё как влитое. Нужно отдать Бэкхёну должное: выбирать он умеет.

Покидают номер они в половину восьмого, но по пути к первому этажу, где будет праздноваться двадцатилетие отеля, они ни слова не говорят друг другу, как будто все темы для разговора иссякли. В лифте они встречают нескольких незнакомых им людей, которые улыбаются им, как старым приятелям. Из-за этого и Ким, и Бён чувствуют себя неуютно. Им начинает казаться, что они выглядят, как какие-нибудь фрики.

Банкетный зал утопает в розах и золоте. Цветы на столах, стенах и даже полу, но все красные и их аромат буквально въедается под кожу, отравляя собой кровь и лёгкие. Бэкхён ненавидит цветы, а розы в особенности. Он еле сдерживается от того, чтобы не скорчить лицо в отвращении. На плечо ложится рука гаммы, и Бэкхён тяжело вздыхает. Он смотрит на потолок, пол в тёмно-зелёную плитку и, наконец, на гостей. Среди них он замечает вчерашнюю парочку французов, ещё десяток другой европейцев. Подавляющее большинство составляют японцы. Ни Чунмёна, ни их общего знакомого он не находит и облегчённо выдыхает. В конце зала расположена относительно маленькая сцена, на которой в течение долгих пятнадцати минут говорит представитель отеля. Владельца по неизвестным причинам нет. Потом говорят-говорят и ещё раз говорят важные спонсоры, и это вводит гостей в состояние дрёма. Бэкхён не глядя берёт бокал вина с подноса официанта, когда тот проходит мимо, делает глоток и кривится. Да уж, по сравнению с вчерашним в «Кровавом закате» и рядом не стояло. На самом деле, многих гостей он косвенно знает. Большая часть из них так или иначе замешана в бизнесе, которым крутят Ким и Пак уже ни первый год. Бэкхён подбирается издалека, начиная разговор сначала с их мужьями или любовниками, а уже потом, очаровывая их лестью, с подачи «знакомится» с большими боссами. Если уж у этого омеги, или беты, как он себя позиционирует, лежит курс на кэсановское падение, то он должен быть во всеоружии и знать всё до мельчайших деталей о монопольной империи. Формально Ким Чунмён по-прежнему держатель контрольного пакета и убивать когда-то созданное им детище Бэкхёну неудобно, но все неудобства, хочет он того или не хочет, он засунет куда подальше, потому что выбирая из двух зол, он выберет именно то, которое даст хороший результат.

Бэкхён чувствует на себе взгляд и оборачивается, но никого не видит. Он смотрит на Чонина. Тот увлечён разговором с каким-то стариком японцем, и его лицо кажется Бёну смутно знакомым. Спустя час он вспомнит, что это известный аниме-режиссёр, а пока, видя, что Чонин занят и не будет искать его ближайшие полчаса, выходит из зала. Он тяжело дышит, пытаясь вытравить из-под кожи запах осточертевших роз и оттягивает галстук, кладя руки на бока. В коридоре есть зеркало в раме, почти как в комнате, и в нём омега видит нервного парня, на которого слишком сильно давит суровая действительность.

— Всё идёт не так идеально, как ты хотел? — спрашивает он у собственного отражения и морщится, будто от боли.

Бэкхён садится на пол, и у него появляется дикая потребность зажать между зубов сигарету и выпустить дым. Он вытягивает руку перед собой и замечает, как пальцы немного подрагивают. Грёбаный тремор. И как давно он стал неврастеником?

Мимо проходит работник отеля и спрашивает, всё ли в порядке, на что Бэкхён отшучивается, что если бы он не был в порядке, то не сидел бы здесь. На губах расцветает одна из самых идеальных улыбок в его арсенале, и гарсон уходит. Бэкхён достаёт телефон и открывает список контактов. Он нажимает на нужное имя, совершенно не зная, что говорить.

— Слушаю, — отвечает хриплый голос на том проводе, на фоне слышны посторонние шумы. Скорее всего, человек находится в клубе.

— Привет, Бан. Узнаёшь меня?

— У меня определился твой номер, мелкий. Как ты думаешь?

— Мне нужна твоя помощь, — пропуская вопрос мимо ушей, говорит Бён. — Мне нужны твои рисунки для дизайна. Естественно, не бесплатно.

— Мои работы хранятся на стенах и гаражах. Как ты планируешь ими воспользоваться?

— Меня не интересуют твои старые творения. Мне нужно, чтобы ты разрисовал мне одно помещение в лучших традициях поп-арта и так, чтобы все могли ахнуть, едва взглянув на стены. Осилишь?

— Не вопрос. А что красить-то и где?

— Я тебе завтра смской всё скину. Могу только сказать, что это офис.

— Решил начать своё дело?

— Вроде того. Сколько ты хочешь?

— Сотку, и ни йеной меньше.

— Без вопросов. Как поживаешь вообще?

— Неплохо, правда, с работы попёрли. Как Ким?

— В порядке, сейчас очаровывает очередную омегу. Как всегда, впрочем. Ёнгук, а ты не хочешь стать графическим дизайнером? Котелок у тебя хорошо в плане маркетинговых законов и вёрстки варит.

На том проводе фыркают.

— Бён, что ты задумал?

— Я? Ничего, просто открываю свой бизнес, начиная с низа пищевой цепи. Сначала это будет сайт, а там посмотрим. Зависит от реакции публики. Ну, так как тебе моё предложение? Можешь подумать до нашей встречи.

— Именно так и сделаю. Жду от тебя информации завтра. Бывай, мелкий.

Бэкхён вздыхает и смотрит на часы на своей руке. Пора бы вернуться. Нехотя он встаёт и подходит к двери. Ему вновь кажется, что за ним наблюдают, но за спиной никого. Ей-богу, так и мания преследования развиться может.

Чонин по-прежнему о чём-то разговаривает с режиссёром, активно жестикулируя руками. Омеги, скучковавшись, о чём-то щебечут в уголках зала. Хотя беты и альфы недалёко от них ушли, так же разговаривая о своём. Гамм он среди них распознать не в состоянии: из-за таблеток обоняние достаточно притуплено. Он отходит к стене, облокачиваясь на одну из колонн, вполуха слушая очередного оратора. Бэкхён сидит в интернете около получаса, часто кликая по ссылкам. К концу вечера он находит идеальное помещение на окраине Токио по приемлемой цене и почти визжит от восторга, но свои чувства умело маскирует под покашливанием. Кажется, его правила выживания в мире начинают работать. Осталось главное: выжить.

Спустя пятнадцать минут он находит в толпе знакомую фигуру, и с губ срывается нервный смешок, больше похожий на жужжание мухи. Он поворачивается к выходу, впечатаваясь в чью-то грудь.

— Прошу прощения, — мямлит он и поднимает голову. — Доктор Ким? — ошарашено произносит он, делая шаг назад. — Здравствуйте.

Доктор Ким слегка кивает головой, расплываясь в улыбке.

— Вы не изменились с нашей последней встречи.

— Сами понимаете, чья это заслуга. Как поживаете, Чондэ-ши?

— Отлично, господин...?

— Бён. У вас хорошая память на лица, но...

— С именами проблема, да.

— Давно хотел спросить, вы и Чунмён-ши родственники?

— О нет, что вы! Он мой хороший знакомый. Учились в одном классе. Не знал, что вы знакомы, — бета в задумчивости кусает губу и смотрит на Бэкхёна.

— Я знаю его только косвенно. Скажем так, у нас есть общие знакомые. Поэтому я вчера удивился, когда увидел вас вместе. Давно вы в Токио?

— Около недели. Что-то вроде отпуска.

— Тогда желаю вам хорошего отдыха. Думаю, что вы его заслужили как никто другой. Должен признать, что ваш врачебный талант не знает границ.

— Вы мне льстите, господин Бён.

— Ни капли. Спасибо вам за всё. Вы, правда, во многих смыслах спасли меня.

— Господин Бён, давайте забудем то, что было. Я привык отпускать прошлое.

Бэкхён кивает и поправляет ослабевший галстук.

— Вы правы, доктор Ким. Вы определённо правы. Что делаете завтра?

— Хотите куда-нибудь пригласить? — усмехается Чондэ, поправляя свои кудрявые волосы.

— Не совсем. Хотел обсудить одну вещь.

— Что нам мешает обсудить это сейчас? Если не боитесь, пройдёмте в мой номер, всё равно здесь скука смертная, и вам не по себе, как я уже успел заметить.

— Хорошо, пойдёмте.

Бэкхён удивляется, когда они подходят к номеру доктора Кима. Триста девяносто второй. Надо же, они соседи, а увидели друг друга только сейчас. Вопросы омеги застают доктора врасплох, но он охотно на них отвечает, сопровождая свои высказывания едкими ремарками. По сути, ничего нового он не говорит, но Бэкхён каждое его слово мотает на ус, надеясь, что эти знания ему пригодятся в дальнейшем. Разговор затягивается допоздна, и парню совершенно не хочется покидать номер. Ким Чондэ умеет к себе расположить, поэтому Бэкхён не чувствует сковывающей его так часто неловкости. В итоге он заваливается в их с Чонином номер только в одиннадцать. Гаммы, как ни странно, в номере до сих пор нет. Он ложится спать, не помня себя.

На следующий день он просыпается с мыслями о том, что его план с треском провалился, но злость только придаёт ему решимости и толчок к действию. Он достаёт тетрадь, где на одной из страниц в красках описан его план по падению Kaesang Group. Имя компании выведено красными чернилами десятым пунктом, а самый первый гласит: «Создать поисковую систему», второй — «Скупить акции фирм на грани банкротства, которые так или иначе когда-то имели отношение к Kaesang Group», и, стоить заметить, что чем ниже порядковый номер, тем больше заоблачны идеи, но Бэкхён уверен: с правильной стратегией у него всё получится.

Парень смотрит на часы. Почти двенадцать. Хорошо его вырубило. Он встаёт и вместо похода в ванную первым делом набирает владельцу помещения. Денег, оставшихся на счёту, хватит на хороший старт, а дальнейший доход зависит только от него. В прихожей омега находит записку от Чонина, что тот ушёл в парк. До вечера, когда им придётся съезжать, у обоих ещё уйма времени, и естественно это лучше, чем запереть себя в четырёх стенах и ничего не делать.

На место встречи он пребывает около часа дня, заведомо надевая вчерашний костюм. Продавцом оказывается бета приятной наружности, которого волнуют исключительно деньги, а точнее их количество. Поэтому лишних вопросов с оформлением договора купли-продажи не возникает. Оба решительно настроены: один горит желанием избавиться, второй — приобрести. И, пожалуй, это идеальный баланс, потому что Бэкхён получает ключи от помещения уже вечером, а хозяин, теперь уже бывший, кругленькую сумму на своём счёту.

В номер он возвращается, когда до съезда остаётся час. Его сумка почти собрана, потому что большая часть вещей так и не покинула её пределов.

— Ты окончательно всё решил? — спрашивает Чонин, наблюдая за тем, как Бэкхён укладывает в сумку какие-то бумаги. Краем глаза он замечает название документа и хмурится.

— Да. Прости, но я остаюсь в Токио. Без обид, Чонин, но мне нужно двигаться дальше. Я долго не сдвигался с мёртвой точки. Твоей вины ни в чём нет, просто я слишком долго раскачиваюсь. Не злись, пожалуйста. Да, я тот ещё мудак, но с этим ничего не поделаешь.

Вместо ответа Ким заключает друга в крепкие объятья и взъерошивает тому волосы.

— Ты хоть пиши время от времени. Для тебя я всегда онлайн.

— Я знаю, папочка, — кряхтит Бэкхён. — Ты тоже мог бы здесь остаться. У тебя же квартира...

— Киото мне больше по душе. Там атмосфернее. И давай уже покинем этот рассадник зла. Не хочу размусоливать наше прощание.

У них принимают номер и желают хорошего пути. Расходятся они в тот момент, когда солнце уже почти зашло за горизонт, а уличные фонари только-только начинают включать. Привыкнув, что последнее слово всегда должно оставаться за ним, Чонин бросает другу:

— Бэкхён-а?

— Чего тебе?

— Найди себе кого-нибудь.

— Обязательно. А тебе удачных съёмок.

— Хорошо, и ещё... Бэк.

— Ну чего?

— Подстригись, а, — он показывает на отросшие волосы друга и машет тому на прощание, выруливая с парковки и выслушивая в свой адрес ряд нецензурных слов. Гамма улыбается и смотрит в зеркало заднего вида, наблюдая, как ещё одна его муза отправляется в свободное плавание. Он не знает наверняка, но почему-то уверен, что у этого упрямца всё получится. По крайней мере, он в него верит.

Так проходит неделя, а за ней ещё одна. Бэкхён живёт и работает в помещении на сто двадцать квадратных метров. За всё время он больше устаёт сколько не от самой работы, сколько от бумажной волокиты, навалившейся на голову. Кажется, за всю свою жизнь он впервые посещает столько государственных структур и инспекций, что в некоторых умудряются запомнить его в лицо. Всё это время рядом с ним маячит его хороший знакомый и теперь уже коллега Бан Ёнгук. Их знакомство случилось прошлой осенью при весьма странных обстоятельствах. Бён застал Бана за рисованием на муниципальном здании, но вместо того, чтобы сделать замечание и вызвать полицию, он похвалил его навыки, не отмечая глубину цвет, как это сделал бы на его месте какой-нибудь махровый критик, а просто сказав: «Красиво рисуешь». Сейчас происходит обратная ситуация, потому что у Бана «не знал, что ты так хорошо пишешь программы» сродни комплименту.

Начинают они с напрягом. Мягко говоря. Полгода уходит только на раскрутку. Сам Бён осознаёт своё положение и не строит воздушных замков, но дело сдвигается с мёртвой точки в середине декабря. Наконец его труды дают свои плоды, и поисковик, созданный им, начинает пользоваться спросом у публики. Работает маркетинг. Третьим и четвёртым сотрудниками в его пока маленькой компании становятся пиарщик Им Чангюн, студент, которому просто нужна хорошая подработка; и Ямасита Тору, бухгалтер, который больше хочет стать музыкантом и по выходным играет рок с друзьями в одном из ночных клубов. Творческая у них, нужно сказать, собирается компания. У одного план на десять лет вперёд расписан, другой является лакомым куском для токийской полиции, у третьего амбиции бьют через край, а четвёртый пишет песни в обеденный перерыв. И так могло бы продолжаться ещё чёрт знает сколько времени, если бы в один день на пороге кабинета, больше напоминающего каморку, Бэкхёна не возникает запыхавшийся Чангюн и не говорит:

— Слушай, Бэк, к тебе там какой-то Ротшильд пожаловал.

Бэкхён морщится, отрываясь от компьютера.

— Ты имя не спрашивал?

Менеджер отрицательно качает головой.

— Мне спросить?

— Не стоит. Скажи, чтоб проходил, — говорит Бэкхён, а сам пытается строить догадки по поводу того, кто явился по его душу. С губ срывается нервный смешок, когда на пороге его кабинета возникает Ким Чунмён собственной персоной в окружении двух охранников, и это первое на что, он обращает внимание.

— В нашу последнюю встречу вы брезговали услугами охраны, господин Ким. Что же изменилось?

— Обстоятельства, господин Бён. Здравствуйте, для начала, — бета присаживается на стул напротив Бэкхёна и кладёт руки на стол. — А вы выросли за эти семь месяцев.

— Ведёте календарик? Не хочу вас расстраивать, но мой рост по-прежнему составляет сто семьдесят пять сантиметров.

На самом деле, парень изрядно нервничает, но чтобы не показать этого, держит трясущиеся руки на коленях. Ему кажется, что Ким тогда ясно дал понять, что помогать не будет, поэтому он, сидящий сейчас напротив, пугает, и пугает больше присутствием, а не видом. Тот у него по-прежнему неживой, но в глазах есть толика интереса. Только вот какого?

— Я наблюдал за вами всё это время, Бэкхён-ши.

— А я-то думаю, почему у меня развилась мания преследования. Только не пойму одного. Зачем оно вам? Своих дел мало?

— Ты так на него похож.

— На кого? — Бэкхён щурится, изогнув бровь.

— На Тэхёна. Внешне у вас есть похожие черты.

Бэкхён не знает, куда деть взгляд, и смотрит на часы. Без пяти два. Он кусает губу, думая, что ответить, но Ким неожиданно продолжает:

— Только Ву Тэхён умер, и вы хорошо об этом осведомлены.

— Даже если и похожи, то что с этого? Не могли бы вы побыстрее перейти к сути дела. Мне нужно работать.

— Я вас понимаю, господин Бён. Хотел сказать, что для новичка вы очень прытки в сфере бизнеса.

— Мне счесть это за комплимент?

— Как хотите. Мне интересно, как у вас это получается. Образование? Опыт? Связи?

Бэкхён фыркает.

— Приспособленность к жизни.

— Вот как? Весьма похвально. Думаю, ваш отец вами бы гордился.

— У меня нет отца, — резко отрезает он и клацает ручкой по столу. — Думаю, если вы хотите поговорить о моей личной жизни, можно было бы назначить встречу в нерабочее время. Вам лучше уйти.

— Хорошо, — Ким улыбается и встаёт. Его рука застывает на ручке двери. Повернувшись, он смотрит Бэкхёну прямо в глаза. — Вы в курсе, что подавители плохо влияют на гормональный фон?

Бэкхён пропускает мат сквозь зубы и откидывается на спинку стула. На данный момент у него в голове нет ни одного связного умозаключения. Ким смотрит на него изучающим взглядом, но Бэкхён молчит, стиснув зубы.

— К чему это сейчас было?

— Может, уже перестанешь разыгрывать спектакль? — бета возвращается к Бэкхёну и упирается ладонями на столешницу. — В этом мире смерти Соквону хочется только двоим: мне и тебе, потому что остальные уже в могиле. Во всяком случае, я сужу по тем, кого знаю. Знал. Я не верю в реинкарнацию, переселение душ и прочую хрень, что так любит пропагандировать мой тонсен, но я верю себе и своим догадкам и презумпциям. Тогда, в отеле, меня еще обуревали сомнения, но сейчас я уверен, в том, что ваши запахи похожи, нет совпадения. Ты изменился, Тэхён.

Слышится скрежет зубов. Явно не Кима. Произнесённое имя, как будто втыкает в сердце нож. В остальном омега не подаёт признаков жизни.

— Я не он, — чеканит Бэкхён по слогам. — Я просто не могу быть им.

Он закрывает ладонями лицо, вдавливая пальцы в виски. Ему бы сейчас на другой конец света, хоть к полярным медведям, лишь бы подальше отсюда.

— Тебя и не просят быть им. Будь, кем хочешь, Тэ... Бэкхён.

— Зачем вы пришли? Посмеяться? Шантажировать? Я вас не понимаю, — он отнимает руки от лица и смотрит на стену, потом на часы, затем на потолок — куда угодно, но только не на человека напротив.

— Я не Пак, чтобы смеяться над человеческими слабостями. Кажется, ты хотел моей помощи?

— Помощи, — пробует он на вкус это слово. — Я слишком многого хотел. Забудьте.

— И всё-таки, твой бизнес-план, который ты наметил. За сколько лет планируешь его реализовать?

— Лет десять, может девять... — честно признаётся он. — Да, может, долго, но мне торопиться не куда.

— Четыре года.

— Что?

— Четыре года, и Kaesang потонет в собственных руинах.

— Сказал его владелец, — усмехается Бэкхён, — Что заставило вас передумать, господин Ким?

— Знаешь, простой ты там еще минуту-другую, я бы согласился. Ты первый, кто понял, в чём его главная слабость. Я искал тебя после, чтобы согласиться на твоё предложение, но когда ты начал продвигать собственное дело, и делать это с филигранно продуманной стратегией, я на время отошёл в тень, решив понаблюдать со стороны.

— Что ж вы вышли из прикрытия-то, Чунмён-ши?

— А тебе не надоело крутиться на одном месте? Подумай, четыре года, и мир у твоих ног.

— Я не хочу быть вашей марионеткой. При всём моём уважении к вам, нет.

— Я просто буду консультировать и помогать по мере возможностей. Механизмом будешь управлять ты.

— Хотите отдать роль кукловода мне? Вы точно псих.

— Не больше твоего, поверь мне.

Бэкхён не отвечает, потирая запястье. Идея Кима, конечно, совершенна, и с ним претворить её в жизнь не составит большого труда, но те риски, на которые он идёт, вверяясь Киму. Чёрт, другого такого шанса не представится.

— Допустим, я согласен. Что дальше?

— Для начала нужно определиться, чего ты хочешь? Ифань в своё время хотел пустить корни во всей Юго-Восточной Азии. Как видишь, у него отлично это получилось. Тебе же нужно охватывать больший кусок.

— Штаты?

— Для начала. Потом Европа, а за ней и весь мир прогнуть под себя можно. К тому же мы имеем дело с информацией. В нынешнее время — это то, что движет миром. И если ей хорошо управлять, то и проблем не будет.

— Будет грязь. Возможно, мафия, а также желание утопить конкурентов, кого — в долги, кого — в кабалу. Если это не проблемы, то боюсь представить, что будет проблемами.

— Помимо Пака? Выжить?

— Точно, как я мог забыть об этом, — на лице омеги появляется саркастическая улыбка. В отличие от Кима ему кажется, что проблем будет множество.

— Что будешь делать со своим штатом?

— Они начинали вместе со мной. Если захотят продолжить работать, я буду только рад.

— Ты им доверяешь?

— Бану — точно. Остальные здесь относительно недавно, но у них есть деловая хватка, это главное.

— Нам не нужны предатели. Я пробью по своим каналам их подноготную. Только будь осторожен.

— Вы говорите это человеку, который ходит по острию ножа. Забавно. А вообще вся ситуация сама по себе забавная. Год назад я считал вас своим главным врагом, а теперь мы... Союзники?

— Именно, — говорит бета и смотрит на часы. — Мне пора откланяться. Вот мой телефон, — на стол ложится благородного синего цвета визитка, где имя Кима выведено японскими иероглифами. Но Бэкхёна смущает не это.

— Финансовый директор Solar Group? Что это?

— Не так давно Eldung приобрела полный пакет акций одной немецкой фирмы-банкрота. Я там финансовый чисто для отвода глаз Соквона, всем руководит Джиён. Пак не в курсе, что мы знаем о его «деяниях».

— А то, что вы подписали доверенность на управление фирмой им, не могло его натолкнуть на такие мысли?

— Нет, — отрицательно качает он головой. —Для него причина в другом. Он меня не трогает, пока я даю ему полную свободу действий. Пак знает, что по завещанию, он последний в списке тех, кто хоть что-то получит. Тут сразу и не скажешь, кто в выигрыше. Я пойду?

— А? Да, конечно. Я позвоню вам.

В дальнейшем они встречаются всё чаще, прорабатывая бизнес-план и стратегию. Бэкхён и сам не замечает, как сотрудников со временем становится всё больше, и в итоге они переезжают в другой офис, почти в два раза больше предыдущего. Но старый он не продаёт. Своё дело делают реклама и маркетинг. К моменту закрепления на рынке, Чангюн защищает диплом, и становится полноправным начальником отдела маркетинга. Тору уходит из фирмы, наконец-то определив для себя, что для него важнее. Большим шагом в развитии становится совместное сотрудничество с американской фирмой, и выпуск части их продукции на платформе Rapid, созданной Бэкхёном. Он, конечно, не гений как Ким или Квон, но в плане программирования голова у него варит неплохо. Когда у Rapid Inc. накапливается внушительный капитал, они с Кимом запускают механизм «акулы», скупая почти обанкротившиеся европейские фирмы, постепенно превращая компанию в холдинг. Дарвин сказал, что выживет наиболее приспособившийся. Если бы старик только знал, насколько правдивыми окажутся его слова в рамках бизнеса.

Бён живёт в Америке, временами возвращаясь в Японию, ещё реже бывает в Европе, но за всё то время, что он развивает своё дело, его нога ни разу не ступает на территорию Южной Кореи. Но Бэкхён отлично понимает, что рано или поздно, ему придётся туда приехать, а пока он создаёт себе идеальную биографию. Родился в Англии, учился в Брауне. Его воспитывал один папа, будучи обычным клерком. Тот умер от рака, едва сын поступил в университет. Бэкхён учился в школе хорошо, но не идеально. А ещё он старше себя реального на полтора года. Вдобавок ко всему, бета. Запах удаётся скрывать инъекциями сильного блокатора. Врач, с которым он консультируется, говорит, что особой угрозы для его здоровья нет, но на период курса все течки, которые у него будут, можно считать неэффективными. Проще говоря, если он когда-то захочет завести ребёнка, то после окончания курса блокаторов должно будет пройти минимум полгода. Но Бэкхёну как-то всё равно: семью он заводить не собирается.

Сидя дома у Кима, он не может отделаться от предчувствия. Плохого или хорошего, Бэкхён сам не понимает. Он чувствует странный трепет в душе, будто вот-вот что-то случится. Парень понимает это на бессознательном уровне.

— Ты бы на улице лучше курил что ли, — кашляет Ким, проходя в гостиную.

Бэкхён лежит на чёрном кожаном кресле, положив ноги на подлокотник. На маленьком журнальном столике, больше похожем на табуретку, стоит хрустальная пепельница, в которой он тушит вот уже третью сигарету. Он смотрит на Чунмёна из-под полуопущенных ресниц, хмыкает и принимает сидячее положение.

— Это всё нервы. Где ты был?

— Отвозил документы Бану. Вчера перепутали папки. Тебе через два дня нужно быть в Барселоне, а ты еще не собирался даже. Ты хоть помнишь?

— Нет, — честно отвечает Бэкхён. — Может, нанять ассистента?

— Неплохая мысль. Дошло наконец, что доверять самому себе надо не настолько радикально?

— Этот говорит мне человек, который начал работать с Донхэ спустя почти двадцать лет существования. Только найти б кого проверенного.

— Тут через пару недель в Корею возвращается кое-кто. Ему можно доверять, но, боюсь, он воспримет эту работу как карму.

— Химчан? Разве он не обосновался в Лондоне?

— Насколько мне известно, он расстался со своим парнем, и, по его словам, его там ничего не держит.

— Всё так плохо?

— Как знать? Он хорошо умеет врать, а лезть в его душу... Он же загрызёт. Это же Химчан.

Неожиданно в доме раздаётся звонок, и оба, как по щелчку, поворачиваются в сторону двери.

— Ты ждёшь кого-то? — аккуратно спрашивает Бэкхён и встаёт с кресла, подходя к окну.

— Нет. Это странно.

У Чунмёна звонит телефон, и тот скептически на него смотрит.

— Начальник охраны, — говорит он, показывая экран младшему. Бэкхён скептически на него смотрит и кивает, чтоб ответил. — Да, Ынвон, слушаю.

— К вам тут посетитель. Сказал, срочно, хотя ему не назначено. Вы ничего не говорили, во всяком случае.

— Как зовут?

— Ву Исин. Запустить его?

Чунмён бледнеет и смотрит на внешне спокойного Бэкхёна. Он шепчет имя гостя одними губами, но Бэкхён ещё из телефонного разговора всё расслышал. Он встаёт и выходит из комнаты, крича из коридора: «Запускай». Он не может понять его реакцию, но в трубку говорит уверенное «Да».

Сколько он его уже не видел? Год?

Едва он успевает перевести дух, как в комнату словно пуля залетает омега. У них происходит секундный контакт глазами, но Ким отводит взгляд, прокашливаясь. Исин очень изменился. Осветлил волосы, отказался от мешковатой одежды, а во взгляде появилось больше уверенности. Но глаза как и были, так и остались полными печали.

— Привет.

— Привет... То есть, здравствуйте, Чунмён-ши.

— Ты в порядке? Охранник сказал, что срочно.

— Я... — неуверенно мнётся омега у порога.

— Проходи, присаживайся. Не торопись, Син-а.

Исин садится в кресло, где до этого сидел Бэкхён и поправляет очки на переносице, аккуратно смахивая чёлку. Бэкхён в это время подходит к заднему выходу из комнаты. Он стоит в проёме, упираясь плечом на косяк, и смотрит прямо на омегу. Ким замечает его почти сразу, стоя к Исину вполоборота. Омега тяжело вздыхает.

— Мне кажется, за мной следят.

— В университете?

— Везде. Я вечно чувствую кого-то у себя за спиной. Когда я возвращался с пар, я видел, как за нашей с Минсоком машиной ехал чёрный вольво. Это было не единожды. Чунмён-ши, вы же можете пробить по своим базам номера? Я просто боюсь, что со мной повторится та же ситуация, что и с Тэхёном в своё время.

Чунмён осторожно смотрит на Бэкхёна, который застыл как изваяние. У него напряжена челюсть, и руки, сложённые на груди, зажаты в кулак. Чунмён тяжело вздыхает.

— Конечно, о чём ты спрашиваешь? Для тебя всё что угодно.

Исин смущённо улыбается, а после хмурится.

— Спасибо, — сухо отвечает он. — Я разговаривал с Соквоном-ши, спрашивал, когда вы вернётесь. Он давно вас не видел.

— Каким образом вы с ним разговаривали? — настораживается Чунмён. — Он ничего тебе не сделал? Минсок вообще в курсе этого?

— А должен был что-то сделать? И причём здесь Минсок? Он мой наставник, а не нянька.

— И часто вы так видитесь с Паком?

— У нас игра «Ответь вопросом на вопрос»?

— Исин! — злобно рычит бета.

Бэкхён, наблюдающий за этим со стороны, изрядно удивляется. В последний раз он видел, как Ким выходит из себя... Никогда. Он даже с отцом себя так не вёл. Омега поджимает губы, но молчит.

— Он убил твоих родителей.

— У вас есть доказательства?

— Нет, но...

— Тогда не делайте таких сильных заявлений. В своё время мой брат говорил так же, но в отношении вас. Тем не менее, за все те пять лет после его смерти, — омега шумно вздыхает, делая паузу, — за все те пять лет вы ни разу меня и пальцем не тронули. Я не могу обвинять человека, пока не увижу доказательств того, что это действительно сделал он.

— Хорошо, — кивает Ким, сдаваясь. — Извини.

— Я не виню вас, просто я не могу опираться только на слова.

— Я понял. Как ты вообще оказался в Токио?

— У нас группу повели в какую-то экспедицию на три дня. Я сказал, что заболел, и приехал сюда. Минсоку наврал про поход.

— Ты слишком самовольничаешь, Исин.

Младший пожимает плечами, разводя руки в стороны.

— Проблем в университете нет?

— Были с одним преподом, но мы уже разрешили этот вопрос. Его уволили. А вы как поживаете?

Киму хочется возмутиться, но он понимает всю сложность характера омеги. Тот просто бунтует в рамках дозволенного, тем самым пытается добиться внимания к себе.

— Я? У меня всё хорошо, — натужно проговаривает он, ощущая на себе взгляд сразу обоих. — Раз ты с дороги, может, пообедаем?

Исин согласно кивает и резко отводит взгляд, кусая губу. Ким выходит из комнаты, краем глаза следя за Бэкхёном. Тот по-прежнему подпирает собой сквозной проход, следя за младшим. Вот уж встреча столетия.

Бэкхёну кажется, что обойти на рынке Microsoft будет легче, чем начать разговор с братом. Он отмирает и осторожно шагает в комнату и, как бы не замечая постороннего, подходит к книжному шкафу и берёт первый попавшийся фолиант. Конкурируя за будущее. Бэкхён открывает на первой попавшейся странице, ожидая, что его заметят. Спустя пятнадцать секунд, он отсчитывает каждую, фраза «Спросите себя: полностью ли высшее руководство готово к опасностям, связанным с появлением новых, нетрадиционных соперников?» начинает мозолить глаза. Высшее руководство не готово. Совсем.

Исин кашляет, и Бэкхён вздрагивает, поворачиваясь на звук.


— Простите, — Бэкхён слегка склоняет голову, резко захлопнув ненавистную книгу. — Не знал, что у Чунмёна гости.

Стиснув зубы, он смотрит на брата. Исин, судя по его взгляду, не настроен положительно.

— Значит, он был прав, — тихо, себе под нос, бурчит Исин, но у Бэкхёна со слухом пока всё более-менее в порядке.

— Кто прав? — Бэкхён ставит книгу обратно в шкаф и приближается к омеге. Он садится на диван напротив, принимая как можно более расслабленное положение, кладя ногу на ногу, а одну руку — на спинку дивана. В голове полный хаос и паника, которую он пытается скрыть за вальяжностью жестов и надменным взглядом, но если бы Исин мог считывать пульс на расстоянии, он бы сразу его раскусил.

— Давно вы вместе? — кивает омега на выход, намекая на Чунмёна. У Бэкхёна внутренняя истерика. Он фыркает, давя в себе разбирающий нутро смех.

— Что, прошу прощения? — его голос звучит необычайно высоко.

— Ты и сонбэним. Давно вы спите? Сначала Квон, теперь... Ты. И что он только в вас находит?

Бэкхён хмурится. Он не рассчитывал получить вопрос такого рода.

— Вообще-то Чунмён мой учитель, наставник, называй, как хочешь. Как любовник, он меня не интересует.

— Конечно, — усмехается Исин, тупя взгляд. В отличие от Бэкхёна у него все эмоции написаны на лице. — Какой же абсурд. Чему он тебя только учит?

— Акции, биржа, фондовый рынок, аброгация, трастовый фонд, векселя, аккредитив. Мальчик, ты значение хотя бы одного из слов в данном перечне знаешь? Чтобы я понимал, стоит ли вообще начинать с тобой разговор.

— Ты вообще кто такой? — на равнодушном лице Исина впервые за время разговора появляются хоть какие-то эмоции: он злобно скалится, буравя взглядом Бэкхёна. Тот и глазом не ведёт, улыбаясь одними уголками губ, но напряжён он не меньше того, кто сидит к нему визави.

— Бён Бэкхён. О многом сказало?

— Вообще ничего. Очередной выскочка с самомнением, как у дивы из третьесортного кабака. Только честно, под многих лёг, чтобы добраться до Чунмёна? Ты же вообще никто и звать тебя никак. Где ты и где он?

— Достаточно! — резко отрезает Бэкхён, вставая с дивана. — Я, конечно, понимаю, что манерам ты не обучен, но это слишком. Прежде, чем обвинять незнакомого человека, невесть в чём, поучись терпению. В конце концов, я старше тебя не на один год. В твоём возрасте тебе уже должны были объяснить, что старших нужно уважать. Или ты на помойке вырос, раз не знаешь простых истин?

Бэкхён резко поднимается и выбегает из комнаты в поисках Кима, не обращая внимания на реакцию омеги. Сейчас его разбирает злость вкупе с недоумением. И это Исин? Исин, который в шестнадцать был ниже травы тише воды? Да он ни в жизнь не поверит.

Бэкхён резко останавливается в коридоре, пытаясь обдумать свои дальнейшие действия. К чёрту Кима, с ним он поговорит позже, когда остынет, и когда брата не будет поблизости. Прям по сценарию около двери он сталкивается с бетой.

— Поговорили? — осторожно спрашивает он, хватая брюнета за плечи. Бэкхён вырывается.

— Ещё как, — он подходит к вешалке и снимает с крючка свой пиджак.

— Ты куда? Послушай, он знает, что...

— Нет, не знает. Я — собирать вещи. Ещё нужно заехать в офис, я там кое-что забыл.

— А...

— Давай потом? У меня в голове разрыв шаблона две минуты назад случился. Просто передай ему, что он стал конкретным мудаком.

Бэкхён вылетает из дома, не удосужившись закрыть за собой дверь. Ким часто моргает, пытаясь понять, что сейчас произошло. Он смотрит в сторону гостиной, где пять минут назад оставил этих двоих наедине. Уж лучше бы он этого не делал. Ладно, с их отношениями он разберётся потом. Сначала нужно позаботиться о безопасности Исина, потому что Соквон последний, кого он хочет видеть рядом с омегой.

— Ты в порядке? — спрашивает он, едва переступив порог. — Видел Бэкхёна?

— Просто объясните мне, какого чёрта он так похож на Тэхёна? — едва не плача спрашивает омега, а у Чунмёна от одного его вида почему-то сердце сжимается.

— Похожи? Ну, есть что-то общее, но они разные.

И Чунмён не врёт. Тэхён и Бэкхён, действительно, два абсолютно разных человека с одним прошлым.